Муза или служба прокачки героев

Глава 8. Провал

«Все формальные элементы произведения содержательны, и все содержательные элементы — формальны»

Бахтин М.М.

Грянула буря.

Хотя ее предвестников не было в это солнечное утро без единой тучки. Ледяной ветер с градом таранили окна, врываясь в таверну. Запах озона стремительно вытеснял из помещения алкогольное зловоние, заставляя всех тех, кто так старательно напивался, ускоренно трезветь от увиденной картины.

— А́ле, услышь меня! — выкрикнула Рэйчел Белл заветное имя для экстренной связи, взывая к распорядительнице литературных миссий. — Активация перехода. Немедленно! Код доступа 078!

— Похоже, бракованная нам муза досталась, в потолок орет, видать мерещится кто-то.

— А́ле, на связи Гве…, — взгляд девушки метнулся к открытой книге в ногах и врезался в ее собственное имя, черными чернилами марающее белые страницы. — Рэйчел Белл, — через силу выдыхает она и, чертыхаясь, повторяет его уже громче. — РЭЙЧЕЛ БЕЛЛ, код доступа 136.

Пространство вокруг нее заискрилось, но перебоев с электричеством не было, как и самого электричества.

— Так это же та самая, что вчера явилась! Видел, как ее переклинило? Драпать от нас собралась!

Наверное, там, наверху, среди деревянных балок крыши, ее все же услышали, потому как таверна озарилась синеватым лучом света, что ширился, спускался все ниже, выхватывая из толпы ничего не понимающих, но жаждущих зрелищ героев, подсвечивая каждого. Мистический луч света достиг и ее, сканируя и удовлетворительно мигая.

— Несанкционированных действий не обнаружено, количество действующих лиц неизменно, продвижение сюжета — 10 %, — сухим автоматическим голосом огласила система, не признавая одну из своих самых преданных муз.

Это смешно.

— Это не смешно, А́ле! — взвыла богиня гнева с волнами развивающихся позади нее волос и горящими синим огнем глазами. И снаружи в тот же миг раздался грохочущий раскат грома такой силы, что мужчины попадали со стульев, а те, что усидели на своих местах, невольно вжали головы в плечи. — Ты добавила меня в сюжет! Ты не имела на это права! Сейчас же вытащи меня отсюда!

Смешалось все: и страх, и гнев, и бессилие. Но Рэй отчаянно надеялась, что система просто наказывает ее за обман.

«Да точно! Это все нелепая ошибка в системе!»

— Так она муза или не муза?

— Ты же слышал ее, кажется, уже нет.

Пока наверху ее одаривали молчанием, внизу ее имя произносил каждый. Его обжёвывали, смаковали, выплевывали. Над ней смеялись. Над ней! Она съежилась, кусая губы в кровь, беспомощно вгляделась в потолок, мысленно молясь Алексии Смол о спасении.

— Я проникла сюда незаконно! У меня фальшивое удостоверение! — ее голос сорвался, подбородок затрясся, а кулаки сжались, словно она готова была отбиваться, но никто не подходил к ней. Мало того, к ней боялись приближаться. Рэйчел, как тикающая бомба, которая могла взорваться в любой момент, и обезвредить Белл могла только А́ле, но вопреки всем законам книжной вселенной Автора и сообщества муз, она не делала этого.

«Почему?!»

— Гвен, остынь, — она обернулась на автомате, с трудом фокусируясь на Райте Блэке, сидящем рядом. — Если что-то пошло не так, то тебе просто нужно успокоиться и попытаться разобраться в ситуации.

Наверное, герой хотел помочь, но она не слушала.

«Эта книга, этот мир… в нем было что-то не так!»

— Успокоиться? — она посмотрела на него так, будто он признался, что подстроил все это лично. — Ты издеваешься?! Меня сделали героиней! Одной из вас!

Кто-то громко засмеялся, весело и беззаботно. Его смех подхватили, многие заулыбались.

— Присоединяйся, милая!

— Садись с нами! — кричали ей из разных концов зала.

Но она не могла.

— Нет. Нет! Я муза, слышите? Я ваша муза! — вскричала Рэйчел, зажмуриваясь так сильно, что казалось, летела в темную бездну.

— Будь моей сладкой музой!

— Я бы тоже от тебя не отказался!

Не в силах выносить дальнейших унижений, Белл выбежала из таверны, прижимая ладони к пульсирующей от боли, пустой груди.

Она больше не чувствовала в себе ни капли магии музы.

Белл не верила в чудо. Она была чудом. Все верили в нее. Но, похоже, явление девушки больше не считали посланием свыше, благословением самого Автора. В тот момент, когда Рэй поняла, что ее жизнь висит на волоске, и ее работа музы вот-вот закончится, она вдруг впервые в жизни неосознанно и так искренне поверила во что-то кроме собственных сил. Тогда, в переломный момент отчаяния и разочарования в себе, она понадеялась на что-то другое, на то, что все люди, действительно, называют чудом.

Ее глаза были прикованы к скрипящему снегу под ногами. Рэй не была уверена, что ушла далеко. Ей показалось, она сделала от силы три шага в сторону леса, прежде чем снег умолк, больше не страшась ее грубой, давящей подошвы. Но те, кто видел музу со стороны, были крайне удивлены ее забегу по сугробам. Как подкошенная она рухнула на мягкую холодную землю, поджимая колени к груди, когда услышала первый оклик.

Она страстно желала очнуться. Побороть страшный сон, открыть глаза в Архиве перед административной стойкой и проглотить все слова, которые привели ее сюда. Это место стало для нее ловушкой. Девушка распрямилась, но будучи не в силах подняться опрокинулась на спину, утопая в снежной перине.

И все вокруг снова было белым. Она ненавидела этот цвет. Как потолок в ее комнате, как платье амбициозной Гвен, как светящиеся короткие пряди Уайта на макушке, как… вся жизнь музы Рэйчел Белл за пределами книжных миров.

— Вставай.

Пухлые губы растянулись в ироничной, нездоровой усмешке. Девушка ощутила стыд такой силы, какой не испытывала даже за провальную миссию.

«Я уверяла их всей в своем превосходстве, в том, что изменю мир, но вышло иначе. Этот мир изменил меня и уничтожил».

— Поднимайся.

Она не хотела прислушиваться к голосу разума, краем сознания отмечая, что это и вовсе был не он.

— Ты умрешь.

«Он ошибался. Они все ошибались!»

— Музы в произведении — бессмертны.

— Я бы на твоем месте не проверял.

Холод. Только в этой истории она по-настоящему ощутила его силу и власть над людьми. Ее онемевшее тело не слушалось, зубы постукивали, а волосы, казалось, тяжелыми сосульками притянули ее голову к земле.

Мужчина, нашедшей ее, все не уходил. Наверное, ей было бы легче, если бы он не стоял рядом, ведь Рэйчел совершенно не хотела говорить, но… Она все же тихо забормотала посиневшими губами, будто на исповеди.

— Я умирала пять раз вместе со своими героями, — Белл шумно выдохнула, вспоминая каждую свою смерть, и залюбовалась облаком пара, поднявшимся над ее лицом. — Странное чувство.

Над ее головой раздался смешок, и она отрывисто продолжила, принимая его за одобрение к своему рассказу.

— Люди перед смертью шепчут о покидающем их тепле и холоде, затягивающим в свою пучину, — Рэй прикрыла глаза, чувствуя, как голова наполняется пустотой, как и все ее тело, будто ее накачали ледяным воздухом, и она вот-вот взлетит, растворяясь в пространстве. — Но я бы описала смерть иначе — это подлинное чувство подступающего вечного одиночества.

Она вдруг поймала себя на мысли, что в этот самый момент ощущала именно это. Конец. Одиночество. Свет, льющийся с неба прямо на нее. Белый, яркий, слепящий…

Сет Уайт не поднял ее на руки, он бесцеремонно дернул ее на себя, впечатывая в свою грудь, неприкрытую палами пальто, а затем, спрятав в кулак ее ледяную ладошку, потащил в свой дом.

Рэйчел Белл не помнила, как сняла верхнюю одежду и не вспомнит после, как шагнула вперед, едва успев скинуть ботинок, прямо в шерстяных носках в наполненную горячей водой ванну. Блондин придержал ее за руку, боясь, что она поскользнется, столь стремительно она желала погрузиться в воду и ожить. Тело предало ее, как и разум, она едва держалась на ногах, ее колени подгибались, а крупная дрожь сотрясала все тело, и она желала лишь упасть замертво и перезапустить этот день заново. Но на черта Сет поставил ее посреди ванны, она искренне не понимала, да и откуда взялась этот проклятая ванна в гостиной?!

Уайт потянул ее на себя, заставляя повернуться и послушать его, но она посмотрела сквозь мужчину:

— Не торопись, сначала нужно раздеться.

Рэйчел уже успела это понять, ее джинсы намокли, неприятно тянули и липли к телу, по ее шее стекали капли пота от поднимающегося горячего пара, и она решила последовать совету тихого, уверенно голоса. Ее движения были заторможены, но она целеустремленно сбрасывала одежду, бездумно пялясь на собственное отражение в водяной глади ванны. Белл все пыталась разглядеть музу, которой всегда являлась, но видела перед собой лишь продрогшую обнаженную девушку с потерянным, потухшим взглядом.

А герой все говорил, говорил и говорил. Кажется, уговаривал, просил, а потом и запрещал, однако, Рэй смогла разобрать его речь, только когда, наконец, опустилась в воду. От дрожи заледеневших мышц хрупкие плечи ударялись о края ванны, расплескивая воду, и в первую секунду Рэй показалось, что она напоролась на тысячу игл, впивающихся в ее тело, а затем пришла в себя.

— Ты голая, — озвучил герой очевидную истину каким-то обвиняющим тоном, недовольно скрещивая руки на мокрой футболке. Его верхняя одежда валялась в дверях, а сам он возвышался над ней, точно каменное изваяние. Она уставилась на быстро бьющуюся жилку на его шее и сглотнула, смягчая пересохшее горло.

На ней больше не было одежды. Совсем.

— Да, — согласилась она бесцветным шепотом, похожим на последний выдох умирающего.

— Ты точно ненормальная, — спустя целую минуту подытожил он, качая опущенной головой, и присел в кресло возле стены, тем самым отступив от нее на целых три шага.

— Я муза, — она пожала обнаженными плечами и вздрогнула от волнения горячей воды, бьющей ее по груди. Восхитительные мурашки теплыми волнами пробегали по ее телу, заполняя внутреннюю пустоту, и она блаженно закатила глаза от наслаждения. А ведь это всего лишь горячая вода. Такая малость, но Рэйчел Белл хотелось плакать от контраста ощущений.

«Неужели это и значит быть героиней? Быть такой… живой? Наполненной?»

— Я в этом уже не уверен.

От его хриплых слов, она снова впала в отчаяния. Рэйчел откинулась спиной назад, отказываясь больше разговаривать, вытянула ноги и запрокинула голову на бортик ванной.

Минуты текли медленно, как горячие капли, скользящие по ее порозовевшей коже. Волосы девушки стали чуть завиваться от пара и превратились в настоящую львиную гриву. Губы цвета спелых ягод приоткрылись, и девушка слизнула соль своих слез, которые, смешавшись с потом, незаметно проскользнули по ее щекам.

Он видел их, не мог не видеть. Ведь он смотрел на нее все это время, не отрываясь, не пряча взгляда. Она ведь разрешила, она же "муза"! Его лицо было напряжено, об его скулы можно было точить ножи, но его глаза оставались спокойными. Сет скользил взглядом по всему ее телу и неизменно возвращался к лицу Рэйчел Белл. Там он задерживался дольше всего и с каждой минутой все больше и больше находил в нем что-то такое, что приковывало его к себе.

Рэй казалось, что вода остыла за пару минут, но блондин, точно знавший время, просидел возле нее целый час. Позже она представит себе, как он героически вытаскивает ее из воды, спасая от утопления. Возможно, он думал, что она захлебнется или утопиться с горя. Эти мысли заставляли ее кривить губы в искреннем смехе и в болезненной судороге.

«А может и правда, ее смерть в истории это единственный выход из нее?»

Это был единственный день, когда Сет уступил ей свою кровать. С нечитаемым выражением на лице он вытащил ее из ванны, все также бесцеремонно дергая за руку, как большую куклу, которую она ему напоминала своим отрешенным взглядом.

Он даже отдал ей свое полотенце. Большое, махровое, голубого цвета. Завернув Рэй в него, он донес девушку до темной спальни, а спустя пару часов принес ей пару теплых носков, кинул на постель шерстяной свитер на два размера больше и притащил из кладовки и повесил на крюк в коридоре шубу, доставшееся ему в наследство от покойной матери.

Она слышала, как Сет гремит посудой на кухне, как шумно дышат псы за стеной, опуская свои любопытные носы в щель под дверью, удивляясь странной игре Рэйчел Белл в прятки. И в тот момент Рэй даже простила Сета за его изначальное бегство. Здесь, в темноте и тишине комнаты, будучи скрытой от всего книжного мира, она оставалась целостной, как бы не дребезжала от криков ее наполненная тоской душа.

«Он чувствовал тоже самое, когда я появилась в его жизни? А может, он чувствовал это всегда?»

Время. У нее было время до утра, а затем, этот день начнется заново, и ей придется найти в себе силы, что жить дальше и занять свое место под солнцем. Свое место. Ее бил озноб, она чувствовала, как голова медленно нагревается и тяжелеет, как пылают ее уши, а кости ноют. В груди снова заныло, и она сжалась, подтягивая колени к груди, и закрыла глаза.