На дальних берегах. Том первый

Глава 19 Катера и корабли

Несмотря на то, что Канат передал координаты, «Марибель» пришлось основательно поискать. Ур поднял в воздух Сыча и тот, осмотрев окрестности с воздуха, наконец засек какое-то судно сидящее на мели в одной из проток.

— Чегой-то я ничего не понимаю… — Капитан, выслушав «доклад» воздушного разведчика, почесал в затылке, — Это не может быть «Марибэль». У неё осадка — восемь с половиной метров! Как её в такую протоку засадить можно?

Но это была «Марибэль». Первым на борт высадился Ур, дабы убедиться, что там не обосновался никто враждебный, потом поднялись остальные. Внешне судно было не в порядке, но это и не удивительно. Судя по всему, оно тут пережило Шторма которыми его изрядно потрепало, ну и нашедшие его люди Каната тоже прошлись по помещениям. Правда, ничего из оборудования демонтировать не стали, тем более, что отправляя последний рейс приговоренное судно, владельцы сами свинтили все, что только можно.

— Вот жеж сволочи… — отдавший «Марибэль» немало лет Капитан осмотрелся на грязной, заваленной обломанными ветками палубе, из которой, словно ребра скелета, торчали ржавые шпильки от снятых механизмов, — Все что мы с тобой делали, все что нам таких трудов стоило — все размондырили, уроды.

— Ясс… Совсем-воопше нехорошо так делат… — стоявший рядом Амяз мрачно кивнул, — Ошен плохо все выглядит… Мошно я в машинный отделение схошу?

— Давай…

Махнув рукой, Капитан поднялся сперва на мостик, где покурил глядя на выбитое остекление и мусор вокруг. Причем накиданный не штормами, а бестолковым экипажем, который зная, что судно будут топить ради страховки, не соблюдал элементарные правила приличия. Потом пошел в свою бывшую каюту и замер на пороге. Тогда, во время первой встречи с Старпомом он, доставая из тайника «Маузер» и фляжку, открутил гайки удерживающие стол. Назад их, разумеется, никто не закрутил. А море разгильдяев не терпит. Когда «Марибель» вылетела на мель в мелкой протоке, стол опрокинулся. И, судя по тому, что из под него торчали скелетированные ноги, опрокинулся удачно.

— Охренеть… — прокомментировал картину заглянувший Боцман, который прикидывал, что из оставшегося оборудования может им пригодится, — Это кто?

— Судя по всему — Вилли…

— Вы его знали? Хотя — это же ваше судно было…

— Этого пидора я бы к своему судну на пушечный выстрел не подпустил.

— Почему?

— Потому, что он «самотоп». Хотя и до того мудак был еще тот.

— «Самотоп»? — Капитан использовал термин в залесском звучании, так что Боцман немного подвис, — Это плохой человек?

— У нас так называют капитанов, которые сами свои суда топят. Ладно если на войне, чтобы захвата врагом избежать…

— А! Он ради страховки корабли топил?

— Да. Как капитан — говно, как человек — тоже. И гордился этим. Говорил, что зато не потонет. Прав, оказался, падла…

— Сжечь его надо… — Боцман огляделся, прикидывая, во чтобы завернуть останки, — А еще лучше — в бак с гартой засунуть. Чтобы ни воду, ни сушу не осквернять. А где остальные матросы? Почему его так бросили?

— Не бросили. Ботинки вишь — сняли. Не побрезговали… «Достойных» людей нанял на такое дело. Себе под стать…

— Да… — Боцман следом за Капитаном вышел обратно на палубу, — Интересно — где они? Может еще где-то тут бегают?

— А мне больше интересно, как они «Марибэль» в эту щель, пардон за рифму, загнали? Зачем? Им же наоборот — чем глубже, тем лучше? А лучше вообще в Острова не лезть…

— Может с курса сбились?

— Может… — Капитан принялся набивать новую трубку, — Я на мостике был — там бутылок накидано в три слоя. Бухали как твари, видать, всю дорогу. Да и Вилли большим умом не отличался. Но чтобы настолько? Мы же милях в ста, если не ста двадцати от судоходного фарватера… Тут явно не просто навигационная ошибка… Ладно — что гадать? У этого гандона мы все равно уже не спросим…

— Спросим… — Капитан и Боцман с синхронным «ептвоюмать!» вздрогнули от неожиданности и, развернувшись, узрели бесшумно подкравшуюся Ведьму, — Мертвые отвечают тем, кто умеет спрашивать.

— Алиса, идрить тя боком! Я сколько раз просил так не делать?!

— Шёпот мира лучше слушать в тишине…

Ртутью просочившись между ними, Ведьма обошла стол, наклонилась и с мерзким хрустом отделила от тела череп. После чего подняла его и принялась внимательно всматриваться в глазницы.

— Че показывают? — зрелище было жутковатым, поэтому Боцман решил разрядить атмосферу шуткой.

— Ключ есть. Теперь надо найти дверь…

— Товарищ капитан — на меня не смотрите. Это не магия тангароа. Я вообще без понятия, о чем она.

— Спокойно… — Капитан махнул рукой, — Ганс мне кое-что объяснил про эти дела. Алиса — за мной… Туда…

Капитан указал Ведьме на выход и та, к удивлению Боцмана, дисциплинированно покинула каюту и проследовала в указанном направлении.

— Ну-ка — принюхайся не торопясь. Оно? — спросил Капитан приведя её на мостик, — Он же хоть и говенный, но капитан? Где как не тут этому быть? Че-б это, нахер, не было…

— Здесь хорошее место для двери… — пнув валяющуюся тару подтвердила Ведьма, — Но все бутылки тут пустые.

— Тебе прям принципиально бухать в процессе?

— Если хочешь услышать чужие мысли, надо заставить свои замолчать.

— Звучит логично. Дичь, конечно, но логично. Бардья — выдай ей флакончик из запасов.

— А стоит? — осторожно поинтересовался Боцман, — Мы тут все-таки, не на своей территории? Бдительность терять нельзя.

— Я оставлю кого-то за ней приглядеть. Заодно посмотрит, чтоб с полу не жрала.

— Понял. Сейчас принесу…

Бардья ушел и вернулся, тщательно пряча от остальных бутылку настойки. Ведьма устроилась прям на пульте и принялась её употреблять. Оставив удачно пробегавшего мимо Ура бдить, Капитан спустился вниз и подошел к трюму, чью крышку от удара сорвало и откатило в сторону. Внизу все было заставлено штабелями ящиков с армейской маркировкой. Покрутив головой он поманил к себе попавшегося на глаза Багира.

— Багир? А ну подь сюды… Вы трюмы осматривали?

— Нэт! В смыслэ: «Нычэго нэт!» Адын камэн внутры. В смыслэ нэ «адынокий камэн», а только камэн! Ми ужэ сматрэлы.

— По собственной инициативе?

— Вах! Абыжаэтэ! Ми как воэнный маркировка увыдэли — сразу всэ до самый дно правэрять полэзлы!

— Странно — все равно судно в Острова идет? Могли бы и полезный груз взять. С другой стороны — кто Вилли груз доверит?

Снова набив трубку, Капитан еще раз огляделся. Судно застряло в такой узости, что ветви росших по берегам деревьев почти доставали до корпуса. Да и остальные места выглядели не то, чтобы просторными для транспорта таких размеров.

— И все-таки — что они тут делали, так далеко от фарватера? Не заметили? Вряд-ли. Наоборот, надо было очень постараться сюда залезть. Сбились с курса, заплыли в узости и заблудились пытаясь выбраться? Вероятно. Но зачем им вообще было куда-то соваться?

— Обэд скоро… — напомнил Багир, — Пакюшаэм, падумаэм…

— И то верно… Ладно — тогда сворачиваемся и на борт. После обеда все вместе еще раз покумекаем. Бардья! Давай всех назад! Обедать пора!

— Я пойду — Ведьму заберу… — Боцман кивнул в сторону надстройки, — А то Ур её не дотащит.

— Если не захочет идти — оставь. Иначе опять покусает. Ну как в тот раз.

— Она тэбя кусал? — с подозрением спросил Багир.

— Да. За палец… Уснула прям в проходе. Я её хотел в каюту унести, а она как грызнет…

Боцман посмотрел на свою руку. Потом на Багира. Потом еще раз на руку.

— А вообще знаешь что? Вы же с ней, как я слышал, того…

— Чэго «того»?

— «Дружите» — Бардья потер указательные пальцы друг об друга, — Так что давай-ка ты за ней последишь, пока она там шаманит.

— Вах! А обэд!?

— Я вам принесу.

— Ми патом самы придэм…

Небрежно отмахнувшись, чтобы никто не подумал, что еда для него важнее дамы сердца, Багир потопал наверх. Спустя пару минут вниз спрыгнул Ур. Капитан поманил его к себе.

— Ну как она там? Что-то дельное увидела?

— Внезапно — да!

— Серьезно?

— Я точно не понял, выражается она довольно бестолково. Но, судя по всему, экипажу приказали затопить корабль еще до прихода в Острова. Примерно на полпути от Балибассы.

— Но они этого не сделали? Почему?

— Этого я не понял. Потом сами спросите.

— Любопытненько… — Капитан задумался, потом еще раз заглянул в трюм, — Бардья — ты думаешь о том же, о чем и я?

— Их уговорили взять контрабанду… — Боцман, тоже кой-че понимавший в этих делах, согласно кивнул, — Корабль приговоренный, хозяев он уже не интересует, а вот команда подзаработать могла быть и не прочь.

— И это объясняет, и что он так далеко от судоходного маршрута делает, и как ребята Каната его нашли. Тут — фарватер контрабандистов. Видать кто-то из тех, кого Вилли нанял, тоже из них. Повел привычным путем. Только не учел, что «Марибэль» крупнее чем их обычные суда. Скорее всего он за штурвалом и был. Вот почему Вилли находился в каюте в момент столкновения, а не на мостике. Вопрос только в том, что везли?

— Все что угодно. Такой корабль ни одна таможня не проверит. Максимум, увидев Вилли и камни в армейских ящиках, поймет, что корабль хотят затопить ради страховки. Но то уже проблемы хозяев. А внутри этой кучи можно спрятать много чего интересного.

— На мель они попали перед штормами. Даже если был человек, знающий эти места, времени добраться до своих и вернуться за грузом было мало или вообще не было. Стало-быть, либо его забрали ребята Каната…

— Либо он еще тут… — закончил за капитана Боцман, — И они могут за ним явиться.

— Верно мыслишь. Так! Дробь обед. Ур — выставь-ка сперва наблюдателей. По закону подлости могут явиться в самый неподходящий момент.

— Слушаюсь! Разрешите поднять разведку?

— Обязательно. А то он после еды летает херово.

— Принял…

Сыч никого не обнаружил, но все равно обедали в несколько приемов меняя вахты и не ослабляя бдительности. Потом команда снова выдвинулась на «Марибэль». Ведьма поговорила с духами как следует, так что Багир унес её отсыпаться. Ничего нового она не сказала, но уже услышанного было достаточно и работа закипела. Боцман с Капитаном лично слазали в трюм и осмотрели груз. Действительно — в штабелях набитых камнями ящиков можно было спрятать хоть танк. А найти, учитывая, что все грузоподьемные механизмы разукомплектовали еще в порту приписки, было очень проблематично. Следом слезли механики.

— Мамой клянус — вот тут ано! — когда Багиру сказали, что он, возможно, проглядел контрабанду, тот воспринял это как вызов, — Тут двыгалы!

— Пан — заспокойтеся и мислите розумно. Судно впилялося в мелину. Тут все зрушилося.

— Вай! Ты мнэ нэ вэрыш?!

— Вирю, — отмахнулся Михай, — Але все одно шоб провирити, треба цилий трюм розкидати. Тим бильше вручну, бо вси лебидки розукомплектовани…

— Укамплэктуэм и раскидаэм всэ!

— Не полушится… — мотнул головой знакомый с устройством корабля Амяз, — Они тут ошен мощные нушны. Наши совсем-воопше не подойдут.

— А мы можем ту штуку провернуть, которую делали тогда..? Ну когда у нас рулевая машина отхлебнула? — вспомнил Капитан, — Со швартовной лебедки механизм снять, перетащить к кранам и подключить. Дури должно хватить.

— Мошно, но мы их от бортовой сети «Интернасионал» совсем-воопше запитать не смошем.

— А от штатных источников?

— Надо вспомогательный установка смотрет. Попробовать запустит.

— Попробуйте. Бардья — ты, пока, проверь такелаж, прикинь как все это стропить поудобнее, чтобы не по одному ящику таскать. А я пока пойду — прикажу переставить корабль так, чтобы нас, если что сразу не увидели и не накрыли. Мало ли…

Выбравшись на палубу, Капитан втянул носом воздух. Курение изрядно отбило ему нюх, но все равно этот запах было ни с чем не спутать. «Марибэль» пахла совсем не так, как «Интернационал». Неповторимый букет старой смазки, ржавого металла и дешевой мастики будил уже начавшие стираться воспоминания о долгих, тягучих переходах по давно натоптанным маршрутам, знакомых портах, знакомых проблемах которые не вызывали уже возбуждения, а только усталое: «Опять, что ли?»

Не то, чтобы Капитан сильно скучал по тем временам, но, все-же, это были его времена. Не его корабль, не его груз, да и не его, по большому счету, команда, нанявшаяся от безвыходности и работавшая из под палки, но времена — его. Вязкие, затягивающие словно болото своей рутинностью и предсказуемостью. Наверное поэтому он все время лез в бутылку, рисковал, часто зря, и пытался снова почувствовать себя капитаном с большой буквы «К», а не просто наемным служащим, за которого кораблем рулят люди не покидавшие своих кабинетов. Щелкнул затвор фотоаппарата. Повернувшись, Капитан увидел Доктора, который притащил фотокамеру и теперь педантично снимал все подряд.

— Че, Ганс? Интересное нашел чего-то?

— Нихт «интересный» — важный! Я тут читайт морской законодайтельство. Если мы есть находить этот судно брошенный, то имейт право предъявляйт права на него.

— Права?

— Йа! Вот этот параграф! — Доктор достал из сумки с фотопластинами книгу и, найдя нужную закладку, ткнул в текст, — Поэтому я документировайт его состояний и груз, чтобы если старый владельцы возмущайтся, мы имейт возможнойсть парировайт их претензий. Вы же как я понимайт, собирайтся его восстанавливайт?

Капитан хотел спросить, с чего Доктор это взял, но его вдруг тряхнуло. Он старательно отгонял от себя эту мысль, потому как у них на это нет ни времени, ни экипажа, ни запчастей… Но если они выкинут ящики, то осадка уменьшится как бы не вдвое. «Марибэль» сойдет с мели. И тогда… Тогда у него не поднимется рука оставить её гнить здесь. Потому, что как бы он тогда не проклинал эту развалину, это его развалина. В которую он вложил кучу времени, сил и души. И которую попытались выбросить, словно мусор, ради денег. Только вот без боя она не сдалась и Вилли, который должен был стать её палачом, лежит дохлый. А это корыто… Оно еще поплавает.

— С вами есть все в порядке?

— Че? А! Не — нормально. Задумался просто. Ты как про восстановление сказал… Тебе же надо успеть все снять как есть? Прикидывал просто, что важно. Пошли — я тебе труп покажу, пока не выкинули. Там Ведьма череп уже открутила, поэтому надо торопиться. Растащут на сувениры или еще куда. Потом с мостика панораму щелкнешь…

С кормы «Интернационала» на палубу сухогруза кинули два длинных трапа. Уклон получился под шестьдесят градусов, но Михай, поддав газу, с небольшого разгона преодолел его и выкатился наверх. Механики, которым не улыбалось таскать тяжеленные механизмы вручную, смонтировали на машину кран. Правда, при попытке поднять им многотонную швартовную лебедку, короткая машина начала вставать на дыбы, но этот вопрос решили просто привязав перед вездехода к кнехту. Потом, под висящий в воздухе груз подвели тележку сделанную из имевшегося в запасе заднего моста и накинутых на него колес, отбуксировали к месту установки и тем же образом перекинули обратно. Естественно, по закону подлости, от стоявшей там раньше лебедки эта отличалась как по габаритам, так и по посадочным местам, но для механиков то была привычная проблема.

Амяз, бурча по саргашски что-то такое, от чего Кара слегка краснела, смахнул старые крепления газовым резаком, потом прикрутил их к лебедке и, после размещения на палубе, просто приварил по месту. Дальнейший монтаж грузоподъемного механизма переложили на плечи Боцмана, который должен был правильно пропустить трос через все шкивы и блоки и подать его на барабан лебедки. Взяв в помощники Тайгу и Келпи, тот быстро оценил обстановку и принялся рисовать прямо на надстройке схему.

— Лебедка у нас немного не такая, как нужна, но это херня. Сейчас мы закрепим коренной конец топенанта к верхнему обуху нокового бугеля, потом ходовой конец топенанта пустим через топенант-блок на мачте и отведем через канифас на турачку. Коренной конец шкентеля крепим на барабан, а ходовым, через направляющий блок у башмака шпора стрелы, на грузовой блок на ноковом бугеле и там монтируем грузовой гак, вертлюг и противовес. Все ясно?

— Нихуя, на, неясно, на… — Тайга поковырялась в ухе надеясь включить мозг, — Мог просто матом обложить, на… С тем же результатом, на…

— Ожидаемо… — Боцман повернулся к Келпи, — Я так понял, у вас как положено? Одна сильная, вторая умная. Ты же умная? Ты поняла?

Келпи кивнула, ткнула пальцем в канат, потом протыкала по очереди точки на схеме. Бардья, смахнув слезу умиления, сдержал порыв погладить её по голове — Келпи на протянутые руки реагировала еще более агрессивно чем Ведьма, и принялся натягивать рабочие перчатки.

— Тогда я пошел наверх, а ты командуй Тайге, что в каком порядке пропускать. Сама не лезь — трос тяжелый, тугой, мало ли. Эту-то лопатой хер убьешь, а без тебя она бесполезна.

— Кто бесполезна, на?

— Ты. А что?

— Ничего, на… Просто сразу не врубилась о ком вы, на.

— Закрыли тему…

Бардья попробовал как держатся ступеньки скоб трапа и с ловкостью орангутанга взлетел на верхушку мачты. Тайга проводила его взглядом, вздохнула и, взяв конец троса, начала, под руководством Келпи просовывать его через разные блоки.

Механики, тем временем, копались в машинном. «Марибэль» относилась к громадной серии судов класса «СтандартКарго» строившихся специально для вывоза колониальных богатств. Правда, вместо этого, им пришлось стать военными транспортами, брошенными в горнило начавшейся из-за этих богатств войны. После окончания боевых действий, страны-участники были настолько истощены, что решили сделать ставку на частный капитал, который сам разберется, какие богатства брать и куда волочь. Суда распродали по бросовым ценам и, теперь, их характерный силуэт можно было встретить в любом уголке мира.

Главная силовая установка состояла из трех громадных одноцилиндровых двухтактных дизелей с совершенно безумным объемом, работавших напрямую на один вал, суммарно выдавая смешные для их размеров две с половиной тысячи лошадей. Такая схема была выбрана по целому ряду причин. Во первых, несмотря на то, что топливные генераторы на тот момент были уже неплохо освоены, нормально фильтровать поступавшее из них топливо было проблемой, а эти монстры переваривали и грязь, и воду, и нагар с совершеннейшим равнодушием. Во вторых, такая установка не нуждалась ни в редукторах, ни в реверс-редукторах, что сильно упрощало и удешевляло как всю конструкцию, так и её обслуживание. Ну и в третьих, она была эпически надежной и долговечной даже при очень нерегулярном обслуживании и плохом уходе.

Да, некоторые владельцы заменяли этот антиквариат более современными и мощными двигателями, позволяющими поднять скорость с изначальных одиннадцати узлов до семнадцати и даже двадцати, делая больше рейсов за одну навигацию, но большинство владельцев считала, что выгоды от подобной модернизации не окупают возросшие расходы на более обученный экипаж и более дорогое обслуживание. Тем более, что обходилось это как еще одно аналогичное судно и если есть деньги, то не проще взять два и не мучатся?

А вот с вспомогательными силовыми установками наоборот — «химичили» кто во что горазд, благо места в машинном хватало. На одних судах ставили паровые лебедки, на других — электрические. Были оригиналы, использовавшие системы с гидравлическим приводом. Плюс, вспомогательная установка обслуживала рулевые машины и швартовные лебедки, а так же отапливала жилые помещения. И не всегда это все было унифицировано, так что ситуация, когда рулем ворочала гидравлика, грузы поднимали электромоторы, а якорь выбирался паром встречались сплошь и рядом.

На счастье механиков, швартовная лебедка была, как и грузовые, электрической. Но если генератор в двадцать пять раз меньшего по водоизмещению «Интернационала», в теории, мог выдать достаточно мощности, чтобы хватило запитать здоровенный лебедочный мотор даже под нагрузкой, то вот бортовая сеть на такие чудеса рассчитана явно не была. Поэтому надо было, хочешь не хочешь, запустить генератор «Марибэль». А он, как и большинство оборудования, был куплен владельцами в состоянии металлолома, восстановлен трудолюбивыми руками Амяза и им же поддерживался в рабочем состоянии, так, что тот знал в лицо каждый болтик.

— «Раньше он на берегу стоял…» — принялся пояснять тот Каре на саргашском, копаясь в железных потрохах, — «Кран в порту электричеством снабжал. Стационарный…»

— «У стационарного есть разница с корабельным?»

— «Вот и они думали, что никакой разницы… А она есть… При качке глох постоянно. В шторм так вообще — только и сиди около него. Весь корабль без света… И трюмные помпы тоже не работают».

— «А это можно исправить?» — Кара подала нужный ключ и тоже сунулась в недра агрегата, чтобы лучше слышать, — «Это-же, наверное, из-за топливной системы, больше не из-за чего?»

— «Исправить можно все… Были бы инструменты. И время. А у нас, тогда, ни того ни другого не было».

— Я вибачаюся, але у мене дви новини, — вернулся с докладом посланый посмотреть, что там с топливным генератором Михай, — Хороша и погана. Точнише погана, хороша, знову погана и знову хороша.

— Совсем-воопше топлива нет?

— Так. Двигун, писля столкновення заглох, але крани нихто не закрив, так що все паливо пишло самотиком в систему, через зазори в насоси, а звидти, знову таки через зазори, под пайол.

— А хорошая новост?

— Топлывный гэнератор оны заглушилы! — ответил вместо Михая Багир, — Он не вскыпэл и эго нэ порвало. Но гарта, походу, сдохла. Эта второй плохой новост!

— А вторая хорошая?

— Друга хороша новина полягае в тому, що стрижни — гивно. И це добре, тому як, незважаючи на те, що их не перевели в режим зберигання, вони не перегрилися и не розсипалися. И нам не доведеться вигрибати их з генератора лопатой, щоб знову його перезапустити — опосля этого завжди чухаешься як цуцык.

— Перезапускат — совсем-воопше долго… И пока на мели — опасно. Мошет в каналы песок насосат. Мошно ис нашего бошку отлит и на ней запустит. Попробоват хотя бы. Привесите две-три бошки топлива и сшатый восдух. Сешас попробуем запустит.

— Я пойду — отклюшю все потребители пока… — вызвалась Кара, — Тут все полурасобано и топливо внису. Мошно пошар устроит.

Запустить генератор удалось уже практически ночью. Грузовые работы в темноте было решено не проводить, но Амяз включил насосы, чтобы откачать набравшуюся воду и осушить генератор. Это оказалось очень красивым зрелищем, так как струи начали фосфорицировать, создавая на поверхности воды красивейшие переливы.

— Это так и должно быть? — поинтересовался у вышедшего подышать свежим воздухом Доктора стоявший на вахте Федор, — Ну то, что тут светится всякое — я знаю уже. Но почему именно там?

— Потому, что там есть гарта.

— Это она светится?

— Найн! Это её едят микроорганизм. Их поедайт другие микроорганизм, а их — планктон. Он, в свой очередь, светится, чтобы отпугивайт поедающий его рыбы.

— Красиво.

— О! Я вам сейчас рассказывайт, что на самом дело красиво! Один мой знакомый, который есть изучайт гарта, выдвигайт гроссе интересный теорий. Он считайт, что некий высокоразвитый цивилизация в древнойсь пыталась создавайт убер оружие! Хищный, неостановимый, стремийтельно размножающийся организм, который буквально сжирайт все живое на свой путь.

— А я в ней носки стираю… — Федор опустил голову вниз, — Но ноги, вроде, на месте.

— Йа! Потому, что создававшие этот ужас недооценивайт Природа! «ХА!!!», — говорийт Природа: «Ты думайт, что это есть оружие? Глупый унтерменш! Это — не более чем еда! Гуттен аппетит, май кляйне киндер!» И создавайт гроссе армия микроорганизмы, который с удовольствием пожирайт гарту, ставшую на атакованной территория самый доступный пищевой ресурс. Что говорийт нам о том, что есть невозможно пытайтся тягаться с Природа в созданий смертоносный хищники. Кстати, если носки в гарте вы можете продолжайт стирать, так как она эффективно уничтожайт вредный бактерии и грибки, то нижний белье лучше нихт пробуйте. Иначе я буду вынужден лечйить вас от крайне неприятный дерматит.

Федор снова посмотрел вниз и понимающе кивнул. Доктор тоже кивнул и пошел прогулочным шагом по палубе, любуясь ночными пейзажами. На корме механики меняли у машины лопнувшие от подъема многотонной лебедки рессоры и размышляли, как сделать так, чтобы не допустить подобного в будущем. В механике Доктор немного понимал, но так же он понимал, что лезть с этим «немного» в спор профессионалов, которые этим живут — плохая идея со всех сторон. Поэтому он просто встал рядом наблюдая, как те деловито возятся с железками. Багир, периодически воровато оглядываясь, косился на него несколько минут, потом вытер руки тряпкой, достал из под сиденья бутылку и потряс ей.

— Будэте? Нэмного? Для настроэния?

— О! Данке, мне совсем немного. Чисто символически.

— Сэйчас! — «чисто символически», в понимании Багира, оказалось грамм сто, — Только чтобы никто нэ выдел.

— Гут… Я в цвай прием, если вы не возражайт…

— Закусыт? Эст сало. Этс рыба.

Доктор подошел, взял с спрятанной в машине тарелки кусочек сала, выпил, закусил, выдохнул и снова выпил.

— «Гут пройти», как говорит Капитан…

— Как он там? Тоскуэт?

— По свой старый судно? Определенно. Много связанный с ним воспоминаний. Он вам говорийт, что собирайтся его восстанавливайт?

— Нэт. Но мы самы всэ понялы. Амяз понэл.

— Ясс… Капитан-аза никогда своих не бросает, — согласно кивнул Амяз, — Если бы «Марибэль» совсем-воопше утонула — мошет и смирился. Но сйешас тошно не бросит. Мы обсушдаем, што делат. Восстанавливат мошно, но совсем-воопше долго. А нам надо Ксению восврашат, Антон-аза встрешат…

— Паэтаму, — перебил его Багир, — Мы с Михаэм прэдлажылы раздэлытся. Амяз этот судно знаэт, он можэт эго почыныт. Наш двыгатэл мы за шторма обслужыли. Нас двоых там за глаза хватыт, чтобы до Малатана дойты.

— Есть вероятнойсть, что тут спрятана контрабанда и те кто её прятайть, могут за ней возвращайтся.

— А ми сэйчас эго разгрузым, с мэли снымэм и перепрячэм.

— Все равно это есть опасно. Надо оставляйт еще и стрелки.

— Бля… Лыш бы Ура аставылы!

— Вы нихт его любийть?

— Я!? — Багир метнулся вокруг, заглянул за кормовую надстройку, посмотрел наверху и даже под и над машиной, — Я эго, па чэловэчэски уважаю, но по правде — падла он, врэмэнамы, хлэщэ Старпома.

— Сочту за комплимент… — раздалось из-за фальшборта, — И я не сочная самка, чтобы тебе, обезьян, нравится.

— Здаеться мне, пан… — шепнул Багиру Михай, — Шо вин на привальному бруси сидив…

Багир, который издавал нечленораздельные звуки, пытаясь справиться с эмоциями, только что-то прорычал. Ур выбрался на палубу, покрутил головой, принюхался и полез в машину.

— Так — закусь вижу… Где бутылка?

— Яка пляшка, пан? — деланно удивился Михай, поняв, что в очевидном месте под сиденьем Ур её не нашел, — Ниякой пляшки не було. Що едим в неположеному мисци — гришни. А пити — не пьемо. Ось у пана Доктора запитаете.

— А почему тут спиртом пахнет?

— Так це техничний! Хвости и голови вид самогону! Детали протирати! Ми таке не пьемо!

Багир, согласно кивнув, ткнул под нос Уру жестянку из под краски, сильно воняющую спиртягой и сивухой. Ур понюхал, скривился и с подозрением покосился на механиков.

— Допустим… Но, у нас объявлена повышенная готовность, так что не дай бог, приматы, увижу, что вы пьете, пока она действует… Свободны…

По военному четко развернувшись, Ур скрылся на надстройках. Багир с Михаем проводили его взглядом, потом переглянулись.

— Це все добре, пан, але де, тоди, пляшка?

— Я нэ брал!

— Я теж…

Подошедшая сзади Кара ткнула Багира в бок и сунула ему из рукава за пазуху бутылку.

— Вах! Кагда успэла!

— Я всех офисер-привышки снаю… — Кара довольно улыбнулась, — Ур-аза наверху сидит и са всеми наблюдает. У него гласа селеным светятся… Если он несколко рас в вашу строну смотрел, а потом исчес, снашит саметил и подбирается. Смотри…

С ходовой рубки действительно несколько раз сверкнули отраженным светом зеленые глаза. Багир понимающе кивнул, уважительно покосился на Кару и пошел прятать выпивку. Доктор, тоже восхищенно цокнул языком.

— О! Впечатляющий наблюдайтельность! Если бы вы них объясняйт, я бы думайт, что это благодаря ваш способнойсть чувствовайт машины.

— Оно совсем так не работает… — смущенно помотала головой Кара, — Не как обышно думают.

— А как?

— Неснаюкакобъяснит… Простите… Ошен быстро говорю когда волнуюс.

— А вы есть волновайтся?

— Я вас ошен редко вишу. Ошен редко расговариваем.

— Понимайт… Ну вот мы имейт шанс исправляйт данный оплошнойсть. Тем более, что способнойсть саргаши к общений с техника, есть гроссе интересный феномен. Давайте начинайт с мелкий механизм.

Доктор достал карманные часы и протянул Каре. Та осторожно взяла их и начала рассматривать.

— Что вы есть чувствовайт, когда брайт их? Как вы понимайт, правильно они работайт или нихт?

— Ошен слошно объяснит. Я эти шасы первый рас вишу, поэтому плохо их шуствую. Што-то вроде снакомый-неснакомый шеловек. Когда вы встрешат снакомый, вы срасу видите, што он сшастлив или ему несдоровится. Но и когда неснакомый шеловек — тоше. Только хуше понимаете пошему.

— Хм… То есть, это есть что-то вроде эмпатий, только к машины, а не к живой существа? Вы нихт чувствовайт конкретно, просто понимайт, что данный механизм плохо?

— Восмошно… — Кара пожала плечами, — Шем болше машина похоша на меня, тем проше.

— Вы есть хотеть сказайт, что чувствовайт сродство с двигатель внутренний сгораний?

— Ясс… Двишгател дышит, кушает, двигается. Поэтому я слушаю его и понимаю, што ему нушно. Например шуствую когда ему восдух ошен-мало. Или топливо ошен-мало. Или двигатся слошно. В эти шасы прушина севшая. Устают быстрее. Но это все, што я могу сказат. Нушно болше с ними пообшатся.

— Феноменально! Совершенно верно! Я имейт ввиду, что они действительно хуже держайт завод. Вы это определяйт просто держа их в рука!

— Ну да… Мошно я их пошиню? Ошен неприятно когда они так работают.

— Вам неправильно работающий механизм есть доставляйт дискомфорт? — Кара молча кивнула, — Гроссе интересный момент. Хорошо — если вы ремонтировайт их, я есть буду вам очень благодарен. Это — память. Первый часы который я есть покупайт самостоятельно. Первый взрослый решений и трата в моей жизни.

— Я ошен-совсем аккуратно их пошиню…

— Гут!

К разгрузке трюмов приступили как только рассвело. Сперва выдергивали по одному ящику, потом нашли под первым слоем грузовую сеть и начали тягать сразу по дюжине, благо грузоподъемности хватало. Вынутое, после беглого осмотра, сбрасывали за борт. Боцман стоял на лебедке, Тайга крепила груз, а Келпи следила как все идет и осуществляла коммуникацию. Механики копались в машинном, остальных Капитан расставил так, чтобы как можно более полно наблюдать за обстановкой вокруг, а сам, стоя на мостике, курил трубку за трубкой. Только ведь все устаканилось, только ясность появилась, как опять! Это же громадный сухогруз! Его-то им куда?! Как они его потащат? Куда? На какие шиши чинить? Кого к штурвалу ставить? Это с одной стороны…

А с другой, как он не проклинал эту посудину, но ведь вывезла? Столько раз выручала. И бросить её тут — он сам себя после такого уважать перестанет. Это как друга бросить, даже хуже. Друзья у него, при такой жизни, как на подбор — в пропасть кинь, не пропадут. А корабль без рук, которые его поведут, беспомощен.

— Вам кофе сделать? — спросила поднявшаяся Барабашка, — А то все что-то делают, а я без дела сижу…

— Сделай. И парням, потом, холодного сооруди попить. И пожевать.

— Хорошо! Я сейчас!

— Обращайся… — ухмыльнулся Капитан, — Я дело быстро найду…

Шлепая тапками Барабашка ускакала вниз и через пять минут вернулась, осторожно неся чашку. Потом снова убежала и еще минут через пятнадцать выволокла с камбуза котел с холодным чаем и поднос с бутербродами. Переход по крутым сходням с таким грузом был проблемой, но Ур, увидевший сверху её мучения, дал сигнал Бардье. Тот скомандовал: «Перекур» и послал Тайгу помочь, а сам пошел звать механиков. Капитан, попивая кофеек, тоже перебрался на «Марибэль» и заглянул в полуразгруженный трюм.

— Сколько сняли уже?

— Три ряда.

— Неплохо… Нашли что-то?

— Пока только камни. Но Тайга говорит, что там, сквозь щели, видно что-то.

— Да, на… — оторвавшись от питья Тайга кивнула, — Два ряда до них еще, на… Какие-то здоровенные доски, на… Метров по десять, на…

— Хорошо укрыли… Видать ценное что-то.

— Надеюсь, на… Я там охуела, на, на жаре, на, скакать, на…

— Понимаю… — допив кофе, Капитан передал чашку Барабашке и поискал Амяза, — Слушай, а там опреснитель в каком состоянии? Запустить можно? Или с борта воду подать?

— Опреснитель совсем-воопше плохой. Пить не стоит.

— Хотя бы ополоснуться?

— Ополоснутся мошно. Сейшас попробуем запустит от вспомогательный установка. Топливный генератор мы расобрали. Шистим. Шиним.

— Запустить получится?

— Ясс. Полушится. Но нушно время.

— Хорошо. Попробуйте. Бардья — набери воды, чтобы запас для питья был.

— Дак я набирал. Выглохтали уже.

— Больше набирай. Тайга как лошадь пьет. Да и пылища там, смотрю…

После перекура выкинули мешающие ящики под которыми обнаружился настил из толстых досок. Тайга откинула одну вручную и заглянула внутрь. Остальные, обступив горловину люка, не сговариваясь, вопросительно дернули головами.

— Ну что там?

— Хрень какая-то, на… Вся в мешковину завернутая, на…

— Ну разверни…

— Понятнее не стало, на… — Тайга нашла, где залезть и сунулась внутрь, — Железное, на. В масле все, на…

— Это по вашей части… — кивнул механикам Капитан.

— Сейшас посмотрю…

Амяз надел рабочие перчатки и лихо съехал вниз по тросу. Багир с сомнением посмотрел вниз, раздумывая, повторить это или не стоит, но чувство самосохранения взяло верх над желанием покрасоваться. Тем временем Амяз уже нырнул под доски, оттянул мешковину и исчез под ней. Вылез он в полушоковом состоянии, растерянно вращая глазами и в холостую двигая челюстью по причине потери дара речи.

— Ну чего там? Не томи!

— Капитан-аза! Там… Там… Там станок! Токарный! Совсем-воопше новый! Я палсем попробовал — выработка на станине совсем-воопше отсутсвует! Патрон пошатал — люфт совсем-воопше нет!

— Серьезно? А еще что?

— Это все — станок. Большой станок!

— Они станки контрабандой везли? — не понял Марио, — Зачем?

— Колониальные компании стараются держать Острова в зависимости от привозных товаров. Поэтому, официально, сюда станки ввезти никто не даст.

— Но как они могут запретить?

— Под предлогом того, что островитяне начнут на них делать пушки и пиратствовать. Не то чтобы это было сильно далеко от правды — Сараманку все видели?

Все если не видели, то слышали, поэтому согласно покивали.

— А теперь представьте, что эти парни смогут сделать на нормальном оборудовании, а не на том хламе, который у них есть сейчас?

— Давайте, краще, уявимо, — предложил Михай, — Що на нормальному оборудованни зможемо зробити ми? Там же не один станок, сподиваюся? И не тильки токарний?

— Вах! Да я и на таком токарном столько всэго сделать магу!

Багир, мигом забыв об осторожности, съехал вниз по примеру Амяза и принялся помогать ему оттаскивать доски в сторону. Михай посмотрел сколько лететь, если что, покачал головой и пошел по сходням.

— Ну вы сами видите парни… — развел руками Капитан, — Это знак… К нам на борт они никаким боком не полезут.

— О, синьоре, да все уже давно поняли, что вы не оставите свой корабль.

— И тем не менее… Хм… — набив трубку снова, Капитан чиркнул спичкой, — Значит они на Балибассу все-таки заходили… Там, в войну, флотские мастерские были. А где мастерские — там и станочный парк. Ур!

— Здесь! — Ур вытянулся по стойке «смирно».

— Станки — это не спиртное и даже не винтовки. Их тут точно не бросят. Надо что-то придумать, чтобы о приближении гостей мы узнали сильно заранее. Займись…

— Слушаюсь!

— А я пойду — с Канатом переговорю. Может слышал чего?

Вечером в кают-кампании собрали совет. Капитан, задумчиво закурив, кивнул Амязу.

— По твоим прикидкам, сколько станки весят?

— Совсем-воопше много весят. Десят тонн, мошет даше пятнадцать. Кашдый. И в других трюмах, скорее всего, тоше станки.

— Канат сказал, что кто-то ускоренно ищет судно с грузовой стрелой на двадцать тонн. И это не совпадение. А еще в эту область, на поиски, отправлена команда наемников.

— Если без артиллерии, то не страшно, — дернул ухом Ур, — Но это может привлечь внимание.

— Вот и я этого опасаюсь. Чем больше суеты, тем вероятнее, что об этом станет известно кому попало. Надо валить. Бардья — сколько вы трюмов успели раскидать?

— Ну вот один. Сейчас механики лебедку переставят — за второй примемся.

— Нам надо успеть разгрести хотя-бы три. Тогда сможем сдернуть «Марибэль» с мели.

— Ну я-то могу сутки без сна на той лебедке стоять. Не знаю как девки. Выдержат?

— Сейчас узнаем…

Капитан подошел к двери в кубрик и приказал Федору позвать Тайгу и Келпи. Те явились еще мокрые после душа, вопросительно уставившись на офицеров.

— В общем, девоньки, расклад такой — разгружать надо быстро. Очень быстро. Без сна и отдыха.

— Спалились, на? — мрачно поинтересовалась Тайга.

— Пока нет, но если дальше будем валандаться, спалимся гарантированно. Бардья говорит, что готов работать, но ему еще вы нужны.

— Нужны, на? — Тайга повернула голову в сторону Боцмана и тот кивнул, — Хули, на… Сделаем, на, раз нужны, на. Только потом отдохнуть надо, на.

— Отдохнете. Освобожу вас от вахт и работ на пару деньков.

— Идет, на… Мы в деле, на…

— Отлично. Амяз — переставляйте лебедку.

— Уше переставляем! Я, просто, сюда пошел, а остальные переставляют.

— Молодцы! Ур? Что у нас с наблюдением за местностью?

— Я установил сигнальные растяжки в крупных протоках. Плюс с Калибром по очереди патрулируем окрестности и посылаем Сыча наблюдать с воздуха. Одиночные противники могут просочиться, но крупную группу или судно мы заметим заранее.

— Отлично. Кто на вахте на «Марибэль»?

— Чума и Ведьма.

— Ведьма…

— Нормально — за обстановкой следит даже лучше. Я проверял.

— Хорошо. Ну… Будем надеяться, что успеем убраться. Потому, как если сядут на хвост, то с таким отягощением мы не убежим.

Прибытие в Фирсмоустер сразу целой группы экстравагантных незнакомцев поставило город на уши. Прекрасно понимая, что его новые знакомые не уживутся в доме миссис Уотерс, Старпом поинтересовался у Футлонга, не скучно ли ему одному в его усадьбе? Тот с большим энтузиазмом согласился, что, пожалуй, с компанией будет веселее.

— Знакомьтесь. Это — Питер Футлонг. Будущий угольный магнат. Это господин Фильковский, господин Божецких, господин Вайсман и господин Грелли. Эксперты по расследованию страховых случаев на море и проектировщики, которых я нанял для работы над своей яхтой.

— Очень приятно.

— Нам тоже… — Олег пожал руку Футлонгу и кивнул ожидающим грузчикам, — Заносите! Куда это можно поставить?

— А что здесь?

— В этом, этом и этом ящиках инструменты и приборы для работы. Мы не особо рассчитываем на то, что у Диверсов найдется все необходимое. А остальное — алкоголь.

— Я смотрю вы подошли к делу основательно, — Футлонг оценил количество ящиков с бутылками и вздернул бровь.

— Именно поэтому я не рискнул селить их к миссис Уотерс, — пояснил Старпом, — Боюсь, что пожилая леди будет в шоке.

— Определенно… Определенно вы не зря обратились ко мне. Я думаю, мы найдем общий язык. Всегда было интересно как залесцы… Мистер Фильковский же залесец?

— Да.

— Мне всегда было интересно, как они пью этот свой «Vodka». Знающие люди говорят, что зрелище потрясающее.

— О да… — Олег широко улыбнувшись, согласно покивал, — Вам будет, что вспомнить. Кстати, звонил Джим. Он говорит, что нашел нам еще одного человека. Форбуржец, работал конструктором, так что может нам пригодится. Я сказал ему, чтобы они ехали прямо сюда. Скорее всего, прибудут на вечернем поезде. Вы, надеюсь, не против?

Старпом и Футлонг были не против, за что все немедленно выпили, после чего пошли заселяться. Дом у Футлонга был огромный, но, по большей части, пустовал, так как хозяин жил в гостиной, которую ровным слоем покрывали одежда, пустые бутылки, охотничьи и рыболовные снасти, геологические пробы и инструмент. В остальных комнатах мебель так и стояла затянутая пыльными чехлами и паутиной. Вселившихся жильцов это не смутило. Откопав в чулане ведра и метлы, они, прикладываясь к бутылкам и весело переругиваясь, навели порядок в приглянувшихся апартаментах, после чего, взялись за остальной дом, заставив Питера опешить от такой хозяйственности.

— Да право, не стоит… Я могу нанять кого-нибудь.

— Зачем? — Николай оглядел гору грязной посуды на кухне и закатал рукава, — У нас что — рук нет?

— Но вы же проектировщики?

— И что?

— Просто образованным людям и заниматься грязной работой…

— Как говорил мой папа… — поднял палец орудовавший шваброй Спиридон, — «Нет грязной работы. Есть низкооплачиваемая». Эрецкая народная мудрость.

— А как говорил мой старшина, — подал голос из гостиной Фильковский, — «Не стыдно убираться — стыдно жить в грязи». Ничего личного, но это старшина. Он всегда правду-матку в лицо говорил. Так — образцы породы я уберу в сервант… Они там смотрятся лучше чем охотничьи ботфорты.

— Не слушайте их, синьор, — подмигнул все еще растерянному Футлонгу Грелли, — Просто они стараются не нажраться до приезда Кирби. Но вы не волнуйтесь — он убедится, что все в порядке и уедет. У него дела.

— А! Понимаю! Хорошая идея! Давайте, в таком случае, я тоже что-то поубираю!

Получив наконец понятную ему причину действовать, Футлонг начал развешивать по стенам ружья и прочую охотничью атрибутику, чтобы освободить от нее диван.

— Кстати, — поинтересовался у Олега спокойно курящий в стороне Старпом, — Я так понял, у вас у каждого своя роль. Один по двигателям, второй — по связи. А чем занимается мистер Кирби?

— Приходит вовремя.

— Просто приходит вовремя?

— Да. Мы люди творческие и увлекающиеся. Пунктуальность — не наш конек.

— Особенно с утра, — согласно кивнул Божецких, — Никогда не любил ранние встречи.

— Именно. А Джим имеет бесценный навык приходить на встречи вовремя. Вот смотрите — вечерний поезд приходит в семь-ноль пять… До сюда идти минут двадцать… То есть, где-то в семь-двадцать пять он должен быть тут. Но такие цифры он не любит поэтому, скорее всего, заявится в половину восьмого.

— То есть это он стоит там за калиткой и смотрит на часы? — Старпом кивнул в сторону окна выходящего на дорогу.

— Проклятье! Сейчас же только полпятого?

— Вообще-то — почти полвосьмого.

— Серьезно? Я опять забыл часы завести? Ну вот поэтому Джим нам жизненно необходим.

— Понимаю. О! Пора открывать.

В дверь постучали и Старпом махнув остальным, чтобы не отвлекались, впустил джентльмена с модными тонкими усами и следовавшего за ним плотного массивного форбуржца с взглядом человека, которому ты должен денег. Джентльмен, войдя, приподнял шляпу-котелок в знак приветствия и, оглядевшись, удовлетворенно кивнул.

— А я всегда говорил, что без моего надзора вы докатитесь до посудомоек и полотеров.

— Привет Джим, — хохотнул Фильковский которому понравилась шутка, — Вижу ты неплохо отдохнул и у тебя хорошее настроение?

— Сложно сказать. В Гюйоне прекрасный климат и кухня, но люди… Особенно официанты. Я ждал тридцать семь минут пока меня обслужат. Вино, кстати, мне понравилось. А это, значит, наш новый клиент..?

Кирби, вытянув руку, шагнул к Футлонгу, но Грелли, за эту же руку, развернул его как марширующую игрушку в сторону Старпома.

— Джим Кирби, — ни мало не смутившись, представился тот, — Страховое следствие, консультационные услуги и проектирование судов.

— Антон Румата. Очень приятно. А кто ваш спутник?

— Манфред фон Крампус. Инженер-конструктор. Я решил, что моему предприятию не помешают и его знания… И еще хоть кто-то, кроме меня, кто хоть иногда смотрит на часы! Николай! Я просил заказать нам кэб от вокзала!

— Я пытался… — спокойно пожал плечами Божецких протирая тарелку, — Но тут нет кэбов.

— А! Это многое объясняет. Я уж подумал, что вы опять забыли! Могли-бы, кстати, предупредить!

— Телефона тут тоже нет.

— Какое чудесное место! В старости куплю себе тут дом.

— А даже если бы были, то единственные часы на всех у Олега, а он их не завел.

— Кошмар! А ведь мы — на Лонге! Пунктуальность — это наша врожденная черта! Хотя вам все равно не понять! А вот Манфред меня понимает! Представляете — он возит с собой шесть хронометров, высчитывает среднее значение из их показаний и выставляет свои часы секунда в секунду! Мы так и познакомились, кстати. Я был поражен такой ответственностью!

— Впечатляет… — кивнул Старпом, — А почему вы покинули Форбург, герр Манфред? Если не секрет, конечно.

— Убеждения… — пожал плечами форбуржец, — Мистер Кирби убедил меня, что тут я заработаю больше.

— Понимаю. Хорошо, тогда давайте, сразу, обсудим этот вопрос. Дело в том, что остальные взяли плату, если так можно выразится, «желаниями».

— Что? Они опять за свое? — немедленно встрял Кирби, — Надеюсь это было не слишком хлопотно?

— Нет. Пустяки — очередь к портному, билеты в театр, проблемы с арендодателем и родственниками.

— Это все равно слишком эксцентрично. До сих пор не понимаю смысл этих шарад.

— Подобные вещи отнимают самое важное — время. Вам ли не знать как оно ценно. Я бы сам с удовольствием переложил такие вопросы на чьи-то плечи.

— О! Ну если посмотреть с этой стороны… Кстати — мне сказали, что вы с Доминиса? Это действительно так?

— Все верно. Поэтому я так удивился, когда вы перепутали меня с Питером.

— Ну, мне вас описали крайне поверхностно…

— Мистер Футлонг светлокожий и светловолосый. А на Доминисе преобладает имперский и южно-монтумский тип с смуглой кожей и черными волосами.

— Разумеется я в курсе об этом, но вдруг это доминец-альбинос?

— Это бесполезно, — шепнул Старпому Франко, — Вторым главным качеством Джима, после пунктуальности, является упрямство. Он будет спорить, даже если понимает, что не прав, до тех пор, пока вам не надоест его переубеждать.

— Наверное очень хорошее подспорье в деловых переговорах?

— Исключительно. Но вы бытовых вопросах Джим невыносим.

— Спасибо за предупреждение, — Старпом развернулся обратно, — Итак, мистер Кирби — у вас есть ко мне еще какие-то вопросы?

— Нет, никаких вопросов. Я просто хотел убедиться, что они заняты делом. Сейчас у нас не очень много работы по основному профилю. Больше всего дел, обычно, наваливается в конце судоходного сезона, по очевидным причинам. С Манфредом вы познакомитесь самостоятельно. Буду надеяться, что ему удастся удержать их от сумасбродств. Вот моя визитка — обращайтесь, если вам что-то понадобится. А мне пора. Сейчас этот поезд пойдет обратно и я хочу успеть на него.

— Всего хорошего, мистер Кирби. Приятно было с вами пообщаться.

Старпом закрыл за раскланявшимся джентльменом дверь и выдохнул. Остальные согласно покивали и достали сигареты.

— Мистер Футлонг, вы, надеюсь, не против? Курительную мы еще не разгребли.

— На здоровье. Я тоже, пожалуй буду…

Найдя в пепельнице окурок сигары он закурил и, сев на расчищенный своими же трудами диван, покосился на форбуржца, который по прежнему стоял у двери.

— Мистер Манфред — проходите, располагайтесь. Не обращайте внимания на бардак — мы как раз этим занимаемся.

— Могу помочь, если хотите…

— Да мы уже почти закончили.

— Безделье — начало всех пороков…

Манфред снял пальто под которым обнаружился френч военного образца, достал из кармана мягкую зеленую пачку с большим гербом и, прикурив от протянутой Олегом спички, огляделся.

— Крампус… — задумчиво протянул глядя на него Божецких, — Если мне не изменяет память, это зимний чёрт из форбуржского фольклора. Но почему «фон»? Это же означает место, откуда происходит дворянский род, а я таких в Форбурге не помню.

— Мой предок был раубиттером и приделал приставку «фон» к своему прозвищу.

— И ему разрешили использовать «фон Крампус» как официальную фамилию?

— А кто ему запретит? Писарю жить хочется, посвященному местной церкви — тоже. Они записали под ней его детей, так что с тех пор и пошло.

— Но «раубиттер» — это же «рыцарь-разбойник»? Разве у него изначально не было дворянской фамилии?

— Да, ходили слухи, что он был из рода Шварцриттеров, но, учитывая, что Никель фон Крампус был не только разбойником, но и лжецом каких поискать, я в это не верю.

— Интересная у вас семейная история… У нас у всех попроще…

Божецких замолчал, не зная о чем еще говорить. Спиридон, дабы заполнить паузу, изобразил пальцем стрелки часов.

— А меня вот заинтересовал ваш метод вычисления точного времени…

— Мой метод?

— Шесть хронометров, среднее арифметическое…

— Хороший метод, как выяснилось, — Манфреду было категорически противопоказано улыбаться, так как в этот момент хотелось выйти в окно, — На таможне купились, Кирби купился… И вы тоже…

— В смысле?

— Герр Манфред сыграл на национальных стереотипах, чтобы провести через границу шесть дорогостоящих хронометров как личное имущество, — пояснил Старпом, — Красивая схема.

— Но на Доминисе, видимо, не прокатит?

— Да. Там народ более искушен в таких делах.

— Кстати… Вы сказали, что оказали остальным какие-то услуги?

— Это было частью нашего соглашения.

— Меня это касается?

— Если вы участвуете в проекте — да.

— Тогда мне надо продать эти хронометры. «Рихтер-унд-Шлоссгерат» пятой модели. Морские.

— Планируете домик прикупить?

— Приятно, что нашу точную механику тут так высоко ценят.

— Просто недвижимость сильно подешевела. Один я возьму себе — как никак, я без пяти минут судовладелец, а остальные предложу знакомому. Он их пристроит.

— Буду очень признателен. А вторая часть вашего соглашения какая?

— Алкоголь и сигареты, — махнул бокалом Божецкий.

— Шнапс и «Эксштейн».

— Принято. Я могу еще чем-то вам помочь?

— Где тут можно, в это время суток, купить продукты? — осведомился Фильковский, — Я обещал мистеру Футлонгу показать, как правильно пить водку, а без хорошей закуски это не выйдет.

— Лавки закрыты, но тут есть паб. Но его завсегдатаи уже накидались, так что одному туда ходить не стоит даже при ваших габаритах.

— Служил? — Олег, посмотрев на мелковатых приятелей, развернулся к Форбуржцу, в котором было почти метр девяносто росту и полтора центнера веса.

— Егеря…

— Подходит — заверните. Пальто можешь не брать.

— Может нам тоже с вам сходить? — тревожно поинтересовался Спиридон.

— Не надо. Одного меня в кабаке помять могут — вопросов нет. Но вот справиться сразу с двумя северянами которые прикрывают друг друга — такого в истории не было. Мистер Румата — показывайте, где там этот паб!

Спустившись утром к завтраку, Старпом застал Полковника и доктора Хампфри сосредоточено изучающих местную газету.

— Ваши приятели вчера устроили дебош пабе? — с неприязнью глянул на него Райли.

— Это не их вина. Они просто хотели купить продуктов к ужину. А там пьяная толпа. Увидела чужаков. Ну сами знаете, как это бывает?

— Я знаю, что залесцы — отъявленные смутьяны, а форбуржцы от них не отстают…

— Полно вам, Артур, — поспешил погасить национальную тему доктор, — Меня больше интересует, почему тут написано, что они били хулиганов… Полицией?

— Это, скорее всего, Манфред. Как он мне сам объяснил, у них принято законопослушание. Граждане не должны брать на себя функции государственных органов. Но и терпеть подобное он тоже не мог. Вот и вышел из положения подобным образом.

— Избил нападавших констеблем?

— Да. Формально, все травмы дебоширам нанес служитель закона.

— И как там бедняга Тобби? — тревожно осведомилась миссис Уотерс, — Надеюсь он не сильно пострадал?

— О! Он в полном восторге. Как я понимаю, это его первая успешная попытка восстановить порядок в питейном заведении. Пусть и не совсем собственными силами.

— Это в честь этого был парад?

— Да. Хулиганов построили и заставили маршировать, пока не те не протрезвели. Это тоже идея мистера Крампуса. Сами знаете — форбуржцы любят парады и марши. Кстати, как здесь дела обстоят с банками? Пока идет постройка, я хотел бы совершить вояж на Континент и мне надо отдать распоряжения насчет финансирования.

— О! Мистер Барбери — милейший человек, — радостно кивнула миссис Уотерс довольная, что речь зашла о более благопристойных вещах, — Думаю, он все сделает как вам необходимо.

— Барбери… — снова скривился Райли, — Безродный выскочка, который возомнил о себе невесть что!

— Артур, умоляю вас — не надо так говорить!

— Я говорю честно! Он из семьи клерков, а думает, что если его назначили управляющим, то он ровня тем, чьи семьи получили дворянское достоинство еще во времена Войн Веры!

— И в чем это выражается? — ядовито поинтересовался Старпом, — Просто, насколько я в курсе, Футлонг тоже не из дворян, но вы с ним общаетесь вполне по свойски?

— Ну у Футлонгов, по крайней мере, есть деньги!

Старпом с невинным видом ковырнул еду, глядя на полковника с легкой улыбкой. Тот надулся от гнева и повернулся к остальным, но и Хампфри и Уотерс взглядами дали понять, что это прозвучало предельно лицемерно. Насладившись моментом, Старпом снова повернулся к хозяйке дома.

— Значит мистер Барбери? Не будете ли вы так любезны подсказать мне, где его можно застать в это время суток?

— О! Думаю, что с утра он будет в банке. Но вот после обеда может где-то прогуливаться.

— Спасибо. Тогда я наведаюсь к нему с утра. Кстати, я совсем забыл про чай. Я познакомился в Лимклифе с земляками и приобрел у них отличный чай. Распорядитесь, чтобы мне напомнили о нем.

— На Доминисе выращивают чай?

— Почему нет? Просто он не попадает на Континент, так как, чтобы привезти его, надо либо бороться с Торговым Течением, либо делать крюк через Острова. Но все, кому довелось его попробовать, единогласно говорят, что это — один из лучших сортов.

— Вы так милы!

— Пустяки. Отпробуем его вечером. А сейчас я попытаюсь застать мистера Барбери на рабочем месте и посмотрю, как обстоят дела в доме Футлонга.

Проектировщики и Питер с помятыми лицами курили на крыльце, вытащив туда диван из дома. Судя по всему, погулять вчера удалось на славу. Махнув им рукой, Старпом пересчитал присутсвующих.

— А где Манфред?

— О! Точно! Вы же еще не видели!

Подмигнув, Грелли приложил палец к губам и поманил Старпома внутрь. Фон Крампус сидел за столом в гостиной полностью одетый и чисто выбритый, хотя и слегка бледный. За воротник была заправлена салфетка, перед ним покоилась пустая тарелка, выпитая кофейная чашка, а руки еще сжимали вилку и нож. При этом глаза были закрыты, а сам он безмятежно посапывал.

— Любопытно…

— И не говорите, синьор. Мы гуляли почти всю ночь, а утром он проснулся в шесть, принял душ перебудив всех…

— Каким образом?

— Пением. Какой-то арией из какой-то оперы.

— Мистер Манфред поет в душе?

— И весьма неплохо. Не были бы мы тут все с жуткого похмелья, мы бы ему даже поаплодировали. Потом он оделся, приготовил себе тосты с яйцом, кофе, пришел сюда, убрал со стола, позавтракал… И вырубился словно рубильником щелкнули. До сих пор не поймем, что это было?

— Знаменитая форбуржская педантичность и приверженность заведенному порядку в разных сторонах бытия. Он привык вставать в шесть, принимать душ и завтракать с чашечкой кофе, так что будет это делать даже мертвый, пока его не закопают. Когда-же заученная последовательность закончилась, а утомленный вчерашним мозг так и не включился, он с чистой совестью заснул обратно.

— Какая жопа… Я всегда знал, что они там, в Форбурге, странные, но чтобы настолько?

— Жизнь у них такая.

— И что с ним делать?

— Пусть проспится. Остальные, так понимаю, тоже не горят желанием приниматься за работу с самого утра, так что я сказал Диверсу, что мы решаем финансовые вопросы и будем после обеда.

— О, грасиа синьоре!

— А еще зашел в тот паб, чтобы убедиться, что владелец не держит на вас зла и распорядился доставить сюда пива.

— Синьор Румата… — Грелли припав на колено поцеловал Старпому руку, — Я и не знал, что мне, при жизни, доведется встретить святого!

— Работать надо начинать в хорошем настроении. Кстати о работе… Все пиво без меня не выпивайте — я до банка и обратно. А то ведь финансовые вопросы нам и правда надо решить.

Сидя в кабинете управляющего местным банком, Старпом задумчиво размышлял, что полковник в своем отношении к Барбери был не так уж и неправ. Чума, как-то, с убийственной самоиронией сказала, что нищенствовать пошла потому, что слишком страшная для проституции и слишком тупая для воровства. И если в отношении неё это было не совсем верным — при должном обучении она стала весьма толковым бойцом, да и с внешностью, после душа и хорошей кормежки, все оказалось не столь безнадежно, то вот Барбери этому определению соответствовал на все сто.

Обычно, Старпом уважал людей поднявшихся с низов. Только вот Барбери поднялся за счет низкопоклонства и подхалимства, после чего с изумлением выяснил, что даже в лизании чужих задниц нужен ум и смекалка, без которых твой потолок — место управляющего мелкого провинциального банка, где не светит ни карьера, ни богатство. Когда Старпом, проигнорировав панические жесты миловидной кассирши, вошел, по своему обыкновению, без стука и приглашения в кабинет управляющего, тот задумчиво полировал ногти пилкой закинув ноги на стол и чуть не навернулся от внезапного появления постороннего.

— Я же сказал, что ко мне недопустимо входить… — начал он гневную отповедь, но быстро переменился в лице, — О! Простите, вы же тот куманец..?

— Доминец…

— Да, конечно же, как я мог спутать! Сэм Барбери — управляющий этого банка. К вашим услугам.

— Разумеется. Как раз ваши услуги мне и нужны.

Бесцеремонно смахнув с кресла какие-то бумаги, Старпом уселся в него и, достав из внутреннего кармана пачку векселей, протянул их Барбери, вынуждая того выйти из-за стола и подойти к нему.

— Я желаю открыть у вас счет и зачислить на него эти средства. Тут сущий пустяк — каких-то полмиллиона кингфлоринов. Просто немного поиграли в карты.

— Вы играли в карты с мистером Эбенсеном и Лайменхаусом? — Барбери, перебрав бумаги, чуть не рухнул на колени, — И с сэром Тафтли?!

— Да. Они мои хорошие знакомые. А что? Вы их тоже знаете?

— Ну разумеется! Хотя никогда не имел чести общаться с ними лично…

— Весьма приятные джентльмены, если хотите знать. Но совершенно не умеют блефовать. Кроме того — вот депозитный сертификат. Я, как вы наверняка слышали, строю тут яхту, так что мне необходимо обеспечить своевременные выплаты по всем накладным и счетам. Вы сможете это устроить?

— Р-разумеется, мистер Румата. Для такого человека — все что угодно! Особенно, если вы знакомы с самим сэром Тафтли! Трейси — бумаги для открытия счета! Где они!? Трейси, сколько можно тебя звать!!!

Фамилии на векселях привели Барбери в такое возбуждение, что он, только позвав кассиршу, выскочил из кабинета и принялся кричать на неё за нерасторопность. Стенка была весьма тонкая, так что Старпом сумел сполна насладиться теми речевыми оборотами, которые управляющий использовал в разговоре с подчиненной. Райли, как военный до мозга костей, таких личностей, очевидно, презирал инстинктивно, только неправильно понял почему. Старпом разделял чувства полковника, так что, когда Барбери вернулся, начал развлекаться.

— А когда принесут маклюбе?

— Что, простите?

— Я не знаю, как принято у вас, но там, откуда я родом, не принято говорить о серьезных делах без маклюбе. Это — страшное неуважение…

— Тысяча извинений, я просто не ожидал вашего визита, поэтому не успел подготовиться. Не могли бы вы напомнить, что входит в это «маклюбе», чтобы не вышло досадной путаницы?

— Разумеется, тем более, что от региона к региону традиции разнятся. В первую очередь, это, разумеется, полная далла зеленого кофе с кардамоном. Три чашки для желанного гостя — это традиция. Давайте начнем с этого.

— Конечно… Только… Боюсь… У нас только… Обычный… Кофе…

Пролепетал Барбери и, когда Старпом благосклонно кивнул, обрадовался так, словно ему на эшафоте объявили помилование. Вылетев за дверь он начал визгливым голосом отдавать распоряжения. Несколько минут спустя, растрепанная кассирша, видимо бегавшая за этим кофе через весь город, поставила перед Старпомом поднос с кофейником и чашками. Старпом, взяв чашку на куманский манер, под донышко, чинно испил три раза.

— Жаль, что вы забыли, маамуль к кофе, но это не ваша вина. Мне надо было упомянуть, потому как, как я уже сказал, традиции разнятся. У вас тут, наверное, принято подавать бисквиты? Хотя вы их тоже не принесли…

— Я приказывал, мистер Румата, но Трейси… Сами знаете — у этих девушек ветер в голове.

— Разумеется, — Старпом, который прекрасно слышал, что тот подобных приказов не давал, тем не менее согласно кивнул, — Ну для того вы над ними и поставлены, верно?

— Верно… Совершенно верно, господин.

— Хорошо. Теперь, собственно, идет само маклюбе. О! Маклюбе — это столп нашего гостеприимства. Баранина, рис, жаренные овощи и все это с соусом тахини…

Прикрыв глаза, Старпом поцеловал кончики пальцев, наблюдая как Барбери бледнеет, прикидывая, где, вот прямо сейчас, можно найти что-то подобное. Потом улыбнулся.

— Впрочем, выбирайте мясо по вашему вкусу. Тут, скорее, в ходу говядина или курятина? Согласен на любой вариант. Я вообще не понимаю местной манеры решать все на бегу и на пустой желудок. Вы ведь, как банкир, понимаете, почему клиента надо накормить и ублажить? — Барбери, у которого глаза были как у гадящей собаки, мелко закивал, — Ну разумеется понимаете. Чем лучше ты примешь клиента, чем сытнее его накормишь, тем он будет благодушнее и тем больше денег с него можно получить. Так что уж постарайтесь. Но поторопитесь — после обеда у меня назначена встреча с мистером Диверсом.

— Сейчас… Сию минуту… Я уже послал в паб… У нас тут, сами понимаете… Я мигом…

Барбери снова выскочил за дверь. Старпом, слушая, что происходит за стеной, покачал головой.

— А я, всего лишь, сидел за карточным столом с сэром Тафтли… Интересно — у этой Трейси хватит храбрости и самоуважения, чтобы послать начальника, когда мы с ним дойдем до третьего пункта?

То, что принесли из паба, маклюбе напоминало меньше всего, но Старпом, все с той же холодной учтивостью, отведал хаотично перемешанное месиво из крупы, говядины и тушеных овощей, после чего извлек портсигар.

— Ну вот, наконец, когда я испил кофе и сытно поел, мы можем сесть, закурить по ароматной сигарете, так как кальян в ваших краях, очевидно, не водится и наслаждаясь танцем обнаженных наложниц начать говорить о делах. У вас же есть наложницы, мистер Барбери? Ваш статус обязывает иметь хотя бы одну.

— Наложницы? Вы имеете ввиду..? Да, разумеется… Наложницы… Конечно…

С вежливой усмешкой Старпом закурил и принялся ждать. За стеной снова раздались крики. «Ты вообще знаешь, кто там сидит?! Ты знаешь, кто его друзья?! А кто будет танцевать!!? Глория!!? Ей пятьдесят два!!? Как ты себе это представляешь!!? Так что, либо раздевайся и танцуй, либо ты уволена! Да! Именно так! Уволена! Что!!! Да как ты смеешь!!! Нет!!! Ты не можешь уйти!!! Что я ему скажу!!? Ладно! Не будем горячиться..! Я могу повысить тебе жалование! Десять! Нет! Одиннадцать кингфлоринов в месяц! Трейси! Трейси стой!!! Пятнадцать!!! Трейси-и-и!!!»

Поняв по исполненному отчаянья крику, что танцующих наложниц не будет, Старпом затушил окурок и встретил Барбери понимающим кивком.

— Проблемы с наложницей?

— Да, сэр… Понимаете-ли, сэр…

— Понимаю. С мужчинами такое иногда случается. А после сорока могут начать подводить не только наложницы. Хорошо. Давайте уже приступим к делам. Неприлично заставлять мистера Диверса ждать…

Покорно кивнув и поминутно виновато улыбаясь, управляющий сел за бумаги.

Трейси сидела на бордюре в паре домов от банка утирая слезы обиды. Закурив еще одну сигарету, Старпом сел рядом, заставив девушку вздрогнуть от неожиданности.

— Мисс Трейси, как я понимаю?

— Да… Что вам угодно?

— Просто хотел выразить свое восхищение вашей стойкостью. Пятнадцать кингфлоринов, как я понимаю, серьезная сумма в этих местах?

— Да. Почти вдвое больше, чем у меня было… Да вам-то какое дело?

— Я могу предложить сто.

— Сто? За… За танец?

— Нет. Я предпочитаю, чтобы девушки раздевались передо мной от чистого сердца. Но меня впечатлила ваша расторопность: достать тут приличный кофе и даже такое подобие маклюбе… Неплохо исполнено. И ваши твердые моральные качества. Не каждый устоит перед подобным соблазном. Я хочу предложить вам должность своего представителя.

— Представителя? И что мне надо будет делать?

— Вы, наверное, уже слышали о тех джентльменах, что прибыли сюда? Это мои проектировщики. Вчера они неплохо погуляли с мистером Футлонгом и я только рад за них. Но, боюсь, данное времяпрепровождение может войти у них в привычку и мне нужен кто-то кто бы следил, чтобы они работали, а не только развлекались. Ну и умение найти необходимое в сжатые сроки только приветствуется. Также, мне нужен человек, который бы смог взять Барбери за ноздри и заставил проводить платежи аккуратно и вовремя. А вы хорошо его знаете и, после случившегося, не дадите ему пощады. Как говорят на Доминисе — нет худшего надсмотрщика, чем бывший раб.

— У вас там жуткие порядки.

— Как и у вас. Мы просто называем вещи своими именами.

— Но тут я, как видите, могу, по крайней мере, уйти.

— Куда? — Старпом выдул длинную серию колечек, — В рыбный порт таскать корзины? Не обманывайте себя, мисс Трейси. Вы такая же рабыня, только цепь у вас подлиннее. Я же предлагаю вам сто кингфлоринов в месяц, на все время строительства.

— В месяц?!

— В месяц.

— А потом что? Когда строительство закончится?

— Не знаю. Я не могу и не хочу думать за вас. Вы можете либо использовать шанс, который я вам даю, либо все профукать. Но в любом случае, это лучше, чем работать на кого-то вроде Барбери. Если не согласны — я могу с ним поговорить. Одно мое слово — и вы снова кассир. Только скажите.

— Сколько будет идти строительство?

— Минимум полгода.

— То есть это шестьсот кингфлоринов?

— Да. И шанс познакомиться поближе с пятью образованными, хоть и немного безалаберными джентльменами, а также с мистером Футлонгом. Насколько я знаю, Питер богат и одинок.

— Вы предлагаете мне..!?

— Ни в коем случае. Просто даю шанс. Рискнуть или спасовать и остаться при своих, решаете только вы. Думайте. Даю вам времени, пока тлеет эта сигарета.

— Я согласна.

— Мне нравится ваш настрой. Приведите себя в порядок и пойдем. Надеюсь, они уже в строю, а то с утра на них было больно смотреть…

«Идут…», коротко доложил Ур и через три минуты Капитан, застегиваясь на ходу, уже влетал на мостик. Внизу, на палубе, экипаж разбегался по боевым постам. Орудие зарыскало стволом, словно вынюхивая противника — Калибр проводил процедуру проверки приводов и еще раз смотрел, чтобы в радиусе ометания на всех углах возвышения не было никаких помех. Боцман, аварийно свернувший работы, проверял тросы, крепящие «Интернационал». «Марибель», разгруженная более чем на половину, сошла с мели, но двигатель запустить пока не удалось, так что единственным выходом была буксировка.

— Доложи ситуацию, — приказал Капитан крутившемуся вокруг Зампобою, — Кого, сколько, чем вооружены?

— Два быстроходных катера и вооруженное судно. Четыре орудия крупного калибра.

— «Слим» — других таких тут нет. Все хуже, чем я думал. Наемники сдали цель компании. И с «Марибэль» на буксире мы не оторвемся…

— Что предлагаете?

— Надо их измотать.

— Думаете, у нас есть шансы против столь превосходящей огневой мощи?

— И не таких рвали. Главное, правильно разыграть все карты. У нас есть преимущество — мы знаем, где они и ждем их. Вызови ко мне Чуму…

«Джебадая Слим» был гордостью частного флота «Юнайтед Фрутс энд Гудз Компани». Быстроходное почтовое судно в прошлом, ныне оно несло четыре сто двадцати семи миллиметровых орудия и свысока смотрело на все колониальные инспектора конкурентов, которые даже близко не стояли к нему ни по огневой мощи, ни по скорости. Что же касается всех остальных нарушителей компанейских монополий, то они разбегались при одном слухе о его приближении.

Разглядывая его в оптику, Чума чувствовала как у неё немеет внизу живота. Когда Капитан вызвал её и спросил, готова ли она к выполнению боевого задания, она кивнула чисто машинально. И Капитан это понял, поэтому переспросил еще раз, детально объясняя все риски. Ей нужно будет достать противника настолько, чтобы тот разрядил свои орудия. В неё. Ур бы с этим справился, но его задача — наблюдать с противоположного острова и вовремя подать сигнал к атаке. Расчет должен быть идеальным. Если «Интернационал» опоздает или дернется раньше, то окажется под убийственным огнем крупнокалиберных орудий. Так что ей придется вызвать огонь на себя.

И она снова согласилась. Федор, узнав об этом, вызвался пойти с ней. Чтобы было спокойнее. Три рулевых в рубке — лишнее. А две пары глаз надежней чем одна. К тому же, он тоже метко стреляет. «Марибэль» застряла прямо между двух островов в проливе шириною в четверть мили. То есть с пляжа до неё — двести с небольшим метров. Еще немного углубится в заросли и получается классическая снайперская дистанция. С такого расстояния она уверенно поражает грудную мишень…

Устроившись на позиции, Чума покосилась на Федора, который сидел чуть ниже и, тихо свистнув, кивнула когда тот обернулся. Федор ей нравился больше чем Обмылок. Он не дергался, делая все спокойно, как будто так и надо. И это спокойствие передавалось ей. Глядя как Федор спокойно постукивает магазины к своему автомату об камень, чтобы патроны внутри встали без перекосов и проверяет, насколько у него выставлена планка прицела, было ощущение, что все получится. Надо просто не суетиться. А еще у него всегда все было. Иголки, нитки, сигареты, печенье, куманское масло и спрятанная в запасных ботинках бутылка спиртного. Вот и сейчас он взял с собой туго набитый ранец, словно собираясь провести тут месяц. Спички, паек, аптечка, запасные патроны и носки, пара гранат, притороченное сверху одеяло. Спокойствие, собранность и самодостаточность.

Сама Чума так не умела. Она не мыслила себя без какой-то шайки, стаи, команды, которая бы её защищала, направляла и оберегала. На Доминисе это было абсолютно естественным порядком вещей. Либо ты возглавляешь, либо ты повинуешься. Не можешь подмять всех сам — ложись под того, кто сильнее и пусть он управляет твоей судьбой. Так что хорошо, что Федор здесь. Полностью самой принимать решения ей было бы тяжело…

Тем временем, «Джебадайя» лег в дрейф, а катера пошли вперед, дабы разведать обстановку. Видимо их насторожили скинутые ящики. Потом один начал подгребать к штормтрапу, намереваясь высадить абордажную партию. Второй кружил неподалеку с пулеметом наготове. Федор жестами показал, что бы Чума выпустила на палубу побольше народу, после чего открывала огонь, а он подберется поближе и попробует обстрелять прикрывающий катер, когда тот отвлечется. Кивнув, Чума прильнула к прицелу. Палуба «Марибэль» с её позиции простреливалась великолепно. Дождавшись, когда противник выберется наверх, она посмсотрела на Федора, который сползал по промытому ливнями руслу к прибрежным кущам и, прицелившись в того, кого она определила как командира, спустила курок.

Первый выстрел не задался, однако Ур, в свое время, настоял, чтобы механики изготовили на все выданное на руки оружие глушители. Патроны, которыми она стреляла, были сверхзвуковые, так что хлопок получился довольно громкий, но глушитель сожрал вспышку и размазал звук, поэтому наемники не сразу поняли, что произошло, дав шанс сделать поправки и выстрелить еще раз. Цель рухнула как подкошенная, не успев даже вскрикнуть. Дослав новый патрон, Чума прицелилась снова и сняла еще одного. Остальные забегали прячась за надстройками и механизмами. С катеров, кося заросли, заработали пулеметы.

Пули ложились даже не близко, поэтому Чума спокойно выцелила пулеметчика в стоявшем у «Марибэль» катере, пристрелила его, всадила последнюю пулю в рубку, ориентируясь на движение внутри и, оставив затвор открытым, чтобы ствол остыл, принялась менять позицию. Второй катер, зигзагами, принялся приближаться к берегу, не прекращая стрелять. Ур всегда предостерегал от того, чтобы занимать очевидные позиции. Вот и сейчас, пули терзали кроны деревьев и гребни возвышенностей, где, по разумению противника, мог прятаться стрелок.

Чума же расположилась прямо посередине большой осыпи за дававшими защиту от шальных пуль крупными глыбами, образовавшими природный блиндаж и принялась ждать. Наконец у пулеметчика кончилась лента и он откинул крышку ствольной коробки для её замены. Катер в этот момент находился в тридцати метрах от берега и в шестидесяти — от притаившегося за поваленным стволом Федора, который, намотав ремень автомата на сук, чтобы меньше кидало ствол, одной длинной очередью разрядил в катер весь магазин, отработанным движением сменил его и всадил туда же второй.

Катера наемников были не утлыми моторками налетчиков и пулями винтовочного калибра, даже в упор, утопить их было нереально, однако их бронирование, по меткому выражению Михая, составляли: «Три слоя сурика и шкурка от дзюдзюрика». Так что тридцать бронебойно-зажигательных пуль, всаженных в удачно подставленный борт, несомненно доставили всем внутри немало острых ощущений.

Не став смотреть, что там наделали его выстрелы, Федор быстро пополз менять позицию, а катер, дав самый полный, рванул прочь от берега. Оставшиеся на «Марибэль» наемники запаниковали. Чума снова открыла по ним огонь, так что они сочли за благо попрыгать в море с противоположного борта, куда подгреб второй катер, прячась от обстрела. «Джебадая Слим» поняв, что понесшие потери и деморализованные наемники нуждаются в поддержке, пришел в движение, разворачивая в сторону берега, откуда велся обстрел, все свое вооружение.

Грохнул залп и четыре снаряда ударили в то место, из которого вел огонь Федор, подкидывая в воздух землю и валя деревья. Затем заработали крупнокалиберные пулеметы, прочесывая заросли. И снова залп. Близкий разрыв осыпал землей. Чума, никогда до этого не бывала под артиллерийским обстрелом, но подавая снаряды к орудию, часто думала, как оно там, на другом конце его траектории? Теперь, вцепившись в ходящую ходуном землю, она боролась с паникой. Разрывы были не просто оглушительными. Они проникали в самое тело идущим от земли гулом, сотрясая нутро и выдавливая из груди тоскливый вой. Страх был не рассудочный, не от понимания грозившей опасности. Это был скорее животный страх перед чем-то настолько грозным и опасным, что даже думать нельзя этому противостоять. Страх, требовавший бросить все и бежать без оглядки, забиться в щель, зарыться так глубоко, как только возможно. Казалось, что все это летит прямо в неё и валуны были уже не укрытием, а мишенью, способной привлечь взгляд канонира. Одно попадание и камни разлетятся вместе с ней брызгами.

Высунувшись, она поискала глазами более надежное убежище и с облегчением увидела ранец, мелькавший над краем промоины в паре сотнях метров от её укрытия. Федор, в промежутках между выстрелами орудий, покрутил головой, тоже её увидел и махнул рукой. Броском преодолев разделавшее их расстояние, Чума вцепилась в него и, от избытка чувств, укусила прямо через пыльную куртку. Привыкший уже к таким заскокам Федор дал ей отрезвляющий подзатыльник, после чего указал в сторону глубокой ложбины, куда эта промоина вела. Добравшись до неё и послушав, как сверху бухают снаряды, он стянул ранец.

— Есть хочешь?

— Очинь… — передернув плечами, Чума в который раз подивилась его деловитому спокойствию, — Мну пряма всю трисет. Нада успакоится.

— Не беспокойся — тут нас не достанет.

Привалившись к склону, Федор, ловко орудуя ножом, вскрыл банку консервов и протянул Чуме вместе с ложкой.

— Фпафиба…

Руки плясали так, что ложка не попадала в рот, но еда и безопасность потихоньку брали свое. Федор, поев огляделся и, убедившись, что дыма вокруг предостаточно, закурил, не боясь демаскировать позицию.

— Ты смотри, сколько денег на ветер выбрасывают… И не лень им…

— Ты чиво такой спакойный!? — поев и подобравшись поближе Чума обхватила Федора и принялась его грызть, — Ты мну бесишь…

— А чего беспокоиться?

— Па нам стрыляют…

— Может по нам, может не по нам… Снарядов у них гора — вот и стреляют. Не попали же, пока?

— А йесли пападут?

— Не попадут. Они с той стороны стреляют. Там край выше. Либо на нем разорвется, либо перелетит. Ты чего кусаешься?

— Нервничию…

— Зачем? — устав терпеть покусы, Федор сдавил шею Чумы удерживая её зубы на безопасной дистанции, — Пусть они нервничают. У них уже минимум минус трое.

— Ты думаишь они ище палезут?

— Если тупые, то полезут.

— Йа ни знаю, как стрилять буду. У мну руки трисутся.

— На — выпей… — Федор протянул ей маленькую фляжку — Пару глотков дерни, чтобы успокоиться и пошли. Они уже не стреляют. Надо дальше смотреть, чтобы не пролезли.

— Йа баюсь.

— Я тоже… Но мы сами вызвались.

— Ладна… — с трудом заставив себя отцепится, Чума встала и прислушалась, — Тиха как стала! Пашли…

На противоположном острове Ур внимательно наблюдал за действиями «Джебадаи». Компании предпочитали нанимать для грязной работы ветеранов, которые сполна хлебнули боев в островных джунглях. Так что, в отличие от находящихся на самообеспечении и экономящих боеприпасы вольных, компанейские канониры казенные снаряды тратить не стеснялись — когда ты высаживаешься и входишь в заросли, твое преимущество в тяжелом вооружении теряется. Остается только преимущество в выучке. И не факт, что его хватит, чтобы избежать потерь. Ловушки, засады и знание местности позволяло аборигенам, в свое время, устроить войскам метрополий не одну кровавую баню.

Так что, столкнувшись с отпором, «Джебадая» сделал то, что и ожидалось: принялся долбать по острову из орудий. Местные, как правило, панически боялись артиллерийского и пулеметного огня, прекрасно зная, что даже одна пушка или пулемет может в два счета нивелировать любое превосходство в численности и устроить нападающим форменную бойню. Так что обстрел был весьма действенным способом если не уничтожить обороняющихся то, по крайней мере, деморализовать и отогнать их.

После обстрела наемники переждали некоторое время и пошли на приступ вновь. Они причалили на катере с не простреливаемой стороны и начали взбираться по шторм-трапу. Когда трое вышли на палубу, щелкнул выстрел. Один остался лежать, двое других без раздумий мотанулись за борт. Снайперский огонь оказывает на противника не только убойное действие, но и психологическое. Когда против тебя враг которого ты видишь и которому, хотя-бы потенциально, можешь дать сдачи, это одно. И совсем другое дело воевать с невидимкой, который наносит смертельный удар внезапно и против которого ты беспомощен. В таких условиях нервишки начинают шалить даже у самых стойких.

Глядя на это, Ур поймал себя на том, что испытывает гордость. Бойцы, которых он учил, пережили обстрел, не погибли, не сдались, не сбежали, а продолжили выполнение боевой задачи, эффективно уничтожая живую силу противника метким огнем. Это Ура слегка смутило — кто-б ему когда сказал что он будет учить обезьянинов воевать да еще и гордится этим, но жизнь штука непредсказуемая…

«Джебадая» снова начал обстрел острова. Самому Уру было решительно непонятно, почему инспектор просто не раздолбает судно вместе со станками, но Капитан, знавший местную кухню, рассматривал подобный вариант как крайне маловероятный. Люди компании, по факту, те же наемники, и так же приплыли сюда за длинным гудзом, так что никто из них от солидного приза в виде сухогруза, да еще и с ценной контрабандой, просто так не откажется.

План Капитана был прост как валенок и надежен как удар топором в череп. «Джебадая Слим», изначально построенный как гражданское судно, не имел снарядных лифтов, так что, после исчерпания боезапаса хранившегося в кранцах первых выстрелов, скорострельность его орудий резко падала, так как снаряды приходилось поднимать из снарядного погреба на руках.

Кроме того, если экипаж не имел суицидальных наклонностей, погреб устраивался ниже ватерлинии ближе к носу, чтобы, даже в случае подрыва, не пойти на дно сразу, а иметь шансы остаться на плаву и на ходу, пусть и с оторванной оконечностью. Так что скорострельность кормовых орудий падала еще сильнее, ибо забег со снарядами по палубе и без обстрела противника — развлечение сильно так себе. Были, конечно, варианты нарваться на оригиналов складирующих боекомплект в надстройке, что в Островах встречалось куда чаще, чем можно подумать, но вряд ли в экипаж флагмана компании нанимали настолько полных идиотов.

Поэтому, Ур внимательно следил за расходом боеприпасов из кранцев. Если удастся поймать противника в тот момент, когда кранцы пустые и пополнить их еще не успели, право первого выстрела, да и всех следующих, будет за «Интернационалом» — на тренировках скорострельность удавалось доводить до десяти выстрелов в минуту. Даже если сейчас будет вполовину меньше, то прежде чем подносчики противника сумеют приволочь хотя бы один снаряд, Калибр успеет пристреляться, после чего шансы оппонентов на победу будут таять с каждым влетевшим в них снарядом. А влетит в них много — кранцы на «Интернационале» полные…

Наконец, отстрелявшись, «Слим» сделал еще одну передышку, чтобы попробовать абордировать «Марибэль» снова и пополнить боезапас. Сыч, повинуясь команде, взвился в воздух и начал делать над кораблем противника пируэты, полого пикируя от кормы до носа и снова взмывая в воздух. Сигнальную ракету заметить было бы проще, но на «Интернационале» знали куда смотреть. Оппоненты-же на странную птицу не обратили особого внимания — мало ли птиц в Островах и поняли, что их атакуют, только когда под бортом легли пристрелочные выстрелы.

«Интернационал» стремительно сокращал дистанцию заходя с кормы и третий снаряд влетел «Джебадае» в надстройку. Расстояния боя в Островах были, по артиллерийским меркам, «пистолетные», а Калибр являлся хорошо обученным наводчиком и, быстро введя поправки, вцепился в цель намертво. И только после этого «Джебадая» сумел произвести, наконец, выстрел из носового орудия.

Нормально развернуть его на корму мешала широкая надстройка, а «Интернационал», поняв что его берут на мушку, круто забрал в сторону, что бы выйти из простреливаемой зоны, поэтому стрелять канонирам противника пришлось практически навскидку. И тем удивительнее было то, что они почти попали. Снаряд срезал пять метров тента в районе шлюпбалок и, отрекошетив от барбета зенитной установки, взорвался за кормой.

Ответный выстрел с «Интернационала» стал, по факту, решающим. Неясно, то ли это ошиблась Тайга, впопыхах схватившая не то, то ли это был хитрый план, но четвертым снарядом стал осветительный. Влетев в щит кормового орудия, он снес его вместе с устройствами наведения и прицелами, после чего, рассыпая горящую пиротехническую смесь, улетел в уже развороченную предыдущим попаданием надстройку, где немедленно начался мощный пожар.

Капитан противника, надо отдать ему должное, был человеком неглупым и быстро понял, что дела принимают скверный оборот: кормовое орудие выведено из строя, надстройка горит и орудия на ней из-за этого небоеспособны, а под огонь носового, более верткий и не уступающий в скорости противник просто не будет подставляться. Поэтому, он принял самое верное в данной ситуации решение и, включив дымопостановщик, дал полный ход и начал уходить на полной скорости, вызывая по рации подмогу на всех частотах. Катер с наемниками, направлявшийся к «Марибэль», поняв, что происходит, дал газу еще раньше и унесся, теряясь в островном лабиринте.

«Интернационал» сделал им вдогонку еще два выстрела, но из-за задымления, попадания подтвердить не удалось и убедившись, что отступление не притворное, вернулся и начал брать «Марибэль» на буксир. Кроме того, сбежавшие наемники бросили один из своих катеров. Видимо, Федор сумел-таки «достучаться» до каких-то важных узлов. Капитан торопил всех, но механики, высаженные чтобы запустить ВСУ и выбрать якоря, не могли бросить трофей и, развернув кран, выволокли катер на палубу.

Буксировку начали когда уже стало смеркаться. Пробираться в темноте по узким проливам таща здоровенный сухогруз делом было сложным, так что Капитан встал к штурвалу лично, а рулевых отправил следить, проходит «Марибэль» за ним или нет и, при необходимости, отдать буксирные концы и бросить якоря, чтобы не напороться еще на что-то.

Барабашка забралась на мостик, неся перед собой кофейник словно щит. Она до сих пор не особо понимала в морских делах, поэтому данное место, равно как и машинное, вызывало у неё суеверный трепет.

— Я вам кофе принесла…

— Спасибо… — кивнув, Капитан принял наполненную чашку, — А остальное кому?

— Ну всем… Кто не спит.

— А ты чего не спишь?

— Не знаю. Все работают, я тоже хочу помочь…

— Хвалю… Ксюха там как?

— Она спит. Я сказала, что мы её уже домой везем.

— Обрадовалась?

— Не знаю. По моему, не очень. А может мы её у нас оставим?

— Ну ты чего? Так нельзя. Она же не щенок. У неё отец есть. Он переживает.

— Жалко. Она мне понравилась. Мне с ней не скучно готовить.

— Понимаю… Но все равно так делать нельзя… Ты сама-то как? — Капитан, вздохнув попытался перевести тему, — Не испугалась, когда пальба началась?

— Немного. Они нас точно не догонят?

— Ну тем уже сильно не до нас.

— А другие?

— А другие нас уже хрен найдут.

— Почему?

— Мы уже часа два идем. Пусть медленно, но идем. Так что, даже если они найдут место, где мы были, искать нас уже бесполезно.

— Но мы же медленно идем?

— Медленно, но верно. Смотри. Допустим, вот точка, где мы были… — Капитан взял со штурманского столика циркуль, — От неё мы идем два часа со скоростью… Примерно три узла.

Выставив значение по линейке, Капитан очертил окружность.

— Понимаешь, почему круг?

— Нет… — Барабашка помотала головой, — Я не очень хорошо в географии разбираюсь.

— В геометрии… Не суть. Круг потому, что они не знают, в какую сторону мы пошли. То есть, чтобы нас найти, они должны вокруг точки где мы были, на два часа нашего хода обшарить. Поняла?

— Ага!

— За два часа мы прошли одиннадцать километров. Вроде пустяк, но им-то надо… — Капитан задумался, прикидывая в уме, — Ну примерно триста, почти четыреста квадратных километров обыскать!

— Ого! Это так много!?

— Представь себе. Но мы-то на месте не стоим, так что, пока они ищут, еще, ну, допустим, час пройдет.

Выставив на циркуле новое значение, Капитан очертил еще одну окружность и постучал по ней пальцем. Барабашка с интересом посмотрела.

— А теперь скажи, если они нас за этот час не найдут, насколько у них площадь поиска увеличится?

— Ну там два часа было… — Барабашка, смешно надув губы, принялась считать на пальцах, — А тут еще час… Два это будет один и один. Значит один, это половина от двух… В половину?

— Нет. В два с лишним раза!

— Правда!? А почему?

— Дистанция, что мы прошли, это радиус. А площадь круга считается по формуле, квадрат радиуса на «Пи».

— Какое «Пи»? — Барабашка посмотрела вниз, так как все «пи», что она слышала, касались именно этих мест.

— Не то. Число это… Специальное… Для расчета окружностей. Примерно трем равняется.

— Примерно?

— Да. Точно до сих пор считают, но тем, кто нас ищет и того хватит. С каждым часом все больше искать, а чем больше ищут, тем дальше мы уходим, а чем дальше уходим, тем больше искать… И так до полной безнадежности. К рассвету уже проще застрелиться будет.

— Здорово! — глаза Барабашки округлились от восторга, — Вы тоже, умеете «рассчитывать»!? Просто Антон все время говорит, что он рассчитывает, поэтому у него все так здорово выходит!

— А то! Не он один тут умный… Ладно — ты хотела другим вахтам кофе отнести. Неси — остынет же…

Послушно кивнув, все еще находящаяся под впечатлением от демонстрации простейших расчетов Барабашка спустилась и пошла на бак. Там Тайга вынимала снаряды из укладки, а китты внимательно их изучали.

— А что вы делаете?

— Снаряды перебираем.

— А зачем?

— Я еще удивлялся, что все как-то слишком хорошо с теми переснаряженными снарядами, — философски хмыкнул Калибр почесываясь, — И с навеской не накосячили и обжали как надо. Только, под видом фугасного, «светлячок» беспарашютный подсунули. Получилось неплохо, но ну его нахер такие приколы.

— А! То есть они разные бывают?

— Те че надо, куколка, на? — грубовато осведомилась Тайга, — Че хотела, на?

— Я вам кофе принесла…

— Заебись, на, а то меня уже рубит, на… Это все мне, на?

— Если хочешь…

— Хочу, на… — Тайга опустошила кофейник тремя мощными глотками, — Держи, на, благодарствую, на!

Забрав опустошенный кофенийк, Барабашка ушла варить следующую порцию. Притащив еще два снаряда, Тайга села передохнуть, глядя той в след.

— Заебись ей, на. Завидую, на…

— Ты ей завидуешь? — удивился Ур.

— А хули, на? Такая же тупая, как и я, на. Только её все хотят выебать, а меня все больше уебать. Обидно, на.

— Пытаешься быть самцом — готовься, что требовать будут как с него. А это, периодически, больно. Скажи еще, что я не прав?

— Прав, на…

— И в чем проблема?

— Не знаю, на… Просто, иногда, заебывает, на…

— Все в твоих руках. Сделай ебало попроще, найди себе самца и вперед.

— Не, на… Это дети, кухня, вся хуйня, на… Я так не умею, на. Мне с Келпи заебись, на.

— Ну тогда делай, что умеешь и не ной. Следующие…

Сварив еще кофе, Барабашка потопала на корму. Там Михай с Багиром смотрели на болтавшийся на буксире сухогруз. Точнее, на стоявший поверх крышки второго трюма трофейный катер.

— А як ви думаете, пане..? Якщо Федир катер покоцав, але витягли ми, то чий це трофей вважаеться?

— Когда ты утка падстрэлыл, а собака вытащыла, то чэй утка?

— Ни. Така аналогия тут не застосовна.

— Почэму?

— В першу чергу тому, що ми з вами не собаки. А навить якщо и з такого боку дивитися, то собаку все одно за це годувати належить.

— Проставытся!

— Тю… Та навищо нам це «проставиться»? У нас того добра у самих вистачае…

— Вах, ты чэго ко мнэ прыстал!? Чэго ты мнэ душу мотаэшь!? Я нэ знаю, как эго дэлыт надо! Сэйчас уйдэм, успакоымся и там, нэ торопясь, разбэрэмся! Чэго тэбэ этот катэр, нужэн, что ли!?

— А може и нужон? Штука редкая, цени — нималой. Якщо продавати — частки будуть хороши. Якщо оставляти — теж треба видразу виришити, чие, хто господар? А то може ничие? Тоди мое буде!

— Э-э-э!!! Патом, я сказал! — Багир махнул на приятеля рукой, хотел закурить, но заметил Барабашку, — Вай, красавыца — ты чэго нэ спыш?

— Вахтам кофе ношу! Будете?

— Канэшна!

Жестом фокусника Багир извлек из кармана плоскую шайбу, снял крышку, взмахнул и та превратилась в стакан. Барабашка аж охнула от удивления.

— Нравыца? Я дэлал!

— Красиво! А она не протечет?

— Нэт! Лэй!

Барабашка налила ему кофе и Багир поднял стакан повыше, чтобы продемонстрировать, что не вытекло ни капли. Михай не стал выпендриваться, а достал простую эмалированную кружку, протер чистой ветошью и подставил сперва под кофейник, а потом, воровато оглянувшись, сунул Багиру. Тот тоже зыркнул по сторонам, взял крышку от своего складного стакана, отвинтил штырек к которому крепилось колечко и налил из скрытой в крышке фляги по глотку коньяка в каждый кофе. А остатки влил в себя.

— Харашо!

— Ваше здоровья, пан… Пани… — чокнувшись, механики принялись цедить кофе, — Чудова кава. Прям те, що зараз и треба.

— Спасибо! А кто-то еще дежурит?

— Да! Но ты нэ сможэшь им налыт кофэ.

— Почему?

— Потому, что аны во-он там дэжурят! — Багир указал в сторону «Марибэль», — А у тэбя там много кофэ осталось?

— Ага!

— Тогда сама почэму нэ пьэшь? Ты жэ тоже ночью дэжуришь? Давай я тэбэ кружку дам — пасыдыш тут, выпьэшь с намы кофе!

— Ви, пане, були б обережнишими, — шепнул Михай делая вид, что потянулся через Багира за чистой кружкой, — У вас зазноба — видьма, у ний — офицер. Як би не було биди…

— Нэ! Я так! Просто пасматрю! Алыса хараша, но сам понымаэшь…

Багир сделал вид, что вытирает руки об грудь. Понимающе кивнув, Михай протянул Барабашке кружку и уступил ей свое место внизу, на ящике, чтобы вид был получше.

Стоя, на мостике сухогруза, Принцесса, лениво облокотившись на поручни, вглядывалась в проплывавшие мимо берега, буквально чувствуя, как Марио взглядом стягивает с неё одежду. Чума, после пережитого, была на взводе и Капитан, глядя в её шальные глаза, отправил их с Федором на «Марибэль», под предлогом уборки трупов, сбора трофеев и поиска недобитков, которые могли затеряться в помещениях немаленького судна.

Те выполнили все поручения меньше чем за час, но, поскольку буксировка уже началась, остались на Марибэль, заняли пустующую каюту и там, судя по звукам, принялись снимать напряжение. Марио, от звуков, которые хорошо были слышны на судне с неработающей машиной, впал в романтическое настроение и начал оказывать Принцессе знаки внимания. Принцесса, в свою очередь, держалась как могла: мужское внимание ей всегда льстило и она, иногда, подумывала, чтобы дать горячему фессалийцу шанс. Марио был мил, обходителен, образован и ей много рассказывали, как он владеет клинком отнюдь не в переносном смысле, но…

— Ты же понимаешь, что опять пожалеешь?

— Что, синьора?

— Ты меня хочешь. Я это вижу.

— О! Мамма-миа! Не поймите меня неправильно. Но надо быть импотентом, что-бы вас не вожделеть.

— Ты хочешь сказать, что Капитан — импотент? Потому, что он меня не хочет.

— Нет, синьора, ни в коем случае! Я думаю, что между вами стоят какие-то иные соображения.

— Да. Потому, что он видит то, чего не видишь ты. Ты смотришь на тело…

Принцесса вскинула руки и медленно провела ладонями сверху вниз, наблюдая за реакцией.

— Но иметь дело ты будешь со мной. И сильно об этом пожалеешь. Мне рассказывали, чем закончился твой роман с племянницей доктора.

— О! Нет! Лисса была просто чудесна… Просто она…

— Просто она — сука.

— Нет, синьора, все не так!

— Все так. Маленькая девочка-заучка, которой причинили много боли, выросла в злобную суку, которая, теперь, кусает всех, кто подходит слишком близко. А ты оказался слишком галантен и добр, чтобы её выдрессировать и слишком горд, чтобы это терпеть.

— Ну может вы немного и правы. Но я честно вспоминаю её только с лучшей стороны.

— Не сомневаюсь. А теперь ты хочешь меня. Не понимая, что я такая-же, если не хуже. Ты — фантазер и романтик. Мечтая, ты наделил меня достоинствами, которыми я не обладаю.

— Но вы и правда обладаете многими достоинствами! И речь не только о теле. Вы умны, решительны, остроумны…

— Возможно. Но, еще, я — такая же сука. И если ты думаешь, что раз я это понимаю, я буду держать себя в узде, любовь меня излечит, или еще какой романтический бред… Нет. Узду на меня надо надеть. И пиздить всякий раз, когда я перехожу границы.

— Но, синьора! Зачем вы на себя наговариваете?!

— Это, блядь, факт! Капитану хватило яиц это сделать, поэтому я его уважаю. Но ему неприятно это делать. Вот почему он не спешит брать то, что я ему хочу дать. И тебе неприятно. Поэтому, ты пожалеешь. И я пожалею. Мы оба будем страдать. Ты от того, что не в силах превратить циничную меркантильную шлюху в фею твоих грез, а я… А я от того, что поступаю как мразь с хорошим парнем.

— Вы считаете меня хорошим парнем, синьора?

— Да. Глупым, но хорошим. Просто перестань вестись на обложки. И перестань называть меня на «вы». Я подглядела в записи Доктора — ты старше меня на два года.

— Серьезно?

— Да. Мне просто пришлось очень быстро взрослеть.

— Я слышал твою историю… Это печально.

— Печально. И ужин со свечами такую хуйню не лечит.

— А что лечит?

— Не знаю. Время, может быть. Нахуй это все. Давай поговорим о чем-то кроме меня и твоего желания мне впендюрить.

— Зачем все так утрировать!?

— Чтобы ты не забыл, с кем имеешь дело. Расскажи о себе. Я слышала, что семья Брингези очень богата и влиятельна. Почему ты оказался тут?

— О, мамма-миа! — Марио искренне расхохотался, — Семья Брингези… Нет, ты, безусловно, права и князья Брингези могут ни в чем себе не отказывать.

— Ты не из тех Брингези?

— Все очень сложно. Дело в том, что князь Лоренцо Брингези был очень любвеобилен…

— Прямо как ты?

— Да. Меня постоянно с ним сравнивали. А еще князь имел широкую душу и признавал всех своих внебрачных детей, давая им свою фамилию. Так что Брингези много. И далеко не все из них богаты и влиятельны. Незаконнорожденные титул унаследовать не могут, поэтому мои предки, несмотря на фамилию, всего добились сами. Мой пра-пра-прадед, отчаянный кондотьер Гильермо Брингези, чудом уцелевший во время похода в земли киттов, был посвящен за свое мужество в дворянство, а его сын и, соответственно, мой… Или Гильермо был не пра-пра-прадедом..?

Марио замолк углубившись в расчеты. Принцесса зная, что фессалийцы могут заниматься выяснением того, кто чей потомок часами, махнула рукой, показывая, что это не так принципиально.

— Мамма-мия! Мне просто стыдно, что я забываю свою родословную!

— Я так понимаю, дома тебе приходилось чаще в этом практиковаться? У вас же там важнее, кто твои родственники, чем кто ты сам?

— Но! У нас не все так плохо! По крайней мере не в тех кругах, где я вращался. Но я понимаю, что тебя это утомляет?

— Нет, просто ты так смешно об этом беспокоишься. Хотя — не мне об этом говорить. У меня все проще. Одна пиратка и целая когорта бездельников, проматывающих её сокровища. В твоем роду, по крайней мере, были люди достойные, так что продолжай — мне интересно.

— О да! Так вот: сын Гильермо — Рикардо Брингези, за храбрость в битве при Севее, получил небольшое имение рядом с городом. Там моя семья проживает и поныне. Севея известна своей школой фехтования которую так и называли: «Севейская». Мой дед, Бернардо Брингези, был великим мастером клинка, так что он взял оттуда все самое лучшее и развил, создав свою, «Новосевейскую» школу. Отец продолжает дело деда. Он тоже учитель фехтования. Дело в том, что поместье дает очень скромный доход, поэтому приходится искать дополнительные средства заработка.

— А почему ты не стал этим зарабатывать? Ты же, как мне сказали, превосходно фехтуешь?

— Отец понимал, что мода на дуэли не вечна. Возможно, их вообще скоро запретят. Поэтому он хотел, чтобы я стал офицером. Военная служба — это гарантированный кусок хлеба. Ремесло и торговля, по понятным причинам, всерьез не рассматривалась. Мы хоть и не особо знатные и богатые, но все-таки дворяне.

— Тебе не кажется это смешным?

— Я смотрю на это все проще, но отец… Ему это было важно. Он приложил много сил, чтобы меня приняли в Пистольеры… Поэтому, когда меня отчислили, я не смог показаться ему на глаза и решил уйти в море. До меня дошли слухи, что в Герсии стоит вольный корабль, который набирает экипаж. Дело в том, что мой дядя Винченто, как бы это сказать поделикатнее..? Он не последний человек в Семье.

— Он из мафии — я поняла.

— Они не любят этого слова.

— Почему?

— Сразу вспоминаются всякие фильмы, криминальные романы. А они, в большинстве своем, просто деловые люди, которым ни к чему такая слава.

— Раньше бы я отнеслась к подобным заявлениям скептически… — скривилась Принцесса, — Но, глядя как тут ведут бизнес вполне себе респектабельные компании с Континента и Амена, вынуждена с тобой согласиться.

— Ну да. Семья не чурается насилия, но до такого они еще не дошли. Все-таки, у них есть какой-никакой кодекс чести.

— Понятно. То есть ты сюда попал по протекции дяди?

— Но! Перед тем как отчислить, меня в «Корпусе Пистольеров» успели все-таки, чему-то научить. Так что я сдал Капитану экзамен по навигации и могу с гордостью заявить, что, как и мои славные предки, своего места добился сам!

Принцесса, улыбнувшись, изобразила аплодисменты. Польщено раскланявшись, Марио взъерошил пятерней кудри, не зная, о чем еще говорить.

— А за что тебя отчислили? Ты, наверное, сто раз рассказывал, но я, если помнишь, с вами недавно.

— Из-за дуэли. Курсантам они запрещены.

— Боятся, что столько горячих парней в одном месте просто перережут друг друга?

— Разумеется. А кроме того — представь, что будет, если кто-то вроде меня, проткнет на дуэли кого-то вроде сына князя Диавинетто?

— Вендетта?

— Ну, эта традиция за пределами Лоски уже подзабыта, но да — проблем будет много. И у руководства Корпуса в том числе.

— Но вы все равно дрались?

— Разумеется!

— И из-за чего подрался ты?

— Из-за девушки, само собой! Хотя этот Лука давно напрашивался. Знаешь такой тип людей, которые не умеют молчать когда надо?

— Да. Фессалийцы называются…

— Че палле, зачем ты так о нас!? Хотя признаю — мы любим поболтать… Но этот Лука был не безобидным болтуном. Он жутко злословил о всех. Я тогда крутил интрижку с одной прелестной девушкой. Ничего серьезного и она это понимала, но все равно была со мной очень мила. И, когда он высказался о ней грубо, я врезал ему по морде. При всех. И вызвал его. Так же при всех. После отбоя мы встретились в парке. Я легко его разделал и дело кончилось царапиной.

— Но об этом узнали?

— Да. Как я и сказал, Лука был болтуном. Он немедленно растрепал об этом. Поскольку обошлось без большой крови, командование было склонно все замять… Но этот кольоне, умудрился разболтать об этом своим родителям!

— Приехала мама?

— Порка мадонна, ДА! Я знаю, что есть такой стереотип, что Фессалийцы поголовно маменькины сынки, но каца ролла, ты же пистольер!!!

Марио, рассказывая это, непроизвольно начал так экспрессивно жестикулировать, что Принцессе пришлось немного отойти, чтобы не получить оплеуху.

— Мама-миа! Фача ди куло, ке палле, ты взялся за клинок, чтобы отстоять свою честь, а потом нажаловался маме, маскальцоне?!! Если ты слышала, где-то пару лет назад, раскат грома, а дождь не пошел, то знай — это был не гром. Это весь Корпус Пистольеров, начиная с самого молодого курсанта и заканчивая генералом, сделал вот так! — сочно припечатав лицо ладонью, Марио медленно стащил её вниз, — Ты же шел сюда чтобы стать офицером! Чтобы стать морским офицером! И после первой же царапины побежал жаловаться маме!?

— Поступок не очень, согласна. Но, как я поняла, его мамаша все-таки настояла, чтобы тебя отчислили?

— Да. Точнее, не столько она, сколько огласка, которую это дело получило. Конечно, все больше смеялись над этим придурком Лукой, но мне это не сильно помогло.

— Жалеешь об этом?

— С одной стороны — да. С другой — я все-таки стал моряком. Конечно не таким, каким меня хотел видеть отец, но, все-таки.

— Ты оптимист…

— Я не вижу смысла о чем-то жалеть. Это все равно ничего не изменит, так зачем зря трепать себе нервы? А ты? О чем в своей жизни жалеешь ты?

— О! У меня ассортимент большой… — Принцесса мрачно усмехнулась, — Мне сложнее вспомнить то, о чем я сейчас не жалею. Пожалуй, что только девчонки…

— А мы!?

— Вы? Вы странные…

Потрепав Марио по щеке, Принцесса подмигнула ему и кивнула в сторону подающего сигнал ратьера с мостика «Интернационала».

— Я не сильна в этом. Что от нас хотят?

— О! Капитан командует приготовиться к прохождению узости!

— Ясно. Ты — налево, я — направо.

Отойдя на свое крыло мостика Принцесса снова принялась задумчиво обозревать ночные пейзажи. Марио, которого от женского прикосновения бросило в дрожь, тяжко вздохнул и поплелся на свое крыло.

Капитан планировал связаться с Канатом утром, но тот вышел на связь сам. Как выяснилось, панические вопли «Джебадаи» в эфире, возымели куда больший эффект, чем ожидалось. Поскольку «Слим» был не только гордостью частного флота «Юнайтед Фрутс энд Гудз Компани», но и одним из самых мощных инспекторов в данном районе, тот факт, что он от кого-то серьезно пострадал, не на шутку встревожил остальных. Мудрый Канат, сразу поняв, с кем «Джебадая» пересекся, поспешил осведомится о здоровье Капитана и его подчиненных, и посоветовал пока не отсвечивать в крупных портах. Компании отвыкли получать отпор, так что теперь истерично выясняли, кто это был и что с этим делать. Капитан к мнению товарища решил прислушаться и не тащить «Марибэль» на судоходный маршрут, а воспользоваться предложенной им стоянкой, тем более, что там, по словам Каната, были надежные люди которые могли помочь с ремонтом.

Находилось это чудесное место недалеко, так что к обеду они увидели встречающую их лодку. «Салам алейкум, уважаемые!!!» — сидевшие в ней загорелые парни, замахали руками. Они, судя по раскинутым снастям и натянутому как тент парусу, ждали их довольно долго. Зацепив лодку за проходящий мимо «Интернационал», они взобрались наверх, где замерли словно мыши перед удавом, увидев Тайгу.

— Вы че, на? — поинтересовалась та в своей неподражаемой манере, — Без разрешения на борт, на?

— Да мы это…

— Да я вижу, на, что вы «это», на.

— Молодец… — похвалил её высунувшийся сверху Капитан, — Смотрю, эту часть устава выучила. Давай сюда этих «лоцманов».

— Закинуть, на?

— Отставить… Просто покажи как пройти.

— Слушаюсь, на… Вам туда, на… Наверх, на…

Оба гостя, стараясь не терять Тайгу из поля зрения, быстро прошмыгнули наверх. Столь же монументальный Капитан впечатлил их не меньше.

— Вад Вареник. Капитан… Добро пожаловать на борт.

— Точилка, дженаб… — один из парней смущенно заулыбался, — А это — Маммала.

— «Точилка»? Тебя за что так прозвали?

— Это имя. Отец придумал.

— Странно.

— Почему, дженаб?

— По залесски, «точилкой» вот эту штуку называют… — пошарив на штурманском столике, Капитан показал, точилку для карандашей.

— А зачем она?

— Ну как зачем?

Взяв карандаш, Капитан продемонстрировал, как точилка работает. У обоих парней это вызвало живейший интерес. Точилка потрогав заостренный карандаш и кучку стружки торжествующе уставился на приятеля.

— Я же говорил, что мое имя тоже что-то значит! А ты говорил, что только твое!

— А что значит «Маммала»? — усмехнулся, глядя на этот восторг Капитан.

— «Четки из дерева Маам». Его мать спрашивала у духов, как назвать сына и шаман сказал назвать его в честь первого, к чему он потянется. Он потянулся к четкам.

— Зачем?

— Да кто его знает, дженаб? Маммала, вот нахуй тебе были нужны эти четки? Потянулся бы к парангу, было бы у тебя настоящее мужское имя. Охотником бы стал… — Маммала жестом послал приятеля в далекие дали, — Да ну тебя… Ладно, давайте, дженаб, я покажу как в бухту зайти. Она очень хорошо спрятана. Сами не найдете.

Капитан, хорошо знавший уровень подготовки островных «лоцманов», кивнул и устроил обоим допрос с пристрастием, заставив свежеочиненным карандашом рисовать карту окрестностей. Причем — каждого свою и запретил подглядывать. Когда результат, предсказуемо, не совпал, посадил сверять. И только после этого, начал думать как пройти. Заложить с громадным сухогрузом на буксире нужный поворот возможным не представлялось, так что пришлось сделать петлю вокруг близлежащих островков, чтобы поймать требуемый курс. Ракаупа, выросшая на небольшом островке по соседству и поглотившая его целиком, раскинула подпертые воздушными корнями ветви, накрыв своей кроной целый небольшой архипелаг.

И там, в тени этой кроны, среди кучи мелких скал и островков притаилась небольшая база контрабандистов. Найти её без проводников было бы действительно невозможно. А протащить туда крупный корабль даже с ними задачка оказалась еще та. С «Марибэль» кинули якоря, чтобы остановить её тушу, так как даже на скорости буксировки, путь, который она бы прошла по инерции, шел на сотни метров, если не на километры, после чего Боцман на лодке проводников отправился вперед промерять глубины, так как, глядя на все это, брало сильное сомнение, что сюда может пройти что-то с осадкой больше пары метров.

Однако, Бардья вернулся с хорошими новостями — поплавав туда-сюда, он обнаружил фарватер подходящей глубины, так что, переставившись борт о борт, чтобы иметь возможность лучше контролировать маневры и, ориентируясь на его подсказки, Капитан провел оба корабля к острову, на котором располагалась база. Хотя «база» была слишком громким словом для небольшого поселка из трех хижин, которые, судя по всему, отстраивались заново каждый сезон. На пороге самой большой стоял колоритный куманец с орлиным носом, окладистой бородой, закрученными вверх усами и шрамом через все лицо.

— Старшой? — поинтересовался Капитан у «лоцманов», — Как звать?

— Дядя Нариман, дженаб…

— Солидный мужик. Пойду — поздороваюсь.

Дождавшись, пока «Интернационал» пришвартуется к импровизированному причалу из отвесной скалы с стесанной для удобства верхушкой и перекинут сходни, Капитан спустился вниз и встретил хозяина этого места у трапа.

— Вад Вареников. Капитан этого корабля.

— Нариман бен Дара. Приветствую вас, достопочтенный в своей скромной обители.

— Кофе выпьем, или сразу о делах?

— Сразу о делах у нас не принято. Давайте с кофе начнем. Пожалуйте — у нас там все уже накрыто. Нас уважаемый Канат Алиевич, прямо с утра гонять начал. Говорит: «Друзья придут, серьезные люди, не опозорь меня!»

— Я смотрю, даже подмели, — кивнул на нерегулярные следы от метлы на дорожке Капитан.

— А то!

— Ну раз подмели — грех отказываться. Ур — за старшего!

Нариман провел гостя по тропинке и мосткам перекинутым с скалы на берег в большую хижину. Там был устроен по кумански низкий стол из двух сдвинутых ящиков, покрытый подобием скатерти из куска выбеленной солнцем и водой парусины, на котором стоял самодельный кальян, кофе и нехитрые угощения. Капитан сел на подушку, принял из рук Наримана чашку и начал думать о чем бы завести светскую беседу.

— А неплохо тут у вас, — он покосился на сделанную на манер плетня стену, просвечивающую как редкие кусты, — Вроде и дом, и вид на море сохранился.

— Да тут стены — формальность, дженаб. Только чтобы птицы со стола не тащили.

— Смотрю, многое пришлось поправлять после штормов?

— Зачем поправлять? Все смывает. Ничего поправлять не надо.

— А чего не построитесь там, где не смывает?

— Там скалы, дженаб. Ровнять, долбить, носить. А тут все водой разровняло, насобирал по берегу чего прибило, воткнул и стоит.

— Знакомо. Все Острова так и живут.

— Простые люди с простыми потребностями, дженаб. Сам такой стал.

— А где штормуете, если тут все смывает?

— Тут, недалеко, дженаб. Там не смывает, но и бухта не такая удобная. А оттуда сюда ходить далеко. Лень, да и вообще.

— Тоже верно… Ну а кроме этого, что тут еще есть? Сколько вас?

— Пятеро, включая меня, дженаб…

— Немного…

— Было больше, но сейчас суда будут редко заходить.

— Почему?

— На самом удобном маршруте банда села, дженаб. Говорят их Бигерт подкармливал. Он из компанейских. Хотел, чтобы они нам путь перекрыли. Канат Алиевич дженаб-э-али терпеть не стал, попросил хороших людей им привет передать… — Нариман пристально посмотрел на Капитана, потом на «Интернационал», — Да что я говорю, дурак старый! Он же вас и попросил!

— Было дело…

— Ну вот. Теперь там чисто и суда снова тем маршрутом пойдут. А этот — запасной. Тут больше народа и не надо.

— То есть лишних глаз не будет?

— Не, дженаб, не волнуйтесь.

— Канат еще сказал, что вы с ремонтом помочь можете. У вас механики есть?

— Ну как «механики»…

Привстав, Нариман по разбойничьи свистнул и через несколько секунд на пороге нарисовались подчиненные. Он гордо обвел их рукой.

— Вот они, мои верные мамлюки! Есть Ержан — руки вставлены как надо. Немного опыта и сможет даже собрать назад, что разобрал.

— Ну дядя Нариман! Один раз всего было!

— Собрал?

— Нет…

— Значит не «было», а есть. Я тебе сразу сказал — пока не заработает, будешь младшим механиком.

— А старший кто? — усмехнувшись поинтересовался Капитан.

— Старший у нас Пин… — молодой островитянин поднял руку услышав свое имя, — Уже достаточно опытен, чтобы не лезть туда, куда не просят.

— Это хорошо, а то нам судно надо на ход ставить, а там работы — вагон.

— Могу обоих одолжить. Они только рады будут.

— Думают, что у Амяза в подчинении легче чем у тебя?

— Это тоже и от этой вредной иллюзии их надо избавить. Ну пойдемте, что ли, дженаб. Теперь можно и о делах поговорить…

Срочных дел, однако, оказалось не так уж и много. В основном, надо было думать, что с этим счастьем делать дальше. Поэтому, Капитан оглядел личный состав, уставший после бессонной ночи и объявил остаток этого дня и весь следующий выходными, и экипаж, в предвкушении отдыха, разбрелся по каютам.

Но быстро выяснилось, что все не так просто. Ракаупа, раскинувшая свою исполинскую крону над их укрытием, защищала от зноя, однако духота и влажность под её сенью била все рекорды. «Это жопа…» — Принцесса, забив на приличия, продефилировала в душ через общий кубрик в одном полотенце, ополоснулась холодной водой и вернулась обратно. Но заряда прохлады хватило буквально на несколько минут.

— Я хочу спать так, что с ног валюсь, но не могу уснуть в такой духоте… Хоть прям в душевой ложись…

В дверь постучали. Остальные девушки, которые тоже страдали от духоты, с стоном и тихими матами в адрес незваного гостя принялись прикрываться кто чем. На пороге обнаружилась Барабашка в обнимку с одеялом. В последнее время она изо всех сил пыталась быть полезной не только на кухне и, судя по выражению лица, её в очередной раз посетила какая-то идея.

— Тебе чего?

— А пойдемте к морю!?

— Я всю ночь не спала… Мне в лом…

— Мне тоже. В этот самый… Но я спать не могу.

— Та же херня…

— А на пляже будет не так душно. Только я одна боюсь…

— Чего тут боятся? Тут же свои, вроде как?

— Ну вдруг… Я у Капитана спрашивала, он сказал, чтобы я кого-то взяла.

— А ты охуенно придумала, на! — вскинулась Тайга, — Там посвежее чем в железной коробке будет, на!

— Ну да! Пойдете!?

Барабашка, радостная, что идею оценили, широко заулыбалась. Принцессе очень не хотелось куда-то тащится, но в этом предложении имелся смысл поэтому собравшись, они потопали за скалу, где был небольшой, укрытый от лишних глаз пляж. Там Барабашка пару раз окунулась и, свернувшись в клубочек, задремала на расстеленном на песке одеяле. Принцесса покосилась в её сторону с слабо скрываемой завистью. Она с огромным трудом могла заснуть в незнакомом месте.

— Че, на? — сочувственно осведомилась сидевшая рядом Тайга, — Тут тоже не спится, на?

— Ты же знаешь мои проблемы с этой всей херней. Не могу я расслабится лежа нагишом под открытым небом.

— Ну давай я тебе спину помну, на?

— Спину?

— Ну да, на… Келпи помогает, на. У неё кошмары бывают, на, так что я её мну и ей легче заснуть, на.

— Ну давай…

Принцесса постелила накидку и легла. Тяжелая рука, лёгшая сверху, вдавила её в теплый песок. Сперва ощущения были странные. Глядя на Тайгу, мало кто мог предположить, что она способна быть нежной. Но убедившись, что её не сломают пополам, Принцесса расслабилась и начала получать удовольствие от того, как сильные пальцы гуляют по телу разминая мышцы. Напряжение начало спадать, глаза сами собой закрылись и Принцесса провалилась в сон, как будто кто-то щелкнул выключателем. Тайга удовлетворенно хмыкнула и, с хрустом потянувшись, покосилась на Келпи, которая сидела рядом, ревниво стреляя глазами.

— Че, на? Просто помогла, на… — фыркнув, Келпи тоже перевернулась на живот требуя, чтобы ей оказали симметричное внимание, — Ясно, на… Припахали, на…

Мужская часть команды, внезапно для Капитана, очень захотела отдохнуть, пожарить рыбу, выпить и поспать в гамаках на свежем воздухе именно на «Марибэль». Причем парни Наримана их горячо в этом поддерживали, настаивая, что хотят познакомится с судном, да и обсуждать техническую часть вопроса так будет намного удобнее. Сам Нариман отмалчивался и только по кумански хитро улыбался. Причины этого выяснились быстро. Оценив, какой с борта сухогруза открывается вид на пляж с загорающими нагишом девками, Капитан хотел было выгнать всех обратно, но, вспомнив наряды, в которых те щеголяли по жаре, махнул рукой и со словами: «Сами напросились», приказал принести кресло.

Барабашка отдыхала, так что за еду отвечал Багир, который отобрал у Точилки и Маммалы улов и теперь готовил какое-то замысловатое блюдо с огромным количеством овощей и специй. Марио дрых в гамаке. Судя по блуждающей по лицу улыбке ему снилось что-то крайне приятное. Капитан, сидя в кресле, пытался дремать, но бродящий вокруг Михай действовал на нервы, поэтому достав трубку, он закурил и поманил его к себе.

— Ты чего тут мотыляешься?

— Та я так… На катер дивлюся, думаю всяке. Чисто теоретично, вот вин чий?…

— Ну, если чисто теоретически, катер общий. Федор подстрелил, мы их отогнали, а вы — подняли. Все вложились. Будем продавать — поделим, соответственно, поровну. Но, пока, я его торговать не планирую.

— А куди його поки?

— На «Марибэль» ни одной шлюпки не осталось, так что будет на ней в качестве спассредства. Что с ним, кстати?

— Надирявив пан Федор його знатно. Видать систему охолодження пробив и паливопровид. Некритично, однако, в паници завестися вони не змогли и кинули.

— То есть, отремонтировать сможете?

— Та хоч зараз…

— Это хорошо… — Капитан сочно зевнул, — Ты только это хотел спросить?

— Так. Ну и, хиба що, дозвил брати його иногда…

— Зачем?

— Ну вин кожне швидше ниж шлюпка, та й з грузопидйомнистю повеселише…

— А! Ладно — если что-то большое надо будет таскать, то возьмете…

— Дьякую…

Довольно улыбаясь, Михай пошел к Багиру. Тот уже закончил колдовать над блюдом и теперь сидел и следил за огнем.

— Чэго сказал?

— Сказав, що катер общний, але ми можемо пользуватися…

— Зачэм?

— А це у мене хитрий план такий. Раз дозволять брати, два, три… А потим вси звикнуть, що катер не общний, а наш. Ми ним користуемося, обслуговуемо, возимо на ньому ризне… Так, потихеньку и зовсим наш стане.

— Зачэм?

— Ай…

Разочарованно махнув на приятеля, который не понимал всей элегантности его замыслов, Михай пошел искать аборигенов. Те устроились на крышке трюма, обсуждая открывающийся вид.

— Що пани? Любуетеся?

— А что нам еще делать, дженаб, — пожал плечами Нариман, — Вы же, наверняка, всех разобрали? Нам не оставили?

— Не залишили — ваша правда.

— Ну вот… Поэтому только любуемся.

— Так то, по правди сказати, ви не багато втратили. Дивки красиви, але все з припиздью.

— Да это понятно, дженаб… — Нариман снова вздохнул, — Нормальные в море не идут. У нормальных муж, дом, дети… Не до того им. Ох…

Он задумчиво поскреб ногтями грудь. Потом привстал, внимательно глядя на готовящуюся еду.

— Скоро там, что ли, дженаб? А то пахнет так, что разум мутится. Из нас-то кулинары так себе, а ваш друг, судя по всему, понимает в вкусной еде.

— Багир-то? То да.

— Он у вас за кока?

— Ни. За кока у нас он та. Руда… Не та, що з здоровою милуеться, а та що збоку дримае. З титьками… А Багир — вин так. За велинням души. Ще Капитан готувати мастак. Але, вин — тильки у свята. Найчастише за должностью не належить…

— Понимаю… Пойду — поближе посмотрю. Может чего для себя уясню.

Нариман отошел к Багиру и принялся выспрашивать у него секреты готовки. Остальные аборигены некоторое время молчали, потом снова покосились на девок.

— Скажите, дженаб..? А вот вы говорили, что они все чьи-то..?

— Ну, кольце на палець нихто никому не одягнув, так що, поки, все на ривни усной домовлености… Але вильних, як я и сказав, нема.

— А вон та — рыжая, она с кем?

— Зи старшим помичником. Вин, поки, видсутний, але пидкатувати не советую.

— Почему, дженаб? Его же нет?

— Тому, що людина вин коварний, хитрий и злопамьятний. Не треба воно вам. Навить заради такой дивки не треба. Дознаеться, а вин дознаеться, пид землею не сховаетеся.

— А вот та? Которая по берегу бродит? В татуировках…

— Це вам тим бильше не треба. По-перше вона — видьма, а по-друге — з Багиром спить. От с ним…

Аборигены покосились на рослого горца, который, дирижируя ножом, ловко ворочал рыбьи тушки и молча согласились. Михай, понимая, что переберут всех, указал на Принцессу.

— Он та, поки, ни з ким не каламутить, але у ней запроси. Менше ниж на офицера навить и дивитися не хоче. Тому «принцесою» и прозвали. И чи ще чому… А мелка руда — з билобрисою.

— Это как, дженаб?

— Ну як вам сказати… — поняв, что он вряд ли сможет объяснить простодушным местным, как Тайга и Келпи дошли до жизни такой, Михай решил «срезать угол», — Зачарована вона. Шамана нахуй послала, вин её в дивку и перетворив. Тепер ось товариш старший помичник того шамана и шукае, щоб вин заклинання зняв, а то незручно перед людьми виходить.

— У-у-у! — понимающе протянули аборигены, для которых это объяснение звучало правдиво и логично, — Это он большую заколдовал?

— Ни, ти че!? Рудую..! Вона у них там за мужика.

Парни Наримана дружно охнули и с любопытством уставились на Келпи. Михай, тем временем, войдя во вкус, ткнул в стоявшую на вахте Чуму.

— Ось ще дивка е. Теж зайнята. Вона з Федором. Сам Федир хлопець то нормальний, а ось дивка — чисто хорь. Людину ий вбити — як висморкатися. Ну вона з Доминиса, так що не дивно…

— Дженаб, а этот Федор… — задумчиво спросил Ержан, — Он сильно здоровый?

— Вин при мени людину каскою забив на смерть. Ти настильки ебаться хочеш?

— Нет, дженаб…

— Ну тоди Кара тебе теж не зацикавить. Тим бильше вона — саргашка. Хоч и красива.

— Но раз красивая, дженаб…

— Вона зи страшим механиком. А, оскильки Амяз наш з Багиром командир, то сам розумиеш — опиздюлим уси втроем… Так що дивитися дивок дивиться, а ось дали… — Михай развел руками и, чтобы как-то сгладить послевкусие от таких новостей, достал пачку папирос, — Пригощайтеся друзи… И якщо вже я вам все так докладно змалював, то може ви мени теж розповисте, що у вас тут диеться?

— Да что у нас тут делается, дженаб? Сидим тут, как дураки, девок нет, вина нет, развлечений нет, табак… — Точилка, с тоской посмотрел на папиросу, — Табак к концу сезона весь отсыревает. Тяжело нам тут, дженаб…

— Ось прям тут и сидите? Ни вливо, ни вправо?

— Ну да, дженаб… Ну иногда рыбачить в море выходим, или суда встречать. Ну как вас… А что?

— Та так… Просто… — Михай, в великой задумчивости, наступил на торчавшую из палубы, в том месте где стоял механизм, ржавую шпильку, — Нам тут ось це все видновлювати треба. Мелочивку, хуй з ним, знайдемо або зробимо, а ось велику хрень де брати? Може е де в околицях суду на скали викинуте та затонувши, з яких можна щось познимати?

— Так-то есть, дженаб, — Ержан и Пин, отвечавшие за механику, согласно покивали, — Даже недалеко есть. Но с них все ценное уже поснимали давно.

— Те що нам треба — не познимали. Та ж лебидка: станина та барабан, це килька тонн зализа, яке ще знайди де продати. Мотор, хиба що, хто спер, та й то, у лебидки таких розмирив вин такий, що без крана не знимешь..

— Мы сами показать не можем, дженаб, нас вам в помощь отрядили, но Маммала и Точилка те места знают. Они вас отвезут…

— Та я йх сам видвезу.

Михай, довольно ухмыльнувшись, покосился на трофейный катер. Потом подошел к планширу, полюбовался на разлегшихся девок и, по разбойничьи свистнув, заорал: «Дивки! Кинчай срам розводити! Вертайтеся в зад, там жерти зараз готово буде!»