Мы, монстры. Книга 1: Башня

Глава 39. Просто свет

Ирхан щедро поливал светом улицы, бликуя на белом мраморе и в грязных лужах. Алеста недоверчиво щурилась, косясь то на небо, то по сторонам. Йен, в свою очередь, косился на нее. В теплом ясном свете она стала совсем настоящей — гораздо реальнее, чем видение в полумраке ветхого домика, — и от этого стала еще красивее.

Они вышли из подворотен, шагали теперь по главной улице, и под ногами блестели белые мостовые, отражая свет, почти как отражал снег в Дааре. Люди, идущие навстречу, тоже казались другими, изменившимися.

"Совсем немного света — и они меняются, — удивленно подумал Йен. — По крайней мере, эти чище и определенно суше, чем те, что встречались раньше".

Подумал, что если бы не дожди, тут все могло бы быть по-другому. Весь город мог бы быть другим. И люди...

Они миновали несколько улиц, нырнули в пару подворотен, и все это время Алеста так крепко сжимала его руку, будто боялась отпустить. Будто боялась, что он рванет в сторону и скроется в очередной подворотне, стоит ей только ослабить хватку.

Пару раз отдернула в сторону от чересчур быстрых встречных прохожих, внезапно вынырнувших из-за угла, пару раз останавливала и прижимала к какому-нибудь забору — когда людей навстречу шло слишком много, и вдвоем мимо них было не протиснуться.

"Нужно никого не зацепить, ни к кому не прикоснуться, — понял Йен. — Не обратить на себя лишнее внимание, иначе морок спадет..."

Могла бы и сказать, в общем-то. Он вполне способен передвигаться, не сшибая на пути прохожих, даже если выглядит иначе.

"С другой стороны, — подумал Йен, — если б она мне сказала, то не жалась бы сейчас так близко, пытаясь удержать и направить. А она, может, как раз прижаться и хотела..."

Мысль была интересной, перспективы — захватывающими, и Йен так увлекся размышлениями, что не сразу заметил башню: только когда остановились у самого подножья. А башня была ослепительной. Сияла в лучах льющегося с небес света и сама стремилась ввысь: отсюда, снизу, казалось, она уже взлетела, уже неспешно плывет в черных и рваных нат-кадовских тучах, притягивая к себе взор небесного светила, что наконец, спустя века с последнего визита, показало Высокому городу свой лик сквозь дыры в разорванной темной пелене.

И сам Йен, и Алеста и даже якобы огромный забор, у которого они стояли, здесь, у подножья этой громадины, все казалось очень мелким, мизерным, приземленным по сравнению с башней.

"Когда-то в этом городе жили люди, которые воздвигли вот это, — подумал Йен. — А дожди, наверное, начались потом..."

Алеста ударила в ворота условным стуком, и ей открыли. Угрюмый здоровяк в дверях косо глянул на Йена, но ничего не сказал, развернулся и направился вглубь зарослей.

Заросли начинались сразу за забором и простирались до самой башни. Ее основания за ними и видно не было.

Как будто из города попал в кусочек леса.

“Не-ет, — мысленно простонал Йен, — только не деревья! Только не опять деревья! Почему просто нельзя было превратить меня в Зверя в каком-нибудь подвале?”

Он в общем-то догадывался, почему. Зверь и подвал разнесет, и дом сломает. А тут — высокие стены. Через такие и виверна без разгона не перелетит.

Йен огляделся, заметил за пышными кустами по правую руку черные голые стволы деревьев. Алеста потянула уже было из котомки на поясе бутылочку с оборотным зельем, но он жестом остановил ее, кивнул в сторону мертвых зарослей и тихо спросил:

— А там что?

— Ты сюда обращаться пришел, а не красоты смотреть, — напомнила она, снова оказываясь очень близко, заглядывая в глаза снизу вверх.

Потом покосилась на черные деревья и добавила:

— В ту сторону лучше не ходить.

— Ага, — кивнул Йен и пошел в ту сторону. Ведьма тяжело вздохнула за спиной и направилась следом.

— Озеро Скорби, — заговорила она, когда он вышел к черным стволам и замер, рассматривая воду перед собой. Несмотря на солнечную погоду, рядом с озером становилось не просто прохладно — пробирало до кости. Вода была темной и, казалось, совершенно не отражала свет, безвозвратно поглощая его. Над ней плотным тяжелым облаком висел белесый туман. У самой кромки воды была лежала груда белых камней — будто бы слепленных из этого тумана.

Йен поглядел на воду, на камни, на туман. Обернулся к остановившейся рядом и чуть позади Алесте, тихо уточнил:

— А вода тут чего дымится?

— Это туман...

— ...туманится?

— Озеро Скорби, — сказала Алеста, очертив рукой широкий круг, будто очерчивала береговую линию. - Ни один человек, попавший в эти воды, не выходил из них. Эти воды мертвы, отравлены самой смертью. Кто попадет сюда, останется здесь навеки...

— Ага, — понимающе кивнул Йен. Помолчал и уточнил. — А дымится-то оно чего?

Ведьма некоторое время сверлила его взглядом, потом тяжело вздохнула и устало попросила:

— Просто не лезь в воду, ладно?

Йен пожал плечами. Ему в общем-то и в голову не пришло бы лезть в воду, особенно — в такую. Конечно, хорошенько помыться нужно было давно, но здесь, рядом с этими водами, хотелось только поплотнее запахнуть плащ, а сверху еще и в теплую шкуру завернуться.

— Я-то не полезу… — задумчиво сказал он. — А твой этот… Затхэ…

— Ты и есть Затхэ, — тихо сказала она. И покосилась вверх. Йен глянул на нее, на небо. Что-то придало ей уверенности в том, кто он такой. Ирхан, что ли?

Тот все еще пытался согреть их. Просто сюда, к озеру, его лучи не добирались. Искривлялись где-то над водами и рассыпались в разные стороны.

Это место принадлежало не ему.

— Очень надеюсь, что нет, — пробормотал Йен. — А камни тут зачем? Добивать, если кто в воду полез?

— Башня и камни — одна скульптурная группа, — сказала Алеста.

— Скульптурная груп-па... — задумчиво, старательно выговаривая, повторил Йен, рассматривая камни. — Это от башни камни остались, а строителям было их лень вывозить, да? А теперь — скульптурная груп-па…

— Ты понимаешь, что твоя судьба сейчас в моих руках, но все равно издеваешься над культурным наследием нашего города? — уточнила она, недобро сощурившись. И очень знакомо сощурившись.

— О, милая, — отмахнулся Йен, — не принимай на свой счет. Я над всем издеваюсь, это хобби. Итак, еще у вас тут скульптурные группы есть?

— Хватит, — решительно сказала Алеста. — Ты оттягиваешь момент обращения. Но больше тут смотреть не на что. Так что раздевайся.

Йен изумленно вскинул брови и уточнил:

— Раздеваться — чтобы появилось на что смотреть? Нет, ты мне, конечно, нравишься, но вот так…

— Одежду сними, — раздраженно фыркнула она. — Чтобы потом было что надеть. Тоже мне, оборотень.

— Вот и я говорю, — согласился Йен, сбрасывая плащ под ноги, — какой из меня оборотень? И этот… как его...

— Затхэ.

— Да, этот, — взялся за рубаху, остановился на мгновение, глянул ей в глаза и серьезно спросил. — Ты уверена, что устоишь? Передо мной? Сыном Эйры?

— Это не шутки! — ведьма, кажется, рассердилась. Швырнула ему пузырек с зельем, он машинально поймал. А она сухо заявила. — Сам разберешься. Выпей до дна. Это ты наверняка умеешь!

Развернулась и направилась прочь.

— Эй! — крикнул Йен ей вслед. — Ведьма!

Но заросли уже сомкнулись за ее спиной. Йен стянул рубаху, сел на землю, холодную и влажную здесь, на берегу Озера Скорби. Покосился на белые камни рядом. И показалось, что холодом веет именно от них. Не от воды — та просто поглощает свет. И если верить ведьме, всё, что в нее попадет.

А холодный морозный воздух идет от камней.

Подошел к ним, легонько пнул. Камни стояли. Приложил ладонь к одному из них. Обычный холодный мрамор. Рука не примерзла.

Попытался оттащить один из камней в сторону, но они крепко держались вместе.

“Оставь камни в покое, — сказал себе. — Ведьма права. Ты оттягиваешь момент обращения. Так что — оставь камни в покое и снимай штаны”.

Йен фыркнул и осторожно поставил зелье рядом с собой. Сел на камни и принялся стаскивать с ноги сапоги. Подошва от сапог отрывалась.

Йен подумал, что подошву можно перемотать. Как у Рэя.

Пока не купит новые.

***

Тейрин стоял на залитом дневным золотым светом балконе и смотрел на Нат-Кад. Город выглядел иначе. Тейрин не помнил его таким, не видел никогда таким — не в тени от черных тяжелых туч.

— Что это значит? — спросил он у Сорэн.

— Это просто свет, Тейрин, — рассмеялась она в ответ.

Но Тейрин услышал: Сорэн растеряна.