Мы созданы из моментов (ЛП)

Эпилог

ГОД СПУСТЯ…

Каждое утро мое сердце уезжает в грузовике Шевроле. И каждый вечер, когда он возвращается домой, я клянусь, что люблю его еще больше, чем когда он уезжал.

Сегодня я чувствую это больше, чем обычно. Не только потому, что Джесси весь день был на стройке и у него не было времени на наши обычные кокетливые сообщения, но и потому, что сегодня произошло нечто особенное. И я не могу дождаться, чтобы рассказать ему об этом.

— Макс и Джоуи здесь! — Джетт кричит из фойе. — Пока, мам!

— Подожди! Не смей уходить без объятий! — Я бросаю кухонное полотенце и спешу к входной двери, пока он не убежал.

— Мам… — Он закатывает глаза и стонет, когда я наклоняюсь и притягиваю его к себе.

— Я не увижу тебя целый день. Дай мне побыть с тобой.

— Уф, — уступает он, едва обнимая меня в ответ.

Как бы мне не нравилось, как быстро он перешел от любви к объятиям со смущением, я так благодарна, что нам не приходится прощаться каждые выходные, как раньше.

— Я люблю тебя, сладкий горошек. — Я целую его в щеку и ерошу его волосы, и кривая улыбка, приподнимающая одну сторону его рта, как у Джесси, что мне приходится поцеловать его снова.

— Я тоже тебя люблю, — вздыхает он, когда сам дьявол останавливается рядом с внедорожником Бекки на улице.

Мы выходим на улицу, и я машу Бекке, пока Джетт бежит к машине, где стоит Макс, ухмыляясь, как дурак.

— Собираешься в путь, малыш? — спрашивает Джесси, выпрыгивая из своего грузовика.

— Да! Пока, папа! — Он едва взглянул в сторону Джесси, прежде чем забраться в машину и захлопнуть за собой дверь.

— Чувак, правда? — Джесси поднимает руки, и, хотя я больше не вижу Джетта, смеющуюся Бекку за рулем трудно не заметить.

Она опускает стекло и морщит нос под солнцезащитными очками.

— Тебя только что обошли!

— Ага.

Джесси упирает руки в бедра.

— Я вижу, как меня оценивают.

Бекка хихикает.

— Я приведу его завтра вечером. Наслаждайтесь одиночеством, — сморщив брови, она закрывает глаза и обходит грузовик Джесси, чтобы уехать.

Я улыбаюсь и показываю пальцем с крыльца.

— Заходи в дом, парень из братства. Я дам тебе и его долю любви.

Он поднимает бровь в мою сторону и снимает рубашку еще до того, как подняться по ступенькам.

— Сколько времени у нас есть до начала ужина? — спрашивает он между поцелуями, ведя меня спиной к лестнице.

— Двадцать минут, — пыхчу я в его губы, а потом хихикаю, когда он поднимает меня с пола и бежит наверх, в нашу ванную.

— Я скучала по тебе сегодня. — Его руки и рот везде, как и мои на нем, и прежде чем я успеваю опомниться, мы оба обнажены и находимся под горячей струей душа.

— Я тоже по тебе скучала. — Я осыпаю его грудь поцелуями, обожая дополнительные татуировки, а он прижимает меня к прохладной стене, как раз настолько, чтобы: — Ахххх.

— Я думал об этом весь день, — ворчит он, когда его бедра изгибаются, и он входит и выходит из моего тела, как будто оно принадлежит ему. Что, конечно же, так и есть. — Будет быстро, — предупреждает он, поглаживая большим пальцем мой клитор, как я люблю.

Джесси не знает, что я тоже думала об этом весь день, и кончаю в рекордное время. Он стоит прямо за мной, кожа шлепается о кожу, пока тот не издает низкий, гортанный стон и не изливается глубоко внутрь.

— Я уже говорил тебе, как мне нравится трахать тебя? — спрашивает он после того, как ставит меня на ноги, и мы быстро приводим себя в порядок, причем он больше, чем я, поскольку весь день работал в грязи.

— Только около сотни раз на этой неделе. Но если бы ты хотел говорить мне об этом чаще, я бы не жаловалась.

— Хорошо. Потому что мне это нравится. Очень. — Он шлепает меня по заднице, когда мы вылезаем из душа, вытираемся и одеваемся в свежую одежду. — Я также умираю с голоду. Хорошо, что Джетта здесь нет, так что я могу съесть и его долю.

Я смеюсь, и мы спускаемся вниз, как раз когда включается фритюрница.

— Хочешь поесть сегодня на террасе? — спрашивает он, беря тарелки и столовое серебро из шкафа, пока я достаю курицу.

— О, хороший вариант. Может, включим гирлянды? — Он ухмыляется.

— На улице еще светло, детка.

— И что? Это романтично. — И это создаст настроение для того, о чем я хочу с ним поговорить.

— Все, что делает тебя счастливой. — Джесси целует меня в висок, прежде чем достать из холодильника салат с макаронами, пиво и бутылку воды.

— Почему бы тебе не отнести наши напитки и не накрыть стол? Я выйду через минуту с нашими тарелками.

— Ты уверена?

— Ага.

— Хорошо. — Он берет бутылки и направляется во внутренний дворик, оглядываясь через плечо: — Полагаю, ты также хочешь музыку, да?

— Ты знаешь это, парень из братства. Надо создать настроение. — Он еще раз ухмыляется и исчезает за дверью.

Я следую за ним через несколько минут с нашими тарелками и сюрпризом. Знаю, что собираюсь пойти против традиций, но мы с Джесси никогда не были традиционными, и это одна из тех вещей, которые я люблю в нас больше всего.

Мы едим за столом под беседкой, задрапированной белыми мерцающими огнями, с видом на сосновые плантации вдалеке. Небо по-прежнему в основном голубое, но полосы золотого и розового цвета медленно проступают на нем, создавая картину, которая всегда навевает воспоминания о тех летних вечерах, которые мы провели вместе так давно. Воспоминания, которые я переживаю каждый день.

— О чем ты думаешь? — тихо спрашивает Джесси, проглотив последний кусочек ужина и потянувшись за пивом.

— Просто наслаждаюсь видом. — Я делаю глубокий вдох, когда ветерок треплет мои волосы по лицу, а музыка, тихо играющая из динамиков, установленных вокруг дворика, сменяется на приятную песню в стиле кантри. — Я бы всегда выбирала это место вместо города.

— Это хорошо, потому что я не планирую отпускать тебя. Никогда. — Он подмигивает, и я улыбаюсь.

— Никогда?

Он решительно качает головой.

— Нет. Но если ты хочешь попробовать, мы могли бы сделать из этого игру. Я, конечно, выиграю, а ты останешься голой и мокрой.

Мои глаза расширяются от ухмылки.

— О, правда?

Он показывает на кольцо на моем пальце.

— Я не играл, когда дарил тебе его. Теперь ты моя, городская девчонка.

— В таком случае… — Я достаю свой телефон из кармана и прикусываю губу. — Есть кое-что, что я хочу тебе показать.

Джесси вздергивает одну бровь.

— Хорошо. Я должен нервничать?

— Да. Очень, очень нервничать. — Я открываю свои фотографии, делаю глубокий вдох и кладу телефон на стол.

Он бросает на меня подозрительный взгляд, прежде чем наклониться вперед, чтобы посмотреть.

— Почему я смотрю на фотографию Ханны?

— Что? — Я выхватываю телефон обратно, и, черт, я, должно быть, прокрутила слишком далеко. Так испортить впечатление, Хэй, черт возьми. — Вот. — Я поворачиваю телефон к нему, и его глаза переходят с фотографии на меня и обратно.

— Святое дерьмо.

— Это хорошее святое дерьмо или плохое?

Широкая ухмылка растягивается по его лицу.

— Думаю, это зависит от того, то ли это, что я думаю.

— Это платье, в котором я собираюсь выйти за тебя замуж, Джесси Эндерс.

Он издает небольшой, горловой звук, его взгляд все еще прикован к платью, пока тот проводит рукой по своей бороде.

— Ты купила его? — тихо спрашивает он, прочищая горло от эмоций.

— Да. Это было первое, которое я примерила. И сразу поняла.

— Ты хочешь жениться?

Я смеюсь, пересаживаясь к нему на колени и обвивая руками его шею.

— Я уже сказала тебе и всему городу, что хочу, парень из братства.

— Когда ты хочешь это сделать? — Он ставит свое пиво на стол и обхватывает меня за талию.

— Скоро. — Я трусь кончиком носа о его нос и целую его в губы.

— В этом году?

— Этим летом.

— Уже июль, детка.

Я киваю, когда в моем горле образуется комок, и беру его руку, кладя ее на свой живот.

— Но если мы не сделаем это в ближайшее время, мое платье не подойдет.

Его глаза на мгновение переходят с одного на другой, прежде чем что-то щелкает у него в голове, и он замирает.

— Шесть недель.

— Но я не думал… — Его лицо краснеет, и эмоции заполняют его глаза. — Детка, — хрипит он, зарываясь лицом в мою шею и крепко сжимая меня.

Мы решили удалить внутриматочную спираль пару месяцев назад, чтобы мое тело могло перестроиться, прежде чем мы начнем пробовать осенью. Мы должны были знать лучше, учитывая нашу историю с созданием ребенка. Не то чтобы я жаловалась… Я бы родила дюжину детей от этого мужчины, если бы он мне позволил.

После нескольких долгих объятий он поднимает голову, протирает глаза и фыркает.

— Когда мы пойдем к врачу?

— Через несколько недель. К тому времени мы должны будем услышать сердцебиение, может быть, даже увидеть его или ее.

— Это еще один мальчик, — говорит он.

— Ты так думаешь? — смеюсь я.

Он кивает.

— И он тоже будет похож на меня.

— О, Господи, я не смогу справиться с тремя такими, как ты.

— Сможешь, детка. — Его губы касаются моих. — Но если говорить о том, как справиться… смогу ли я, ну, знаешь…

— Прикоснуться ко мне?

Он кивает, и сухожилия на его шее напрягаются, когда он сглатывает.

— Я чувствую себя такой гребаной киской, но да. Мне хочется иметь возможность прикасаться к тебе в этот раз. И, вероятно, много.

— Давай проясним кое-что прямо сейчас. — Я улыбаюсь и переплетаю свои пальцы с его пальцами, прижимая его руку чуть плотнее к своему животу. — Это может быть мое тело, но это твой ребенок. Ты можешь трогать меня всегда и везде, когда захочешь. В любое время суток, в дождь или солнце, даже если я злюсь на тебя, потому что у меня болит спина, что неизбежно будет твоей виной.

Он улыбается и прижимается долгим, затяжным поцелуем к моим губам.

— Спасибо.

— За что?

— За то, что выбрала меня, чтобы разделить со мной все твои лучшие моменты.

— Мы созданы из таких моментов.

Он усмехается и прижимается лбом к моему.

— Чертовски верно.

КОНЕЦ