Мы созданы из моментов (ЛП)

Глава 5

ДЖЕССИ

— Я хочу какать.

Конечно, Джетт хочет. Если бы он этого не хотел, то это было бы ненормально для воскресной утренней службы в церкви.

— Да ладно, дружище, мы же только приехали. Я еще даже не добрался до святой воды.

— Но мне надо, — выражение боли на лице сына подтверждает, что он точно не врет.

— Это плохо.

Черт побери. Я имею в виду, вот блин. Прости, боже.

— Папочка, какашка выходит!

— Ладно, хорошо. — Я тяну его к лестнице, в подвал, возле входа в церковь, как раз в тот момент, когда мои родители открывают дверь.

— Бабуля, я какаю! — Джетт объявляет достаточно громко, что его слышат все прихожане, о чем свидетельствует приглушенный смех, который раздается со стороны церковных скамей.

— О, нет! — Ахает моя мать. — В самом деле?

Джетт кивает, и, я не успеваю и глазом моргнуть, как моя мама хватает своего внука на руки и быстро спускается по лестнице.

— Мать спасла тебя в последнюю минуту, да? — Мой папа посмеивается, направляясь к святой воде. Он одет в свои лучшие синие джинсы и повседневную рубашку на пуговицах. Потом окунает пальцы в воду, крестится и хватает еженедельный бюллетень, прежде чем отправиться на наше обычное место возле входной двери.

В тот момент, когда я размышляю о том, стоит ли мне пойти и помочь маме, замечаю Микайлу Камински, которая широко мне улыбается по ту сторону стеклянной двери, в то время как ее отец заходит внутрь.

Микайла одета в короткое белое платье, которое определенно не подходит для церковной службы, ее темные волосы ниспадают до задницы, и я быстро вспоминаю, что мне нужно пойти исповедаться.

— Привет, — воркует она, оглядывая меня с головы до ног, будто я ее десерт. Опять же, в упаковке Твинки (прим. пер.: Twinkies — американский кекс-закуска, бисквит с кремовым наполнителем) два кекса не просто так, ведь сложно остановиться на одном.

— Джесси. — Ее отец кивает мне, но, к счастью, продолжает идти дальше. Я ни за что на свете не смогу смотреть ему в глаза и одновременно стоять перед Богом. Он не знает, что Микайла уже пару месяцев хочет съесть второй кекс Твинки.

Как только мы остаемся одни, девушка сокращает расстояние между нами и позволяет себе поправить воротник моей рубашки-поло.

— Прошла уже целая вечность с тех пор, как я тебя видела, — шепчет она. — Нам нужно это исправить.

— Извини. Было много работы.

— Знаю, и я неоднократно говорила тебе, что могу помочь с твоей работой.

Ага. А также закажет свадебные приглашения, прежде чем я об этом узнаю.

— О, милая, разве Джесси не сказал тебе? — Моя мать появляется из-за спины Микайлы, ее ледяные голубые глаза прищурены. Она переводит взгляд с моей последней девушки на одну ночь на меня и обратно, ее хмурый взгляд стопроцентно означает: я должна была позволить Джетту наложить в штаны, чтобы ты приводил его в порядок.

— Он уже нанял одну девушку.

Микайла смотрит на меня в замешательстве.

— Это правда?

— Угу, — отвечает за меня мама, нацепив фальшивую, приторно-сладкую улыбку. — Одна милая девушка с юга. Она приступает к работе через пару недель.

Секундочку. Неужели моя мать, набожная католичка, только что солгала ради меня? В церкви?

Срань господня, я точно попаду в ад.

Церковные колокола звенят над нами, и Микайла неловко указывает пальцем на неф (прим. пер.: неф — продольный элемент храмовой конструкции, помещение, очень похожее на корабль или корабль).

— Мне пора. Было приятно снова увидеть тебя, Джесси. Позвони мне, если что-то изменится.

Как только Микайла оказывается вне пределов слышимости, моя мать ростом около метра шестидесяти поднимает руку и шлепает меня по затылку.

— Даже сотня молитв о прощении не избавит тебя от греха, — выпаливает она, и я сдерживаю ухмылку. — Но ты все равно попробуй.

Вот дерьмо.

Она указывает на подушку для коленопреклонения позади последней скамьи.

— Иди, начинай.

* * *

— Тебе двадцать девять лет, а мама тебя отчитала, пиздец. — Джинкс хохочет, когда мы сидим на заднем дворе, позднее в тот же день, и смотрим, как Джетт играет в своей песочнице. — Это классика.

— Ага, ну, по крайней мере, я был в церкви, придурок.

Брат виновато улыбается, несомненно, вспоминая какую-то девушку, из постели которой не смог вылезти этим утром.

— Был немного связан. На следующей неделе постараюсь исправиться.

Я фыркаю, вытягиваю ноги перед собой и расплываюсь в улыбке, когда Джетт закапывает свою новую машину Matchbox в гору грязи, с помощью ковшового погрузчика. — Еще несколько минут, приятель. Потом пойдем приводить тебя в порядок.

— Хорошо! — отвечает сын, находясь в своем маленьком мирке.

К сожалению, я тоже рассеян, потому что всего через несколько часов мы вернемся в Грин-Бей. Почему-то выходные с Джеттом стали проходить быстрее. Я не знаю, то ли это потому, что он взрослеет, и теперь мы можем больше всего делать вместе, то ли это из-за нашей рутины, и у меня складывается впечатление, что наше время подходит к концу, едва начавшись.

Каждое воскресенье после церкви мы обедаем всей семьей в доме моих родителей. Мы делали это всегда, еще задолго до того, как Джетт появился на свет. Но в последнее время, по воскресеньям, когда сын тут, все, чего мне хочется, это вернуться сюда, в наш дом, и провести с ним, как можно больше времени.

Мне хотелось немного побыть с Джеттом наедине сегодня днем, но Джинкс пронюхал обо всей этой истории с покаянием и решил, что ему нужно заглянуть, чтобы подоставать меня.

— Итак, ты переспал Микайлой, да? Когда, черт возьми, это случилось? — небрежно спрашивает брат, как будто ответ на этот вопрос не является единственной целью его визита.

— О, не твоего гребаного ума дело, — отвечаю я с притворной улыбкой и показываю средний палец. Джинкс может делиться подробностями о своих внеклассных мероприятиях с дамами, но я не такой.

Брат хохочет.

— Выходит, я зря беспокоился о твоих яйцах.

— Чувак, это полный трындец, что ты думаешь о моей мошонке.

Смех Джинкса превращается в полноценный рев, он смеется с запрокинутой головой так громко, что даже привлекает внимание Джетта.

— Над чем смеетесь? — Мой малыш окликает нас, и я просто качаю головой.

— Ничего, о чем ты хотел бы знать, дружище. Продолжай закапывать свою машину.

Прошло целых две минуты, прежде чем Джинкс снова смог заговорить, и как только он открывает свой рот, я хочу, чтобы он закрыл его снова.

— Слушай, я знаю, что мама ненавидит Микайлу, потому что та победила ее на конкурсе по выпечке пирогов в прошлом году, но она на самом деле неплохой вариант. Микайла местная и, очевидно, хочет остаться в этом городке и пустить корни. Она сохла по тебе с тех пор, как мы с ней были первокурсниками, а ты — выпускником, так что, по крайней мере, ее заинтересованность настоящая.

Вот почему я должен был держаться от нее подальше. Микайла не сошла с ума, как в фильме «Роковое влечение» или типа того с тех пор, как мы переспали, но и не забывает об этой интрижке. Она просто постоянно напоминает мне, что готова и желает большего каждый раз, когда мы случайно пересекаемся друг с другом, и даже не скрывает этого.

Как бы я ни кайфанул с Микайлой в ту единственную ночь, которую мы провели вместе, но я не заинтересован в большем. Никогда. Мне нравится секс ради секса, и между работой и Джеттом у меня нет возможности уделять женщине больше времени, нежели одна единственная ночь.

— Я уже сделал свой выбор, — наконец, говорю я, указывая на Джетта. — Но спасибо за воодушевляющую речь.

Джинкс качает головой и ворчит.

— В таком случае, ты — мудак.

— Почему это?

— Теперь для меня в городе на одну цыпочку меньше, придурок.

Я хохочу, встаю на ноги и начинаю пятиться задом к Джетту, который все еще сидит в песочнице.

— Что, не хочешь подбирать объедки после брата?

Джинкс даже не удосуживается ответить, просто встает и направляется к задним воротам.

— Мне нужно идти, Джеттстер. Увидимся в следующий раз, хорошо?

— Хорошо! Люблю тебя!

— Я тоже люблю тебя, малыш. — Мой брат останавливается у ворот. — О, и передай своей маме привет от меня. Скажи ей, что я тоже по ней скучаю. И что она самая красивая девушка, которую я когда-либо видел.

Подождите, что? Хмуро смотрю на своего брата, который просто самодовольно улыбается с другого конца двора.

— Я не ем объедки, но для Хейден я бы сделал исключение.

Вот же сукин сын.

— Увидимся позже, парни. — Он подмигивает, прежде чем уйти, и ворота захлопываются за ним.

Знаю, что Джинкс прикалывается надо мной, потому что я надеру ему задницу, если он хотя бы дважды взглянет на Хейден.

И это именно то, что он пытался донести, да? Мало того, что я до сих пор сохну по ней, так еще и он это просек. Просто зашибись.

Вздыхаю и сажусь на корточки возле Джетта.

— Ладно, малыш, пора идти в дом купаться.

— Смотри, что я сделал! — Сын указывает на гору грязи с широкой улыбкой, и я замечаю, что красной машины, которая похожа на машину Лейна, нигде не видно.

— О, класс. Мне очень нравится то, что ты сделал. — Если бы избавиться от Лейна в реальной жизни было также просто. — Ты готов принять ванну перед возвращением к маме?

— Да! — Джетт бросается в мои объятия и крепко обвивает руки вокруг моей шеи.

— Я соскучился по мамочке, — говорит он мне в щеку, и моя грудь сжимается.

Да, малыш, я тоже.

* * *

ХЕЙДЕН

— Дорогая, мне нужно уехать в офис ненадолго. Завтра важная встреча с новым инвестором, а я забыл его портфолио на своем столе.

Поднимаю взгляд от клумбы, которую полола в течение последнего часа, когда Лейн быстро спускается с крыльца по ступенькам, позвякивая ключами в руке.

— Настоящее бумажное портфолио? Кто еще так делает?

Он усмехается.

— Ребята старой закалки с кучей денег, которые можно вкладывать в разные проекты.

— Ну что ж, тогда тебе обязательно нужно забрать ту папку. — Посылаю Лейну воздушный поцелуй, и он подмигивает в ответ.

— Мне нужно купить что-нибудь на ужин, когда я буду возвращаться домой?

— Спасибо, не надо. Думаю, у нас есть все для фахитас (прим. пер.: фахитас — блюдо техасско-мексиканской кухни, представляющее собой завернутое в тoртилью жаренное на гриле и нарезанное полосками мясо с овощами).

— Хорошо. Сообщи мне, если что-нибудь понадобится. Я с радостью куплю все, что нужно.

Лейн дергает меня за хвост, когда направляется к своей машине. А потом, оглядываясь через плечо, добавляет:

— Может, скажешь Джесси, чтобы он привел с собой кого-нибудь в следующие выходные? Подружку, девушку или кого-то еще. Бог свидетель, пирога будет много.

— О, хорошая идея, — показываю Лейну большой палец вверх и смотрю, как он уходит. Только когда тот скрывается из виду, смысл его предложения полностью доходит до меня.

Джесси приведет какую-то женщину на вечеринку нашего сына? Значит, мы вчетвером сможем тусоваться, как приятели? Лейн и Джесси едва выносят друг друга, и, несмотря на наш вчерашний разговор, я не думаю, что в ближайшее время они станут лучшими друзьями.

И видеть Джесси с другой женщиной? Фу.

Конечно, я знаю, что он с кем-то встречается. Парень великолепен, у него отличная работа и светлая голова на плечах. Добавьте к этому всему еще то, что он является одиноким папой, и я не сомневаюсь, что у него очень богатая интимная жизнь в Коул-Крик.

Мне просто не хочется об этом думать.

Я имею в виду, было бы странно, если бы я об этом думала, верно?

С другой стороны, может быть, я все-таки должна об этом думать, потому что, если Джесси приводит разных женщин в свою постель и постоянно имеет дело со всей этой грязью, это может негативно повлиять на Джетта.

— А что, если у Джесси только одна женщина? — спрашивает тихий голосок где-то в глубине души, и у меня резко появляется тошнота, что приходится прижать рот тыльной стороной ладони, чтобы сдержать этот порыв.

В жизни Джесси есть постоянная девушка? Кто-то настолько постоянный, что она также является частью жизни нашего сына? Джетт никогда не упоминал об этом, но это не означает, что такой девушки не существует.

Боже. От одной только мысли об этом у меня кружится голова. И это просто безумие.

Мы с Джесси никогда не были парой. Я даже не могу назвать его своим бывшим. Мы просто провели пару недель вместе и разделили несколько случайных моментов до этого. Признаю, что это были действительно удивительные моменты, и наши две недели были одними из лучших недель в моей жизни, но Джесси никогда не был моим, а я никогда не была его, и мысль о том, что он остепенится, не должна вызывать у меня тошноту. И все же это так.

Мой мобильный пиликает на ступеньке крыльца, и я стягиваю перчатки, чтобы взять телефон в руки. Это сообщение от Джесси, легок на помине.

Джесси: Будем через пять минут.

Супер. Мало того, что я грязная, вся мокрая от пота, так все еще ломаю голову о том, есть ли у Джесси девушка или нет… хотя я сама уже много лет помолвлена с другим мужчиной.

— Чертова лицемерка, — бормочу я, поднимаясь на ноги и стряхиваю остатки сорняков со своих леггинсов, спеша к зеркалу в холле. Обе мои щеки измазаны грязью, и мой конский хвост едва держится и выглядит так, будто половина вырванных мною сорняков попала в него.

— Блин!

Быстро иду в ванную на первом этаже, стягиваю резинку с волос и хаотично провожу пальцами по беспорядку на голове. Кусочки прошлогодних сухих цветов падают в раковину, и я продолжаю распутывать волосы одной рукой, а другой — тянусь к мочалке.

Когда одна половина моего лица становится чистой, ловлю свой собственный взгляд в зеркале и замираю.

Черт возьми. Я, правда, сейчас это делаю? Действительно являюсь женщиной, которая чувствует себя настолько не в своей тарелке из-за мужчины, к которому не имеет никакого отношения?

Закрываю глаза и делаю несколько успокаивающих вдохов, когда на подъездной дорожке раздается сигнал автомобильного гудка. Поддаюсь тщеславию и быстро вытираю оставшуюся часть лица и выбегаю на улицу как раз в тот момент, когда Джесси паркуется и опускает заднее пассажирское окно.

— Мамочка! — Джетт хихикает с заднего сиденья, и все мое беспокойство исчезает благодаря ему. Ничто не имеет бóльшего значения, чем мой ребенок.

— Малыш! — Я бегу через двор, распахиваю дверь машины и ныряю внутрь, чтобы обнять сына. Целую Джетта везде, пока расстегиваю крепления его детского сидения, а потом беру сына на руки, и он цепляется за меня, как обезьяна. Джетт пахнет как Джесси — чистотой и пряностью, и, похоже, на нем новая футболка.

— Как ты провел выходные? — спрашиваю я, уткнувшись лицом ему в шею.

— Я играл в песочнице! И на рыбалку ходил!

— О, правда? — перемещаю его на свое бедро и отстраняюсь, чтобы увидеть личико Джетта. На его щеках видны ямочки из-за широкой улыбки, а на голове прическа ирокез в виде колючек. Почти уверена, что волосы сына намазаны гелем, и от этого мне хочется улыбаться еще больше.

— Надо же, ты выглядишь круто. Это новая футболка?

Джетт смотрит на свою футболку желтого цвета с надписью «Земляные работы с Эндерсом» и кивает.

— Ага!

Джесси обходит переднюю часть грузовика с очаровательной улыбкой и ямочками на лице. Он одет в такую же футболку, как и Джетт, только его футболка плотно обтягивает тело. Также на нем баскетбольные шорты черного цвета, кроссовки и бейсбольная кепка задом наперед, и я уверена, что не видела Джесси таким расслабленным и непринужденным с того лета, пять лет назад.

Наверное, переспал с кем-то прошлой ночью. С ребенком в доме.

— Привет, — говорю я слишком радостно, по моему лицу разливается жар. — Ммм… мне очень нравятся одинаковые футболки.

Джесси пожимает плечами.

— Не удержался.

Я рада этому.

— Я приготовил тебе подарок! — объявляет Джетт, и Джесси склоняет голову набок, приподняв брови.

— На самом деле, малыш? Мы не пробыли здесь и двух минут.

— Извини. — Сын прижимается к моей шее, и я смеюсь.

— Ты действительно мне что-то принес? С чего это вдруг?

— День матери, — шепчет Джетт, и у меня внутри все переворачивается. День матери был в прошлое воскресенье, и, хотя Джесси всегда заботился о том, чтобы у Джетта был какой-то подарок для меня, я даже не думала об этом в этом году.

— Вам не нужно было этого делать, — говорю я Джесси. Он подарил мне сына, этого уже достаточно.

— Конечно, мы приготовили тебе подарок. — Его голос низкий и сексуальный, а одна сторона его рта приподнимается в кривой ухмылке. Легкая улыбка подчеркивает его волевой подбородок, свежую стрижку бороды и мальчишеский блеск в глазах, которые выглядят почти бирюзовыми на фоне золотисто-бирюзового цвета его рубашки.

— Малыш, окажешь нам честь, или мне сделать это?

— Подарок слишком тяжелый, — отвечает Джетт, и Джесси фыркает от смеха, открывая пассажирскую дверь.

— Я так и думал, что ты это скажешь. — Затем Джесси бросает ухмылку в мою сторону. — Тебе лучше опустить Джетта на землю.

— Ваш подарок не собирается меня укусить или что-то в этом роде, верно?

Джетт снова хихикает, когда я опускаю его.

— Мамочка, там нет змеи!

Джесси тихо смеется, вытаскивая с переднего сиденья машины что-то завернутое в бело-сиреневую папиросную бумагу. Но он не вручает его мне. Вместо этого он подходит и встает передо мной с подарком в руках, будто делает подношение.

— Я подержу его, пока ты открываешь. Это немного неудобно. — Он подмигивает мне и это действие вызывает у меня волну бабочек в животе и комок в горле.

— Ребята, вы … — Прижимаю пальцы к губам. — Я сейчас заплачу.

Джесси просто улыбается, его взгляд скользит по моему лицу.

— Похоже, ты занималась клумбой, — тихо говорит он.

— Да. — Смущенно провожу рукой по волосам. — Я в беспорядке.

— Ты прекрасна, — возражает Джесси, и, когда наши взгляды встречаются, я забываю, как дышать.

Эта близость. Мы стоим в футе друг от друга. Ближе, чем за последние пять лет… когда мы провели чертовски много времени гораздо ближе, чем сейчас.

— Спасибо, — тихо говорю я. — Это очень мило с твоей стороны.

— Наверное, тебе следует открыть подарок, чтобы знать наверняка. — Джесси снова подмигивает мне своими глазами цвета океана, и я сглатываю странное чувство, расцветающее в моей груди, затем начинаю раскрывать подарок.

В мгновение ока снимаю последний слой, и вижу большой розовый камень. Вернее, это красивая ступенька розового цвета, изготовленная из бетона. Она украшена цветами, которые сделаны из глянцевых черно-белых камней, и отпечатками маленьких ручек Джетта. Его имя написано сверху, а год — снизу. А еще нарисована комета.

— Боже мой. Это…? — Перевожу свой взгляд на Джесси, который смотрит на меня с мальчишеским очарованием и пробуждает давние воспоминания.

— Мне просто пришла эта идея в голову, и я решил ее осуществить, — признается он. А затем говорит более интимным тоном.

— Никто не должен знать, что это значит, кроме нас.

И я понимаю, почему меня волнует тот факт, что он может с кем-то встречаться.

Джесси, возможно, никогда и не был по-настоящему моим, но однажды он подарил мне часть себя, которой я не хочу делиться ни с кем другим.

Когда я узнала, что беременна, у меня не было сомнений, что Джесси примет вызов, который стал нашей жизнью.

Но я не ожидала этого.

Не ожидала, что Джесси останется моим другом. Или что он будет так сильно уважать меня в качестве родителя. Или что будет помнить о Дне матери и сделает мне подарок своими руками.

Мысль о том, что Джесси будет делить все это с кем-то еще?

Я ненавижу ее.

Тот факт, что я помолвлена с другим мужчиной?

Не меняет того, как сильно я ненавижу мысль о Джесси с кем-то другим.

— Я-я не знаю, что сказать. — Дрожащими пальцами пробегаю над каждым элементом камня, задерживаясь немного дольше на маленьких пальчиках сына и, конечно же, на падающей звезде. — Мне безумно нравится.

Наклоняюсь и притягиваю Джетта для объятий.

— Спасибо, дорогой. Это лучший подарок на День матери.

Джесси же я могу только улыбнуться, так как слезы быстро наворачиваются на глаза.

— Спасибо.

Джесси кивает в сторону дома, сглатывая ком в горле, как будто этот момент тоже застал его врасплох.

— Не за что. Хочешь, я пока положу ступеньку на крыльцо?

— Да, пожалуйста. — Мы с Джеттом следуем за Джесси, и он ставит ступеньку на столик, за которым я пью кофе по утрам. — Вы прекрасно провели время вдвоем. На самом деле, думаю, завтра первым делом мы разместим ее в саду. Что скажешь, милый?

— Ага. — Джетт кивает, и вдруг его глаза широко распахиваются. — Ой-ой.

— Что случилось?

— Мне нужно на горшок!

— Ну, иди в дом, глупыш! — Шлепаю сына по попке, когда он торопливо уходит, оставляя за собой входную дверь открытой.

— Почему Джетт так быстро взрослеет? — Вздыхаю. — Я имею в виду, мы не можем просто приостановить его рост на некоторое время?

Джесси тихо смеется.

— О, да. Ты все еще думаешь о том, чтобы отдать его в детский сад этой осенью?

— Конечно. Социализация пойдет Джетту на пользу, и я думаю, что тот более чем готов. Он писал бы свое имя весь день, если бы мог.

— Неплохо. — Джесси улыбается. — Мне нужно для этого что-нибудь сделать? Подписать документы или что-то в этом роде?

— Нет, но надо будет пойти в школу, при которой находится сад через несколько недель, когда закончится учебный год. Можешь пойти с нами, если хочешь.

Джесси кивает.

— Конечно.

— Я имею в виду, может, у тебя куча работы, не чувствуй себя обязанным. Она ничем не будет отличаться от любой другой школы.

— Да, но это школа, в которую собирается пойти наш ребенок.

Боже, как он говорит «наш ребенок»…

С трудом сглатываю и сцепляю руки перед собой.

— Супер. Буду держать тебя в курсе.

— Пожалуйста. — Джесси долго смотрит мне в глаза, отчего у меня во рту пересыхает.

Не задумываясь, облизываю губы и, когда его голубые глаза прослеживают за моими действиями, прикусываю губу, чтобы не сделать этого снова.

— Я не сказала тебе спасибо.

— Вообще-то сказала.

— Ой. Извини. — Мои щеки заливает румянец, и я так часто моргаю от волнения, что буквально чувствую, как мои ресницы касаются щек. — Думаю, сегодня солнце светит слишком сильно.

— Ты немного порозовела. — Джесси протягивает руку и проводит пальцами по моей скуле. — Также немного горячая.

Не могу сделать вдох. Я определенно перегрелась, но уверена, что это никак не связано с солнцем.

Осознаю, что прошли годы с тех пор, как Джесси прикасался ко мне, и мне это нравится гораздо больше, чем я имею на это право.

Это не мешает мне протянуть руку и обхватить пальцами его запястье, где его кожа покрыта татуировками.

— Джесси…

Его взгляд падает на наши соединенные руки, и мышцы на его шее напрягаются, когда он сглатывает. Между нами напряжение… треск в воздухе…

А затем звук тормозящих шин на подъездной дорожке прерывает момент, и я опускаю руку, в то время как Джесси делает шаг назад.

Он проводит рукой по лицу и прочищает горло, словно собирается что-то сказать, но вместо этого на улицу выбегает Джетт.

— Эй, малыш, подойди, обними меня, — бормочет Джесси. Когда Джетт прыгает в его объятия, наши взгляды снова встречаются, и я отворачиваюсь.

То, что только что произошло между нами, вероятно, не должно было случиться. Их любовь друг к другу также является моей слабостью, и, если судить по последним минутам, это не единственная моя слабость.

Лейн подходит с большой папкой в руках и настороженно улыбается.

— Джетт, приятель, ты вернулся домой? — Лейн протягивает руку и игриво толкает ногу сына, но тот вместо ответа зарывается лицом в шею Джесси.

— Привет, мужик, — говорит Джесси, немного напряженно. — Как обстоят дела с инвестиционным бизнесом в наши дни?

— Не жалуюсь. — Лейн усмехается, его рука свободно и, возможно, немного собственнически обхватывает мою талию.

— Рад слышать, — отвечает Джесси, но его внимание снова возвращается к Джетту. — Мне пора идти. Скоро увидимся, хорошо?

Джетт кивает, и я не могу не заметить, как его маленькие кулачки сжимают футболку Джесси.

— Люблю тебя, папочка.

— Я тоже тебя люблю. — Джесси чмокает его ухо, и маленькое тельце Джетта вздрагивает от безмолвных эмоций.

Я не могу смотреть на то, что будет дальше. Не могу смотреть, как он опускает Джетта. Не могу смотреть, как Джесси ерошит свои волосы, как всегда. Не могу смотреть, как Джесси уходит, а наш маленький мальчик сидит на ступеньках крыльца с грустными щенячьими глазами в тот момент, когда он уезжает.

Не могу все это делать, не развалившись на части, и я хотела бы сказать, что не знаю, почему так происходит.

Правда в том, что я держалась четыре года, девять месяцев и несколько дней из-за тех двух недель.

Двух недель, которые имели для меня очень большое значение, и я никогда никому не говорила об этом.