Мы, Мигель Мартинес. Накануне

Глава девятая Короткие встречи

Глава девятая

Короткие встречи

Москва. Моховая, 13. Посольство САСШ

28 марта 1937 года

Джозеф Эдвард Дэвис никогда не был дипломатом. Его назначение на пост посла в Москву было для американского истеблишмента чем-то вроде громом среди ясного неба. Дэвис — бизнесмен, который много вложил, не только средств, но и энергии и влияния в ход избирательной компании Рузвельта. С одной стороны, такое назначение говорило об элементарной благодарности со стороны президента, это воспринималось нормально. Но существовал и другой аспект вопроса: этим шагом Рузвельт показывал Государственному департаменту, что собирается проводить в отношении СССР собственную политику, забыв о традиционном антикоммунистическом векторе, столько лет доминировавшем в этой сфере. И худшие прогнозы аналитиков самых разных контор стали сбываться. Первое, чем занялся Дэвис в Москве — это подготовка большого торгового договора. Казалось бы, он бизнесмен, ему и карты в руки, но именно это сближение в торговле стало беспокоить вашингтонских ястребов. Коме того, Джозеф недавно, в тридцать пятом, очень удачно женился: его супругой стала Марджори Мерривезер Пост, владелица компании Дженерал Фудс, одна из богатейших женщин в САСШ. И ее поддержка была тем базисом, который позволял Дэвису действовать достаточно самостоятельно, выполняя волю исключительно Франклина Делано Рузвельта. Кто бы что ни говорил, но вес доллара в американском обществе был решающим репутационным фактором.

Дэвис получил свое назначение после отставки первого посла САСШ в СССР Уильяма Кристиана Буллита младшего, тоже человека с весьма интересной биографией. Надо сказать, что Буллит был в составе секретной международной миссии в Советскую Россию девятнадцатого года, встречался с Лениным, входил в число советников Вудро Вильсона. В тоже время имел собственное мнение по ряду вопросов, считал Версальский мир неудачным, и не скрывал этого. В двадцать третьем он женился на вдове американского журналиста и коммуниста Джона Рида, того самого, что написал «Десять дней, которые потрясли мир». В тридцать третьем, после участия в победе Рузвельта на выборах, был отправлен в Москву для установления дипломатических отношений. И пребывал там в качестве посла до тридцать шестого года. В тридцать пятом году он провел в посольстве «Фестиваль весны», который подтолкнул Михаила Булгакова к написанию эпизода «Бал у Сатаны». Шестнадцатого ноября Дэвис получил назначение на пост посла в СССР, а уже 25 января тридцать седьмого вручил свои верительные грамоты Молотову в Кремле[1].

Но сейчас вопрос стоял даже не о большом торговом договоре, переговоры о котором начались весьма успешно. Перед Джозефом в мягких удобных креслах расположилась делегация крупнейших финансистов страны. В мире больших денег Дэвис ориентировался тоже весьма неплохо, поэтому для него не было секретом, что эта делегация представляет, в основном, интересы двух банковских гигантов: семей Ротшильдов и Рокфеллеров. Непримиримых врагов, чьи интересы сейчас сошлись в одном фокусе. Впрочем, и не такое бывает в мирке золотого тельца. Кроме того, посол, благодаря супруге, был в курсе, что не менее представительная делегация Морганов и Варбургов, которые имели тесные связи с теми же Рокфеллерами, находится в это время в Берлине приблизительно с такими же целями. Вроде бы финансисты поделили сферы влияния, но насколько эта дележка призрачна! Кто-кто, а Дэвис это всё прекрасно понимал. При необходимости те же Ротшильды или Рокфеллеры совершат финансовые вдивания в Германию, а Морганы — в СССР. Ничего личного, только бизнес. Но если клан Морганов — потомки английских пиратов считался более всех американским, то клан Варбургов, приложивших свою руку к созданию Федерального резервного фонда САСШ, был немецко-американским. Интересным фактом оказалось то, что единственная дочка Феликса Морица Варбурга, Карола, вышла замуж за Уолтера Натана Ротшильда. Так что отношения между финансовыми империями страны относились к категории семейных. Кланы переплелись друг с другом в единую разветвленную сеть, где если и выживали чужаки, но только самые зубастые и удачливые. Правда, как показывала практика (пример того же Bank of America) рано или поздно, но они всё равно оказывались в составе какого-то из подразделений глобальной финансовой системы страны.

Делегация состояла из восьми человек, каждый из которых прикрывал свое направление (по предварительному соглашению) и должен гарантировать свою часть соглашения, так сказать, имел свою зону ответственности.

— Господа! предлагаю не терять время! — Дэвис взял слово, как только гости вооружились бокалами с напитками и немного расслабились. — Время не ждёт! Хочу напомнить вам, что почти все ваши предложения были предварительно одобрены представителями Советов. Мы получили их развернутый ответ от главного органа управления экономикой — Государственного плана. Надо сказать, что уровень проработки наших предложений более чем достойный. Кроме того, у СССР есть свои пожелания, и нам предстоит разобраться с тем, что из них мы примем, а также кто и как будет их реализовывать.

— С кем нам предстоит работать? — поинтересовался один из представителей Рокфеллеров.

— Непосредственно за согласование всех вопросов отвечает господин Смирнофф, но значительную часть предложений готовила группа бывшего руководителя этой комиссии, господина Межляукъ. Опытный и ответственный работник. Очень советую работать с ним плотнее. Он много знает и избавит вас от ошибочных решений.

— Господин посол, а что касается наших предложений по поводу концессий в Восточной части Сибири? — поинтересовался один из делегатов.

— На этот вопрос у нас никакого ответа нет. Список предложенных концессий вам передали еще перед поездкой.

— Но там нет того, что нас интересует в первую очередь! — возмутился тот же господин, представитель Рокфеллеров, тесно связанный с семьей Ван дер Бильтов.

— Я уверен, господа, что мы можем во время переговоров вынести на обсуждения наши желания, но будут ли Советы согласны на них — это вопрос, ответ на который предсказать я не могу. Ситуация такова, что СССР ищет возможностей строительства промышленных предприятий не только у нас. Это наш шанс преодолеть все последствия экономического кризиса и выйти из него только более окрепшими. — заявил посол.

— И вас не смущает, что поставка значительной части оборудования будет идти в нарушение эмбарго на военные технологии? — поинтересовался кто-то еще.

— Во-первых, мы не продаем Советам передовые военные разработки, а наши устаревшие технологии для них — рывок вперед. Так почему бы не продать устаревшее? Всё равно мы будем от него отказываться в пользу более передовых разработок.

* * *

Ресторан «Арагви»

28 марта 1937 года

Я не знаю. почему мой визави выбрал для встречи именно этот ресторан. Возможно, он полагал, что тут нас никто не сможет подслушать? Я в этом уверен не был. Конечно, тут отдыхала советская элита, но это ничего не означало. Может быть, захотел попробовать кавказской экзотической кухни? Вряд ли. Нам выбрали довольно удобный столик в углу зала, но я бы столь не обольщался. Учитывая, что у меня в портфеле находился портативный магнитофон, который имел возможность вести двухчасовую запись, вполне могло оказаться, что где-то рядом располагается еще одно записывающее устройство, как минимум. В способностях нашей технической части к неожиданным и быстрым решениям я не сомневался. Если будет приказ — горы свернут, но не обязательно поставят их после этого на место. В общем, посмотрим.

Марко Локерини выглядел человеком, жизнь у которого удалась. Он ждал меня за столиком, изучая меню. Качество материала и искусство портного, пошившего костюм ясно свидетельствовали об принадлежности к элите, в его движениях появилась неторопливая вальяжность, а список блюд он рассматривал с видом человека, который может позволить себе скупить весь ресторан и при этом не поморщиться. Я-то знал, что это результат весьма удачной женитьбы господина Локкерини, который, благодаря сему событию стал членом Семьи.

— Марко! Рад вас видеть! Вы прекрасно выглядите! Видимо, наша встреча принесла вам удачу.

— Я бы так не сказал, мистер Кольцофф, Я еле-еле удержался на своем месте. Мне с большим трудом удалось превратить провал в удачное стечение обстоятельств. Поэтому у меня будет к вам просьба. Да, да. именно просьба, а не предложение или настойчивое предложение. Вы вполне можете мне отказать, я не обижусь… Но… если сможете быть полезным, то поймете, что мы можем быть признательными. И нет, речь не идёт о деньгах. А вот об обмене информацией… почему бы и нет?

— Надеюсь, вы готовы поделиться действительно стратегической информацией, поскольку, уверен, от меня вы хотите весьма непростой услуги.

— Да, может быть, вы сначала поможете мне с выбором блюд. Знаете, я очень люблю поесть. Итальянская кухня весьма сытная, а тут я просто потерялся в странных названиях.

— Да, Марко, тут итальянской кухней не пахнет. Хотя, думаю, вы найдете в кавказской что-то общее… Тут тоже много острых блюд. Так что советую внимательно прислушаться к своему желудку.

— Ох! Вы меня запугали!!! — притворно всплеснул руками мой визави, после чего заметил: — Острая кухня моя слабость.

— Суп харчо, шашлык и салат из свежих овощей — выдал я свой выбор. Просто и со вкусом. Хотел попросить карту вин, но понял, что это было бы желание чуток не из того времени, поэтому просто поинтересовался у официанта, что могут нам тут предложить. Оказывается, тут вино есть красное и белое. И всё! Не знаю, что тут и как, но мне кажется, что официант над нами просто чуток поиздевался. Выбрали красное (к мясу) и не ошиблись вино было более чем приятным на вкус, что оценил даже мой американо-итальянский друг или недруг? Я в этом деле еще не определился.

Напиток оказался не только рубинового цвета, с приятным букетом и отличным вкусом с легкими фруктовыми нотками, но и прекрасно располагал к еде и приятному разговору. Шашлык из баранины выше всяких похвал, а наваристый и острый суп-харчо сразу пришёлся по вкусу дону Марко.

— Скажу так, Мигель, я могу так вас называть? — поинтересовался мой собеседник, утолив первый голод. Получив мой подтверждающий кивок продолжил: — Я тут удачно женился, чем немного упрочил свое положение в нашей небольшой семье.

— Примите мои искренние поздравления. Брак по расчету, как правило, намного прочнее и удачнее брака по любви. Впрочем, не все это могут оценить. Надеюсь, ваше положение стало настолько более прочным, что вы сможете влиять на некоторые решения? Или нет? — я задаю вопрос с подковыркой, но это моего оппонента не смущает совершенно.

— Я и раньше мог влиять на некоторые решения в нашем бизнесе, сейчас — тем более. Вы ведь знаете, что мы готовы пойти на ряд уступок Советам, но нас интересует несколько принципиальных вопросов. Первый — это гарантии. Не получится ли так, что мы построим заводы и не получим полностью оплаты за осуществление комплекса работ? Нам понятна схема револьверных оплат, но она не настолько интересна, как полная предварительная оплата золотом по всему контракту сразу. Конечно, вы захотите тоже гарантий и револьверная схема, то есть оплата частями как раз такой гарантией является, но… она слишком большую сумму вкладывает в последний платеж. Это увеличивает риски. Вот что важно.

Мне показалось, что господин Локкерини пока что просто заговаривает мне зубы — ведь схемы оплаты следует обговаривать совершенно с другими людьми. Это такие частности, которые меня совершенно не могут интересовать по виду моей деятельности.

— Марко, извините меня, но я ни за что не поверю, что эти схемы могут быть настоящим предметом нашей беседы. Итак, давайте перейдем к основному блюду без предварительных церемоний. Хорошо?

— Мигель, вы умеете уговаривать, я это заметил еще по нашей первой встрече, хотя она и не была столь же приятной, как эта. Хорошо. Вы можете объяснить мне, почему ваше руководство так принципиально не хочет допускать концессий в Восточной Сибири? Это ведь отличная гарантия всей нашей программы промышленного строительства.

— Всё достаточно просто, Марко. Всё дело в инфраструктуре. Если дать вам концессии, где и как вы хотите, логичной доя вас будет инфраструктура с опорой на тихоокеанские порты, через которые вы и будете осуществлять вывоз ресурсов. И после окончания сроков концессии нам, Советскому Союзу, учитывая пропускную способность Транссиба, придется и далее все ресурсы отгружать вам, используя уже проработанную логистическую цепочку. А нам интересно, чтобы далее эти ресурсы поступали уже в европейскую часть СССР на наши промышленные предприятия.

— Ну а причем тут наши концессии? — прикинулся дурачком Марко.

— Вам дают концессии там, где по окончании из сроков мы сможем использовать эти ресурсы по своему усмотрению. И не надо прикидываться наивным дурачком. Время, когда Троцкий раздавал вам возможности выкачивать ресурсы из страны, отрабатывая потраченные на него доллары, прошло и не вернется. Только взаимовыгодное сотрудничество.

— Что вы имеете в виду?

— Вы можете получить эти концессии при условии предварительного строительства логистической цепочки от Сибири до Урала. Это не только расширение и реконструкция Транссиба, но и строительство Байкало-Амурской и иных магистралей, что именно вам предоставят на встрече в Госплане.

— Понимаю, но более чем уверен, что наши промышленники на это не пойдут, на таких условиях эти концессии нам не нужны. — еле-еле сумел выдавить из себя Локкерини.

— Значит, мы постараемся сделать так, чтобы уже предложенное вам оказалось бы более привлекательны. Но это будет максимально возможная уступка.

— Благодарю за откровенность, Мигель. Теперь хочу сказать о более важной для моей семьи вещи…

— Внимательно слушаю вас.

— Рокфеллеры. Вы знаете, что они активно вкладываются в экономику Четвертого Рейха? Вместе с Фордами и еще несколькими семействами.

— У нас есть такая информация.

— Хорошо… Так вот, у нас есть предложение… Создайте Рокфеллерам такие условия, чтобы им не было выгодно участвовать в этом проекте. Они, итак, хапнули более чем необходимо. Кстати, их представитель настроен более всех негативно к СССР. И ему не надо будет слишком многого, чтобы хлопнуть дверью.

— И что мы будем с этого иметь, кроме непостроенных заводов. — задаю вполне обоснованный вопрос.

— Заводы вы получите все по списку, но от нас, причем, мы гарантируем, что вы получите передовые технологии, а не тот вчерашний день, который вам предложат другие промышленники. Вы же знаете про запрет на продажу высоких технологий вашей стране?

— Конечно.

— Мы найдем способ их обойти, в том числе на военную сферу. Спросите почему? Потому что война в Европе не за горами. И наша семья делает серьезную ставку на вашу страну, которая может взять в ней реванш. И я изучил, что мог про ваше руководство и уверен, что вы не забудете тех, кто вам оказывал помощь…

— И вас, Марко, не заботит слова одного из наших идеологов о том, что капиталисты за хорошие деньги продадут нам даже веревку, на которой мы их потом повесим?[2]

— Это что, дословная цитата? — Марко выглядел несколько ошарашенным.

— Нет, приблизительная… Правда, могу вас уверить, времена таких решений в далеком прошлом. Страна давно взяла курс на разумное сосуществование с капиталистическими странами, предпочитая, чтобы к социализму шел эволюционный, а не революционный путь.

Ну да, я тут покривил душой, но что тут делать? Политика дело такое, в которой говорят не то, что думают, а думают совсем не то, что имеют в виду.

[1] Напомним, что главой правительства СССР и наркомом индел в это время был как раз Молотов.

[2] Капиталисты не просто продадут нам веревку, на которой мы их же и повесим, они дадут нам ее в кредит (В. И. Ленин)