На арене с Гошей

Самое большое за свою артистическую жизнь путешествие Гоша совершил в марте 1960 года - из Москвы в Бразилию. До Копенгагена он летел отдельно от нас - грузовым самолетом. А затем нас перевезла Скандинавская аэросистема (SAS).

Рейс оказался исключительно тяжелым. Когда турбореактивный лайнер "ИЛ-18" оторвался от бетонной полосы Шереметьевского аэродрома, термометр показывал 30 градусов мороза. А через неполные сутки мы уже изнемогали от тропической жары.

Стремительный межконтинентальный перелет с неистовой болтанкой и резкой сменой температур Гоша перенес легко, во всяком случае лучше, чем артисты. В пути он не терял присущего ему оптимизма, а также аппетита, который, к слову сказать, никогда, ни при каких обстоятельствах не изменяет ему. Когда наш самолет летел над океаном, Гоша ревом напомнил мне, что пора обедать. Подавая ему дорожный рацион, я спросил его, понимает ли он важность предстоящих гастролей. Зверь только потряс головой. "Еще бы",- словно говорил он, аппетитно разгрызая рыбу.

Как самому спокойному и непритязательному пассажиру, командир лайнера шотландец подарил Гоше сумку (SAS), в которой оказалось несколько банок с медом и вареньем. Гоша был очень рад лакомому подарку.

Хочется рассказать об одном примечательном эпизоде, который произошел на пути в Бразилию. Самолет приземлился для заправки на аэродроме африканского континента в английской колонии. В аэропорту к нам подошли два молодых негра из обслуживающего персонала. Юноши заговорили на своем родном языке, которого мы, конечно, не понимали. Желая все же как-то объясниться с ними, мы, тыча себя пальцами в грудь, сказали:

- Москва. Советский Союз. Спутник.

Мы полагали, что парни поймут эти ставшие уже интернациональными слова. По они никак не реагировали. Тогда мой ассистент, показывая рукой на самолет, мешая русские и английские слова, сказал:

- Там русский медведь.

Негры попятились. В их широко раскрытых глазах мы прочитали изумление. Так, стоя на почтительном расстоянии, они оглядывали нас с головы до ног. Не понимая причины столь странного поведения юношей, мы переглянулись. Наблюдавший эту сцену английский чиновник пояснил:

- Эти ребята неграмотны. Они недавно пришли из деревни. Когда вы произнесли слово медведь...- тут чиновник несколько замялся.- Видите ли, слово "медведь" здесь истолковывается как "русский". Они впервые видят русского человека, ну и немного... удивились, что вы не совсем такие, какими вас тут принято изображать...

Мы пригласили переводчика и с его помощью постарались рассказать неграм кое-что о себе и о нашей стране. Рассказав о цели поездки советских артистов, я упомянул свое родное село в Удмуртии, в котором нет ни одного неграмотного. Среди моих односельчан есть и агрономы, и инженеры, и врачи. А вот я - деревенский парень - стал артистом.

Юноши глядели на нас, не отрываясь, ловя каждое слово. Слушал нас и английский чиновник, заметно нервничавший во время беседы. Когда объявили посадку, мы крепко пожали руки неграм, а те горячо воскликнули:

- Ленин! Москва! Совьет!

- О, наши негры быстро усвоили ваш язык,- с кривой усмешкой заметил чиновник.

Когда самолет, поднявшись в воздух, сделал круг над аэродромом, я глянул в иллюминатор: на белом бетоне взлетной полосы отчетливо вырисовывались смуглые, полуобнаженные фигуры негритянских юношей, высоко поднявших над головами руки.

Как смутно мы, советские люди, порой представляем себе облик колониализма. Вот только что он предстал перед нами во всей своей мерзости: первоклассный аэродром, оснащенный новейшей техникой, современный реактивный самолет и рядом - неграмотные, нищие африканцы, которых колонизаторы заставляют работать на себя.

Забегая несколько вперед, замечу, что и в Южной Америке кое-кто пытается изобразить советских людей этакими дикими северными медведями. Мы были глубоко возмущены, когда, прибыв в Рио-де-Жанейро, увидели на стенах домов огромные рекламные щиты, на которых был нарисован медведь с цепью на шее, а по сторонам - бородатые клоуны в лаптях. Руководитель нашей группы, директор Московского цирка Л. Асанов, решительно потребовал убрать эту оскорбительную "рекламу".

Попытки реакционных элементов очернить советских людей лопнули как мыльный пузырь после первого же нашего выступления, которое состоялось на арене крупнейшего в Южной Америке крытого стадиона "Мараказиньо". Но об этом позднее.

...Самолет, идя на посадку, сделал крутой вираж, и вдали возникло хаотическое нагромождение бело-голубых небоскребов, словно высеченных из гигантских ледяных глыб, замысловатый лабиринт улиц, террасами спускающихся к пляжам, которые протянулись на десятки километров.

Впрочем, первое мимолетное впечатление сразу же вытеснялось другим. Я имею в виду фото-, кино- и телекорреспондентов, которые взяли нас в "клещи", как только мы ступили на землю. Для того чтобы удовлетворить их любопытство, потребовалась бы многочасовая пресс-конференция, но мы были утомлены воздушным путешествием, кроме того, нужно было как можно быстрее выгрузить из самолета животных. Я только собрался сказать это особенно напористому журналисту, который через переводчика задал мне добрый десяток вопросов, когда на трапе в сопровождении моего ассистента появился Гоша. В левой лапе он держал чемодан с наклейкой - по-русски и португальски на ней было написано: "Москва - Рио-де-Жанейро". На голове у медведя была шапка для предохранения от палящего солнца. При виде медведя темпераментные журналисты пришли в восторг. Покинув нас, они с ловкостью спринтеров, обгоняя друг друга и щелкая на ходу затворами аппаратов, ринулись к трапу. Гоша неторопливо спускался по ступеням, время от времени поднимая в знак приветствия правую лапу.

Наконец мы вырвались из журналистского окружения и отправились в город.

Для наших выступлений был предоставлен стадион "Мараказиньо", вмещающий двадцать тысяч зрителей. На следующий день после прибытия мы приступили к репетициям. Все, кроме меня. Обстоятельства неожиданно для меня сложились таким образом, что один из сложнейших трюков, исполняемых Гошей, оказался под угрозой срыва.

Дело в том, что по совету импрессарио мотоциклы, на которых мы обычно работаем, были оставлены в Москве. Импрессарио заверил нас, что машины можно приобрести в Бразилии. В течение нескольких дней мы обошли с десяток магазинов, но подходящих мотоциклов в них не оказалось. Когда я потерял уже надежду, в отель "Амбосадор", в котором мы поселились, явился респектабельный мужчина, оказавшийся владельцем мотофирмы.

- Сеньор Кудрявцев,- сказал он,- я слышал, что вы ищете мотоцикл. Могу предложить вам на выбор машины различных классов и габаритов.

Несколько дней спустя в одной из бразильских газет было напечатано объявление следующего содержания:

Мотоциклом нашей фирмы свободно управляет даже медведь Гоша.

Следуйте его примеру! Покупайте наши мотоциклы, лучшие на обоих полушариях.

А под объявлением, которое сопровождалось фотографией Гоши, восседающего на бразильском мотоцикле, была фамилия знакомого уже мне главы мотофирмы.

Владельцы других фирм, прочитав это объявление, в свою очередь предприняли активные шаги. Одни просили у меня разрешения угостить Гошу чем-либо, чтобы заснять его в таком виде. Другие настойчиво приглашали, чтоб Гоша позировал перед фотообъективом рядом с телевизором и холодильником новых марок... А страховая компания оповестила всех, что "чудо-медведь знаменитый Жоржито застрахован на рекордную сумму - 5 ООО ООО крузейро".

Бразилия - страна кофе. Это основной продукт национального экспорта. Но к нему основательно приложили руку США, чьи монополии регулируют производство кофе, диктуют цены, получают баснословные прибыли. Национальный институт кофе стремился освободиться от этой зависимости. Бразильская общественность с большим удовлетворением встретила весть о заключении торгового соглашения на поставку кофе в Советский Союз. Подписание этого соглашения совпало с нашими гастролями в Рио, и фирмы, естественно, не преминули воспользоваться выступлениями советского цирка для рекламы бразильского кофе. "Медведь Жоржито в восторге от нашего кофе..." Эта надпись стояла под снимками, которые опубликовали десятки бразильских газет, показавших Гошу с чашкой кофе в лапах.

Хорошо прокатиться под пальмами Бразилии. Красиво, только жарко

Таким образом, Гоша еще до премьеры, не приложив, собственно, никакого труда, стяжал широкую популярность в Бразилии. Скажу откровенно: эта рекламная шумиха была мне не по душе. Как и все артисты, я стремился, чтобы о нас и наших четвероногих друзьях зрители судили не по трескучим рекламным объявлениям, а по работе на арене.

Советский цирк оказался в центре внимания бразильской общественности, и когда наступил вечер премьеры, стадион "Мараказиньо" был забит до отказа.

Программа наших выступлений была исключительно насыщенной. В ней были представлены самые разнообразные жанры циркового искусства. Свое мастерство демонстрировали знаменитый комик Михаил Румянцев (Карандаш), замечательные клоуны Юрий Никулин и Михаил Шуйдин, силовой жонглер Всеволод Херц, гимнасты на турнике Николаевы, исполнительница пластического этюда молодая артистка Галина Торбеева, воздушные гимнасты Петр и Ирина Щетинины, дрессировщица собачек Виктория Ольховикова.

Стоя за кулисами, я внимательно прислушивался к реакции аудитории. Меня ни на минуту не оставляло чувство острого беспокойства: поймут ли нас зрители? Вдруг раздался пронзительный свист. (Я тогда еще не знал, что за океаном в такой необычной форме аудитория выражает свое одобрение.) Оглушительно затрещали хлопушки, и, наконец, шквал аплодисментов, крики "браво"- возгласы, не требующие перевода и на всех широтах выражающие одно и то же...

И вот объявляется мой номер. Зрители восторженно встретили великана-медведя, имя которого "Жоржито" уже несколько дней не сходило со страниц газет.

Интерес к нашему четвероногому артисту, по-видимому, был вызван не только его уморительными трюками, но и тем, что для бразильцев медведь является диковиной. Животный мир Бразилии исключительно богат и разнообразен. Но медведей там нет.

После премьеры зрители долго не расходились, наиболее любопытные пытались проникнуть за кулисы, чтобы на близком расстоянии поглядеть на чудо-зверя. Среди зрителей, как это нередко бывает, нашлись и скептики, представители той широко распространенной категории людей, которые придерживаются девиза, сформулированного в свое время Козьмой Прутковым: "Не верь глазам своим".

Однажды к нам за кулисы пришел старый священник. Извинившись за вторжение, он напрямик заявил о цели своего прихода. Посетитель усомнился в том, действительно ли Гоша медведь.

- Немыслимо,- заметил он,- чтобы зверь, которого господь лишил разума, был способен выполнять столь сложные трюки.

Я предложил священнику познакомиться с Гошей. Посетитель прикоснулся к нему тростью. Медведь понюхал ее, полизал разок-другой, а потом, уставившись в гостя своими озорными глазами, неожиданно зарычал, продемонстрировав при этом свою клыкастую пасть.

Священник, несмотря на свой преклонный возраст, быстро отскочил в сторону... Потом, придя в себя, он задумчиво промолвил:

- Нет, это действительно не человек и не черт. Теперь я не удивлюсь, если он заговорит...

Местные газеты посвящали нашему цирку статьи, заметки, публиковавшиеся под броскими, сенсационными заголовками:

"Московский цирк - это чудо!" "Большой Московский цирк навсегда завоевал наши сердца! А Гоша - русский медведь - своим блестящим выступлением покорил бразильцев, и уже тысячи зрителей после его выступления остались восхищенными, с открытым ртом!"

"Во всех поездках Московского цирка",- писала одна газета,- Жоржито посещает зоопарки. Там он развлекается, играя со своими сородичами". В вечерней газете сообщалось: "Иван Кудрявцев всегда первым приходит в цирк рано утром. У него заключен моральный договор с Жоржито - водить его гулять. Медведь очень любит упражнения по утрам. В большом парке стадиона "Мараказиньо" московский медведь весело развлекается, бегая и прыгая, как ребенок. В сущности, он ведь еще маленький".

Бразильская печать отнеслась к нашему коллективу с большим вниманием. После премьеры по просьбе представителей печати мы провели пресс-конференцию, в которой участвовало триста корреспондентов газет, радио и телевидения. После того как мы ответили на вопросы журналистов, они поделились своими впечатлениями о советском цирке. В наш адрес было сказано много лестных слов. Весьма характерным было выступление одного бразильского корреспондента, который, как нам рассказали, отнюдь не питал симпатии к Советской стране. Он, между прочим, сказал:

- Для меня безразлично, кто именно сегодня выступал: немцы, французы или русские. Важно другое: это грандиозно! И поэтому я аплодировал до боли в ладонях.

Несколько дней спустя представители общественности Рио обратились к нам с просьбой дать спектакль в фонд помощи неимущим. Мы, конечно, согласились. На представлении присутствовало около двадцати тысяч зрителей, заранее оповещенных газетами, что советские артисты жертвуют весь сбор для оказания помощи беднякам.

Бразильские бедняки