На дальних берегах. Том первый

Глава 15 Сараманка

«Интернационал» шел самым полным по широкому судоходному маршруту. Принцесса, потихоньку вникавшая в тонкости управления кораблем, стояла у штурвала. На корме Тайга ругалась на механиков, которые в процессе совершенствования машины опять устряпали палубу, которую она только что вымыла. Калибр ковырялся в приводах орудия, Барабашка с Ксенией что-то стряпали на камбузе, Боцман ковырялся в каптерке, а Капитан, сидя в кресле и дымя трубкой, размышлял, как жить дальше. Маршрут, по его прикидкам, выходил следующим: Сараманка — крупный по островным меркам и относительно безопасный для вольных судов порт, где надо было закупиться продовольствием, «Марибель», чьи координаты раздобыл Канат и Малатан, на котором предстояло вернуть Ксению отцу. К тому времени, по его прикидкам, Старпом уже должен был разобраться со своими делами на Континенте и назначить точку встречи. А дальше — как пойдет.

— Разведка докладывает! — Ур, вспрыгнув на крыло мостика прямо с палубы, вытянулся по стойке «смирно»: — Прямо по курсу замечено судно. Грузовое. Тихоходное. Следует тем же курсом, что и мы. При текущей скорости будет в зоне прямой видимости через пятнадцать минут.

— Ясно. Продолжай наблюдение. Об изменении обстановки докладывай. Как наш «летчик»?

— Нормально. Вроде приходит в форму. Требует усилить паек.

— Реши это с Бардьей… А я покамест посмотрю, как там Жанка… Свободен.

Принцесса разгуливала по рубке, с интересом разглядывая проплывающие мимо пейзажи. Увидев вошедшего Капитана, она метнулась к штурвалу, хотя корректировки курса корабль не требовал.

— Капитан на мостике!

— Вольно… Как обстановка? Что высмотрела?

— Слева по борту параллельным курсом идет огромная акула. Что прикажете делать?

Посмотрев в указанном направлении, Капитан узрел пятнадцатиметровую тварь, рассекавшую воду в паре десятков метров от борта. С одной стороны, зрелище было и правда экстраординарное, с другой — что конкретное можно сказать по этому поводу, он не придумал, поэтому, благодушно махнув рукой, скомандовал: «Не препятствовать». Тем временем остальной экипаж тоже заметил эскорт и сгрудился у планшира, чтобы посмотреть.

— Как купаться сразу расхотелось… — оценил рыбину Марио. — Это чем же она тут, интересно, питается?

— Нихт питайтся… — мотнул головой Доктор. — Размножений. Питайтся они в открытый океан, а в Острова заходийт, чтобы оставляйт потомство. Здесь маленькие акулы чувствовайт себя превосходно. Мало естественный враги, много еда, много тепла.

— А за нами она зачем увязалась?

— Они есть чувствийтельны к электрический поле. Возможно, корабль привлекайт её по этот причина.

— Она же не будет нападать?

— Найн. Тем более на корабль такой размеры.

— Неизвестное судно прямо по курсу, — высунувшись из рубки, гаркнул Капитан, — Опасным не выглядит, но на всякий случай — по местам.

Капитан был немного не прав. Судно, которое догонял «Интернационал», опасным выглядело. Но в основном для собственного экипажа. Судя по его состоянию, бедолаги не успели в безопасный порт и штормовали где пришлось. Обшивка, избитая ударами волн, походила на обтягивающую ребра шкуру клячи. Половина леерных ограждений отсутствовала, надстройка пестрела фанерными заплатами, а завершали картину крен градусов в шесть на левый борт и несколько мотыляющихся шлангов, из которых хлестала откачиваемая из трюмов вода.

Поэтому к приближающемуся полным ходом боевому кораблю неизвестной принадлежности команда отнеслась философски. Несколько матросов, бродивших по палубе, сели и закурили. Из надстройки высунулся взъерошенный человек, чьи синяки под глазами были видны даже с расстояния пары кабельтовых, исчез и снова появился с комплектом сигнальных флажков.

— Ну-ка, Жанка, — экспромт экзамен. Чего он там сигналит?

— Помощи просит? Слишком быстро — не могу разобрать…

— Поэтому, пытаешься угадать. Не угадала. Он «Руда» сигналит.

— Зачем?

— Затем, что рудовозы пиратам такого калибра, чтобы корабль заиметь, обычно не интересны. Тем более с учетом того состояния, в котором находится судно. Раз на прием не получилось, попробуем на передачу. Возьми флажки и поинтересуйся, нужна ли им помощь?

— Но если они нас за пиратов приняли…

— Ну приняли и приняли. Пушка есть, пулеметов много, флаг не носим. За кого еще нас принять? Сигналь, а то проскочим.

Принцесса вышла на крыло мостика и, слегка путаясь, передала сообщение. С судна ответили.

— Я что-то не поняла… Этого нет в своде.

— В обычном нет. А в местном значит: «Касса пуста, расчет по прибытию». Передай ему, чтобы лег в дрейф, убирай ход на «самый малый» и встаем к ним бортом.

— Поняла… А при чем тут «касса»?

— Предупреждает, что заплатить нам за хлопоты сможет только по прибытии в порт. Толково придумано. Особенно в его положении. Опять не поняла?

— Не очень.

— Военный корабль. Топить его не собирается. Грабить на рудовозе особо нечего. Предлагает помощь. Он отвечает, что денег в кассе нет, так что расплатиться за неё сможет, только придя в порт. В худшем случае — просто мимо пройдем. В лучшем — пойдем за ним до порта. А учитывая, что местные душегубы за время Штормов поиздержались и оголодали так, что могут рудовозом и не побрезговать, получить сопровождение в виде вооруженного корабля не помешает. Поняла логику? — Капитан постучал по штурвалу: — Еще чуть-чуть доверни — тебе надо с ним рядом встать, а не утопить его нахрен таранным ударом.

— Виновата…

— Ниче, с опытом придет. Ур, на всякий, выставь дежурную группу с оружием. Не на виду, но так… Чтоб спокойнее было. А то я всяких затейников видал… Так, а теперь «стоп машина».

— Но мы же еще далеко! — не поняла смысла маневра Принцесса.

— Так у нас и не катер. Тут инерция — ого-го. Сама смотри, сколько нас протащит после остановки. Встанем красиво. Некоторые любят лихачить — чтобы волну нагнать, береговых распугать, задним ходом осадить. Но это все глупости. Самая красота, когда все рассчитал, чтобы тютелька в тютельку. Винты застопорил и по инерции подошел так, что между стенкой и привальным брусом палец не пролазит. Вот это — мастерство! Не говори этим, что я помог.

Еще чуть-чуть поправив штурвал, Капитан набил трубку и вышел на мостик. Принцесса, с замиранием сердца, осталась наблюдать, как «Интернационал», скользя по воде словно гигантская водомерка, сблизился с рудовозом и замер в полуметре от него так, что их мостики оказались на одной линии. Капитан поврежденного судна, также наблюдавший за этим, похлопал, отдавая дань красоте маневра.

— Превосходно! У вас отлично обученный экипаж, сеньор. Габриэль «Мапаче» Флорес, капитан несчастной «Луизы Дорадо», к вашим услугам. Спасибо, что остановились помочь.

— Вад Виккерс… — Капитан решил представится псевдонимом из сделанных Старпомом «липовых» документов. — Не успели в порт до штормов, как я погляжу?

— Да. Рискнул и проиграл. Думал сделать еще один рейс и подзаработать, а потом чертова машина начала дурковать, так что нам очень повезло, что получилось найти хоть какую-то бухту. Да что я говорю! Не «какую-то»! Отличную бухту! Но «Палач» придуман Всемогущим как раз для таких умников. Три с половиной недели сплошной борьбы за живучесть…

— Да я по лицу вижу…

— Вы про синяки под глазами, сеньор? Да. Частично от этого, но вообще, «Мапаче» меня прозвали неспроста.

— «Мапаче» — это «енот», — услужливо подсказала Принцесса.

— Святая Матерь Святого Сына… — Габриэль от удивления аж отшатнулся, — Так это вы, сеньорита, так мастерски управляетесь с кораблем?

Принцесса, помня слова Капитана, просто скромно улыбнулась, не соврав, но и не отрицая.

— Я снял бы шляпу, если бы не утопил её. Вы, случайно, не родня Принцессе Жанне?

— Да. Пра-пра-пра-правнучка.

— Серьезно? О! Я просто хотел сделать комплимент…

— А это уже считается комплиментом?

— Ну, в Аламенко, возможно, и нет, однако тут, в Островах, определенно.

— Тогда я польщена.

— А теперь прошу меня извинить, но нам с вашим капитаном надо обсудить, какой объем помощи и за какую сумму он готов нам предоставить.

— Разумеется…

Капитан, который молча курил во время этого обмена любезностями, кивнул и указал на аварийную партию, которую Боцман без лишних напоминаний уже собирал на палубе.

— Сейчас парни закинут вам еще рукавов, чтобы помочь осушить трюм. Там руда, говорите?

— Да. И это проблема. Рудовоз старый и борта ординарные. Обшивка от ударов волн разошлась и вода впитывается прямо в груз. Мы прокопали несколько колодцев до дна, где она собирается, но это все равно полумера.

— Пластыри подвели?

— Само собой, сеньор. Конечно, глядя на мою девочку сейчас, сложно предположить, что мы тут хоть что-то смыслим в морском деле, но поверьте — пластыри у нас есть. Мы ими заделали самые большие дыры и только поэтому держимся на воде. Но там, судя по всему, много мелких протечек.

— А крен откуда?

— Заклинило клапаны балластной цистерны по левому борту.

— Ясно… Ладно, сейчас решим. Бардья, у тебя же есть парусина?

Боцман, сияя от гордости за собственную запасливость, достал из каптерки отрез, затрофеенный им в укрытии.

— Отлично. Тогда Багир с Михаем разбираются с цистерной, Тайга и Федор подают дополнительные рукава, а люди с «Луизы» пусть под твоим руководством соорудят еще несколько пластырей. Остальные — по обычному плану. Вперед!

К вечеру, совместными усилиями, удалось сделать положение рудовоза чуть менее бедственным. После починки клапанов и подведения под течи новых пластырей удалось откачать из трюмов большую часть воды и выровнять судно. В честь этого Габриэль порывался пригласить всех участвовавших отужинать с ним, но, поскольку после вынужденной штормовки продуктовые запасы на «Луизе» поистощились, его быстро убедили отложить это до прихода в порт.

Капитан пригласил коллегу к себе и прямо при нем посчитал часы работы аварийной команды и материалы, после чего продемонстрировал расчеты. Габриэль, который, судя по лицу, ожидал увидеть куда более серьезную сумму, расплылся в широкой улыбке.

— О, сеньор… Вы само благородство. В наше нелегкое время, когда каждый пытается нажиться на чужой беде, так вести дела…

— Жадность — это плохо.

— Вернее не скажешь, сеньор. Я вот пожадничал, и смотрите, что из этого вышло. Клянусь, как только доберемся до какого-нибудь крупного порта…

— Кстати об этом… Мы собирались зайти на Сараманку.

— Великолепно! Там можно будет разгрузится и встать на ремонт.

— И, я так понимаю, вас дотуда надо будет сопроводить, так как перед ней «Гадючье Горло». На скорости там можно проскочить, но с ней у вас сейчас не очень.

— Очень не очень…

— Так вот… Дабы нам и доброе дело сделать, и в накладе не остаться, поступим так. Вы наверняка, во время штормовки, связь с такими же бедолагами держали. Свяжитесь с ними и сообщите, что есть вариант «Горло» пройти с вооруженным сопровождением. Возьмем недорого, особенно с учетом того, что там не «кошелек или жизнь», а частенько и то и то сразу оставляют. Точку сбора назначайте у «Лысого Лба». Идет?

— Как я вам могу отказать после всего, что вы для нас сделали, сеньор… Да и еще за такую умеренную сумму. Только они будут спрашивать, чей это корабль? Сами понимаете — тут много тех, кто не хотел бы встречаться с властями определенных государств.

— Вольные мы.

— Вольные? На таком корабле?

— А мы это… На науку работаем.

— На науку?

— Прикинь. Физик нас один нанял. Ганс. Всклокоченный который. Мимо пробегал, когда сюда спускались. Вон вся мачта антеннами обвешана его стараниями. Мотаемся, всякие сигналы ловим.

— И за это так платят?

— А он премию какую-то получил. Или че там у них в науке?

— Может, грант?

— Может. Не суть. Встретились мы с ним, в общем, я ему ситуацию здешнюю обрисовал. Он, стало быть, впечатлился и как давай деньги из саквояжа на стол кидать! Говорит: «Я вникать не хочу — голова наукой занята. Найдите быстрый корабль с хорошей мореходностью и вооружите так, чтобы ни одна сволочь не сунулась». Я говорю: «Помилуйте! Корабль-то я найду, а вот пушки мне в каком лабазе искать?» А он такой: «Вам заплочено — остальное ваши проблемы». Пришлось искать.

— И где нашли, если не секрет?

— А вы с какой целью интересуетесь? Прикупить или так?

— Понял, сеньор. — Габриэль заговорщически подмигнул: — Сапожник к своим сапогам. Ладно. С вашего разрешения пойду собирать нам конвой. Еще раз благодарю за помощь.

Конвой собрался довольно быстро. К тому времени, как «Луиза Дорадо», которая из-за повреждений не могла развивать больше пяти узлов и сопровождавший её «Интернационал», зачехливший вооружение, чтобы лишний раз не пугать клиентуру, дошли до скалы-ориентира, которые моряки называли «Лысый Лоб», там уже собралась группа из десятка судов разной степени потрепанности. Все они, по тем или иным причинам, штормовали в случайных местах и сейчас хотели быстрее добраться до крупного порта, чтобы отремонтироваться, пополнить запасы и выгрузить, наконец, грузы.

Но самый быстрый путь на ту же Сараманку и другие порты на границе Первого Кольца лежал через неприятное место, называемое «Гадючье Горло». Названо оно было так потому, что на карте образующие его острова походили на распахнутую пасть змеи, однако название оказалось пророческим. В «Горле» немедленно прописались банды налетчиков, причем, как на подбор, весьма отмороженных. Судоходный фарватер в этом месте был узким, что упрощало абордаж идущих через него судов. И, главное, обойти «Горло» крупному кораблю было сложно, так как прилегающие проливы имели очень малую глубину.

Так что, услышав о возможности миновать его в сопровождении боевого корабля, большинство капитанов решили принять предложение. Еще несколько судов стояло за островами и присоединилось к конвою, когда остальные убедили их, что это не ловушка и «Интернационал» на самом деле вольный корабль, а не инспектор или грабитель.

— Так… — Капитан окинул взглядом «подопечных». — Ур, теперь запускай Сыча каждый час. И прикажи высматривать не только крупные суда, но и всякие лодки. А я пойду — попробую среди них порядок навести. Сбились как стадо. Придется маневрировать — не протолкнемся же…

Большинство капитанов транспортов военной школы за плечами не имели, поэтому Капитан охрип, пока втолковал всем, зачем надо строиться в две колонны и держать интервал, что бы ни случилось. Скорость, из-за большого количества повреждений и просто старых судов, была небольшой, так что до «Гадючьего Горла» тащились три дня. Зато Капитан еще раз показал класс, рассчитав все так, что к опасному участку подошли с рассветом и, к закату, должны были его уже миновать и отойти на безопасное расстояние.

— Все по местам! Разведку в воздух и бдим!

— Вы думаете, что найдутся отморозки, которые под пушку полезут? — поинтересовался Ур.

— У нас орудия в чехлах. И ты их до поры не снимай. Я думаю, что найдутся обормоты, которые сделают неверные выводы…

Ур немного не понял, при чем тут чехлы, но задавать лишние вопросы старшему по званию в боевой обстановке не решился и оставил выяснение подробностей на потом.

Ябаре изнывал от нетерпения. Разведчик доложил, что очень скоро мимо них должно пройти много судов. Умный ход со стороны Людей Моря, как сказал Дуддуб. Они решили сбиться в кучу и прорываться вместе, зная, что клану Абесо не хватит ни лодок, ни людей, чтобы захватить их всех. Дуддуба это огорчало. Он не хотел упускать столько добычи. А Ябаре радовался. Он уже держал руку над огнем, чтобы доказать свою стойкость и убивал лишних пленников, демонстрируя твердость духа. Теперь остался последний шаг перед тем, как его признают полноправным мужчиной и добытчиком, — поучаствовать в захвате большой железной лодки. Его старший брат Бархад много рассказывал об этом. О том, насколько железная лодка коварна и опасна, и как легко она может подмять под себя, если кормчий не будет осторожен. О том, что Люди Моря бывают разные и некоторые дерутся яростно, поэтому надо выбирать цель с умом. Но больше — о том, сколько всяких ценных вещей можно найти и как много за них дают. Есть, например, деньги. Разные. Серебряные, золотые, даже бумажные. Но их все надо отдавать Дуддубу, который купит на них быстрые лодки и пули для ружей. Есть ружья. Если нашел такое, то должен отдать старшему. Есть маленькие ружья, которые удобно лежат в руке. Эти можно спрятать и не отдавать. Есть много диковинной одежды. Есть разные стеклянные и блестящие штуковины, которые надо показать, потому что они иногда бывают очень ценные и если, к примеру, внутри бьется маленькое сердце, то на такую штуку можно купить жену или, даже свинью. Женщины тоже бывают. И ими можно пользоваться без выкупа. Если они найдут такую, то Ябаре обязательно дадут попробовать…

Замечтавшись, Ябаре чуть не пропустил сигнал. Спасибо Бархаду, что вовремя ткнул. Лодка Дуддуба уже подошла под прикрытием скал к большой воде и он, стоя на носу, по одному ему ведомым приметам выбирал жертвы. Сколько же их?! Вереница железных лодок — больше, чем пальцев на руке! Лично Ябаре приглянулась та длинная, с яркой полосой на дымящем столбе, но его пока никто не слушает. И вот, наконец, Дуддуб, чуть не плача оттого, что столько добра пройдет мимо, взмахом ружья указывает цели. Длинная тоже среди них есть! Бархад, держа правило под мышкой, запускает мотор на полную и две руки быстрых, словно мурены, лодок устремляются к добыче! Ветер и брызги бьют в лицо, ладонь потеет на рукояти мачете. Обычно добытчики жуют ягоды дерева воинов, лишающие страха и делающие слюну ярко-красной, как кровь, но ему они пока не положены — в первом захвате он должен показать всем, что бесстрашен и без них. В противном случае его изгонят к тем, кто роется в земле, а они в клане стоят на одном уровне с женщинами, даже ниже, так как женщина, как и свинья, чья-то, а они ничьи. Но Ябаре туда не попадет! Он обязательно победит и захватит большую добычу!

Внезапно, его мечты прервал крик Дуддуба. Не призывный, боевой, а предупреждающий, почти панический. Остальные добытчики сперва вскочили, а потом бросились на дно, наперебой тыча пальцами куда-то вдаль. Обернувшись, Ябаре увидел как в прогал между идущими, словно рыбий косяк, железными лодками выметнулась другая. Не такая, как остальные, а вытянутая, хищная и, набирая скорость, пошла на них.

— Громобой! — что есть мочи заорал Бархад, пригибаясь. — Дуддуб! У них громобой! Это лодка-убийца!

Ябаре не знал, что такое громобой, но в голосе брата было столько отчаянья, что он тоже испугался. Потому, что Бархад ел ягоды дерева воинов и раз уж с ними его пробрал страх, то дело плохо! Дуддуб, отшвырнув кормчего, сам взялся за правило и начал швырять свою лодку из стороны в сторону. А потом раздался хлопок вдалеке и оглушительный хлопок где-то рядом. Заткнув уши руками, Ябаре инстинктивно зажмурился, а когда открыл глаза, то увидел уносимое ветром сизое облачко. Сперва показалось, что ничего страшного не произошло, но когда он перевел взгляд на лодку Дуддуба, то с ужасом увидел, что она завалена окровавленными телами, а сам Дуддуб повис на правиле и из его шеи бьет струя крови. Быстро обернувшись, Ябаре увидел, что громобой с двумя длинными и тонкими, как остроги, стволами поворачивается, следя за ними словно живой. А потом снова хлопок, хлопок, далекий, близкий, плеск воды, хруст сыплющихся щепок и вой. Тоскливый, душераздирающий вой. Одну из лодок разбило пополам. Задняя часть с мотором, захлебнувшись водой, пошла на дно, а передняя еще какое-то время скользила вперед, и в ней один из добытчиков выл от боли и ужаса, глядя на полощущиеся в воде ошметки ног. К горлу Ябаре подступил ком тошноты. Одно дело смотреть на кровь и смерть пленников, которые не часть клана, а значит, не люди, и совсем другое, когда на твоих глазах соплеменники превращаются в растерзанные громобоем куски мяса!

Еще два хлопка. Он не хотел смотреть, но все равно посмотрел как лодка Камаса, такая же быстрая, как у Дуддуба и красиво украшенная ярким зигзагом желтой краски, превратилась в пылающий костер для самого Камаса и для его добытчиков, кроме одного, который выпал за борт. Две лодки, чьи кормчие струсили, развернулись и помчались к берегу. Громобой ударил им вдогонку, и Ябаре впервые смог увидеть, как выглядит смерть: как повисшее за кормой уходящей лодки маленькое грозовое облако, которое пронзила едва заметная вспышка. И сразу после — брызги. Брызги воды, брызги щепок, брызги крови. Вторая, по примеру Дуддуба начала вилять. Но Дуддубу это не помогло. Не помогло и им. Только на этот раз громобой ударил в мотор и вспышка оказалась ярче.

«Прям в очко! Или яблочко?» — прокомментировал последнее попадание Калибр который, быстро поняв, что на мелочь снаряды «Обуховки» Капитан транжирить не позволит, переметнулся за зенитку. Михай, который давно просился, как он выразился, «пошмалять» с неё, уговорил пустить его на место наводчика, так что Калибр стал командиром орудия, назначая цели. Определением дистанции до цели занимался Ур, засевший за артиллерийским дальномером и передававший показания. Капитан, выдернув наверх всех рулевых, дабы потренировать их взаимодействие с орудийным расчетом, занимался поддержанием порядка среди подопечных, некоторые из которых не могли хладнокровно держать интервал и дистанцию, видя атакующего противника.

— «Счастливчик Мо»! Прием! — рявкнул он в рацию вызывая запаниковавшее судно на общей частоте, — Держать строй! Навалишься на соседа — оба тут и останетесь! Остальные — смотреть в оба и докладывать обстановку каждые десять минут! Ур? Как там выносные посты?

— Готовы к открытию огня!

— Пусть валят на поражение. Хватит снаряды тратить — так доберем.

Перед входом в «Горло», Капитан приказал распределить несколько стрелков на конвоируемые суда. У команд тоже имелось оружие, однако так было надежнее. Чума, возможно специально, выбрала корабль с соплеменниками, которых вооруженная ирзал повергла в шок. Но возражать никто не посмел, поэтому она расположилась со снайперской винтовкой на самой высокой надстройке, ожидая команды. Оставить её там в одиночестве капитан судна боялся поэтому, под видом помощника, послал приглядеть за ней пожилого маганца. Видимо, решил, что тот лучше будет держать себя в руках при виде молодой и, судя по украшениями, легкодоступной девушки.

— «Почему ты не стреляешь?» — поинтересовался маганец, с интересом наблюдавший как Чума раскладывается на крыше и проверяет оружие. — «Что-то не так?»

— «Приказа не было. Так надо… Почтенный».

Чума не хотела добавлять вежливое обращение, но потом вспомнила, что она на чужом судне, а значит, считай, в чужом доме. К тому же, с постепенным обретением уверенности в себе, желание демонстрировать свою инаковость медленно отпускало.

— «А как ты узнаешь, что тебе приказали стрелять?»

— «Дадут сигнал. Поднимут красный флаг и резко опустят. Почтенный».

— «А как ты узнаешь, в кого стрелять?»

— «Сама решу. Почтенный…»

Маганец кивнул и сел рядом, кидая взгляды то на лодки, то на «Интернационал», то на Чуму, которая отчаянно пыталась не выдать свое волнение. Это была её первая самостоятельная боевая задача и сильно не хотелось облажаться. Наконец, на мостике «Интернационала» несколько раз взметнулся и опустился красный флажок.

— «Флаг! Тебе дают сигнал!»

— «Вижу… Почтенный…»

Поерзав и поплотнее прижав приклад к плечу, Чума поймала в паутину прицельной сетки одну из лодок и начала выбирать цель. Ур учил, что снайпер в бою не должен бездумно набивать боевой счет. Его задача — поддерживать остальной отряд, лишая противника командования, уничтожая опасные боевые единицы и всякое такое. Так что, проигнорировав плотно набитых в лодку бандитов, которых можно было прошить как бы не троих одной пулей, она прицелилась в двигатель. Время, проведенное в машинном в попытке слинять от работы, не прошло даром, так что, к собственному удивлению и восторгу, Чума поняла, что знает уязвимые места! В сам блок стрелять бесполезно — там толстый чугун и пуля может его не пробить. А вот наверху, под крышкой, располагается множество пружинок, рычагов и толкателей, которые винтовочная пуля вполне способна снести. Кроме того, там же, только чуть выше, находится топливный насос высокого давления. И попадание в него тоже обездвижит противника. Прицелившись и взяв поправки, Чума мягко, как учили, выжала спусковой крючок.

Увидев, что рулевой лодки, получив пулю в живот, зашатался и выпал за борт, маганец вскинул руки с удивленно-восхищенным «Валла!!!» Сама Чума выстрелом была недовольна и, быстро дослав новый патрон, выстрелила еще раз. Уже удачнее. Пуля все равно ушла ниже и левее точки прицеливания, но разворотила что-то важное и мотор со слышным даже с такого расстояния скрежетом заглох. Учтя ошибки прицеливания, она переключилась на следующую лодку и на этот раз взяла выше, но, по всей видимости, слишком сильно, пробив, вместо верхней крышки, установленный над мотором бак из которое горючее поступало самотеком. Обычно поджечь топливо выстрелом сложно, даже специальным зажигательным патроном не всегда выходит. Так что Чума сильно удивилась, когда корму лодки объяло пламя.

— «Вай валла! Вай валла!» — маганец снова вскинул руки, гортанно крича. — «Видит небо, ты самая злая дженде, что я встречал!»

— «Вы не видели меня злой, Почтенный…»

Один из налетчиков в горящей лодке вскочил, размахивая мачете. Азарт убийства, как тогда, во время абордажа, начал мутить голову, так что Чума, целившаяся, чтобы добить мотор, почти машинально нажала на спуск, всаживая ему пулю в живот.

— «Снова назовете меня дженде — увидите…»

Маганец посмотрел, как налетчик, совсем ребенок на вид, валится на дно, а потом на лицо Чумы, выражавшее почти эротическое наслаждение процессом и, прошептав «тамам», что примерно соответствовало выражению «пиздец», на всякий случай отодвинулся подальше. Чума дослала последний патрон в магазине и приготовилась-таки остановить лодку, которая, несмотря на пожар, продолжала нестись по воде, но ту накрыло пулеметной очередью и она переключилась на оставшиеся цели.

Багир, по понятным только горцам причинам, любил пулеметы самой пламенной любовью, которая только возможна между мужчиной и его оружием. Так что, когда Капитан распределял по судам огневые посты, он вызвался добровольцем только ради того, чтобы еще раз пострелять из МГ. Торжественно приняв пулемет из рук Боцмана, он поднялся на борт подопечного судна, держа его на плече, словно карабин на параде и выпятив грудь колесом. Данное зрелище вызвало не меньший фурор, чем появление Чумы. Той с учетом габаритов была сделана поблажка, а вот Багир снаряжался по полному профилю — пулестойкий нагрудник, поверх которого он обмотался патронными лентами, пистолет на случай, если все-таки дойдет до абордажной, пара гранат, кинжал, сухарник с пайком, подсумок запасным стволом и принадлежностям, и каска.

После того как Бардья прикрутил к своей каске злобную личину, по «Интернационалу» пронеслась эпидемия модификаций защиты. И механики, ввиду наличия у них знаний, возможностей и материалов, извращались больше всех. Так у Багира пистолет покоился в полуоткрытой кобуре, приклепанной прямо к нагруднику, а каска была снабжена выколоченным из стали вентиляционным грибком, пластинчатой бармицей и прозрачным забралом, согнутым из толстого куска оргстекла. Весило все это сооружение, конечно, изрядно, зато экипаж принимающего судна при виде такого красавца только рты пораззевал. У них у самих на вооружении были старенькие однозарядные винтовки, судя по состоянию, восстановленные местными кустарями, из которых стрелять на расстояние больше сотни метров было практически бесполезно. Только капитан щеголял относительно новой «магазинкой».

Это Багира всегда удивляло — Острова местом были опасным и он бы, на их месте, вооружился до зубов, благо тут власти смотрели на частные арсеналы сквозь пальцы. К примеру, у него на родине, даже в лачуге с соломенной крышей и земляным полом по стенам висело ружей и винтовок на всех домочадцев, включая грудных детей. А уж если джигит приехал свататься без новенького карабина и пары пистолетов за поясом, то такого отец невесты даже на порог не пустит, ибо кому нужен зять, неспособный постоять за себя и свою семью? А тут экипаж судна, делающего рейсы через места, где желающие тебе глотку перерезать в очереди стоят, вооружен так, словно собрался на зайцев охотиться. Матрос, у которого Багир попытался выяснить причины такой беспечности, только удивленно развел руками.

— Так ведь, масса, о винтовке думаешь, только когда она нужна. В порт пришел — она не нужна. А стоит дорого — жалко! Сумел же без неё проскочить — может и в следующий раз повезет? Деньги сэкономишь. Хорошее оружие берут только те, кто им на жизнь зарабатывает. Наемники всякие, пираты. А нам оно не надо. Даст небо — так проскочим.

— А эсли панадобытся?

— Так если понадобится, масса, то жалеть уже поздно, да и взять негде. Вот так и живем.

Поняв, что у островитян какая-то своя, недоступная ему логика, Багир махнул рукой и пошел выбирать позицию. Крыша рубки была идеальным место, но там пекло так, что скоро под нагрудником стало натурально шкворчать. Сперва Багир хотел переместиться в тенёк, но тут прозвучал сигнал боевой тревоги и вместо этого он, гаркнув, выдернул наверх двух матросов, приказав тем захватить брезент и сделать ему тень прям на месте.

— Вай, что вы за люди! Пачэму сами нэ можете догадаться — пот тэчэт, глаза заливаэт. Нэ выжу нихэра — как стрэлять буду!

Заработала зенитка. Матросы от неожиданности чуть не навернулись со сходней, однако рык Багира заставил их превозмочь страх, дотащить полотнище и набросить его на растяжки, соорудив таким образом тент.

— Маладэц! А тэпэрь сматрытэ — сэйчас ми их убывать будэм!

Зрелище действительно впечатляло. Меньше чем за минуту «Интернационал» перестрелял половину нападающих. Сорокамиллиметровые зенитные снаряды, дававшие целое облако осколков, превращали лодки с содержимым в натуральное решето. Основная заслуга тут была, конечно, в том, что стрельбой руководили Ур с Калибром, которые имели за плечами хорошую школу и солидный боевой опыт, однако это не помешало Багиру, постучав в грудь, назидательно поднять палец вверх.

— Вах, видэл как стрэляэт! Это мой друг стрэляэт! Сэйчас и я тожэ буду!

Увидев сигнал, разрешающий открыть огонь, Багир пристроил пулемет поудобнее. Чума уже обстреляла одну из лодок, сняв сперва рулевого, а после, лишив хода, переключилась на вторую. Багир, поняв её задумку, поймал обездвиженную мишень в прицел. Бандиты, пытаясь прятаться за бортами, стреляли кто в «Интернационал», кто в сторону идущих судов, но ожидаемо безрезультатно, хотя матросы от страха попрятались кто куда. Хмыкнув: «Кто так стрэляэт, да! Вот как стрэлять нада!», Багир дал несколько коротких, пристрелочных очередей с низким темпом, потом, переключив на высокий, залил лодку свинцом от носа до кормы. Вторую Чума подожгла. Слегка довернув ствол, Багир уже без пристрелки изрешетил и её по всей длине.

Экипажи остальных судов, видя как обученные стрелки лихо крошат рвущиеся к ним моторки, тоже высыпали на надстройки. Обычно, атака десятка лодок, каждая из которых несла человек по двадцать, шансов тихоходным судам практически не оставляла. Но, в данном случае, ситуация перевернулась зеркально и загонщики сами оказались в роли дичи, которую расстреливали как в тире. И поучаствовать в этом хотели все. Попадания вряд ли были, но это и не важно. Важно что ты стрелял и, теперь, имеешь право, по пьяной лавочке, стучать себя пяткой в грудь рассказывая про толпы сраженных противников.

Ябаре, не скрываясь, рыдал, но не от страха, а скорее от беспомощности. Еще, казалось бы, мгновение назад он дрожал, предвкушая азарт схватки, мольбы побежденных и богатую добычу, а сейчас ему осталось только гадать, кого из них лодка-убийца выберет жертвой. Когда бак их лодки пробило пулей и попавшее на раскаленные выхлопные коллекторы топливо вспыхнуло, в его голове на секунду мелькнула мысль о пленниках, которых им давали убивать. Таких же беспомощных и обреченных, как и они сейчас. И эта мысль привела его в ярость. Он из клана Абесо! И сравнивать себя с ними — плохо! У Абесо есть право брать — это хорошо! Другие должны отдавать Абесо то, что их по праву, потому что сопротивляться Абесо плохо! За это должна следовать смерть! Схватив мачете, Ябаре, потрясая им, вскочил и замахнулся на приближающуюся к ним лодку-убийцу. Он живет по традициям Абесо, значит, он хороший! А хорошие не могут проиграть! Они только побеждают, забирают добычу, женщин, пленников — Абесо имеют право на все! Так сказали боги Абесо, и значит, лодка-убийца противится воле богов. А противиться воле богов нельзя! Это плохо!

Живот внезапно онемел. Выронив мачете, Ябаре удивленно уставился на отверстие в животе, аккурат над пупком, из которого сперва медленно, потом быстрее полилась кровь. Потом ноги отнялись и он рухнул на дно лодки. Бархад, отчаянно пытавшийся сбить пламя, кинулся к нему, но вдруг раздался стук. Не тихий, как в ценной добыче, а громкий, злой. И брызги… Брызги воды, брызги щепок, брызги крови. Добытчиков, пытавшихся прятаться за бортом, пробило вместе с ним. Брат, не добежав буквально шаг, вскинул руки и рухнул рядом, уставившись вдаль неподвижными глазами.

— Брахад! Бархад! Ты чего? — Протянув ставшую очень тяжелой руку, Ябаре потормошил тело брата: — Мы не можем умирать! Мы — хорошие! Я сегодня стану мужчиной… Ну же!

Вдруг небо закрыла тень. С трудом повернув голову, Ябаре увидел лодку-убийцу, стремительно надвигающуюся на него и попытался нащупать свое мачете. Ему почему-то казалось, что так вышло неспроста! Это боги! Они хотят, чтобы все было правильно! Надо просто ударить лодку-убийцу и она умрет, а все убитые ей Абесо оживут. И Дуддуб, и Камаса, и, конечно, Бархад, а потом они все вместе захватят много железных лодок, груженных богатой добычей, едой и женщинами и, вернувшись, объявят, что Ябаре стал мужчиной. Всего один удар!

Раздался оглушительный хруст ломаемого дерева. Оказавшись в воде, Ябаре в отчаянном рывке схватил идущее на дно мачете и, глядя на проплывающее над ним стальное брюхо, изо всех сил взмахнул руками, пытаясь до него добраться прежде, чем кончится воздух в легких. Снова стук. Громкий, не такой, как у ценной добычи, но и не такой торопливый и злой, как тот, что скосил Бархада и остальных добытчиков. Похоже на стук огромного сердца. В глазах плыло, но сквозь эту пелену Ябаре увидел надвигающиеся на него винты. Почти как у их лодок, только размером с дом. Почувствовав, как его начинает тянуть к ним все усиливающимся течением, он, преодолевая сопротивление воды, взмахнул мачете, которое бессильно тюкнулось в толстый слой противоракушечной мастики. И ничего… Лодка-убийца не умерла, убитые Абесо не ожили, а Ябаре так и не стал мужчиной…

Уцелевшие налетчики, поняв, что развернуться и уйти им никто не даст, отчаянно пытались добраться до судов, где можно было захватить заложников и под их прикрытием поторговаться за свою жизнь. Горящая и посеченная пулеметом лодка, несмотря на повреждения, продолжала двигаться, так что они попытались спрятаться за ней в надежде, что густой черный дым их прикроет. Им оставалось меньше одного кабельтова до цели, когда прущий наперерез «Интернационал» смял лодку-прикрытие и, довернув, пошел на таран. Одна из моторок, пытаясь уклониться, столкнулась с другой и их обеих развалило ударом и затянуло под винты. Последняя, успев шарахнуться на девяносто градусов, некоторое время пыталась состязаться с «Интернационалом» в скорости, но Чума наконец сумела попасть в крышку мотора, поставив точку в этой гонке. Капитан, приказав сбросить ход до малого, оглядел поверхность воды, чтобы убедиться, что все нападавшие нейтрализованы. Добивать выживших не стали, хотя это, возможно, было бы гуманнее, чем оставлять их бултыхаться в миле от берега в окружении уже собравшихся на запах крови акул.

— Всем судам доложить обстановку! Повреждений, раненых нет?

— Обосравшиеся считаются? — сострил кто-то в эфир.

— Отставить шутейки до порта. Это не единственные мудаки в данном районе, так что бдительности не теряем. Прием!

— Скажите, милейший, — вкрадчиво поинтересовался голос с характерными нотками, — А вот эти снаряды и патроны, которые вы сейчас потратили… Они в стоимость входят? Или отдельно придется доплатить?

— Снаряды входят в стоимость проводки.

— Я так понимаю, «Менахем» в эфире? — снова включился остряк.

— А шо сразу «Менахем»? Как будто другим интересны лишние расходы?!

— Отставить засорять эфир! — приказал Капитан, понимая, что дело пахнет многословным эрецким скандалом. — Пока не покинем опасный район, все разговоры строго по делу. Как приняли?

— Принял…

— Принял…

Некоторое время в эфире было тихо, потом внезапно незнакомый голос поинтересовался:

— «Ляйстунг», сколько они тебе платят?

— Кто говорит, прием?

— Сколько тебе платят за охрану? Я могу заплатить вдвое больше, если ты свалишь…

— Ты не охуел? — почти ласково поинтересовался Капитан.

— Твоим людям надо жрать, моим тоже надо жрать. Давай договоримся как морской волк с морским волком.

— Ты охуел…

Марио, с присущим фессалийцам артистизмом, дал понять остальным рулевым, что сейчас они услышат выдающийся образчик военно-морского красноречия. Капитан отставил в сторону чашку с кофе, расстегнул пуговицу на вороте, чтобы легче дышалось, втянул грудью воздух…

— Слушай сюда, собака сутулая. Морской волк тут я. А вы — крабы пучеглазые и я с вами на одном поле срать не сяду. Ты решил, что я такой же мудило задроченное, как и ты? Хер там плавал, что характерно. Если хотите сунуться к моему конвою — добро пожаловать, девочки. Выебем всех так, что вы якорь лапами вперед родите. А купить меня не выйдет — не ты первый пробуешь.

— Хей, мужик… Что ты так завелся? Не надо помогать — просто уйди. Или тебе мало денег? Могу утроить.

— Ты, пидор, подозреваешь меня в продажности. Я и за меньшее глаз на жопу натягивал. Для тупых и непонятливых поясняю еще раз. У меня есть боевая задача и исполнять её я буду до последнего. А если будешь продолжать нести эту херню, я вернусь, найду ту щель, в которой ты сидишь, намотаю твои яйца на кулак и буду пиздить тобой об палубу, пока не сотрешься нахуй.

— Я пытался договориться по-хорошему… Смотри не пожалей.

— Съебал с канала и прекрати засорять мне эфир… Внимание конвой! Переходим на первую запасную частоту! — щелкнув переключателем, Капитан вернул в руку чашку, осушил её залпом и снова взялся за тангенту — Перекличка! Все на запасной? Прием?

Выслушав отзывы с судов, он одобрительно кивнул и закурил.

— Нда… Все как в старые добрые времена, ебать их коромыслом. Только, на этот раз, я не на «Марибэль»… Я вам, пидоры, все припомню…

— Вы ходили этим маршрутом? — поинтересовалась Принцесса, — На другом корабле, как я понимаю?

— Да. Я ж вроде рассказывал?

— Нет. Я спрашивала, но разговор ушел в сторону каких-то практических вопросов.

— А! Ну да. На «Марибэль» я тут ходил. Сухогруз. Ушатанный по самое небалуйся. Но я к нему привык. Из вооружения — «Маузер» мой, пара «Энфилдов» и брандспойт. Компания деньги выделяла, на взятки этим пидорам, но я, как то, всегда без них прорывался.

— А деньги присваивали?

— Не без того. Я всегда мечтал о своем корабле. Пытался копить, тут-там подшабашить. Контрабанда кофе, грузы попутные, пассажиры.

— Вас за это уволили?

— Выперли… Не, не за это. Антоха постарался.

— Ваш старпом? Серьезно?

— Да. Устроился на «Марибэль» электриком и прирезал одного важного пассажира, который на каких-то мафиози Аменских работал. Причем, я до сих пор не понимаю, как? Все изнутри закрыто было! И иллюминатор, и дверь на защелку… Не суть. В общем, прихожу я в порт с трупом на борту и, само собой, поднимается грандиозный шухер. Начинают проверять весь экипаж, а у меня там половина матросов либо вообще без документов, либо с такими, что лучше-б их вообще не было.

— То есть, как сейчас?

— Примерно… — Капитан погрузился в подсчеты, — Хотя нет — сейчас хуже. Сейчас у нас, с нормальными документами и не в розыске, только Бардья и Марио. У твоих с этим как, кстати?

— Хреново. Но мы не в розыске. Наверное…

— Это радует. В общем, пока все было тихо, хозяева судна на это глаза закрывали. А, после такого сделали вид, что жутко удивлены подобному безобразию и выписали мне волшебного пендаля под зад. Даже вещи из каюты не сумел забрать.

— Печально. А что потом было?

— Потом ко мне пришел покойный Карпентер и предложил награду за голову Антуана. Сказал что его босс, Мако, тоже, кстати, покойный, очень хочет его видеть. Я решил, что в моем положении деньги лишними не будут и пошел его искать.

— Нашли?

— Как ни странно, да.

— Почему странно?

— Парень он хитрожопый, так что знай я его тогда так, как сейчас — даже дергаться бы не стал. А тогда… Рассудил на пьяную башку, что если его ищут и мафия и полиция, то в городе прятаться бесполезно. Пытаться свалить — тоже. И единственное место, где никому в голову не придет искать — «Марибэль». Судно большое, он его знает, еда и вода есть — идеальное укрытие. Пошел туда и, прикинь, угадал.

— Вы хотели сдать его мафии?

— Да. Зол был очень. Ну сама посуди — я ему доверие оказал, в экипаж взял, а он так меня подставил.

— Но вы все равно взяли его второй раз? Почему?

— Он пообещал корабль добыть… И вообще… — Капитан раздраженно пыхнул трубкой, — Не знаю я… Там, потом, такой сумбур начался! Сперва мы с ним по кораблю бегали — стрелялись. Я в него из «Маузера» шмалял, он в меня — из ракетницы. Подожгли все нахрен… Он на шлюпке уебывать начал, я в воду прыгнул, в сходни впилился так, что до сих пор от одного их вида искры в глазах мелькают… На берегу нас полицаи загребли и попытались сами мафии продать. Антоху в цемент закатали, а он у одного оружие отнял и всех положил. И Карпетера и Мако, и людей их и копов… И я, посередь этого всего, растерянный как девственник в борделе — с одной стороны мафиози мертвые, с другой копы мертвые, меня меньше суток назад на берег выкинули, а теперь в поджоге судна подозревают. Да и все эти трупы я тоже хер объясню… Представляешь, какой распиздос?

— Да уж… — Принцесса кивнула, потом помотала головой, — Хотя — вру. Не представляю.

— Вот и я не представлял, что с этой ебаторией делать. А тут Антоха со своим предложением кораблик намутить. Я и повелся. В тот момент это звучало вполне разумно.

— Ну вы же не прогадали?

— Так то нет, но мама-бля… Я как вспомню, что мы творили…

В войну, Сараманка была крупной военной базой Лонга, которую, благодаря размерам и стратегической важности, разгромили чуть ли не в первый год боевых действий, сравняв с землей все, что смогли. Особой пикантности данному погрому добавлял тот факт, что войска его величества, с началом боевых действий, выселили с одноименного острова всех подозрительных и ненадежных личностей, коим считался любой, родом не с Лонга. Так что, бывшие жители Сараманки наблюдали за бомбардировкой базы объединенным Домино-Маганским флотом с безопасного отдаления и жутко злорадствовали. После окончания войны базу восстанавливать не стали, так что население вернулось и, на скорою руку отстроившись, начало жить под формальным руководством назначенного из Лонга губернатора, который предпочитал руководить колонией оттуда же. Потом Сараманку выкупила колониальная компания, решившая основать там базу для своих инспекторов и наемников и держать в страхе как конкурентов, так и пиратов с контрабандистами. Получилось не очень.

В один прекрасный, для конкурентов, пиратов и контрабандистов день, колониальный инспектор «Терьер», поднимая якоря, выяснил, что один из них зацепился за лежащий на дне остов потопленного при обстреле транспорта. Капитан «Терьера» не придумал ничего лучше, чем попробовать высвободить якорь, взорвав этот остов самодельным зарядом килограмм на пятьдесят. И у него получилось! Остов транспорта, от взрыва заряда и последовавшей за этим детонации нескольких сот тонн боеприпасов, до сих пор лежавших в его занесенных илом трюмах, разнесло в клочья так, что подъему якоря он больше не препятствовал. На этом хорошие новости заканчивались. Взрывом такой мощи, что на несколько секунд обнажилось морское дно, разнесло все стоявшие у причалов инспектора, сами причалы, казармы и склады.

Поскольку виновник торжества испарился вместе с кораблем, вместо него компания попыталась подать иск на правительство, продавшее им столь опасное имущество. Судья покрутил молоточком у виска и иск отклонил. После такого фиаско лонгцы решили убраться из этого несчастливого места, продав Сараманку за бесценок мутным ребятам с куманским акцентом, которые превратили её в перевалочную базу для островных товаров и, по слухам, гнездо пиратства и разврата. Все приличные люди надеялись, что под этим шалманом еще что-нибудь рванет, однако, вопреки их молитвам, дела на Сараманке быстро наладились.

Капитан планировал разобраться с делами быстро, но быстро не получилось. Во-первых, не все сразу смогли отдать деньги за проводку. Пришлось ждать, когда они разгрузятся, решат вопрос с местными банками и прочее. Во-вторых, местные торговцы не ожидали прибытия такого количества судов сразу после штормов и их запасы быстро исчерпались. Походив по складам и посмотрев, что и по каким ценам им пытаются впарить, Капитан послал всех девятибалльным залесским матом и потребовал дать ему нормальный провиант. Но его еще не подвезли и не помогло даже наведение на провиантские склады орудия. Пришлось ждать.

— Товарищ капитан. Дозвольте звернутися? — узнав причину начальственного гнева, Михай немедленно выступил с предложением. — Е у мене одна идея.

— Излагай…

— Якщо у них, писля штормив, такий дефицит, то може нам спробувати на цьому заробити? Спирта ми нагнали багато — сами не випьемо. Давайте пару бочок выкатим, та спробуем продати?

— Дэнги в кассу — нам прэмия! — дополнил идею Багир.

— Продать, говоришь? — Капитан задумчиво поскреб бороду, — Две бочки? Это сколько от всего количества?

— Чэтверть!

— Вы хотите сказать, что у нас в трюме восемь бочек спирта скопилось?

— Ни! Те що в трюми ми не считаемо, — замотал головой Михай, — То — готова продукция. Боцман вже на баланс прийняв — у ниго хер выцарапаешь. Ми про те, що в машинному лежить.

— А сколько там готового в трюме?

— Зараз прикинемо. Коньяку столитровочка. Горилки я поставив на перци шухлядка два, видразу в стекли.

— Чача… — напомнил Багир.

— Той литрив сорок. Ще фруктових настоянок, кожной пляшок по десять. Ну и пшенична ваша — куди ж без ней. Ви ее дуже добре пьете — всього три канистри залишилося.

— Понятно… — Капитан задумчиво поковырял в трубке палочкой для чистки, — Значит так — сперва пару бочек выкатите. Если хорошо пойдет — продаем остальное. Сейчас фрукт пойдет — нагоним еще. Машина у вас готова, или на горбу потащите?

— Машина нэ готова…

— Але вже издить. Зараз придумаемо як бочки закрипити и на базар.

— Давайте — торгуйте. Нам тут все равно еще дня три куковать как минимум. Хоть подзаработаем.

Самодельный вездеход, после всех переделок, выглядел устрашающе: обрезанная рама от армейского грузовика покоилась на огромных, метрового диаметра, колесах. Восьмицилиндровый В-образный мотор, судя по количеству чугуна и способности пережить падение в море, залесского производства, после долгих споров все-таки вкрячили по-традиционному — вперед. Мотором занималась Кара, которая, с присущей всем саргашам старательностью, не только перебрала его по болтику, но и наполировала ему клапанные крышки и корпус воздушного фильтра, из-за чего движок сильно выделялся на фоне крашеной суриком рамы и труб, которые должны были быть каркасом для панелей кабины и капота. Когда-нибудь. Когда руки дойдут сделать. Сиденье тоже было только одно. Из второго сделали удобное кресло в отсеке управления. Кузов, на фоне общей длины машин, получился рудиментарным. Скорее даже не кузов, а кузовок, но бочки туда помещались отлично, так что, скатив машину по доскам на причал и загрузившись, Багир приволок аккумулятор. Электростартер был его особой гордостью, так что, подсоединив плюс, он, путем тыканья минусовой клеммой в корпус, запустил двигатель и обвел взглядом собравшихся зевак.

— Шо пан? — высунулся из кабины Михай, — Хвалитесь?

— А то! Это тэбе нэ ручкой маслать! Вжик — и паэхал! Вах какоэ чудо тэхники!

— Тильки треба якийсь ключ або кнопку зробити, а то вси ци танци з акумулятором по селянськи виглядають.

— Сдэлаэм! — Багир лихо, словно джигит в седло, запрыгнул в машину и встал, держась за каркас, — Паэхалы!

Ехать, правда, было всего ничего. Поднявшись, распугивая толпу, до рыночной площади и встав так, чтобы был виден корабль, они сгрузили бочку и начали торговлю. Однако продажи не шли, несмотря на то, что Багир расхваливал товар во всю глотку.

— Молодой человек… — пожилой эретец, который несколько раз прошел мимо морщась от криков, остановился и постучал костяшками пальцев по лбу, — Вот шо вы делаете?

— Выно продаю, да!

— Так вы-ж его так не продадите!

— Вах! Пачэму?

— Ну вот шо вы несете? Какое: «Старое-выдержанное»? Тут народ ест рыбу, носит портки и лапает девок. И все три вещи чем свежее, тем лучше. А вы им про старое. Но, если хотите, за небольшой процент я помогу вашему горю.

— Давай!

— Обожжите пан, — осадил напарника Михай, — З жидами так не можна. З ними треба видразу вси умови обговорювати. Який процент?

— Думаю, семь процентов от выручки будет в самый раз.

— Щось пидозрительно. Занадто мало хоче.

— Молодой человек… — эретец грустно вздохнул, — Был бы я лет на двадцать моложе и будь со мной мой друг Йося, я бы просил все тридцать. А сейчас мне надо исходить не из того, что я хочу, а из того, шо мне готовы отдать. У меня годы не те, шобы драться с двумя здоровыми жлобами из-за пятнашки. Вы же, надеюсь, не будете бить пожилого человека за жалкие семь процентов?

— Нэт! Слово джыгита!

— А вы, молодой человек?

— Ни. Я жидив за гроши николи не бив. Тильки безкорисливо. Вид чистого серця!

— Какой знакомы говор… Вы, часом не с Кресов? С Чернополя?

— Ни. Я с Терновцов.

— А я с Чернополя. И, бывает, сижу тут, посреди этого всего и думаю: «И зачем я только с Кресов уехал?» А потом встречаю поца вроде вас и вспоминаю зачем.

— А я с Дигорской долины! — гордо похвастался Багир.

— По вам видно шо не с Ризи… Ладно — отойдите и не мешайте. Сейчас дядя Меир вам покажет, как надо делать гешефт.

Достав маленькую фляжечку, эретец прополоскал горло и, внезапно громким, ввинчивающимся в мозг голосом заорал нараспев: «Внимание господа! Свежайший крепчайший спирт. Продается дешево не потому шо плохой, а потому шо краденый. Сами сколько могли выпили — теперь собираем на закуску. Будете долго думать — потом будете долго плакать, потому шо замки сменили и такой халявы уже не будет. Молодой человек — шо вы крутите головой? Она же так открутится! Подходите, берите не думайте — в вашем возрасте думать вредно. В вашем возрасте надо действовать, а то помрете девственником. Крепчайший спирт — один стакан и дама ваша. А в бутылке их целых пять! За сущие гроши покупаете себе оргию! Вон женщина улыбается — с ней такое уже было. Три раза. Не мотайте головой — я вижу трех детей, цепляющихся за вашу юбку. И знаете, шо я имею сказать по этому поводу? Купите спирт — вам надо таки лечить нервы. Я знаю шо такое трое детей — у самого пятеро, так шо рюмочка перед сном вам нужна как воздух!»

Багир с Михаем переглянулись и, убедившись, что процесс пошел, отошли за машину и вытащив ящик с инструментами начали думать, как получше прикрутить аккумулятор. Пару раз, к торговой точке подгребали какие-то мутные личности, желающие непонятного, но эретец, указывая в сторону машины, говорил, что он тут только наемный продавец а по поводу остального надо разговаривать с хозяевами товара. Желающих побеседовать с двумя крепкими мужиками, с тяжелыми железками под рукой, почему-то не нашлось. Единственными, кто мог доставить проблем, были приглядывающие за рынком гвардейцы, но с ними Багир вопрос урегулировал просто — приказал налить стражам порядка и, под бесконечный горский тост, заставил тех выпить. На жаре и с непривычки, спирт скосил гвардейцев не хуже пули. Сложив их пьяно икающие тела в тенёк, Багир вернулся к прерванному занятию.

Вечером, Габриэль выполнил свое обещание и закатил небольшую пирушку. Кроме Капитана и помогавшей с его судном аварийной команды, туда были приглашены все капитаны конвоя. Часть из них отказалась, сославшись на дела, часть уже была пьяна вдрыбаган, так что присутсвовало пятеро. Собственно сам Габриэль, Израэль Зеев с «Менахема», Саджади Парвиз с «Парвиза», болтливый островитянин Тука-ти с «Никау» и Мо с «Счастливчика Мо». «Луизу Дорадо» уже поставили к стенке верфи, так что столы накрыли прямо на пирсе.

— Ну что же! — Флорес, как организатор, взял слово первым, — Первым делом я хочу выразить свою признательность капитану Виккерсу и его людям за помощь. В наше время нечасто можно встретить человека, чтящего морской закон. Думаю и остальные ко мне присоединятся. В конце концов, пройти «Гадючье Горло» так, как прошли его мы — удается не каждому. Чин-чин!

— Кстати, раз уж мы заговорили за «Гадючье Горло», — Зеев отхлебнул и принялся ковырять рыбу, — Вы заметили, шо местные портовые чиновники вели себя как-то странно?

— А то, масса! — Тука-ти энергично покивал, — Обычно взятку требуют, а тут дать пытались.

— И вы, таки, взяли?

— Взял!

— Наш человек.

— Только не пойму за что?

— А что вам непонятно, азизам? — Саджади обвел руками стоявшие у причалов суда, — Портовые чиновники знают кто, с каким грузом и куда идет. Само собой, среди них есть информаторы. И, само собой, слух о случившемся до них дошел. Теперь они боятся.

— Но ведь бандитов «Ляйстунг» расхлестал — мы тут при чем?

— Это вы знаете, что погром дело рук джэнаб-э-али Вада и его людей. А они нет. Для этих шакалов, да еще и с перепугу, все выглядело так, как будто в «Горло» ввалился отряд вольных и всех там наизнанку вывернул. Все суда стреляли из чего нашли. Не трудно понять, что они подумали.

— Тогда нам хана! — Мо, с расстроенным видом опрокинул в себя стакан алкоголя, — Они, ведь, захотят отомстить.

— Если ты боишься мести шакалов, зачем вышел в море? Зачем стал навхода? Надевай юбку, становись к печи — там не тронут.

— Я тоже считаю, что вы преувеличиваете, — согласно покивал Габриэль, — Скорее наоборот — станут держаться от нас подальше. Готов поставить голдмарку против стоптанного башмака, что еще пару лет проходить «Горло» группами будет безопасно.

— С чего вдруг все такие смелые стали? — презрительно скривившись, Мо попросил налить еще, — Один раз сумели показать зубы и все? Все стали нас бояться?

— Не будут бояться — покажите еще раз… — спокойно предложил Капитан, — Я ходил через «Горло» на сухогрузе и не раз. За проход не заносил принципиально. И, как видите, жив.

— Просто повезло.

— Не факт, масса, ой не факт! — Тука-ти, молчавший, потому что у него был набит рот, торопливо сглотнул и помахал у Мо перед лицом пальцем, — Тут, много таких. Судоходные компании выдают капитанам деньги, чтобы они откупались от налетчиков, но многие горячие головы действительно не платят. Никто-же не проверит. Но это, в основном, не каботажники вроде нас, а настоящие капитаны. Отставные военные и прочие.

— А мы, значит, не настоящие?

— Ну, масса, я вот так точно нет. Я умею торговать. Когда начинается стрельба — я прячусь. Не могу, как положено, стоять на мостике под пулями или покидать корабль последним. Нет, масса, что случись, Тука-ти будет в лодке первым!

— То есть, по-вашему, это настоящий капитан?

— Да, азизам… — согласно покивал Саджади, — Ты стоишь — твои люди стоят. Ты бежишь — твои люди бегут. Так было всегда. Я вот, тоже честно признаю: Саджади Парвиз — больше купец, чем воин. Я молю Небо, чтобы оно укрепило мой дух в час опасности, но…

— То есть, знание навигации и прочего уже ничего не стоит?

— Господин Тука-ти имеет ввиду капитанов по духу, а не по должности, — дипломатично возразил Габриэль, — Тех, кто могут вести не только судно, но и людей.

— Амиров… — Саджади склонил голову в знак согласия, — Вы же военный моряк, джэнаб-э-али?

— Да, — Капитан коротко кивнул.

— Это видно по вашим людям. У вас очень дисциплинированный экипаж. Никто не пытается влезть, когда старшие по званию разговаривают.

Багир, Михай и Тайга с Федором, которые, действительно, молча налегали на еду, переглянулись и дружно кивнули. Флорес отсалютовал им бокалом.

— Кстати, господа, видели бы вы как их рулевой управляется с кораблем! Если я правильно помню, она сказала, что происходит из рода Принцессы Жанны. Это правда, господин Капитан?

— Да, насколько я знаю. Сюда приплыла пра-пра-пра-бабкины сокровища искать.

— Нашла?

— Нет. Предки все просадили.

— О! Передайте ей, что Габриэль «Мапаче» Флорес понимает её как никто. Мои предки были очень богаты. Настоящий замок, два десятка деревень…

— И что случилось?

— Благородные идальго считали, что заниматься торговлей и вести дела — ниже их достоинства. А если делами не заниматься — все будет вот как-то так. Мой отец приплыл сюда, спасаясь от кредиторов. Он искал место, где еще жив дух старого рыцарства.

— Наемничал?

— Не без этого… Зарабатывал немало, но я, глядя как он покрывается ранами и теряет части тела, быстро понял, что ремесло торговца хоть и презренное, но куда более безопасное.

— Но вы же не торговец?

— Разумеется. Открой я лавку — я бы разбил отцу сердце. А он мне, к слову говоря, лицо, так как старик до самой смерти был чистый порох. Так что, семейные средства я вложил в судно. С этим он, еще, с горем пополам, мог мириться. Все-таки моряки в Аламенко тоже не последние люди. Но что я все о себе да о себе? Может кто еще хочет рассказать что-то интересное? Например вон та громадная сеньора. Готов поспорить, у неё тоже необычная судьба.

— Товарищ Капитан, на? — Тайга нахмурилась и помотала головой, — Разрешите я не буду говорить, на?

— О! Если вам неловко, то прошу меня извинить, — Флорес с интересом перевел взгляд обратно на Капитана, — Но, почему «товарищ»?

— Она — залесска.

— Серьезно? Я никогда не был в Залесье. Говорят, там дико холодно.

— Она тоже. Она из Порто. Про то, что залесска по папе, это наш доктор определил.

— Тот самый?

— Да. Я про него рассказывал.

— Что за доктор? — заинтересовался Зеев, — Настоящий? Не местные коновалы?

— О! Я же забыл вам сказать, — Флорес виновато развел руками, — У капитана Виккерса не просто корабль, а настоящее научное судно! Представляете?

— Я рад за него, но таки не понял: этот доктор может мое сердце послушать или шо?

— Вай, азизам! Давай не будем за столом о болячках! — возмутился Саджади, — Мы так хорошо сидим, хорошо кушаем — зачем начинаешь?

— Мне папа всегда говорил, что нет неподходящего времени, чтобы позаботится о здоровье.

— Позаботься о здоровье, масса — купи пулемет, — Тука-ти весело заржал над собственной шуткой, — До сердечного приступа тут, без него, дожить тяжело.

— Ой, можно подумать, вы мне его продадите!

— Я — нет. Но я знаю, кто может.

— А шо сами не купили?

— А я нищеброд! — Тука-ти снова громко рассмеялся, — Пулемет стоит не меньше десяти голдмарок. Ну, если, конечно, вам, масса, надо чтобы он стрелял.

— А сколько таки стоит тот, шо не стреляет?

— Зачем он вам?

— Может отремонтирую — вам какая разница?

— Никакой — я в этом не разбираюсь… Да и где взять тех, кто разбирается?

Багир с Михаем одновременно подняли руки. Зеев и Тука-ти с интересом посмотрели на них.

— Вы разбираетесь в оружии?

— Так. Особисто я, працював на збройовому заводи. Сбирав зброю, ремонтував и, навить, трохи розробляв. Якщо стовола цилий, можу видновити практично будь-яку систему. У грошах зийдемося.

— А я просто пулэметы люблю!

— Очень интересное предложение. — Зеев прищурился, — Кстати, я вас, кажется, сегодня видел? На рынке? С дядей Меиром?

— Он ваш дядя, да? Нэт?!

— Не родственник, само собой. И слава богу! Но знаю этого старого поца, сколько себя помню. Он уже успел вам поведать, почему свалил с Чернополя? Меня он задрал этой байкой.

— Як я зрозумив, через таких як я.

— Врет шо сивый мерин.

— Для жида — не дивно…

— Имеете шо то против эретцев?

— Ну, як би, коли почалася вийна, наши на фронт, а ваши — по съебкам. В землю обитовану. Звидки тут любови взятися?

— Хотите сказать, шо до войны прям душа в душу жили?

— Так! Николи ни к кому вопросив не було. Якщо, звичайно, це не ростовщик, корчмар, торговець, панський чиновник, або ще який кровопивця. А з иншими — повне взаеморозуминня було. Ну, хиба що, якись книгочей в лапседраку з пейсами попадется. Сами розумиете — грих робочий людини такого не взгрети.

Сказано это было с такой уверенностью в собственной правоте, что Зеев только беспомощно развел руками, и отмахнулся.

— Ладно. Тогда вам, ПАН, — слово «пан» он произнес с особым нажимом, — Будет, таки, вдвое интереснее это услышать. В общем, это сейчас дядя Меир выглядит как старый поц и говорит как лавочник из Тель-Халуцима. А двадцать лет назад они, со его другом Йосей, придумали гешефт. Вы же приполец, судя по говору?

— Так…

— Вот и они решили стать припольцами. Причем — самыми щирыми, какие только есть.

— Це брехня. Наши б видразу жидив викупили.

— И я, таки, с вами согласен. Именно поэтому, они стали щирыми припольцами по переписке.

— Це як так?

— А вот так. Они писали письма в сообщества припольских иммигрантов на Континенте и Амене и просили денег на борьбу за «Незалежное Приполье». И им, шоб вы думали, щедро давали.

— Вид жеж суки… И ще втикли небитими…

— Не совсем… Они так убедительно писали про свою борьбу, шо сведения о подвигах героических подпольщиков просочились к кшездцам, которые заластали этих шлемазлов и, на полном серьезе, дали им по двадцать лет каторги. Меир отсидел всего три, после чего каторга, где он чалился, попала в зону оккупации залесцев и его отпустили на все четыре стороны. А вот Йосе так не повезло.

— Не буду прикидатися, що сильно через это расстроен.

— Понимаю. На воле ему, за такие фокусы, сломали ноги. Сломали бы и голову, но он успел свалить в Эрец.

— И що ему там не сидилося?

— А вы, таки думаете, шо в Эреце медом намазано? Мой папа продал ферму в десять акров, приговаривая, шо в Эреце он, на эти деньги, купит сто. Но десять акров в Лонге и сто в акров в Эреце, это, я вам скажу, две большие разницы. Когда я увидел этот песок, то сразу записался на ближайший корабль. Должен же кто-то в этой семье хоть шо-то зарабатывать?

— И ви хочете сказати, що заробили на сухогруз?

— Нет, конечно! Просто дядя Исак умер и завещал мне свое дело. У нас в семье не так много моряков. А шо касается Меира, то этот поц пробовал провернуть ту же схему без Йоси, но сами понимаете — письма от припольских подпольщиков из Эреца не котируются даже в Амене. И он решил перебраться в Острова. До сих пор мне должен за поездку.

— Знову листи пише?

— Пробовал, но сами знаете, какая тут почта! Бродит по городу, перебивается мелким гешефтом и клянчит деньги у земляков. Так что, если что, не держите на него зла. Его жизнь уже наказала. Кстати — шо он там для вас продавал?

— Спырт! — ответил, вместо задумчиво ухмыляющегося Михая, Багир, — Сами гналы!

— У вас винокурня на борту?

— Вах, канэшна! Самы сдэлалы!

— И сколько у вас есть товара?

— Шэсть бочэк на двэсти литров. И то, что сэгодня нэ продалы.

— А могу я оценить качество?

Вместо ответа Багир поднял свой стакан и жестом показал, что все присуствующие качество уже оценили.

— Зеев! Стоять! — буквально подлетел Флорес, — Одна бочка моя, либо мы сейчас подеремся.

— Таки, сперва давайте узнаем цены!

— К черту цены! Я уже устал давиться местной бурдой!

— Присоединяюсь… — кивнул Саджади, — Я весь вечер гадал, где достопочтенные капитаны взяли такой качественный алкоголь и тоже намерен закупиться. От цены зависит только объем. Тем более, что вы берете его для перепродажи.

— Таки не буду отрицать — тут это уйдет быстро, а шо?

— То, что не надо жадничать, азизам. Сперва пусть возьмут те, кто намерен это пить.

— Так это… — Капитан, видя спрос, решил, что надо не упускать шанс, — У нас, кроме спирта, готового есть. Багир вон, коньяк поставил. Правильный. Михай по настойкам и наливкам специалист. Парни — принесите весь ассортимент. Себе мы еще сделаем. Я, завтра же, вам на закупку сырья выделю. А у людей, сами видите — душа истосковалась.

— Сэйчас!

Багир с Михаем утопали на корабль, а остальные, в предвкушении дегустации вкусных напитков, снова обратили внимание на Тайгу.

— И все же, госпожа, отчего вы такая неразговорчивая? Я знаю, что залессцы славятся своей суровостью, но мы так хорошо сидим — отчего бы не поболтать?

— Не, на… Я, когда ебало открываю, дохера лишнего говорю, на.

— А что такого «лишнего» вы нам можете сказать?

— Не знаю, на. В том и прикол, на. Знала бы, не сказала бы, на.

— Интересно… — все снова посмотрели на Капитана, который изо всех сил старался не ржать, — Я так понимаю, это касается проводимых исследований?

— Отчасти… Да и сами видите — нет у человека ораторских способностей. Вон, лучше, с Федором поговорите.

— Федор? Он тоже залесец?

— Не! Я, так то, Федерик… — Федор, решив, таким образом помочь Тайге, пересел немного поближе, — С Римали. Сперва пассажиром ехал, потом в команду взяли.

— Проявили себя?

— Да. Палубу мыл.

— Серьезно?

— Я его взял не за то, что он палубу мыл, а за то, что по собственной инициативе, — пояснил Капитан, — Сами посудите — пассажир. Ниче делать не надо, знай себе спи, да ешь. А он сам, без пинков, взял швабру и начал порядок наводить. Ну как такого не взять?

— Это, многое объясняет, масса, — судя по лицу, Тука-ти был впечатлён больше остальных, — А зачем он это сделал?

— Так у него, сами, и спросите.

— Ну как зачем? — пожал плечами Федор, — Что-то же делать надо?

— Но вы — пассажир! Пассажиром для того и едут, чтобы ничего не делать.

Судя по всему, в голове островитянина не укладывался тот факт, что кто-то может начать работать добровольно, а не под давлением непреодолимых обстоятельств.

— А я так не умею. Мне дело надо. Я на ферме рос — там все работают. Спать и есть — это свиньи так живут. Я же не свинья?

— Дайте угадаю — на ферме свиней выращивали? — усмехнулся Зеев.

— Ну да. Почему именно свиней — не знаю. Повелось так. Дед выращивал, прадед выращивал. Отец с братьями. Дядья… Все.

— И шо вас заставило захотеть стать моряком?

— Да я, так то, и не хотел. Я город посмотреть хотел. А там обман сплошной. Задолжал, работать начал, чтобы долг отдать, а долг все копится. Я ж в цифры не умел. Это меня потом научили… А тут на корабль попал, осмотрелся… Кормят хорошо, койка своя, даже шкаф есть и рундук. Работа… Ну, так-то, вроде, все говорят, что тяжелая, но это они на ферме не жили. Я, даже с вахтами, сплю дольше чем дома. Там то опорос, то колоть, то пасти, то на рынок ехать. Хорошо, в общем. Считать, опять-таки, научили, читать, кораблем управлять. Стрелять и драться я и раньше умел. По людям, правда, не стрелял. Ну, разве что, по соседским парням, но они у нас поросят воровали — это не считается. И пистолет выдали. Одежду тоже выдают. И деньги. Я деньги, как случай подворачивается, домой отсылаю. И пару пистолетов трофейных тоже. Вот у меня там, наверное, все невесть что про мои приключения думают…

Федор мог и дальше рассказывать, но его прервало появление Михая и Багира, груженных бутылками.

— Товарищ капытан — там Боцман интэрэсуэтся… Раз у вас празднык, можно астальным па малэнькой? Нэ задэйствованным в нэсэнии службы?

— Можно, даже, не по маленькой… — развернувшись вместе со стулом, Капитан, сложив руки рупором, гаркнул, — Бардья! Даю добро! Развлекайтесь!

«Слушаюсь!», донеслось с борта.

— Дисциплина… — Саджади поднял вверх указательный палец, чтобы подчеркнуть важность этого замечания, — Видит небо, вернусь на борт — пройдусь по своим плеткой.

— Я если дисциплину делать буду — все разбегутся… — Тука-ти ткнул в бутылку в которой плавал красный перец, — Мне вот это, пожалуйста.

— Вы, пан, обережнише, — предупредил Михай, — Я цю горилку на свий смак ставив. Вид ней, з непривички, очи повилазять.

— Я, привычный… У нас любят поострее.

— Ну як кажите…

Пожав плечами, Михай налил Тука-ти полную рюмку. Тот, сперва, пытался прихлебывать на континентальный манер, потом, закинул обжигающую жидкость одним махом, мощно втянул носом и, расплывшись в глупой улыбке, начал озираться.

— Шо, пан, сало шукаете? — участливо поинтересовался Михай, — З нею таке бувае. Пробуджуе вона в людине щось этакое. Але, вже, вибачте, чого нема, того нема. Сам страждаю.

— Кстати о сале… — Капитан, намахнув сразу стакан и довольно крякнув, неопределенно обвел рукой спящую Сараманку, — Тут же свиньи должны быть? Федор по ним спец. Завалит и разделает как надо. Ты, я так понимаю, сало посолить как надо сможешь…

— Змогти. Але, боюся пересолити.

— Это почему?

— Ридати буду. В Порто сала не було. Не идять вони його, дикари необразованни. Так що я, вважай, рокив пять його не ив. Вже и смак згадую насилу.

— Ну ты в рецепте поправку на это сделай и хорош. Главное, правильное сало найти. А то тут свиньи — чисто гончие. Тощие, как велосипед…

— Не руйнуйте робкии надии. Я, тепер, готовий сам йх вигодовувати.

— Да не — думаю найдем.

— Вы свиней ищите? — встрепенулся, до сего момента молча евший и пивший Мо, — А сколько, в литрах алкоголя, готовы за одну дать? Я, просто, поиздержался, так что, готов меняться.

— У вас что? Свиньи есть?

— Есть. Разводим прям на борту. Места много не занимают, едят что попало — удобная скотина.

— А жирные? Нам, на сало, жирные нужны.

— Жирнее островных. Им бегать негде — по клеткам сидят.

— О! Вот это уже дело! Предлагаю, по такому поводу, выпить еще!

Утром весь порт был разбужен визгами приговоренных свиней. Экипаж «Интернационала», избалованный наличием на борту холодильника, не мог представить, как можно держать такую скотину прямо на судне, однако, с точки зрения здешних мореходов, запас свежего мяса под рукой компенсировал даже жуткую вонь, которая стелилась по всем помещениям. Федора, правда, запах ничуть не смущал и, переодевшись в подменку, он прыгнул прямо в загон, выбирая самых здоровых и жирных.

Резать их решено было на пирсе. Михай наточил ножи, принес ведра и посоветовал детям и женщинам не смотреть в ту сторону. Особых ужасов, к разочарованию зевак, правда, не приключилось. У оседлых островитян с свиньями отношения были сложные — специально их не разводили и ели только с большой голодухи. Поэтому, бродящие где придется и питающиеся чем попало животные были, как верно сказал Капитан, больше похожи на поджарых и злых гончих псов. И с жизнью расставались неохотно, предпочитая биться до последнего.

Но Федор был, во первых, покрепче среднестатистического аборигена — как верно заметил Ур, здоровое питание и режим дня тому нехило способствовали. А во вторых, валить свиней был обучен с детства и, вместо поединка с неясным исходом, на который были настроены местные, это было больше похоже на казнь. Взмах ножом, короткий визг и скрип блока, на котором тушу подвешивали, чтобы слить кровь. Потом подтаскивали следующую и все повторялось. Чинно, спокойно и по деловому. Паниковал, из присутствующих, только Сыч. Он всю ночь посвятил охоте на жирных, потерявший всякий страх крыс, которые, выползая с соседних судов, пытались заселить «Интернационал», но пропустить такое не мог. Свиньи в меню Императорских Сов не входили, однако птица прекрасно понимала, что двуногие собираются хорошо покушать и не могла спать в такой волнующий момент.

Немного передохнув после забоя, Федор приступил к разделке туш. Чтобы паникующий Сыч не мешал, он вырезал свиное сердце и кинул ему. Сыч немедленно утащил угощение повыше и начал расклевывать. Зеваки, не получившие ожидаемого зрелища, немедленно переключились на него. Громадная белая птица, с когтями в палец длиной, была для них в диковинку, так что, самые любопытные, неосторожно вошли в зону поражения.

Капитан, тоже наблюдавший за процессом и знавший подлую натуру питомца, хотел предупредить, что стоять под кушающей птицей — сильно так себе идея, но не успел. Сыч, отвлекшись от трапезы, внимательно посмотрел вниз сперва левым глазом, потом правым, распушился и отбомбился со снайперской точностью прямо в толпу. Выходивший от Доктора Зеев, остановился, чтобы оценить результат попадания и показал Сычу большой палец.

— Как ваше сердце, азизам? — поинтересовался вкушавший утренний кофе Саджади, — Что сказал врач?

— Он говорит, что сердце здорово, но надо внимательно следить за желудком. Доктор считает, шо это все от нервов. Само собой! Такие деньги за один прием!

— На здоровье нельзя экономить, азизам.

— Ваша правда. А как вы себя чувствуете? Что-то вы бледный?

— Мне вчера было хорошо… Если вчера было хорошо, значит сегодня должно быть немного плохо. Такова воля Неба…

— Кстати, вам же нельзя пить спиртное, насколько я в курсе?

— И видит Небо, я не пью ни капли. А когда Небо не видит — почему бы и не расслабиться в обществе уважаемых людей?

— Так оно вас и сейчас не видит.

— Ваша правда…

Саджади посмотрел на навес, под которым он сидел, достал из подушек бутылку коньяка, отсалютовал ей Капитану, который подсказал ему этот рецепт и щедро плеснул себе в кофе.

— Кстати, а где Тука-ти? Он говорил, что у него есть знакомые, которые торгуют оружием. Я поразмыслил — думаю, надо обновить свой арсенал. Вы, помнится, тоже заинтересовались?

— Я, таки, думаю, шо раньше полудня он не встанет. С его пятьюдесятью килограммами так пить… О — дядя Меир идет скандалить! Видимо до него дошел слух, шо мы, вчера, скупили весь товар и ему больше с этой темы не перепадет.

По причалу действительно шлепал Меир, всем своим видом излучавший негодование. Увидев Зеева, он, надувшись, стал так похож на готовившегося нагадить Сыча, что народ на пристани шарахнулся от него, чтобы их снова не запачкало.

— Такой нож в спину! И от кого! Я имел с этого дела свою маленькую выгоду, но тебе было обязательно влезть и все перебить! Ну и кто ты после этого?!

— Человек, которому ты все еще торчишь за ту поездку, а шо?

— Ой, вей! Давай вспоминать старое!

— Давай. Еще ты мне должен за тот пиджак, в котором ты ходишь, и за те шлепанцы, в которых ты сюда пришкондыбал. Или ты думаешь шо у меня, таки, денег полные карманы и я прощу тебе твои долги?

— А как же помощь ближнему?

— А как же верность слову?

— Вот шо ты за человек? Вот зачем ты скупил весь спирт? У меня уже, на него запись!

— Кто тебе сказал, шо весь? Те остатки, шо ты продавал, я не трогал. Во первых, брезгую, а во вторых — я не такой мелочный скряга как ты.

— Так шо мне сказать людям?

— Скажи им, шо ты старый поц, но литров пятьдесят там еще осталось. Вряд-ли ты продал больше. Но только поторопись. Ты же знаешь, шо когда я пью, я болтаю. И, вчера, я сболтнул тому припольцу про ваш с Йосей гешефт. А сейчас у него большой нож и очень хитрый взгляд.

— Та не, пане, я не в претензиях, — Михай, задумчиво, посмотрел сперва на нож, потом на Меира, после чего достал из ведра шмат свинины, — Я, навить, за допомогу, готовий мясом подилитися. Берить пан. Иште…

— Оно же не кошерное! — Меир в ужасе отшатнулся от кровоточащего куска.

— Не кошерне. Але халявне!

На лице эретца отобразилась сложная гамма чувств. Он, сперва, сделал шаг вперед, потом медленно отошел назад, потом, все таки, схватил мясо и, озираясь, начал заворачивать в не очень свежую тряпку.

— Только потому, шо мне неудобно отказываться.

— Як скажете, пане. Смачного… А людей по запису приводите. Ми и старий продамо, и нового скоро наженемо. Найсвижишого, як ви и говорили…

— Хорошо! Я приведу!

Все еще терзаемый сомнениями Меир развернулся на пятках и потопал в сторону города. Капитан, наблюдавший за всем этим, озадаченно хмыкнул, после чего, спустившись, подошел к Михаю, который, блаженно щурясь, массировал шматки сала, предвкушая как будет их готовить.

— Ты это… Все нормально? Просто, вчера, мне показалось, что ты с ним что-то сделать собрался. Ну знаешь… Антоха про лифт тот рассказал… Что-то в этом духе.

— Не хвилюйтеся, товарищ капитан. Я, звичайно, всякой хуйни в своим житти робив, але, опускатися до того, що б за цим старим жидком охотится..? Не. Не мий ривень. З нього вистачить того, що я його свининою попочував… Та й не те, щоб я за тих мудозвонов з крес сильно душею маялся…

Замолчав, Михай снова помял шмат, который держал в руках.

— Давайте я, зараз, це сало засолю, а потим, пид нього, та пид горилку, я вам все расскажу.

— Идет. И скажи Феде, чтоб голяшки не выбрасывал. Холодца наварим! Тут его, поди и не пробовал никто.

— Добре.

Закончив с разделкой, Федор потопал в душевую. Стянув грязную одежду, он повернулся и удивлено хмыкнул, увидев довольно улыбающуюся Чуму.

— Ты пачиму ни испугался?! Йа же тиха падкралась!

— А зачем мне тебя пугаться?

— Аткуда ты снал што эта йа?

— Да я вообще не знал, что у меня за спиной кто-то стоит. Потом повернулся — ты. Чего пугаться то?

— Внизапнасти! Да ну тибя! — Чума разочарованно махнула рукой и жадно втянула носом запах, — А тибя так пахнит!

— Это кровь… Свиная…

— Йа занайу! Вси равно ни магу удиржатся!

— Тебя это заводит?

Вместо ответа Чума вцепилась Федору в руку и начала покрывать её мелкими укусами продвигаясь все выше. Добравшись до шеи, она, тяжело дыша, с плотоядным урчанием, начала грызть её, одной рукой вцепившись спину, а второй освобождаясь от одежды. Федор, пятясь, дотянулся до крана и включил воду, чтобы заглушить их возню.

— Сильно… Ты мне так глотку перегрызешь… Полегче…

— Ни магу… Астанави миня!

После санитарной стрижки, Чума так и продолжала стричься под машинку, мигом оценив все прелести подобной прически, так что волос, чтобы ухватится, у неё на голове не было и пришлось схватится за ухо. Извернувшись, Чума, с совершенно шальными глазами, попыталась грызнуть руку. Федор в ответ, схватился второй рукой за гроздь колец у неё внизу и получил симметричный захват за пах.

— АЙ! Так вот ты как, значит!? — крутанувшись и крутанув Чуму он вжал её в стену и отвесил несколько сочных шлепков по ягодицам, — Чтоб не хваталась куда попало!

Чума, с скрежетом скребнув ногтями по краске, попыталась вырваться, но Федор крепко прижал, чувствуя как сам начинает распаляться.

— Нельзя меня кусать… Нельзя… Нельзя… Нельзя… — принялся повторять он в такт движениям бедер, — Плохая Чума… Плохая… Плохая… Плохая…

Чума, сначала, постанывала, потом вцепилась зубами в собственную руку и прикусила так, что Федор, вынужден был отвлечься и взять её в «двойной нельсон», дабы она не повредила себе конечность, и заканчивать в таком виде.

— Фух… — отстранившись после завершения, Федор сунул голову под струю воды, — Вот на тебя накатило…

— Извени… — Чума, у которой финал был очень бурный, сползла по стене вытирая выступившие слезы, — Йа ни нарочна…

— Да не — даже прикольно было, особенно пока ты не начала всерьез прихватывать.

— Ты мине проста нравишься…

— Настолько, что сожрать готова?

— Аха… Эта, навернае, посли балезни…

— Из-за которой тебя «Чумой» прозвали? А что за болезнь?

— От нийё с ума сходиш и на фсех брасаца начинаишь. Особинно кагда крофь чувствуишь. Или кагда шум громкий слышешь.

— Жуть. Это-ж, если много заболеет…

— Песдец… Ф Аргисаиванне толька палавина народа смагла выжить. Навернае палавина… Можит меньше. Кто сбижать успели или ф верхних кварталах запирлись.

— И ты тоже заразилась?

— Аха… — Чума взяла мочалку и начала тереть Федору спину, осторожно обходя покусанные места, — Толька ни помню как…

— Ты тоже на людей кидалась?

— Ни помню… Ничиго, што была, ни помню. Йа, кагда ф сибя пришла, на цыпи сидела… На псарни… Патом сбижала.

— Тебе сколько тогда было-то?

— Йа аткуда знаю? Йа щчитать не умею!

— Серьезно? Это легко! Я тебя научу! Ты куришь?

— Не.

— Тогда сложнее…

— И ни буду…

— Почему?

— Ур сказал што снайпир должын быть низаметным. А как йа буду низаметной, эсли ат миня дым идет?

— Ну тебе же не обязательно прямо во время боя курить?

— Снайпир можыт сутками выслежывать. Йа тагда биз курива ахринею.

— Точно… — исчерпав свои скудные познания в педагогике, Федор задумчиво почесал в затылке, — Погоди! А как ты патроны считаешь?

— Пальцами! — Чума сунула ему в лицо растопыренную пятерню, — Ф абойме читыре патрона и адин ф ствале. Удобна! И вапще — йа ни савсем щитать ни умею, а сложныи вещи. Кагда больши двадцати.

— Почему двадцати?

— Пальцыв ни хватаит… Тиби легчи. У тиби на адин больши пасчитать можна…

— Чего? — Федор недоуменно осмотрелся ища у себя лишние пальцы и только потом понял, на что Чума намекает, — Э! Не — не трогай! Ты кусаешься! Я тебе это в рот не положу!

— Ведьма тожы кусаится, а Багир ей кладет! Йа сама видила!

— Ну у него, может лишнего, а у меня — в самый раз. Мне он весь нужен. Давай, лучше, я тебя тоже потру.

— Ну и ладна… — Чума повернулась спиной упершись руками в стенку, — Тибе на вахту нада?

— Нет, меня с Марио переставили.

— Мну тожы. Пра миня забыли… Можыт ище раз? Йа ни буду кусаться…

— Да если не сильно, то можно, что уж там…

К обеду, Тука-ти проспался и выразил готовность познакомить с знакомыми, торгующими оружием. Покупать его у островных оружейников всегда было известной лотереей, так как качество колебалось от сносного, до «порвет вместе с тобой первым же выстрелом», однако, механики «Интернационала» произвели на всех впечатление компетентных специалистов и решено было рискнуть. Капитан же надеялся найти на тамошних развалах боеприпасы по дешевке, да и просто желал глянуть, что по чем.

Располагался квартал оружейников на отшибе, так как жить рядом было лотереей не меньшей. В ближайшем овраге разбирали ржавые глыбы, которые, на проверку, оказались спаянными коррозией и морской живностью в один монолит боеприпасами. Сперва, сросшуюся в один камень кучу снарядов скидывали со склона и разбегались. Если она, разбившись от удара о камни внизу, не детонировала, туда слезали рыжие от ржавой пыли рабочие и начинали отделять остатки зубилами, складывая снаряды в корзины. Потом, корзины утаскивали в плавильню, где из корпусов вытапливали тол. Михай поинтересовался, что будет, если в куче попадутся снаряды с мелинитом и получил в ответ все объясняющее: «Бум!!!» За оврагом чадило химпроизводство где, с помощью процессов, больше смахивающих на алхимию, извлекались инициирующие вещества, перерабатывались отсыревшие и потерявшие свойства пороха и делались новые.

Чуть дальше, располагались мастерские занимавшиеся собственно оружием. Там, уже, непредсказуемых моментов было поменьше поэтому, сверху имелись, даже, какие-никакие крыши. Много оружия поступало в виде таких же ржавых глыб поднятых из трюмов затонувших в войну кораблей. Все это чумазые подростки разбивали, вымачивали в смеси керосина, машинных масел и топлива и разбирали на составные части. Потом, мужчины постарше, начинали сортировать детали, отбирая то, что могло пригодиться и несли мастерам.

Под огромным навесом стоял, фырча, здоровенный двигатель, вращавший длинный вал, который уже, через ремни, приводил в действие станки. Судя по их состоянию, сами станки тоже подняли с погибших судов и, как могли, восстановили. Ни о какой точности обработки речи не шло, но, с другой стороны, этого никто и не требовал. Зато, было очень интересно наблюдать творческий подход к их использованию. Например, для фрезеровки, приспособили токарный станок с отсутствующей задней бабкой и поврежденными направляющими, зажимая заготовку в стоявшую вместо резцедержки оправку, а фрезу, соответственно, ставя вместо патрона.

Венцом изобретательности местных станкостроителей была целая линейка прессов сделанных из коленвалов, шатунов и прочих деталей от старых моторов. За один оборот, такой «пресс» мог совершать от четырех до восьми операций, например, по штамповке и вырубке капсюлей из латунной ленты. Скорость работы зависела от усилий мальчишки, который, стоя на похожей на качели доске, регулировал проскальзывание приводного ремня и, одновременно, умудрялся ковшиком переливать льющееся вниз, в корыто, масло, обратно наверх. Его, по всей видимости, отец, пыхая трубкой, в этот момент ловко протягивал ленту в такт работе пресса. Так же, механиков восхитила местная инструменталка, где сморщенный жилистый старичок сноровисто изготавливал напайки и резцы из бронебойных сердечников. Служили они вряд-ли долго, но, в местных условиях, твердосплавный инструмент взять было неоткуда, так что, выкручивались как могли.

Особняком стояла работа со стволами. Толстый и важный главный мастер, сидя под навесом, смотрел их на просвет, определяя состояние канала и, в зависимости от этого, отправлял их на разные линии. Самые поврежденные шли на стволы для ружей малого калибра, благо винтовочный ствол калибра семь-шестьдесят два можно было безбоязненно рассверливать до четыреста десятого или, если не сильно сгнил снаружи, даже тридцать второго калибра. Стволы пострадавшие меньше рассверливали под девять миллиметров или сорок пятый и делали, на самодельном станке, новые нарезы. Изредка, попадались стволы с отличной сохранностью, которые слегка чистили снаружи и проходили ручными дорнами особо опытные и приближенные работники.

Дальше, готовые стволы шли сборщикам, которые из них и кучи восстановленных разными наварками и наплавками деталей затворов и УСМ делали нечто. Иногда это, издалека, было даже похоже на нормальное оружие. Чаще — нет, так как перезарядка путем выбивания гильзы подходящей веткой и жгут вырезанной из покрышки резины в качестве возвратной или боевой пружины среди местных инженеров считался нормой. Извиняло их только то, что стоило это все весьма гуманно и за двести тысяч исладоров можно было приобрести себе однозарядное, но вполне рабочее ружьишко, а самые убогие отдавали за пятьдесят тысяч. Правда, пяток патронов к ним стоил столько же.

Рядом стояли имитации. Островитяне трепетно относились к таким вещам как «статус» и оружие было очень важной его частью. Так что, желающим продемонстрировать свою крутость и серьезность, предлагали образцы обильно покрытые воронением, хромом и даже резьбой. Внутри, правда, были все те же переточенные стволы с резинкой от рогатки, но, внешне, оружие выглядело похожим на настоящий помповый дробовик, полуавтоматическую винтовку или пистолет-пулемет.

Продавцы всего этого великолепия, завидев платежеспособную публику, наперебой начали рекламировать свои изделия, но Тука-ти отмахнувшись, повел капитанов дальше. Туда, где у мастерских были стены и начинались серьезные стволы. Делали их, правда, на коленке, причем, часто, в буквальном смысле, так как сквозь распахнутые двери можно было видеть мастеров, напильниками вытачивающих затворы, шептала и рамки. Качество используемого металла, равно как и его термообработки в кустарных условиях, вызывало вопросы, но это уже были более-менее точные копии заводского оружия, хотя не всегда. И если переделки пистолетов под разные пистолетные калибры вопросов не вызывали, то, почти настоящий с виду, полуавтоматический «Кольт», внезапно оказывающийся однозарядным, да еще и под гладкоствольный двенадцатый калибр Михая потряс до глубины души. Равно как и монструозный револьвер под те же боеприпасы, к которому заботливые мастера прикрутили рукоятку спереди и ремень для переноски.

Багир же заинтересовался ручным пулеметом невиданной до этого системы и, после некоторого изучения, выяснил, что он представляет из себя «Винчестер» с скобой Генри, от которой был оставлен только огрызок. К нему шла тяга от закрепленной под стволом ложки, с отверстием для пролета пули. Шедшие за пулей пороховые газы толкали ложку, она, за тягу, дергала обрезок скобы, который выбрасывал стрелянную гильзу, возвращаясь назад, под действием пружины, досылал следующий патрон и, в конце, спускал курок. И так — до исчерпания патронов в магазине. Других способов остановить стрельбу конструкция не предусматривала.

Имелись, конечно и более ортодоксальные конструкции, однако, судя по всему, просто скопировать какой-нибудь «Максим» казалось, во первых скучным, а во вторых, местные мастера испытывали какое-то странное отвращение к любым видам подачи патронов, кроме коробчатых магазинов. Особенно страдали системы, заточенные под ленточное питание, которое, в глазах островитян, было ненужным усложнением конструкции. Зато, коробчатых магазинов было на любой вкус. Капитану предложили магазин для его «Маузера» ажн на сорок патронов. Тот, в ответ, предложил довести емкость до восьмидесяти — ста и приделать рукоятку и лезвие, чтобы, после исчерпания боезапаса, можно было драться этим магазином как саблей. Продавец, судя по лицу, принял эту шутку за руководство к действию.

— Я, товариш капитан, официйно в ахуе! — доверительно сообщил Михай, — Ви тильки подивиться, що вони з ситемою Шоша зробили!

— А что сделали? Люди давно жаловались, что у неё магазин маловат. Вот и исправили. Только зачем вверх тормашками?

— У них, мабуть, таких пружин, щоб сто патронив, вид низу до верху подати, немае. Ось и виришили перевернути, щоб гравитация допомагала.

— Ну… Зато, вон какой флагшток — вымпел повесить и сразу видно, где у тебя пулеметчик бегает.

Остальные капитаны, обступив Багира, выслушивали его мнение о качествах представленного вооружения и родителях конструкторов этого безобразия. Багир же в выражениях не стеснялся, так что, несмотря на более чем вкусные цены, было принято решение идти дальше и смотреть заводское. Торговцы качественным фабричным оружием устроились еще шикарнее. Их склады кругом обступали небольшую площадь, на которой, прямо на расстеленном по земле брезенте, были выложены образцы. Все оружие делилось на новое и восстановленное. Под «восстановлением», подразумевалось изготовление недостающих деталей руками здешних умельцев и, в основном, это были винтовочные затворы, которые «славящиеся» своей выучкой бойцы колониальной гвардии умудрялись проебывать, судя по всему, в промышленных количествах. Хотя, некоторые, особо талантливые, умудрялись, как-то, терять детали УСМ. Пулеметы попадались сделанные заново почти целиком, кроме ствола, благо он у большинства пулеметов шел сменный, и массивных деталей поднятых со дна, что тоже переводило их в разряд «восстановленных». Но, иногда, проскакивали и те, в которые, были отремонтированы с минимумом вмешательства в конструкцию и критичные части. Механики посоветовали обратить внимание именно на такие, но стоили они все равно прилично, так что, с подачи Зеева пошли прицениваться к «обманкам».

«Обманки» делали из безнадежно заржавевший пулеметов и орудий. Их обдирали от лишних наростов, запаивали каверны, красили и, с некоторого расстояния, все выглядело так, как будто судно вооружено. Некоторые из «обманок» могли даже, делать бутафорские бабахи. Свой смысл в этом имелся — мало кто из местных налетчиков желал проверять, настоящая на борту пушка или фуфельная, однако, если осведомители в порту докладывали, что у жертвы «обманка», последствия могли быть плачевны. Поэтому, большинство судов имевших на борту подобное, держали «обманки» зачехленным, дабы посторонний не мог с ходу определить боеспособность артиллерии или пулеметов. Это, как объяснил Тука-ти, в свою очередь, стало своеобразным знаком для бандитов поэтому, требования к «обманкам» повысились и они стали стоить крайне дорого.

— Пагады! — Багир впал в напряженные размышления, — Вах! Так у нас жэ всэ орудия всэгда в чэхлах!

— Ага, — кивнул Капитан с ухмылкой, — Верно подметил.

— Но это значыт, что всэ думают, что у нас нэнастоящыэ орудия!

— Думают…

— Но это жэ плохо!

— Почему?

— Вах! Как почему!!? — судя по лицу, гордый горец пребывал в некотором шоке от того, что окружающие не знают, насколько они круты, — А уважэниэ!!?

— Длинный хуй тоже, некоторые, уважают. Ты ж его все равно в штаны заправляешь.

— Да, но…

— Если какое «но» — достать и помериться недолго. Тут тот же принцип. Вот, дурачье из «Горла»… Срисовало нас когда мы конвой собирали, сделало неверные выводы и смотри как дивно получилось… И померились… И по лбу постучали… А еще и людям помогли!

— Памаглы?

— Определенно. И еще поможем. Пусть думают, что у нас «обманки». И в портах меньше проблем и хорошие люди меньше боятся. А плохие будут сильно удивлены. Возможно — не готовы. И возможно, кому-то из нас, а то и всем, эта неготовность жизнь спасет. А другие плохие, после этого, уже не будут считать суда с «обманками» однозначно безопасными, так как в «Горле», к примеру, это их коллегам боком вышло. Большинству — насмерть. Понимаешь?

— Панымаю!

Потрясенный такой мудростью, Багир кивнул и, все еще растерянно вращая глазами, отошел. Тем временем Зеев, ознакомившись с ассортиментом, поник. Все было для него очень дорого. Капитан, посмотрев на цены и покивав, неторопливо закурил.

— Ты чего сокрушаешься? Ты ж с самого начала не на новые и не на восстановленные нацеливался, а собирался взять поломанный и починить.

— Так-то да, но поломанных-то не предлагают?

— Просто не там спрашивал. Как не родной, честное слово. Тука-ти! Где тут торговля для своих? Для мастеров?

— Там, масса, пойдемте.

— Да че мне ходить? Вон — орлов моих бери, а я, пока, к снарядам приценюсь.

Снаряды тут продавали оригинально. Про то, как может рвануть большая масса боеприпасов, местные знали не понаслышке и приняли нехарактерные, для пропитанных духом разгильдяйства Островов, меры предосторожности. От лонгской базы остались многочисленные огневые позиции, которые должны были прикрывать её не только от штурма с моря, но и от десантов с тыла. В одной из таких позиций, представлявшей собой частично отлитое из бетона, частично выдолбленное в скале укрепление, и были оборудованы места для торговли опасным товаром. Продавцы выставляли напоказ только образцы, а заинтересованного покупателя уводили в капонир или старый блиндаж, где и складировалась основная часть товара. Выбор был не то чтобы очень богатый — в основном переснаряженные и через это слегка непредсказуемые снаряды для тридцати семи и сорока семи миллиметровых орудий системы Гочкиса и их аналогов, которых после войны осталось как грязи, причем в самых неожиданных местах, ибо вооружали ими всё подряд, начиная от фортов и заканчивая парусными лодками и дирижаблями. Также были представлены снаряды к семидесяти пяти миллиметровым орудиям Канэ и полевым трехдюймовкам. Отсутствие более крупных калибров, с одной стороны, немного радовало — значит, на них нет спроса, что в свою очередь означает, что кораблей, вооруженных чем-то серьезнее трехдюймовки в этих водах почти нет и «Интернационалу» бояться особо нечего. Разница в калибрах всего в дюйм на практике обеспечивала преимущество как в не особо критичной для Островов дальнобойности, так и в более существенных вещах. Например, пятикилограммовый фугас орудия системы Кане доставлял в цель полкило тротила. А «обуховка» в ответ могла послать снаряд в три с половиной раза тяжелее, который нес на борту аж в десять раз больше взрывчатки. Почувствуйте, что называется, разницу. Пять кило тротила тут не всякий форт выдержит, не говоря уж о кораблях.

Капитан мысленно похвалил себя за выбор орудия, которое с ходу, самим фактом своего наличия, обеспечивало «Интернационалу» подавляющее превосходство над большинством местных угроз. Только вот где брать снаряды? Те, что есть, рано или поздно кончатся. Да, Калибр канонир опытный, но и ему нужны регулярные тренировки. И иметь орудие, но не стрелять — тоже неправильно как-то. Снова к Канату на поклон идти? Выбрав местечко подальше от взрывчатых веществ, Капитан сел и задумчиво закурил. Мимо него пробежал чумазый абориген в саронге и длинной, сшитой из разноцветных лоскутов рубахе, потом остановился и сдал назад.

— «Jop twou mat»? — произнес он с вопросительной интонацией, вглядываясь в Капитанское лицо.

— Чего? — Капитан поднял голову.

— «Jop twou mat»!!! — Абориген радостно раскинул руки: — Это же я — Сасёк!

— Сашок?

— Ну да! Сасёк! Вы, когда на «Марибэль» сюда заходили, ваши матросы у меня сигареты и алкоголь заказывали, а вы мне постоянно кричали: «Jop twou mat, Сасёк! Еще раз увижу, что ты непотребство всякое тащишь — за борт выкину!» Хотя меня Онек зовут… Но Сасёк мне тоже нравится!

— Помню-помню… Ну что? Как дела?

— Хорошо! Тут теперь торгую!

— Боеприпасами?

— Не — все тем же. Торговцу уходить плохо — покупатель может уйти, так что я заказ собираю, кому что надо, покупаю и приношу. А мне платят…

— Ну как ко мне таскал… Принцип понял.

— А вы тут откуда? «Марибэль» же нет?

— Я уже не на ней.

— Утонула!?

— Уволили.

— То-то я смотрю, вы такой задумчивый сидите.

— Да я не поэтому… Снаряды мне надо.

— Так вы как раз куда надо пришли! — Онек, простодушно улыбнувшись, обвел рукой окрестности, — Их прям тут и продают!

— Заметил уже. Нужных нет.

— Точно! Они же разные бывают… А зачем вам снаряды? У вас пушка есть?

— Есть.

— А как вы её таскаете?

— На корабле.

— Вы же сказали, что вас уволили?

— Так я свой купил.

— О! О-о-о-о…

Онек сперва отшатнулся, потом осторожно вытянул руку, охлопал Капитана и принялся, этой же рукой, натираться. Капитан не возражал. Некоторые островитяне считали, что таким образом, можно получить у везунчика немного его удачи. Натеревшись, Онек воровато оглянулся, зачем-то заглянул за все кусты, после чего шепотом спросил:

— А большой?

— Корабль-то? Поменьше «Марибэль». Шестьдесят метров.

— Это откуда докуда?

— Ну как отсюда и во-он до той лавки. Которая ржавым листом крыта, а не которая с соломенной крышей.

— Ого! Большой корабль!

— Ну да — мне хватает. А че ты шепчешь-то?

— Ну вдруг кто услышит, что вы на большом корабле с пушкой? Сразу начнут предлагать всякое и денег просить за помощь. А я сам хочу.

— Помочь и заработать? — Капитан задумался, — Ну, есть вариант. Если ты тут всех знаешь, найди мне тех, кто продает нормальные, заводские боеприпасы на «обуховку» сто два мм, сорок на триста одиннадцать рантовый… И это — на двух с половиной дюймовую Барановского еще поищи, а то утомился я, что-то, по жаре ходить. Запомнил?

— Конечно! Я неграмотный — все заказы запоминаю. Ни разу не ошибся!

— Ну давай — чеши. Я, если что, вон там, под деревом, на камне ждать буду.

Вернулись механики и остальная компания, таща за собой импровизированные волокуши, набитые разным хламом. Зеев категорически не верил, что из этой кучи ржавого железа может получиться что-то стреляющее, зато Саджади, который шел сюда «просто посмотреть» инвестировал аж две голдмарки. Также согласился вложиться еще один капитан с «Зеленой Черепахи», тоже увязавшийся просто за компанию. У Тука-ти денег не было, но он обещал добыть три тонны фруктов на брагу и его взяли в долю.

— Сматрытэ што мы нашлы! — Багир извлек пулемет с ржавым в кружево водяным кожухом и гордо продемонстрировал Капитану, — Выккерс сэмь-сэмь!

— Думаете, сможете восстановить?

— Сможэм! Мэханызм почти новий! Кожух сварым, а стволы на замэна уже купили!

— Это как он так интересно сгнил, что ствол и кожух в труху, а сам механизм не пострадал?

— Напевно, крипосна установка була, — предположил Михай, — Ствол назовни стирчав, а механизм в каземати залишився. Ось ине згнив.

— Я нашэл! — Багир гордо ударил себя в грудь, — Оба-два взялы! И Льюысы нашлы! И Браунынг! Но их восстанавлывать надо сылно.

— А что, Зеев? Не верит, что сможете?

— Я, конечно, сильно верю в ваших механиков, но…

— Ты продолжай…

— Но это — просто куча гнилья, так шо я не готов тратить денег!

— Ты посмотри на него… — Капитан задумчиво покатал ногой «Виккерс», — А почем уж мы такой видели?

— Дванадцять голдмарок, якщо повнистю фабричний.

— А это вы почем взяли?

— Чотири за всю купу. Пан Саджади две дав. Пан Лула — ще одну. Одну мы. Ствол заводський на кулемет… Ну, вважай, голдмарку с гаком, якщо так… В середньому… Ми пану Саджади один «Виккерс» видновимо и верстат пид нього смастерим. А пану Луле — «Льюис». И в розрахунку. Так виришили.

— А остальное, значит, в свой доход?

— Так. Другий «Виккерс» зробимо точно. Що до «Браунинга» — не впевнений… Хоча, якщо пан Амяз допоможе, то думаю, впораемося. И, ще, ризних деталей набрали. На майбутне.

— И когда восстановите, почем продавать будете?

— Так, як тут. Видновлений — в пивцени. Хоча, «Виккерс» тильки почистити, та ствол зминити… Тому, апарат, вважай, повнистю фабричний. Ну скинемо чуйна за кожух. Голдмарок за десять витдадим.

— Итого… Саджади — две голдмарки, плюс… Пусть будет полторы… — Капитан принялся загибать пальцы, — Получает «Виккерс» за три с половиной голдмарки вместо десяти-двенадцати. Зеев — кто из вас эретец, я не пойму?

— Но тут нет никаких гарантий!

— Так и там нет! Кто тебе сказал, что в то, что тебе продадут, местные обезьяны не лазали? И даже если они честно говорят, что лазали и отдают в полцены, это все равно почти в два раза дешевле!

— Ладно! Все! Убедили! Куда, таки, сдавать деньги?!

— Ребятам отдай… Если возьмут.

— Взявши. Ми сьогодни добри…

Прибежал Онек. Увидев толпу капитанов, он быстро поклонился всем, включая механиков, которые носили ботинки и, по островным понятиям, тоже являлись важными людьми и подошел к Капитану.

— Сто вторых, масса, ни у кого нет, но, если у вас остались гильзы, берутся переснарядить. Сорок мм есть только переснаряженные… Зато, нашлись на два с половиной дюйма. Тут это редкий калибр — мало кто берет. Шашу продает.

— Молодец… — Капитан сунул ему несколько исладоров, — Вот тебе еще шабашка. Найди носильщиков или телегу и помоги вот эту кучку железа до машины доставить. Тебе покажут. А мы с парнями до Шаши этого прогуляемся. Остальные с нами? Нет? Ладно… Где он, говоришь, сидит?

Онек показал на дальние капониры, после чего раздобыл где-то телегу, на которую погрузили купленные под восстановление пулеметы и, не переставая кланяться и заискивающе заглядывать в глаза всем капитанам, особенно Саджади, который был самым толстым и важным, покатил её следом за ними.

Шашу был человеком в своем деле опытным. Вокруг него крутилось с десяток помощников и учеников. Опыт этот, правда, судя по отсутствующим глазу, пальцам и шрамам, покрывавшим грудь и лицо, дался ему дорогой ценой. Войдя, Капитан с интересом осмотрелся. Шашу, возлежавший на уложенном поверх ящиков ковре, звонко треснул по полу палкой и указал в его сторону, приказав работникам поприветствовать солидного клиента.

— Да не суетитесь вы… — Капитан отмахнулся и подошел, минуя подчиненных, сразу к главному, — День добрый. Мне тут сказали, что у вас нужные мне калибры есть…

— Сорока миллиметровые на Бофос там… На залесскую шестьдесят три и пять — тут…

Шашу отогнул край ковра, на котором сидел. Капитан кивнул механикам, чтобы они осмотрели снаряды. Багир, вытащив один ящик и вскрыв его, достал боеприпас и с умным видом покрутил, потряс, проверил обжатие и состояние капсюля.

— Вах! Просрочэнныэ! Лэт трыдцат уже лэжат!

— Дозвольте панэ… — Михай взял у Багира снаряд, покрутил, понюхал, после чего, внезапно, сочно лизнул, — Тильки двадцять висим, але гарантийний срок зберигання — двадцять пять, так що це неважливо.

Михай снова лизнул снаряд и причмокнул с видом сомелье.

— Произведенний на Ульському патронном заводи… Зимня партия… Швидше за все, пятий цех… Хоча, можу ошибатися… Може и шостий… Хоча, на смак, зовсим як пятий.

— Понятно…

Наблюдавший за этим представлением Капитан, уже понявший, что Михай, умевший читать по залесски, разглядел приклеенную к крышке опись и штампы военной приемки, представлявшие для островитян просто набор букв, пытался не заржать.

— Сколько хочешь?

— Голдмарка за снаряд, масса. Хорошая цена за такой калибр.

— Голдмарку за просрочку? Крутовато… Сколько там в ящике? Четыре гранаты и четыре шрапнели? Вот за ящик готов голдмарку дать.

— Простите меня, масса, но это совсем не цена… Давайте, хотя бы, пять за ящик…

— Ты, дорогой, из них тахту сложил. И, судя по пыли, давно. Так что я у тебя их не как снаряды покупаю, а как подержанную мебель, считай. Голдмарка за ящик и я у тебя заберу все. Нет — ты на этой тахте состаришься.

— Три…

— Одну и бутылку коньяка, чтобы напиться в честь того, что нашелся дурак, который у тебя их забрал, — Капитан присел рядом, — Я ведь сам залесец. А еще — военный бывший и знаю, куда наши такие пушки поставляли, а куда нет. Будь мы в районе Кириенаки где-то, вот там у тебя был бы шанс их кому-то сбагрить. Но оттуда досюда — тридцать одна тысяча миль, если напрямки. И, главное, калибр редкий. В лонгскую семифунтовку дульнозарядную ты его не пристроишь, а больше, на два с половой дюйма, навскидку я ничего и не припомню. Ну так что? Восемь голдмарок, или сто шестьдесят кингфлоринов, если тебя так удобнее, на дороге не валяются. Или в гудзах посчитать? Восемьсот гудзов это будет. Что дохрена, так-то, за старую тахту.

— Вы, масса, прям выкручиваете мне яйца…

— Я еще даже не начинал… Сорок на триста одиннадцать у тебя по сколько фасованны?

— Двадцать четыре штуки в ящике, масса. Переснаряженные…

— Дай-ка угадаю — обойм нету и только контактный взрыватель, а то и тупо болванка. Верно? По глазам вижу, что верно… И навеску делали стаканом на глаз. Ну и сколько ты за ящик хочешь?

— Десять голдмарок, масса.

— Десять… У тебя тут пять ящиков… Давай так… Мы берем по одному снаряду из каждого ящика. Один я — один ты. Если все отрабатывают штатно, забираю все по твоей цене. Нет — ты мне их даришь. Согласен?

— Ну, масса, ну поймите…

— Понимаю. Но и ты меня пойми — ты тут только деньгами рискуешь, а я — собственной шкурой…

Капитан достал трубку, забил, но, оглядевшись, зажигать не стал, а вместо этого подозвал механиков.

— Так, парни… Я сейчас выйду — покурю, а вы тут поторгуйтесь. Справитесь?

— Вах! Сдэлаэм!

Багир, имея опыт продажи фруктов в Порто, торговаться умел и любил. Михай отвечал за техническую часть, выступая в роли эксперта. На стороне Шашу поначалу пытались выступать помощники, но вошедший в раж горец быстро дал понять, что они его даже толпой не переорут и разговаривать с баранами ему не интересно, поэтому дело он иметь будет только с пастухом. Сам Шашу держался достойно — сказывался опыт. Он причитал, хватался за голову, сердце и остальной ливер и грозился сброситься на скалы. В ответ Багир хватался за кинжал, ревел, что его тут не уважают и взывал к чести, совести и инстинкту самосохранения, изредка давая слова Михаю. Михай был не таким громким, зато знал много умных оружейных терминов, в которых Шашу, несмотря на род занятий, изрядно «плавал» и стеснялся этого, боясь потерять лицо перед учениками. Багир в этот момент просто поддакивал, дублируя сказанное в стиле «Э! Бризантность, да!» и «Вах, ты баллистика знаешь, да? Как нэт?!» По итогу, снаряды к «барановке» забрали за капитанскую цену, а для зенитки — втрое дешевле. Причем Шашу не выглядел расстроенным — наоборот, выглядел так, как будто оприходовал целый бордель. Видимо хороший торг ему был милее, чем деньги, а тут столько удовольствия сразу привалило. Капитан расплатился, Михай подогнал машину и, загрузившись, они вернулись в порт.

Вечером еще с нескольких судов принесли деньги за проводку и рассчитались за алкоголь, так что после ужина Капитан сел считать кассу. Для подстраховки он взял с собой Доктора и немного выпить.

— Это… Ганс, ты, надеюсь, не в обиде, что я Флоресу соврал про корабль и то, откуда у нас деньги?

— Найн… Это есть было забавно. И лестно… Если бы мне за мой научный работа давайт такой гранты… К тому же — сильно помогайт с местные. Я, видимо, сильно загибайт цена за консультация, герр Израэль. Нихт учитывайт местный экономический ситуация. Но он есть платит без вопросы. Думайт, что перед ним — научный источник свет…

— «Светило науки»?

— Йа! Фразеологизм нихт мой сильный сторона.

— А сколько ты с него взял?

— Цвай марка. И я есть имейт ввиду штатсмарка, нихт голдмарка. Пришлось расписывайт полный курс лечений и выдавайт препараты, иначе, гроссе неудобный ситуаций.

— Он сказал, ты ему желудок приговорил?

— Нихт «приговорит», просто к мой удивлений, живя в этот богатейший край, все местный житель крайне скудно питайтся. Вы можете себе представляйт, что в место, где круглый год можно найти дикий плодоносящий растений, а море кишит рыба, кто-то может страдайт от пеллагра? А я есть наблюдайт её симптом в изобилий в эти места. Вы есть знакомы с такой термин как «витамины»?

— Что-то слышал… Недавно открыли?

— Относитейльно… То, что для наш организм нужно нечто большее чем сахар, белок, жир и углевод наука подозревайт давно. Но, только с развитий медициа и химия, это начало получайт научный обоснований. Надо заносийт в журнал исследований пометка — проводит исследований и в данный облайсть.

— Кстати об исследованиях… Что у тебя с антеннами? Давно, чегой-то, там не ковыряешься.

— Нихт «ковыряйтся»! Настраивайт! А, теперь, собирайт статистика.

— И че статистика говорит?

— О! Гроссе интересный вещи, если вам любопытно… Я считайт количество и длительность «спонтанный перенос»… Если вы есть нихт помнийть, то пуск антенна для их изучений приводить к появлений на борт тот белый сова, который вы есть называйт «Сыч».

— Ну да, что-то такое припоминаю.

— Я есть нихт больше так рисковайт и решайт, вместо накачка энергия конкретный перенос, обращайтся к сбор статистика. И получат интересный результаты. По мере приближений к Острова, время существований пробой уменьшайтся, разброс в время существований увеличивайтся, а частота пробой расти!

— И что это значит?

— У меня есть ряд теорий, но они есть нуждайтся в тщательный проверка.

— Да ладно те — мы не на ученом совете… — Капитан разлил по рюмочке, — Все равно сидим, считаем.

— Меня есть гроссе волновайт тот непредвиденный результайт, что мы получайт. Константный пробой пространство… С один сторона — это есть удивительный результайт… Если мы есть учийться делать такой точно и на длительный срок, это есть переворачивайт весь мир! Далекий земли есть оказывайтся на расстояний шага! Вы только представляйт себе политический, экономийческий, военный эффект! С другой… Я есть не прекращайт вас благодарить за то, что вы давайт мне ознакомийтся с работа Петерфельд. Они открывайт мне много новый факт… И именно из-за них я нихт готов повторяйт.

— Может что-то нехорошее вылезти?

— Йа! Я есть просийт помощь фрау Алиса в расшифровка некоторый вещи. Петерфельд активно интересовайтся мистический опыт, сохранившийся у её народ. И попутно рассказывайт много интересный факты о свой мироощущений. Она сравнивайт себя с пловец, который находится на граница вода и воздух и имейт возможнойсть наблюдайт оба мир сразу. А еще она рассказывайт про тени, которые видейть в глубина. И предостерегайт от неосторожный действий. Мы есть можем привлекайт их вниманий и это есть плохо заканчивайтся. Я нихт хотейт тыкайт антенна наугад.

— А еще что-то интересное про его исследования можешь сказать?

— О! Многое. Петерфельд посвящайт много время феномен «вендиго». Больший часть сообщений он относийть на счет голод или попытка перекладывать вину на одержимойсть злой дух, но несколько событий помечайт особо и устраивайт военный экспедиций в те места. Очень любопытно снаряженный военный экспедиций. И в материалы имейтся инструкций для военный, в который особо подчеркивайтся, что нельзя убивайт «вендиго» или позволяйт ему себя убивайт, так как тот покидайт носийтель и занимайт новый тело. Так же есть отчет о потери… Судя по ним, нарушений инструкций провоцировайт многочисленный жертвы как среди военный, так и среди местный населений.

— Любопытно… Аменцы хотели этих «вендиго» использовать в военных целях?

— Найн. Их планы есть куда более амбициозны! Исследований есть проводийтся по драй направлений.

Доктор выпил, налил себе и Капитану еще и показал три пальца.

— Айн! Программа «Армейский клуб» — улучшений боевой возможности обычный солдат. Командир-телепат с прямой руководство подчиненный, солдат со способнойсть регенерировайт ранений и оторванный конечнойсть, шпион, способный меняйт облик.

Цвай! Программа «Реновация». Биологичейский бессмертий для государственный руководство и элиты. Раскрытий секрет так называемый «Вечнойсть» и переселений их личнойсть в новый тела.

Драй! Программа «Крысиный волк». Петерфельд устанавливайт, что случай появлений «вендиго» действительно связан с людоедство. Они планировайт использовайт «Кровавый Бешенство» для увеличений шанс их возникновений.

— Они выделили возбудитель?

— По всей видимойсть, не только выделяйт, но и создавайт новый штамм. В документы об этом только общий сведений.

— Новый штамм?

— Йа! Главный проблема в использований «Кровавый Бешенство» как оружий есть то, что зараженный нападайт друг на друга. Они есть делайт так, что те распознавайт свои, используя наработка по «Армейский клуб». Огромный стая агрессивный каннибал, имеющий телепатический связь и координирующий действия, десять процент который превращайтся в еще более агрессивный и трудноуязвимый единица!

— Погоди. Но откуда у них такие технологии?

— Нихт знайт, но все три программа буксовайт, пока Петерфельд не имейт контакт с некий «Философ». Вы понимайт, о чем это?

— Не особо, но я своим передам, чтобы обратили на это внимание. На-ка вот лучше, проверь мои подсчеты, а то бухучет — не мое…

После завтрака экипаж выстроился в очередь к офицерскому столу где Капитан, сверяясь с вчерашними расчетами, выдал каждому его долю. По матросским меркам вышло неплохо. Особенно была удивлена Тайга, которая таких сумм отродясь в руках не держала.

— Это че, на… Все тратить можно, на? — получив выразительный постук в лоб от Келпи, она понимающе кивнула: — Здорово, на… А где тратить, на?

— Идем объясню… — Принцесса оттащила её в строну, — Потому что меня вроде как назначили ответственной за изучение вами устава и ты сейчас конкретно палишься.

— Да че, на..? Просто спросила, на…

— Если ты хочешь выйти в город и потратить деньги, подходишь к Боцману и говоришь, что тебе нужно увольнение на берег. Он составит списки, утвердит их у офицеров и скажет, когда и сколько можно гулять. Понятно?

— Да, на… А че так заморочено, на?

— Кто-то должен остаться на вахте и работы работать. Поэтому всем сразу валить нельзя.

— А! Ну так сразу бы и объяснили, на…

— Я так и объясняла. Но ты, похоже, нихера не слушала…

— Когда, на?

— Тогда. Когда устав читали. Ладно — проехали. Пошли — я тоже на берег хочу. Мне нужно хорошее белье… — Замолчав, она глуповато улыбнулась. — А то периодически неловко выходит…

— Это когда ты без трус…

Вскочив на стул, Принцесса успела заткнуть Тайге рот. Та некоторое время тупила, потом поняла, что опять чуть не ляпнула лишнего.

Боцман, согласовавший им увольнение, еще раз напомнил технику безопасности при сходе на берег в Островах и хотел настоять, чтобы с ними шел кто-то из мужчин. Но Принцесса объяснила, что они идут посмотреть и померить и почему присутствие мужчин будет в тягость обеим сторонам. А также заверила, что они имеют опыт выживания в трущобах Порто, а Тайга, если что, может нейтрализовать большинство местных щелбаном. Боцман согласно покивал, но оружие велел всё равно взять. Возле корабля уже терся Онек. Узнав, что девушки направляются на рынок, он немедленно вызвался в проводники. Отвязаться от настойчивых предложений не удалось, так что пришлось терпеть его компанию. Также за девочками Принцессы увязалась Чума.

После Штормов фирменная удушливая влажная островная жара еще не успела навалиться всем весом, но уже давала о себе знать. Легче всего её переносила Чума, которая могла в полуденный зной безнаказанно бродить по палубе полуголая, лишь изредка ополаскиваясь. Тяжелее всего приходилось Тайге. При её комплекции и светлой коже в любой одежде она моментально перегревалась, а без неё — обгорала. Так что, дойдя до рынка, Тайга кинула пару мелких купюр водочерпию, после чего отстранила протянутый ковшик, взяла бадью и выхлебала её, фыркая словно лошадь, а что не выхлебала — вылила на себя.

— Пиздец, на… Жарища, на… Ты хули уставился, на?

Водочерпий, пристально разглядывавший все это время её голый живот, смутился и, схватив бадью, убежал.

— Странный какой-то, на…

— Это не он странный, мисса, — улыбаясь, пояснил Онек. — Просто вы одеты не по-местному.

Девушки огляделись. Островитянки, действительно, несмотря на жару, были укутаны с головы до ног. Исключение составляли только те женщины, которые своим телом зарабатывали. В принципе, причина была ясна. В большом, по местным меркам, городе, куда каждый день приходит множество кораблей, выставлять напоказ свою красоту было чревато.

— Так… Не разбредаемся, держимся кучей, друг за другом наблюдаем, — скомандовала Принцесса. — Пошли…

— Пошли, на… А то скоро опять пить захочу… — согласно кивнула Тайга, — А ну съебались все нахуй с дороги, на…

Рынок Сараманки был богатым даже по меркам Континента. Пряности, посуда, ткани, ковры, кофе и украшения заставляли глаза буквально разбегаться. Принцесса только и успевала вертеть головой, скользя взглядом по прилавкам. Хотелось всего и сразу. Торговцы, видя интерес, начинали орать как чайки и хватать за руки, раздергивая их группу по сторонам. Онек тоже метался, предлагая то одно, то другое. Некоторые продавцы, по всей видимости, платили ему за клиентов. Ибо другого объяснения тому, почему он нахваливал одни лавки и игнорировал другие с таким же товаром, не было.

— Так… Собраться! — поняв, что такими темпами они тут скорее сойдут с ума от шума, чем купят искомое, Принцесса подозвала всех к себе, — Так, ты… Как тебя там? Санек?

— Сасек, да!

— Не суть… В общем, делаем так. Нам нужны ткани и белье. Не постельное, если ты понимаешь, о чем я. Желательно в континентальном стиле.

— Понимаю, мисса! Пойдемте! Я знаю, где вам помогут.

— Примерочная-то там хоть есть?

— Что, мисса?

— Ничего… Ладно, веди.

Онек заскользил через толпу и нырнул в какой-то переулок. Принцессе это показалось подозрительным, однако, переулок привел их к большому зданию с вывеской на которой, с жуткими ошибками, было написано «Галантирейа, кантининтальные тавары, партной и клуп элигантных людев».

— Чума — у тебя родственников в Сараманке нет?

— Неа… А чиво?

— Подход к грамматике знакомый…

Принцесса вошла в дверь и с удивлением осмотрелась. Интерьер был выполнен в стиле гюйонских отелей прошлого века. Точнее, подражал им в меру местных возможностей и талантов островных мастеров. В просторном холле на диванчиках сидели несколько островитян и монго, одетых в совершенно безумные костюмы, которые, взяв за основу моду десятилетней давности, гипертрофировали её до упора. Если брюки, то не просто с высокой талией, а практически до подмышек. Если пиджак, то либо с полами как у пальто, либо фалдами до земли. Все это дополнялось громадными яркими галстуками, шляпами и цилиндрами с огромными полями и перчатками столь же экстравагантного вида.

— Дамы! Позвольте поприветствовать вас в нашем клубе элегантных людей. Я — Момока, — высокий худой монго вышел из-за стойки и галантно поцеловал Принцессе руку, а остальные синхронно приподняли шляпы, — Чем могу быть полезен?

— О! Мы ищем красивое белье…

— Тогда вы по адресу. Это место — маленький оазис моды и стиля среди местной безвкусицы.

— Я заметила… Кстати — вы неплохо говорите на ислас. Почему вывеска..?

— С ошибками? — Момока широко улыбнулся, — Я знаю. Видите ли… Это дань памяти основателю нашего клуба — Хабази.

Услышав это имя, все присутствующие модники столь же синхронно сняли головные уборы и склонили головы.

— Он был не очень грамотен, зато имел безупречный вкус и пытался привить его остальным. Мы, в меру своих скромных сил, продолжаем его миссию.

— Понимаю. Можно мне посмотреть каталог? Или как тут у вас все происходит?

— К сожалению, каталоги нижнего белья все закончились.

— В смысле — «закончились»?

— Мне, право, неловко говорить об этом…

— Их крадут?

— Крадут, вырывают картинки или безнадежно портят… Жидкостями…

— Хм… Любопытно…

— Но вы можете взглянуть на ассортимент! Поверьте, он вас приятно удивит.

— Уж надеюсь…

Принцесса, не ожидавшая от островной лавки ничего особенного, скептически улыбнулась и прошла в зал, также отделанный в гюйонском стиле, как его понимали на Сараманке. Там Момока с нескрываемой гордостью начал открывать встроенные в стену шкафы, выдвигая из них длинные вешалки, на которых весели пеньюары, корсеты, камисоли, бюстье, чулки и пояса для них, по отдельности, комплектами, кружевные, шелковые, атласные…

— Вот это да! — у Принцессы от такого изобилия отпала челюсть, — Откуда?!

— Благодаря современным средствам связи, все можно заказать по телеграфу, а оплатить через банк.

— И это тут покупают?

— Разумеется. Не часто, но мы делаем ставку на требовательного клиента. Смотрите, выбирайте — все здесь.

Принцесса, прикусив губу, кивнула и прошлась вдоль вешалок, не зная, с чего начать. Тайга, к нарядам равнодушная, попробовала на прочность изящный стульчик, после чего уселась прямо на пол. Остальные начали мерить наряды, крутясь перед зеркалом и вздыхая по поводу ценников — хорошее белье само по себе стоило недешево, а уж с доставкой до Островов…

— Вот это мне тоже нравится… — надев кружевное боди, Принцесса придирчиво осмотрела, как оно на ней сидит, — Но денег хватит только на что-то одно… Если только… — она глубоко задумалась, потом хитро подмигнула Ведьме, — У тебя же нет никаких предубеждений насчет обнажения?

— Все знают, что находится под одеждой, хотя не любят это признавать.

— Чума, ты, судя по всему, тоже без особых комплексов на этот счет?

— Да. А чиво?

— Есть у меня одна идея, как нам получить скидочку на белье.

«Каталог?» — Момока глубоко задумался над предложением, тем более, что Принцесса делала его облаченной в полупрозрачное неглиже.

— Да. Мы готовы попозировать для него — заодно еще раз все промеряем. А вы сделаете нам солидную скидку на белье.

— Для этого понадобится фотографическая камера…

— У вас в городе нет фотографа?

— Есть, но это дорого.

— Скажите ему, кого и в чем он будет снимать и, думаю, что он тоже сделает солидную скидку. Хотя нет — он сможет оставить себе негативы! Если ваши каталоги пользуются спросом в таком смысле, то на этом можно неплохо заработать.

— Это очень интересная мысль… — Момока широко улыбнулся, — Позвольте мне обсудить её с членами клуба?

— Только недолго. У нас времени только до вечера. Служба…

— Вы — военные?

— Нет, но дисциплина на корабле армейская.

— Это объясняет аксессуары в виде «Браунинга». Надеюсь, вы его снимали, прежде чем мерить белье?

— Разумеется.

— Хорошо, потому что оружейное масло практически не отстирывается…

На все сборы потребовалось около часа. Прибежал фотограф с большой фотокамерой на треноге и целой сумкой пластин. В углу, шторами, отгородили место для переодевания, повесили красивый фон и приступили к съемкам. Тайга в этом не участвовала, так как её размеров тут не было даже близко. Келпи, сперва, тоже отказалась, стесняясь шрама на шее, но Момока презентовал ей кружевной чокер и она с радостью влилась в круговорот переодеваний и позирований.

Багир еще раз прошелся напильником по сварочным швам, чтобы не оставлять заусенцев и принялся покрывать свежеизготовленный водяной кожух суриком. Михай с Амязом колдовали над раскиданными по верстаку пулеметами. Пара «Виккерсов» нуждались только в чистке, смазке и замене стволов с кожухами. «Льюисы» выглядели похуже — судя по рукоятке вместо приклада они стояли на самолете или дирижабле и навернулись вместе с ним с приличной высоты. Пришлось разобрать оба и все перемерять и сравнивать, чтобы понять: погнута деталь от удара или это так и должно быть? Стволы от деформации спасли кожухи и оребрение, так что, продрав их от ржавчины и не обнаружив глубоких дефектов, решено было все это заполировать и оставить как есть. Больше всего пострадал «Браунинг», в который угодил осколок. Пришлось орудовать клещами и кувалдой, чтобы вытащить его и разобрать деформированные детали.

У Багира была идея просто отрихтовать все и заварить дыру, но Амяз, не признававший таких полумер, велел найти подходящую заготовку и принялся срубать клепки, благо ствольная коробка состояла из плоских листов с отверстиями и прорезями, так что, в нормальной мастерской изготовить такое можно было довольно легко. Сняв пробитую деталь, он передал её Каре, дабы та сняла все необходимые размеры, а сам взялся за остальное.

Проверку восстановленного вооружения Капитан хотел провести подальше от лишних глаз, но клиенты были против. Они достали, где-то старую растрескавшуюся долбленку, привязали её к паре бочек, дабы та не утонула раньше времени и, посадив в неё толпу чучел с кокосами вместо голов, вытащили на середину бухты. Жители Сараманки, на которых, после прибытия конвоя, не переставали сыпаться зрелища одно забавнее другого, немедленно собрались понаблюдать за этим. И их ожидания не были обмануты — сосредоточенным огнем нескольких пулеметов и лодку, и чучела, и бочки разобрало просто в щепки, красноречиво давая понять, чем закончится попытка абордажа. Механики, после столь впечатляющей демонстрации, с ходу продали остальные восстановленные пулеметы, пополнив судовую кассу и свой карман, после чего отпросились на берег и привезли еще одну кучу железа.

Потом, на берег отбыли Марио, Федор, Калибр и Амяз с Карой, решившие навестить своих. Оставшуюся на борту команду Боцман немедленно припахал к изготовлению тентов. Брезента у него теперь было в достатке, поэтому решено было затянуть ими весь корабль, дабы хоть как-то спастись от удушающей жары и сомнительного удовольствия работать на раскаленной палубе. И если на корме и по бортам этот вопрос решался относительно просто, то на носу стояло орудие, и требовалось придумать как сделать так, чтобы подпорки не попадали в радиус ометания ствола и позволяли быстро снять тент перед открытием огня.

— Не корапь, а шапито… — Капитан вышел на пирс, чтобы оценить, как это все выглядит со стороны, — Бардья! Не режь!

— Чего? — не понял Боцман, примерявший по месту очередной кусок брезента, — Так оставить? Оно же висеть будет?

— Да и пусть висит… Заодно с боков тоже прикроет. И припекает меньше, и маскировка.

— Маскировка?

— Да. Подь сюда… Смотри… — подозвав Боцмана, Капитан указал на висевшее складками полотнище, — Оно еще и выцветет неравномерно, выбелится и, издалека, на скалу похоже будет. Вон — встань где я стою и посмотри на фоне той горы.

— Только, теперь, мостик торчит.

— Его тоже надо прикрыть. Только чтобы не в ущерб обзору.

— Это как?

— Масксетями надо попробовать. Как раз похоже на скалу с зеленью получится. Поди разбери с расстояния, что там идет?

— Точно!

— Работайте…

Вернувшись на борт, Капитан прошел в кают-кампанию, покрутился там, после чего заглянул на камбуз.

— Черри, ешки-матрешки, ты бы хоть при ребенке-то прикрылась!

— Жа-арко!

На камбузе и правда стояла дикая жара, поэтому Барабашка щеголяла в одном фартуке на голое тело. Ксения, одетая в майку, которая была ей как платье, помогала готовить обед, но при появлении Капитана немедленно застыла испуганно косясь.

— Не ссы — не обижу… Ты вообще, как тут? А то тебя не видать — не слыхать.

— Хорошо…

— Это хорошо, что хорошо. Ниче — мы уже к твоему дому двигаемся, так что скоро батю увидишь, друзей. Скучаешь по ним? — Ксения мотнула головой, — А чего так?

— Не знаю… Я папку редко вижу. А друзей он не разрешает заводить.

— Почему?

— Говорит, что при нашей жизни друзей не бывает. Только подельники.

— Ну тут он не прав. Без друзей в жизни нельзя. А мамка есть?

— Нет. Расстреляли…

— Ух ты… Это за что?

— Жить хорошо хотела.

— За это не стреляют.

— Я не знаю — мне папка так сказал. Он уйти успел, а ей не получилось.

— Да я по говору понял, чего его с родины понесло… На Малатане, гляжу, тем же самым промышляет?

— Он не говорит.

— Ну это понятно — я бы тоже этим не гордился. Ладно — сделайте мне кофейку, да покрепче. Я на палубе буду. На баке. Это где пушка…

Задумчиво хмыкнув, Капитан, пыхая трубкой, пошел смотреть как идут работы.

— Смотри, что мы нашли на рынке! — Марио продемонстрировал Принцессе фотокарточку, на которой та была изображена в полупрозрачном пеньюаре, — Это откуда?

— На бельишко скидку зарабатывали… Дорого продали?

— Тысячу исладоров.

— Серьезно? И как — берут?

— Да. Я потому и подошел глянуть, что очередь стояла.

— Лестно…

— Мама-миа — ты так легко к этому относишься…

— А чего мне стесняться? Маловероятно, что я, когда-нибудь, войду в высшее общество, где на меня будут косо смотреть за эти картинки. Ты только одну купил? — Марио потупился и слегка покраснел — Ну и дурак. В следующий раз, лучше, мне отдай. Я тебе покажу все тоже самое, но ближе и в лучшем качестве.

— Бардью никто не видел? Мы с ним хотели сходить до складов — поинтересоваться, когда, мать их в дышло, провиант привезут, — поинтересовался, сунувшийся в двери Капитан.

Марио попытался спрятать фото, но Капитан перехватил его руку и с интересом обозрел изображенное на нем.

— А! Ну это был вопрос времени… Грабежи, убийство, мошенничество и самогоноварение с подделкой документов мы уже прошли, так что как раз время изготовлением порнографии заняться. Кто додумался?

— Это каталог нижнего белья! — пояснила Принцесса, — Нам за это, скидку в магазине сделали. А фотографу, за работу, мы разрешили негативы оставить. Вот он видимо и печатает…

— Тьфу-ты, Жанка… Я уж обрадовался, что ты, глядя на Михая с Багиром, решила судовую кассу пополнить и премию себе заработать… А у тебя одни наряды на уме… Да где же Бардья-то?

Покрутив головой, Капитан потопал в сторону кормы, оставив Принцессу и Марио недоуменно переглядываться. Боцман обнаружился в холодильнике, где вносил в опись погруженные туда свиные туши. Рядом крутился Ур, надеявшийся выпросить потрохов на какую-то свою национальную еду, но Бардья, помятуя как воняла приготовленная по китскому рецепту рыба, был непреклонен.

— Вот в море выйдем — тогда хоть что делай. А сейчас мы тут весь порт потравим.

— Да ладно тебе — пахло-то чуть-чуть…

— Пахло чуть-чуть, глаза резало чуть-чуть и тошнило чуть-чуть… От одного воспоминания.

— Нежные вы какие… — Ур, заметив начальство, вытянулся по стойке смирно, — Товарищ капитан! За время моего дежурства происшествий не случилось! Беспорядков и бардака не больше обычного…

— Вольно… Ты, кстати, на берег сходить не будешь? Калибр, вчера, говорят, славно прогулялся.

— Он рассказывал. Все на него глазели и пальцем тыкали.

— Ну что сказать? Народ тут дикий, вашего брата видит редко…

— Понимаю, но все равно не гарантирую, что сдержусь. К тому-же, ничего дополнительно интересного тут нет.

— Ну не знаю — мне в оружейном квартале понравилось.

— Там я точно не сдержусь — наслышан о местных «умельцах». Тем более, что тут морды какие-то подозрительные терлись. Надо присмотреть…

— Ну лады тогда. Бардья — ты там как? Закончил?

— Ага… Тут Тука-ти еще заходил — спрашивал, нет ли у нас пулемета, который мы готовы махнуть на несколько тонн фруктов.

— А откуда у него несколько тонн фруктов?

— Да поди знай. Может команду заставит собирать, может родственников?

— Фрукты бы нам на брагу пошли, конечно, но пулеметы, что есть, все при деле…

— Разрешите? — поднял руку Ур — Я тут подумал: может «БАР» ему отдадим?

— «БАР»?

— Ну да — недоразумение это аменское. Который Михай сверху до низу засрал и как оружие, и вообще. Один вы Бьернсону презентовали на прощанье — он здоровый, ему пойдет. А второй так и валяется в оружейке.

— Ну с одной стороны, конечно, при пожаре и хуй — насос, — Капитан в задумчивости погрыз трубку, — С другой, магазины тут какие хочешь соорудят, хоть на тридцать, хоть на сорок, да и не наша забота это, по большому счету. Ладно — поменяемся…

На складах по прежнему было пусто, но продавцы клялись, что завтра-послезавдра ожидается свежий завоз. Обложив матюгами всех местных торгашей оптом, Капитан огляделся, раздумывая, чем бы ему еще заняться.

— Тебе надо что-то еще?

— Да как бы нет… — Боцман, сам не веря, что он такое говорит, пожал плечами, — Но, для верности, я сейчас пройдусь по рядам. Может чего вспомню.

— Хорошо. А я по местам «боевой славы» пройдусь. Есть что вспомнить…

Харчевня «Три Омара» располагалась в том, что осталось от старой кирпичной постройки. Недостающие куски стен были замазаны землей напополам с песком и прошедшие шторма серьезно их потрепали, но хозяева, с достойным лучшего применения упорством, продолжали использовать данный стройматериал, армируя его ветками и пальмовыми листьями. Насчет названия ходили разные байки — кто говорил, что всех совладельцев этого места раньше звали Омар, но, прибыв сюда, они взяли другие имена, а заведение назвали с намеком на старые. Другие утверждали, что раньше, в небольшой залитой водой яме, жили три здоровенных рака, которых хотели скормить платежеспособным гостям, но, за неимением оных, твари стали своеобразным символом заведения и благополучно умерли своей смертью. Перед входом в заведение, Капитан достал «Маузер», проверил магазин, дослал патрон в патронник и сняв фуражку, вложил пистолет в неё, благо размер головного убора позволял.

«Три Омара» принадлежали к тому же типу сомнительных заведений что и «Голая Русалка», с аналогичным отношением к клиентуре. Но Капитан подобные места любил не за сервис. Не обращая внимания на взгляды исподлобья, он выбрал себе местечко, выкинул из-за него компанию каких-то оборванцев, предварительно вытерев тем, что почище, стол и лавку. Остальные посетители, видя, что это не залетный морячок не знающий куда сунулся, а искушенный ценитель подобной атмосферы, вернулись к своим делам.

Официанта тут предусмотрено не было но, после обещания начать ломать мебель, он появился и принял заказ, после чего принес аперитив в виде пивной кружки местного рома. Ополовинив её одним глотком, Капитан закурил, задумчиво разглядывая народ. Приличные люди сюда не ходили, так что зал был полон весьма мерзкими рожами. Время от времени, к ним подходили какие-то упырьки, что-то шептали на ухо, после чего занимали освободившиеся места. Принесли суп с креветками и рыбой. Что-то со свининой или говядиной, в подобных местах, Капитан бы заказывать не рискнул, а вот морепродукты в Островах были копеечные и, почти всегда, свежие. Взяв ложку, он начал неторопливо хлебать, не остановившись, даже когда за стол подсел непрошеный гость.

— Давненько тебя тут видно не было, капитан…

— Ага…

— Ты назвался Вадом Виккерсом, но я тебя сразу узнал.

— Не пизди… Узнал бы — не пришел.

— Ты — Вад Вареник. Как видишь — узнал.

— И что ты теперь хочешь? Приз за наблюдательность?

— Здесь, кругом, мои ребята. Потянешься к оружию — нашпигуют свинцом.

Капитан поднял палец, давая собеседнику знак помолчать, с сочным звуком всосал в себя содержимое ложки, с наслаждением выдохнул, гася в глотке пламя от специй и закусил лепешкой, которую тут подавали вместо хлеба.

— Если думаешь, что заказать, то супчик у них хорош. Рекомендую. Перца не жалеют…

— А вот ты, капитан, меня, похоже, не помнишь?

— Ты кто-то, кому я там когда-то, чего-то… Как не запомнить?

— Я — Мавгжуд.

— Ты же понимаешь, что я этот «мавжуд» выговорить-то с трудом могу, не то что запомнить? Ладно, что там у тебя?

— Не «Мавжуд», а «Мавгжуд».

— Поднимите руку, кому не похер!? — Мавгжуд и его люди прикола не уловили и только удивленно переглянулись, — Вот видишь — всем насрать.

— Шутишь? А мне вот было не до шуток, когда ты кинул сюда, внутрь гранату, а потом начал стрелять.

Мавгжуд указал вниз, на наполовину прикрытую полой кителя кобуру.

— Мне, в тот раз, повезло. Твоя пуля прошла на два пальца правее сердца. А вот моему отцу — нет.

— Соболезнований ждешь?

— Не жду. Просто хочу понять, зачем тебе все это? Я понимал, когда ты ходил на сухогрузе и присваивал деньги, которые предназначались нам. Я, даже, на это не обижаюсь — тут все крутятся как могут. Но, сейчас, ты и сам не берешь эти суда и не даешь нам. Рискуешь своими людьми, тратишь боеприпасы. Ради чего? Мы бы могли дать намного больше.

— Это ты там, по радио, меня к сотрудничеству склонял?

— Нет. Но я слышал об этом. И, по твоему ответу, сразу понял, с кем имею дело.

— А вот это приятно.

— Что тебя считают дураком? Тебе это приятно, капитан?

— То, что даже шваль вроде вас знает, что я не продаюсь.

— У всего есть цена, капитан и тебе придется её заплатить. Так, или иначе.

— Возможно. Но я, сейчас, не при деньгах. А вот пиздюлей — полные карманы. Отсыпать?

— ТЕБЕ БЫ ЛУЧШЕ НАЧАТЬ ПРИНИМАТЬ МЕНЯ ВСЕРЬЕЗ! — взревев, Мавгжуд схватил кружку и швырнул её в стену.

— Я НЕ ДОПИЛ!!!

Капитан грохнул ладонью по столу и все стоявшее на нем подлетело в воздух. Люди Мавгжуда повскакивали хватаясь за оружие, а сам Мавгжуд отскочил опрокидывая лавку и дергая из под рубахи висевший на петле обрез. Цапнув левой рукой кувыркающуюся фуражку и накинув её на голову, не забыв, при этом, ребром ладони, проверить центровку кокарды, Капитан, правой, поймал в воздухе «Маузер», пинком отправил стол в противника и, с треском и звоном сыплющихся гильз, два раза перечеркнул всю толпу струей свинца. Потом, шагнув в угол, вставил новый магазин и прошелся по залу раздавая «контрольные».

— Ты живой еще?

— Т-т-тварь… — удар стола сломал Мавгжуду плечо и он пытался дотянуться до обреза левой рукой, — Т-т-тебя все р-равно д-достан-нут…

— Возможно. Но не ты и не сейчас. Насколько, говоришь, в прошлый раз я промазал? Два пальца? Твоих или моих? Да пофиг…

Всадив Мавгжуду три пули во область торса и еще одну в лоб, Капитан снова перезарядил оружие и только потом осмотрел себя. Проведя ладонями по груди сверху вниз, он убедился, что лишних отверстий в этой части организма не появилось. «Так…» уже миновав живот, пальцы наткнулись на прореху в ткани. «Та-ак», отдернув полу, Капитан обнаружил дыру еще и в брюках, причем аккурат в самом низу, сразу под ширинкой. В паху немедленно заныло. «Та-а-к, бля…» — сунув в неё палец, Капитан поднес его к лицу, внимательно осмотрев со всех сторон, после чего потряс сперва левой ногой, потом правой. «Течи нет, буйки не раскатились…» Увидев, что за этими манипуляциями, огромными от ужаса глазами наблюдает персонал харчевни, Капитан хотел было объясниться, но тут, из штанины, выпала и, цокая, покатилась по полу сплющенная пуля.

«Что с ним?!», Принцесса подскочила к выходящему из лазарета Доктору, который только отмахнулся. Следом показался застегивающий штаны Капитан.

— Хер мне чуть не отстрелили, пидарасы… Кто разболтал уже?

— Да я просто… Сильно попали?

— Найн… — ответил за Капитана Доктор, — Гематома и кляйне царапины.

— Это как так получилось?

— Судя по описанный картина столкновений, пуля есть деформировайтся при пробиваний стол и теряйт много скоройсть еще до попаданий в одежда, после чего несколько слой плотный парусина. И только потом гениталий.

— Но я же все равно могу хвастаться, что у меня шары бронированные? — уточнил Капитан.

— Йа… Хотя повторяйт и проверяйт я нихт советовайт.

— Ладно — одного раза хватит, пожалуй. Вернемся к насущным вопросам: кто разболтал?

— Да об этом весь город говорит… — Принцесса, которой был адресован этот вопрос, потупилась, — Там такой шум поднялся… Вас, кстати, там спрашивают.

— Кто?

— Гвардейцы местные…

— Ладно… Скажи, что я сейчас выйду.

У сходней действительно стоял небольшой отряд колониальной гвардии во главе с офицером. Увидев Капитана тот зачем-то снял кепи и пригладил волосы. Капитан спустился к ним и, протянув руку для приветствия, вопросительно кивнул.

— С чем пожаловали?

— Мы, собственно, по поводу перестрелки…

— Да какая там перестрелка? Так — пошумели немного…

— Мавгжуд был близок к губернатору…

— Скажите губернатору, что благодарностей не надо. Избавлять его от таких сомнительных знакомств — мой долг!

— Э-э-э… Разумеется… Но он настаивает, что бы мы провели расследование.

— Да это на здоровье, это всегда пожалуйста. Я, если что, тут как минимум до завтра. Обращайтесь…

— Конечно… Спасибо за сотрудничество…

Капитан вернулся на борт и, тихо прокравшись под прикрытием скрывающих палубу концов брезентового тента к планширу, прислушался, подглядывая в щелочку.

— «Разуме-е-ется!», «Спасибо за сотрудниче-е-ество!» — один или несколько гвардейцев были, судя по всему, не совсем гвардейцами, — Ты должен был его арестовать!

— Самый умный, да? Он же, мать его, громадный! Это не человек, а просто кашалот какой-то!

— Нас больше и у нас есть оружие.

— У твоего приятеля тоже было оружие. Тем более, что ты сам слышал, что говорят.

— И ты им поверил? Это же наверняка какой-то фокус! Не может человек хуем пули отбивать.

— Если это и правда Вареник, я не удивлюсь, если этот мудак действительно заговоренный.

— Вот да, Нихо… — один из лжегвардейцев перешел на шепот, — Когда мы следили за их девками на рынке, я видел одну такую…

— Какую, блядь, «такую»?

— В странных татуировках с ног до головы… Это точно ведьма!

— С чего ты взял?

— Ну я слышал, как остальные называли её «ведьмой»… Точно тебе говорю — её работа!

— Чего? — офицер схватился за какой-то амулетик на шее и отскочил от корабля, — И ты молчал? Я готов иметь дело с людьми, но вот с ведьмовским отродьем — ну нахер! Я сваливаю…

— Успокойся, дурак, — Нихо остановил его повелительным жестом, — У меня с собой «Рука Моджо».

— У Мавгжуда она тоже была. А еще сушеное яйцо акулы и настоящая голова мертвеца. Только не очень-то это ему помогло!

Крадущийся Капитан вызвал закономерный интерес команды и теперь, у планшира, этот разговор подслушивала целая толпа. Ведьма в том числе.

— Уважают тебя, Алиска… — шепнул ей Капитан, — Боятся… Может исполнишь им что-то впечатяющее? Чтоб дорогу к нам забыли…

Кивнув, Ведьма сняла с пояса зеркало. С ним была связана целая история. Обычные стеклянные зеркала ей, почему-то, не годились, поэтому Багир провел немало времени полируя бронзовую пластинку, а Доктор сильно ругался на то, что, чтобы добыть ртуть, Ведьма разломала несколько дефицитных термометров. Но теперь у неё было «настоящее» зеркало, которое она носила закрытым крышкой с кучей колдовских знаков. Отщелкнув крышку, Ведьма уселась спиной к фальшборту, выставив зеркало так, чтобы в нем отражались гвардейцы и некоторое время сидела шепча что-то под нос, после чего вытянула палец и ткнула в отражение. Один из стоявших на пирсе пошатнулся, словно от толчка.

— Ты чего? — недовольно поинтересовался Нихо, — Ноги не держат?

— До меня кто-то дотронулся!

— В смысле.

— До меня тоже! — еще один гвардеец, чуть не упав, испуганно заозиразлся, — Вот прямо сейчас!

— Успокойтесь, прид-ля-фля… Прид-фляф-ля… — Ведьма принялась возить пальцем по лицу Нихо и тот схватился за переставшие слушаться губы, — Фуля-фля-мефля!

— Колдовство! Порча! — подскочив и придерживая рукой кепи офицер припустил в сторону города.

Остальные рванули за ним с разной степенью успешности — Ведьма тыкала им в ноги заставляя спотыкаться. Капитан и остальные смотрели за этим со смесью восхищения и недоверия.

— Это оно как так у тебя работает?

— Они отражаются в зеркале, потом то, что происходит, отражается на них.

— Сама научилась?

— Каждый клан ведьм хранил свои секреты… — Ведьма помотала головой, так что это следовало понимать как «нет», — Доктор не понимает языка ведьм. Он просил помочь понять того, кто собрал эти секреты. И дал его записи.

— Ага… То есть ты выучила по ним секреты других кланов?

— Не все. Чтобы войти в силу, Ведьме нужно постоять на пороге.

— Но ты же уже, вроде как, на границе там какой-то?

— Нужны глаза смерти. Только она может пробудить силу.

— Сложно как все у вас… Но штука прикольная. Ты для этого зеркала по кораблю исцарапала? Чтобы кто-то, вроде тебя, не смог с нами подобное провернуть?

— Зеркала — только одни из дверей. Если не хочешь впускать чужое — надо держать их закрытыми.

— Нихрена не понял, но очень интересно.

Над Сараманкой сгустилась ночь. Сыч, который весь день провел подремывая в тени, встрепенулся и, цокая когтями по стали палубы, отправился делать обход. Крысы, по опыту предыдущих ночей, уже поняли, что им тут не рады и старались держаться от «Интернационала» подальше. Поняв, что легких харчей не обломится, Сыч вспрыгнул на планшир, внимательно посмотрел на суету рыб в глубине, потом оттолкнулся и взмыл в небо нарезая круги по расширяющейся спирали в поисках чего-нибудь интересного. Измученная дневным зноем Сараманка спала и только справа от пирсов, в конце оврага в котором разбирали боеприпасы, шла какая-то деятельность. Заинтересованный Сыч, сложив крылья, спикировал в том направлении и, бесшумно пробив кроны деревьев, принялся, прыгая по веткам, подбираться поближе. Старая рассохшаяся лодка сидела в воде уже по самые борта, но группа перемазанных островитян продолжали укладывать в неё проржавевшие снаряды большого калибра.

— Может хватит уже?

— Нет — клади больше. Корабль большой, а мне надо чтобы наверняка.

— А ты уверен, что получится? Если они заговоренные и за них ведьма, то могут наколдовать что-то…

— Вот поэтому и надо больше… Ты взрыватель купил?

— Да, Нихо… Вот…

— Точно заводской?

— Конечно точно! Видишь как блестит!

— Ну смотри — тебе же его активировать.

— Как — мне?!

— Ну не мне же?

Нихо, кряхтя, залез в лодку, долго ковырялся пальцем в отверстиях, ища более-менее целую резьбу, смочил палец в обильно сочащемся с раздолбанного мотора масле, смазал и её и взрыватель и начал аккуратно его вворачивать. Потом утер пот со лба, разогнул усики чеки и расправил пришитую к ней ярко-красную ленту.

— Все… Выдергиваешь и через двадцать секунд — взрыв! Двадцать! Смотри — не забудь!

— А мне что делать, Нихо?

— Прыгать… За борт… Направляешь лодку на корабль. А лучше — между ним и пирсом, чтобы она там застряла и не проскочила мимо, а сам прыгаешь за борт. В суматохе всем будет не до тебя.

— А меня на зацепит?

— Нет.

— Точно?

— Точно… Главное — не испугайся и не выдерни раньше времени. Тебе нужно будет пройти корму во-он того сухогруза и только тогда дергай и прыгай.

— А может ты пойдешь — а то я боюсь все сделать неправильно?

— А ты не бойся. Мы должны отомстить за Мавгжуда и за Дуддуба! — собравшаяся вокруг них в кружок толпа отозвалась дружным гулом, — И показать вольным, кто хозяин в этих водах!

Толпа снова взревела. Одобрительно кивнув, Нихо повернулся обратно к инструктируемому.

— Так что, если ты все сделаешь правильно — будешь уважаемым человеком, А если нет — то лучше тебе взорваться вместе с лодкой, потому, что если выживешь, я тебя найду, зарою в песок у воды и буду наблюдать, как крабы едят твое лицо.

— Покажи еще раз, корму какого сухогруза мне надо пройти?

— Вон того…

Нихо ткнул в один из стоявших у причалов кораблей, а обернувшись с воплем выпал из лодки в воду. Сыч, крайне заинтересованный происходящим, спланировал прямо на погруженные снаряды и, вытянув шею, тоже вглядывался в указанном направлении.

— Нихо — это что? — спросил кто-то рассматривая Сыча.

— Это, блять, птица…

— А почему она белая?

— Потому что, блять, это белая птица…

— А это не та белая птица, что живет у них на корабле?

— Возможно…

— Она может нас заложить!

— Как?

— Я откуда знаю? У них есть ведьма… И кот говорящий. Два… Может птица тоже разговаривает?

— Сейчас узнаем…

Встав на четвереньки и погрузившись по ноздри, словно крокодил, в воду, Нихо сделал всем жест замереть и принялся обходить Сыча со спины намереваясь сцапать. Сыч хладнокровно дождался, когда тот окажется в зоне поражения и метко обгадил неприятеля, который с воем рухнул в прибой елозя рожей по песку.

— Нихо! С тобой все в порядке?

— Жжется! Сука, прям в глаза… Я убью эту тварь!

Сев на задницу, Нихо выхватил пистолет и принялся палить фактически наугад, так как видел только цветные пятна… Сыч, который прекрасно знал, что такое оружие, понял, что пора валить. Сделав эффектный противозенитный маневр он ушел за толпу, которая слишком поздно поняла, что Нихо сейчас похер куда стрелять и пара самых невезучих словили по пуле.

— Блять! Сука! Ебаная курица! Я башку ей сверну! А вы хули встали!

— А что нам делать-то?

— Куда она полетела?

— Туда, кажется…

— Проклятье… — Нихо зачерпнул воды и еще раз умылся, — Я её достану… Я их всех достану!

Он зачерпнул воды, еще раз умылся и, оглядевшись, удивленно уставился на подельников.

— А где чека?

«Товарищ Капитан, на, там что-то ебануло, на…» — очень содержательно доложила стоявшая на вахте Тайга. Капитан, которому, по определенным причинам, не удалось уснуть, кивнул и, выйдя на бак, взял бинокль.

— Это вон там, где дым?

— Да, на… Прям там, на…

— Ну это нормально… Там местные оружейники снаряды ржавые колотят — говорят, что такое в порядке вещей. Но за бдительность хвалю. «Друзей» мы себе тут нажили много — лучше ухо востро держать.

— Поняла, на…

Некоторое время они стояли и смотрели на дым молча. Потом Капитан вздохнул и полез за трубкой. Снова повисла тишина, Капитан курил, изредка, украдкой, почесывая пострадавший орган. Тайга, сделав обход и вернувшись на бак, покосилась на это и поинтересовалась.

— Больно, на?

— Да не то, что бы… Сперва вообще не почувствовал. Сейчас, пока чем-то занят, тоже внимания не обращаю. Но вот как спать ложусь — ноет и ноет… Ноет и ноет. Хуже зуба.

— А как так вышло, на?

— В смысле?

— Ну, в смысле, я бы лосю, вроде вас, на, в башку бы шмаляла на их месте, на. Потому, что вы их явно не ебать собрались, на.

— Вот что мне в тебе нравится, так это твоя незамутненность… — Капитан, затянувшись, выпустил серию колечек, — Как что сказанешь… Наугад они стреляли. Я в них столом запустил. А перед этим по нему ладонью бам! У меня пистолет наготове был. Под фуражкой. Знал куда иду.

— Вы специально туда поперлись, на?

— Как бы тебе объяснить? Я — лицо начальствующее. Должен личному составу пример подавать. А некоторый гражданский отдых мне тоже нужен. Выпить там, побуянить… Да и в приличном заведении это все делать как-то некрасиво. Вдруг люди культурно отдохнуть пришли, а тут я такой..? Веселый. Скандал и конфуз. Вот я и взял за привычку подобные гадючники навещать. Там в любую непонравившуюся морду можно бить смело — точно в сволочь отборную попадешь…

— Я тоже морду бить люблю, на… Разговоры все эти, на… Не умею в них, на. В торец зарядила и все всем ясно, на.

— Ты мне скажи — как вас тогда, с тобой-то в компании, на улицу выгнали? Кто там такой здоровый сыскался?

— Да ну, на… — Тайга, судя по всему, воспринимала это как свою личную недоработку, — У них просто стволы были, на… Так бы я их всех перепиздила, на…

— Ясно… Ну вот я, как раз на такой случай, «Маузер» в фуражку и сунул. Опыт…

Капитан ностальгически вздохнул.

— У нас, когда я в мореходке учился, была рюмошная… «Бережок». Тоже редкостный гадюшник. При мне её раза три сжигали. Один раз, даже наши. Так вот был у нас такой прикол — по гражданке туды завалится и как наш старшина говорил: «Раздать».

— Кому раздать, на?

— Всем… Яж говорю — гадючник. Приличные люди не ходят — дармоеды да ворье. А у нас, в мореходке, народ все больше трудовой, сознательный. Вот и гоняли, чтоб жизнь медом не казалась. Сейчас-то уже такого нет, как я слышал. Сейчас в тот «Бережок» можно с девушкой под ручку. Закрутили гайки…

— Че за гайки, на?

— В смысле дармоедов да ворье разогнали… Сперва — по законам военного времени стрелять начали. А потом посмотрели, как хорошо получается, да и оставили. Теперь уже, как в старь, «с детства по тюрьмам» не выйдет. Я, когда рос, у нас на улице крендель был — семь ходок за спиной. Гордился этим, дурак… А теперь — раз-два… И на третий к стенке, раз по людски не понимаешь.

Слева что-то звякнуло. Повернувшись, они увидели приземлившегося Сыча, который держал в клюве красную ленту с кольцом.

— Ты смотри… — восхитился Капитан, — Опять что-то стырил… Да не ссы — не отберем…

Сыч, по всей видимости, не особенно в это поверил и кинулся прятать добычу. Покачав головой, Капитан выколотил трубку, еще раз огляделся и пошел попробовать поспать.