Мы, монстры. Книга 1: Башня

Глава 2. Предчувствие

Дэшон собрался с мыслями, круто развернулся и направился к королю Даарену. Так теперь называли Рена.

Одолел еще одну лестницу, толкнул тяжелую кованую дверь, вошел. Зал был пуст и полон света. Белые шкуры лежали под ногами вместо ковра. Прачки работали на славу: шкуры сияли чистотой всегда. Их каждый вечер стирали, сушили, чесали и вновь стелили на пол. Дэшон старался шкуры обходить — чтоб меньше работы людям.

Но как тут обойдешь, когда в них — весь пол. Еще и на стены хватило. А где не хватило — там Рен тоже нашел, что повесить: рога, когти, головы убитых зверей.

“Хорошо, хоть головы врагов не вешаешь, — пробормотал как-то вслух Дэшон, рассматривая стены, и натолкнулся на такой задумчивый взгляд Рена, что тут же быстро добавил. — Не вздумай! Иначе я сюда больше не войду”.

А потом еще пообе?щал себе никогда не рассказывать ему, что такое скальпы.

У дальней стены, прямо под развесистыми рогами, стоял стол. За ним Рен обычно сидел над бумагами, за него же приглашал присесть визитера. Его личное кресло сейчас пустовало, остальные же стулья, тяжелые, с высокими деревянными спинками, сгрудились у противоположной стены. Судя по всему, Йену стул не предлагали. Отчитывали, пока тот стоял.

У Рена были свои представления о том, как разговаривать с детьми. Да что с детьми — он и с людьми не сразу научился говорить, все рычал и приказывал. На детей — рычал до сих пор. И Дэшону говорил, стоило тому попытаться вмешаться: "Я тебе и так всех детей доверил, не мешай разбираться со своими".

Дэшон пересек зал, толкнул дверь на балкон, плотнее запахнул плащ и сощурился. Мелкие снежинки носились по воздуху, вплетались в порывы ледяного ветра, каждая отражала сияние Ирхана, а вместе - слепили, как тысячи маленьких светил, мельтешащих перед глазами.

Даарен стоял у перил и глядел вдаль. Его плащ остался висеть на спинке стула. А сам он, привычный к морозам и яркому свету, вышел в одной рубахе, распрямил могучие плечи и замер так, не боясь злых северных ветров.

“Чтоб ты с детьми своими по-человечески поговорить не боялся! — сердито подумал Дэшон. — Стоит он тут. Героически...”

Он сердился за Йена, а еще — за расшитую золотом рубаху Рена, которая отражала свет так, что прямо на него было не взглянуть. Хоть в чем-то они с Йеном были похожими: умением встать в лучах так, что ничегошеньки не рассмотришь. Его хоть в подвал засунь — и там найдет луч света и в него станет.

Героически.

Подходить не хотелось — у перил было еще ветренее. Потому Дэшон остался у двери, кутаясь в ?меха. И от двери спросил:

— Чего хотел?

— Дэшон… — задумиво констатировал Рен, не оборачиваясь.

“Чудеса наблюдательности!” — мрачно восхитился Дэшон, но промолчал. Тем более, что снова заговорил Рен.

— Нужно что-то делать с Шаайенном, — заявил он, все так же глядя в снежную даль.

— Например? — уточнил Дэшон.

— Может, его в темнице запереть? — задумчиво пробормотал Рен.

— Ре-ен… — угрожающе протянул Дэшон.

— Не ренкай, — раздраженно отмахнулся тот. — Шучу.

И потом совсем обреченно пробормотал:

— А если выпороть?

— Рен!

— Ну, а что делать? — он круто развернулся и посмотрел прямо в глаза. Взгляд у него был нехороший.

— Оставь его, — твердо сказал Дэшон. — Тебе не нужен конфликт в семье. Даару не нужен конфликт в семье.

— Даару не нужна война с гномами, — напомнил Рен. — Гномы требуют демонстрации лояльности, и мы…

— Что ты ему сказал? — перебил Дэшон.

Рен вскинул густые брови.

— Он не в себе, — сообщил Дэшон. — Что ты ему сказал?

— Тебя сейчас это больше всего волнует? — с обманчивым спокойствием спросил Рен. — Душевное состояние моего отпрыска?

И включил угрожающий взгляд.

Дэшон с вызовом скрестил руки на груди и выгнул бровь: а что? Да, его это волнует. Его душевное состояние всей их семьи уже третий десяток лет волнует. Что обидно — только его одного и волнует.

После смерти королевы — только его.

Рен просверлил его темным взглядом насквозь, но Дэшон тоже умел быть жестким. Редко бывал, но умел. Особенно — когда защищал королевских детей. Что от ядов, что от кинжалов, что от рассерженного отца.

И Рен, вновь отмахнувшись, вернулся к созерцанию своих драгоценных снежных далей.

— Что мне не нужен такой сын, — глухо? проговорил он. — Что он мне больше не сын.

“Ну, на это Йен не купился бы, — подумал Дэшон. — Йен как никто другой знает, как его величество заносит в порыве гнева. Как его заносит, что оно кричит и чем оно кидается. Йену еще и не такое кричали. Йен — умный мальчик, должен понимать, что отец на самом деле не то имел в виду”.

А даже если бы вдруг и то — Йена разве таким проймешь? Его ничем не проймешь уже давно.

Не проймешь ведь?

Дэшон шагнул к Рену, положил руку на огромное плечо.

— Пойдем, — сказал он. — Тут холодно. Пойдем.

Тот помолчал, тяжело вздохнул. Выдохнул. Собрался.

— Холодно! — презрительно фыркнул. — Ты еще не знаешь, что такое “холодно”, Дэшон.

Но к двери пошел.

— Вот такой я, — пожал плечами Дэшон. — У меня, знаешь ли, нормальный человеческий теплообмен. И рост. И вес. И кровь внутри течет, а не лава. И занесло ж меня сюда. В снега, в горы, к ненормальным северянам…

— Ты уже сколько жалуешься? — спросил Даарен. — Двадцать лет?

Дэшон захлопнул за собой балконную дверь, снова запахнул плащ плотнее — все еще немного знобило.

— И буду жаловаться! — с вызовом сообщил он.

— Тебе бы в битву, — сочувственно предложил Даарен. — Чтоб дурь из тебя выбить.

Подошёл к столу, тяжело сел в кресло, кивнул Дэшону на стулья у стены: возьми и себе.

Может, он и Йену так кивал? Может, тот гордо отказался?

— “В битву”! — передразнил Дэшон.

Подошел к стене, взялся за спинку стула и потащил его за собой, сминая шкуры на своем пути. Рен поморщился, но сказать ниче?го не успел, потому что Дэшон продолжил ворчать:

— О чем я и говорю. Дикие люди! Совершенно варварс?кие методы...

Дотащил стул, сел напротив, а Рен неожиданно остро глянул через стол в глаза и сказал:

— А он этого у тебя нахватался. Шаайенн. Манеру вести дискуссии — у тебя перенял...

Рен еще какое-то время сверлил взглядом, потом со вздохом резюмировал:

— Лучше бы перенял твое умение мыслить.

— Думаешь, он не умеет мыслить? — удивился Дэшон. — Да он лучше нас всех соображает. Он просто любит прикидываться дурачком.

— Может, отправить его куда-нибудь? — слабо предложил Рен. — В Феррон, например. У Каарэя с Хранителями теплые отношения, его там примут… Хотя нет, отношения теплые, их лучше не портить. А если в Верхние земли? У нас с ними никаких договоров нет, вот и скажем владыке Тейрину, что Шаайенн прибыл наладить связи. С Торговцами, к примеру.

— Нам нужны официальные связи с Торговцами? — уточнил Дэшон. С Торговым Орденом Верхних земель все было схвачено уже давно, просто — без договоров, пошлин и прочих трудностей.

— В том-то и дело, что нет, — пожал плечами Рен. — Потому там Шаайенн может разрушать все, что его душе угодно.

И мечтательно добавил:

— И мы здесь от него отдохнем…

— А войну он не спровоцирует? — задумчиво поинтересовался Дэшон. — Нам война с Верхними землями ни к чему.

— А пусть попробует, — пожал плечами Рен, и черные глаза воинственно блеснули. И плечи сами собой распрямились. И будто помолодел на пяток лет сразу.

— Все бы тебе воевать, — хмыкнул Дэшон и прежде, чем Рен заведет свое любимое “все бы тебе прятаться”, перевел тему. — Ты о чем поговорить хотел? А то у меня дети…

— У всех дети, — мра?чно напомнил Даарен. Но перешел к сути. — В Мадаге скоро начн?утся ритуалы по чествованию Мертвых богов… Погоди! Я знаю, что ты скажешь. Это не наш город, и вести людей в него я не предлагаю. И знаю, что ты скажешь, что Мертвые не поднимутся из небытия. Но боги — это боги. Непредсказуемы, опасны. И мертвы не навсегда. Если они полезут из-под земли…

— Под землей ничего нет, — в который раз обреченно повторил Дэшон, — кроме еще одного слоя земли.

Историями о богах, которые давным-давно померли, в Дааре не увлекались. Не до них было. Зато в близлежащих землях о них ходили сотни легенд. У даарцев легенды были свои: они пришли в горы, которые долгое время именовались Чужими, выгнали местных монстров и остались здесь. Дэшон был уверен — стоит каким-нибудь богам заявиться сюда, даарцы выгонят и их. Изучат и победят, как было со змеями, оборотнями и великанами. Но — Дэшон и в этом был уверен — никакие боги сюда не заявятся. Легенды о Мертвых — всего лишь легенды, которые, сколько стоит мир, рассказывают детям в других странах.

В Дааре же детям рассказывают о том, какой травой травить оборотня, как победить великана и обмануть хитрого гнома.

И все же Рен был осторожен.

— Тебе напомнить, как кто-то не верил в оборотней? — спросил он.

— В любом случае, — примирительно сказал Дэшон, — не стоит лезть на чужую территорию.

— Я не предлагаю лезть на территорию, — возразил Рен. — Я предлагаю выставить кордоны. Феррон так делает. У них Хранители вдоль стен стоят, в прямом смысле, Дэшон. Они стоят на стенах и смотрят, сутками, пока в Мадаге не утихнут. И каждый раз, когда у нас просыпаются оборотни, они просто переходят на другую сторону стены — обращенную к нам. Мне кажется, можно перенять эту тактику.

— И ког?о ты вдоль чего ставить будешь? — уточнил Дэшон.

Южные границы? Даара с Верхними землями были очень условными — собственно, границей являлись сами горы. Поднялся в горы — и уже на даарской территории. Но в горы никто не совался: кому охота нарваться на тварей, которые все еще водятся здесь? Даарцы много здешних обитателей перебили, но далеко не всех.

Еще и гномы — гномы считали горы своей землей и делили ее с Дааром неохотно. Мирились с присутствием людей, потому что и сами даарцы к ним не совались, а в последние годы стараниями Рена и самого Дэшона даже наладили торговлю.

Гномам были нужны теплые шкуры и мясо, а этого добра в Дааре было хоть отбавляй. Охоту на зверей тут любили так, что Дэшону казалось — еще немного, и не останется, на кого охотиться. Оборотней почти всех перебили, теперь зверей перебьют.

Правда, оборотни появлялись снова и снова. Справиться с ними насовсем не получалось никогда. Хоть логово найди, хоть все стаи в округе перебей — придут новые. Считали, что их возвращают из небытия Снежные волки — белые призраки гор, подручные могучего духа Зверя, праотца всех чудовищ, якобы обитавшего тут испокон веков.

Когда, после очередного рейда, оборотней, пусть ненадолго, но все же становилось меньше, даарцы принимались за зверей. Говорили: чтоб не потерять хватку. А Дэшону казалось — из какой-то врожденной кровожадности.

Пару лет назад Рен убил своего первого Снежного волка, и тогда всем Дааром такую пьянку закатили, что потом всех их, воителей фиговых, пришлось неделю отпаивать травами. Еще бы! Великий день! Король победил призрака! Того, кого раньше никому не удавалось достать. Стал на шаг ближе к победе над тем самым праотцом.

А что призрак — просто белый пушистый волк, красивый даже, и к оборотням отношения не имеет, обычная редкая зверюшка, — так кого это волнует?

С тех пор Рен объявил Снежным волкам настоящую травлю.

А Дэшон все пытался мягко предложить развести каких-нибудь животных вместо того, чтоб постоянно гоняться за ними по горам. Ведь с гномами можно было бы торговать не только трофеями. Но кто его будет слушать? Кому здесь нужны коровы или овцы? Да и не факт, что приживется кто-нибудь в этакой стуже.

Разводили в Дааре исключительно виверн. Вивернами гордились. Только здесь, только им удалось одомашнить летучих гадов. Но в торговле это не помогало никак: виверн не продавали чужакам.

Зато даарцы с? юных лет учились с ними управляться. Вопрос безопасности — против любой армии у Даара было преимущество. Если армия, конечно, какой другой летающей фигни не притащит. Но с армиями на памяти Дэшона Даар и не воевал. Оборотней уничтожали, великанов оттесняли обратно в горы: охотничьи вылазки, не полноценные битвы.

“И хорошо, — мысленно говорил Дэшон, — хорошо”.

Случись здесь настоящая война, Даар долго не продержится, какими бы воинственными ни казались мальчики на вивернах, величающие себя Королевскими охотниками. Да, они легко раскидают стаю оборотней. Но лишь потому, что на оборотней их и натаскивают. А что делать с людьми — не поймут, не будут знать.

“Йен поймет, — неожиданно подумал Дэшон. — Йен с его жестокостью и расчетливостью. И Рэй, потому что Рэй — не охотник. Он тренировался с ними, он охотился с ними, но он — воин. Его натаскивал отец. Что до остальных мальчиков — забери с дороги оборотня и поставь такого же, как они, человека с оружием, что они сделают?”

Не говоря уже о мифических Мертвых богах…

— Подведем к предгорьям отряды, — предложил Рен. — Разобьем лагеря.

— И если боги полезут из-под земли, что должны будут делать отряды? — прищурился Дэшон. — Феррон Хранителей вдоль стен ставит? Вот и ты своих вдоль стен ставь. Тут горы, тут стены, тут — тактическое преимущество, когда ты наконец выучишь это словосочетание! Начнется война — обороняться нужно здесь. Тем более — от богов.

— Разведчика послать… — не унимался Рен.

— Вот не сидится, да? — устало вздохнул Дэшон. — Ну, посылай. Разведчика? — посылай.

— Дэшон, — тихо, глухо сказал Рен, и Дэшон напр?ягся. Потому что стало понятно: вот оно — вот к чему этот разговор. — У меня очень нехорошее предчувствие. Что-то приближается. Что-то, с чем мы не сможем справиться.

И поднял тяжелый взгляд. Рен редко бывал таким. И редко делился подобным, даже с ним, с Дэшоном. Всегда замкнутый, вечно злой, отчаянно смелый и самоуверенный до чертиков. Казалось, он боялся, что поделись какими-либо опасениями, да любыми, вообще любыми чувствами, его обвинят в слабодушии. Несмотря на то, что знал: только не Дэшон. Знал, но все равно предпочитал молчать.

А теперь, значит, дело совсем дрянь.

— Справимся, — уверенно ответил Дэшон.

И будто в ответ ему издалека долетел страшный звериный рев.