Музей-заповедник А. С. Пушкина

ДОМИК НЯНИ

Домик няни стоит в нескольких шагах от господского дома, под сенью старого клена, почти до крыши скрытый кустами сирени, желтой акации и жасмина.

Домик этот был единственной усадебной постройкой, которая избежала участи других, когда сын Пушкина в 60-е годы прошлого века продал их на слом из-за ветхости. И когда в 1898 году известный русский художник В. Максимов обратился к Г. А. Пушкину с просьбой указать, что же пушкинского из построек осталось в Михайловском, то Григорий Александрович в телеграмме от 3 июля 1898 года ответил ему: «Единственная постройка, сохранившаяся от имения отца в Михайловском, — флигель, который предоставляю осмотреть...»

При Пушкине в этом флигеле помещалась господская банька, но когда семья Пушкиных приезжала в деревню на летний отдых (а это случалось почти каждое лето), то няню, непременную их спутницу, помещали в одной из комнаток этой баньки.

В описи имущества села Михайловского 1837 года этот флигель значится как флигель первый: «деревянного строения, крыт и обшит тесом, в нем комнат 1, окон о рамами и стеклами 3, дверей простых на крюках и петлях железных с таковыми же скобами 3. Печь русская с железною заслонкою и чугунною вьюшкою. Под одной связью (крышей. — В. Б.) баня с голланскою печью, и в ней посредственной величины котел».

В годы гражданской войны флигелек уже был ветхим, и когда вблизи Михайловского летом 1920 года оказались бойцы одной из частей Красной Армии, то они принялись за ремонт этой пушкинской реликвии. Один из участников тех событий рассказывал: «Летом 1920 года после жарких боев бригада была переброшена на эстонскую границу, где белобандит Булак-Балахович собирал свои банды, чтобы бросить их на нашу территорию. Красный штаб и политотдел разместились в Тригорском, Михайловском и Святых Горах. Можно себе отсюда представить нашу радость, когда мы оказались в известных всем пушкинских местах. Они были тогда, в военные годы, запущены. Домик Арины Родионовны разрушался после пожара... Красноармейцы и командиры усердно приводили в порядок «домик няни», украшали могилу поэта. Узнав об этом, из Петроградского отдела по делам музеев и охраны памятников старины прибыл специалист-архитектор, который взял на себя руководство всеми восстановительными работами. По его указанию удалили гнилые балки и положили новые, отремонтировали полы, потолки, кровлю, переложили печи. И для художника, и для красноармейцев нашлось много работы — долгой и кропотливой, но радостной».

Домик няни стал предметом особых забот после организации Пушкинского заповедника. Накануне Великой Отечественной войны его предполагалось обработать специальным антисептическим составом, чтобы сделать его ветхую древесину огнеупорной. К реставрации постройки уже приступили, но началась война с фашистской Германией и работы прекратились. В 1944 году, в апреле, гитлеровские варвары разобрали домик няни на обшивку блиндажа, вырыв на его месте траншею.

После освобождения заповедника от оккупантов советские люди сразу же приступили к восстановлению домика, и весной 1947 года он был восстановлен со скрупулезной точностью — по чертежам и планам, изготовленным архитектором Ю. Маляревским в мае 1941 года, в соответствии с фотографиями, свидетельствами современников Пушкина и другими материалами. Важным документом явилась и литография Г. Александрова по рисунку псковского землемера И. Иванова, изображающая пушкинскую усадьбу в 1837 году.

Сейчас домик няни представляет собой деревянную, крытую тесом избу в основании 7X9 метров. Наружные стены ее окрашены краской светло-желтого цвета, углы обрамлены деревянными рустами темно-красного цвета, у основания углов — накладные ромбики того же цвета. Домик разделен сквозным коридором на две половины. Войти в коридор можно с двух крылечек — одно из них выходит в сторону Дома-музея А. С. Пушкина (это главный вход), а другое — в сторону луга и озера Маленец.

В коридоре, у правой стены, небольшая беленая печка, в которую при Пушкине был вставлен котел «посредственной величины» — греть воду для мытья в бане.

Из коридора двери направо ведут в баньку. Здесь воссоздана обстановка крестьянской баньки того времени. На широкой деревянной лавке старинные медные тазы и вместительные ковши, на цепочке над лавкой висит «водолей» из листовой меди. Слева у стены деревянный полок, на ступеньке которого внизу поставлены деревянные ведра крестьянской работы, а еще левее, тоже у стены, — широкая беленая печь, на которой возвышается горка камней «для пара». Над печкой под потолком подвешены березовые веники. В правом углу на перекладине — холщовая крестьянская домотканой работы простыня, полотенце, а в противоположном углу — широкая приземистая старинная кадка.

По свидетельству кучера Пушкина Петра Парфенова, поэт начиная с поздней осени, когда значительные заморозки лишали его возможности купаться в Сороти, прибегал по утрам в эту баньку и окунался в ледяную воду, причем нередко вода в кадке-«ванне» бывала покрыта ледяной коркой.

Двери напротив ведут в светелку Арины Родионовны. Это комната в три окна. В правом углу ее стоит русская печь с железной заслонкой и чугунной вьюшкой. К ней примыкает лежанка с деревянной приступкой и с холщовым, местной крестьянской работы, пологом. Рядом с печью большой деревянный сундук, по другую сторону — маленький столик, на котором стоят старинный медный самовар и несколько блюдец и чашек того времени, оловянная кружка. Тут же дорожный погребец карельской березы для хранения чая и сахара. В светелке стоят также деревянные шкатулки для хранения принадлежностей рукоделия, железный светец для лучины, подсвечники, вдоль двух стен под окнами — широкие деревянные лавки, на одной из которых стоит старинная псковская прялка с куделью и веретеном. Около лавок — стол того времени работы крепостных мастеров, стулья, деревянный диванчик тоже местной крестьянской работы. У стены, прямо напротив входа в светелку, стоит потемневший от времени комодик, на нем — раскрытый четырехугольный ящичек, сделанный из дуба и отделанный красным деревом. Это единственная дошедшая до нас подлинная вещь Арины Родионовны — ее шкатулка. Видимо, она служила копилкой: на верхней крышке видно маленькое отверстие для опускания в шкатулку монет. Об этом говорит и надпись на пожелтевшем от времени клочке бумаги, приклеенном с внутренней стороны верхней крышки: «Для чорнаго дня. Зделан сей ящик июля 15 дня 1820 года». Внизу неразборчивая подпись. Эта шкатулка после смерти Пушкина оказалась у его приятеля поэта Н. М. Языкова, в семье которого она хранилась как самая дорогая реликвия. Несколько лет назад шкатулка была подарена Пушкинскому заповеднику родственницей Языкова — А. Д. Языковой.

Справа от комодика на деревянной лавке помещена небольшая витрина, в которой экспонируются предметы, найденные при раскопке фундамента домика в 1947 году: старинные ножницы, образок-складень, несколько монет, медальон, серебряная серьга, пистолетная пуля, верхняя часть бубенца. Вероятно, некоторые из этих вещей принадлежали няне Пушкина.

Обстановка светелки, типичной крестьянской избы пушкинского времени, помогает еще ближе познакомиться с жизнью верного друга поэта в пору михайловской ссылки — его няни Арины Родионовны.