На Изнанке

Глава 17. Егор Берг-Дичевский

— Очень хорошо, — сказал Майер не картавя как обычно. — Глаза нетопырей и даже одна целая туша, очень хорошо Константин. Так, кровь некоторой развитой твари… как звал её герр Соломон? Пересмешник?

— Какой ещё Соломон? — не понял я.

— О, герр Абрамович не сказал вам? Его настоящее имя — Соломон, но он стал называть себя Игорем, во времена, когда им заинтересовались большевики и вся остальная братия.

— А зачем им интересоваться им? — удивился я. — Он вроде обычный интеллигентный человек.

— О, Константин, вы не жили в те времена, когда жил герр Игорь, — Петер патетично развёл руки в стороны. — Володя Ульянов «доказал», что бога нет, и вместе с товарищами коммунистами «отменили» любую религию. Следуя идеологии — кто исповедует религию, тот не коммунист и вообще человек идущий против общества. А если ещё имеет церковный сан, то это уже вообще… В общем Соломону Абрамовичу пришлось очень быстро менять свою настоящую фамилию и имя, и переезжать из одного города в другой.

— Слава богу я не жил в те времена, — пожал плечами я. — А от кого бежали вы герр Майер? Как немец оказался в России? Вы не похожи на обычного дворянского учителя.

— Хех, — усмехнулся немец. — Сколько не прячь свои знания всё равно попадёшься. Я бежал от такого дьявола как Адольф.

Ого! Я посмотрел на него в некотором шоке. Вот уж действительно не тот человек, которым кажется. Даже не подумал бы, что Петер Майер успел увидеть Мировую Войну.

— Не удивляйтесь Константин, — пожал он плечами. — Здесь мы получили возможность жить очень долго. Гораздо дольше чем обычные люди и даже дольше чем аристократы из кланов. Кто-то из местных жителей даже видел в лицо царя Николая. Но возвращаясь к вашему вопросу… Адольф репрессировал многих учёных и не только учёных, которые были против его идей — прямо в газовые камеры. У меня нашли пластинку с гимном Эрнста Буша, там где он призывает рабочих взять винтовки и расправиться с фашистами, убивать и преследовать их везде. Уже за одно только цитирование этой песни людей отправляли в концлагерь. А кроме неё у меня нашли ещё ряд запрещённых грампластинок…

Я заслушался представив себе ситуацию.

— Почки мне отбили основательно ещё при задержании, — продолжил Майер. — Мы немцы делаем всё очень основательно. Тогда мне пришлось расправиться с этими дьяволами в форме, и бежать ради моей дочери. Туда же, куда бежал Эрнст — в Россию. А там выбрать очень небольшой город с людьми по проще… С тех пор хорошего случилось только то, что я попал сюда и пережил и войну и то, что было после, и самого Адольфа.

— Да уж, жуть какая, — кивнул я.

— Жуть, — согласился Майер. — Это страшнее чем звери вокруг. У зверей гораздо больше гуманизма и человечности. Итак Константин, вы хотите найти корейских чернокнижников?

…Для того, чтобы добраться до деревеньки землепашцев нам понадобилась почти неделя после того случая, когда на нас напал Пересмешник. Я выжил после трещины в рёбрах только потому, что подстёгнутый болью Лебен кипел как вода в котле и восстанавливал меня максимально эффектно. Даже малый остаток работал на пределе возможностей. Отрицательное качество у этого эффекта было одно — снижалась скорость восстановления, но здесь уже очень помогла Арзет со своими медицинскими техниками.

После этого нападения посовещавшись Долл сбросила как модно больше энергии и вернулась к своей малой форме, в которой мы могли легко тащить её в той же сумке. После чего наш отряд с совсем уже черепашьей скоростью имея двоих ранних двинулся дальше.

Камнем преткновения стал тот момент, когда мы стали решать, что делать дальше. Сошлись на том, что Милославская как растительный маг осталась деревушке помогая меланхоличному мэру взращивать скудный урожай, а у остальных образ жизни стал преимущественно кочевым, с периодическими возвращениями в пункт Б. Иногда к нам присоединялась и сама Евгения. Когда настроение достигло пика своей мрачности я сделал то, что планировали — пошёл к Майеру, чтобы говорить о том, что мы планировали. Я не сделал этого раньше по одной простой причине — наш доктор в лице Натальи крайне запретил нам напрягаться и вообще излишне проявлять силы после своего выздоровления. И это был не тот случай, когда можно было поступить по другому.

… - Почему я рассказал о своём прошлом Константин? — посмотрел на меня Маейр. — Я сделал это не просто так, и вовсе не для того, чтобы вернуться к этим гадким воспоминаниям. Я сделал это чтобы предостеречь вас — идеология тех людей, которые попали сюда очень близка к идеологии тех от кого я бежал. Эта группа чернокнижников считает себя кем-то возвышенным, а остальных грязными варварами и чужаками, которым лишь требуется хозяйская плеть.

— Именно поэтому их и изгнали отсюда, — кивнул я.

— Нисколько не сомневаюсь, — согласился Майер. — Их жестокость соответствует их идеологии. Ища их вы ищете дьявола. Сколько человек вы говорили убил этот Сон, чтобы попасть сюда?

— Примерное количество людей которых он замучил знает только Анна, — ответил я.

— Вот! — Майер поднял палец к потолку. — Подумайте о том, что ещё может сделать этот человек, и согласиться ли он поделиться своими тайнами, даже если вы станете его пытать.

— Ваши предложения? — поинтересовался я.

Майер странно посмотрел на меня.

— А почему я могу иметь предположения? — спросил Майер с вновь прорезавшимся немецким произношением.

— Я сказал наугад, — ответил я. — А вы уже о чём-то подумали. О чём, если не секрет?

— Предпочту пока промолчать Константин, — ответил немец. — Но я бы всё равно крайне не рекомендовал вам искать этих людей.

— Как скажите, — пожал плечами я.

Майер посмотрел на меня и покачав головой сказал:

— Что-то, наверное мой возраст подсказывает мне, что вы не отступитесь Константин… В таком случае я хочу сказать, что новое зеркало духов я смогу сделать только через месяц. После ещё понадобится время для очередной охоты.

— Хорошо, — кивнул я. — Тогда я продолжу следовать рекомендациям моего доктора. А пока не желаете ли партию в шахматы герр Петер?

— О, это с удовольствием, — расслабился немец.

Пока мы играли в шахматы, я старался придумать, что делать дальше. Идей в принципе не было.

— А знаете Константин, — снова оживился Майер. — Кое-что я могу сделать не опасаясь опасностей… Например, показать вам ваш родной город сейчас.

— С удовольствием герр Петер, — кивнул я. — Что для этого требуется?

— Ничего, всё уже готово, — ответил немец. — Давайте доиграем партию и сможем увидеть небольшое чудо.

Остаток нашей партии я просидел как на иголках, однако постарался этого не показать. После партии мы спустились в лабораторию Майера и он показал мне довольно широкий лоток с какой-то жидкостью. Интересно, с ней не опасно находиться рядом? В своих экспериментах Майер часто использовал ртуть, мышьяк и другие не менее опасные вещества.

— Жидкость не токсична, — ответил он на мой невысказанный вопрос.

После этого стал чертить какие-то узоры с помощью явно не простого куска неизвестного вещества на специальной доске. Знаки засветились. Этот его способ начертания печатей с их последующей запиткой был очень занимательной вещью.

Поверхность жидкости вспыхнула и засветилась, затем проступили какие-то очертания зданий, стал явно виден асфальт и здания Новосибирска.

— О! Как изменился мир за последнее время! — не сдержал удивления Майер.

Внезапно всё переменилось, и на изображении появилось явно загородное здание казенного типа — судя по всему какая-то больница с высокими стенами и красивыми зелёными газонами. На одной из скамеек сидел болезненного виде молодой человек и опершись на трость смотрел перед собой. Я мгновенно узнал его — ещё бы, я столько времени претворялся им — это был Егор Берг-Дичевский. Выглядел он худым и измождённым — в больничной одежде, со следами уколов, с тёмными кругами под глазами, измождённый и исхудавший.

— Кто-то перехватил мой уберлик! — вскочил с места Майер. — Вас тцу холле!

Через мгновение глаза Берг-Дичевского дернулись и он посмотрел на нас. Я был готов поклясться, что он нас услышал.

— Я слышу, — шепнул он одними губами.

— Егор? — спросил я.

— Да, — так же тихо ответил он. — Аня?

— Нет, — ответил я.

— Она рядом? — спросил он продолжая смотреть точно на меня.

— В одном со мной посёлке, но сейчас не рядом, — ответил я.

— Потом, — шепнул он одними губами. — Я постараюсь связаться с тобой через три часа. Всё. Медсестра идёт.

К Берг-Дичевскому подошла довольно крепкая женщина в медицинском халате.

— Вы хорошо себя чувствуете Николай? — спросила она.

— Да, всё в порядке Анастасия Олеговна, — искренне улыбнулся Егор.

— Мне показалось вы с кем-то говорили. Вас не мучают галлюцинации?

— Ну что вы Анастасия Олеговна, — простодушно улыбнулся он. — Так, мысли вслух.

Изображение мигнуло и погасло. Мы с Майером уставились друг на друга.

— Что это было? — спросил я. — Как вы связались с этим человеком?

— Я просто показал город используя ваши часы, — Майер сам выглядел изумлённым. — Он сам связался с нами. Даст ист… Первый раз вижу такую силу. Вы знаете его?

— Да, — ответил я. — Это брат Анны. Настоящее имя Егор, но в том заведении он под другим именем — слышали, сестра назвала его Николай? Уровень Лебена очень мал и поэтому он не имеет клановых способностей.

— Я бы так не сказал, — покачал головой немец. — Судя по реакции медсестры его считают душевнобольным.

— Так и есть, — ответил я. — Это закрытая анонимная лечебница для душевнобольных, техкто отравился морфием, и прочих.

— Майн гот, тогда я буду прав если скажу, что фрау Анне не стоит пока знать, что мы говорили с её братом?

— Абсолютно правы герр Петер, — кивнул я. — Вы позволите поговорить с ним ещё раз?

— Конечно Константин, я сам хочу поговорить с ним.

В ожидании мы сыграли ещё несколько партий в шахматы. Время тянулось донельзя медленно. Через тря часа мы снова увидели Егора, который сидел на той же скамье рисуя какой-то узор на бумаге.

— Ты здесь? — спросил он вслух.

— Я здесь, — ответил я. — Ты видишь меня?

— Только слышу, у нас есть около десяти минут прежде чем медбрат сделает обход чтобы проводить меня в палату. Нужно уложиться до его прихода. Ты тот человек, который заменял меня?

Если до этого я думал, что Егор просто бредит, то теперь понял, что это не так.

— Да Егор, это я.

— Спасибо, что спас Аню и вообще позаботился о моих сёстрах Костя, — ответил тот.

— Откуда ты…

— Я был отравлен, а не безумен Константин, и отравлен ядом, а не наркотиком — пристально посмотрел на меня Егор. — И пока вы были в городе, я мог наблюдать за вами, не сразу, но мог. И я видел, отдельное спасибо тебе за Рому и его родственников — сам бы с удовольствием свернул им шеи.

— Погоди, ты можешь колдовать? — спросил я.

— И да, и нет, — поморщился Берг-Дичевский младший. — Сейчас не это главное Костя. Я знаю, что такая змея, как Сон затащила вас с собой в чулан мира. Чтобы вы смогли выбраться оттуда, ты должен быть вместе с Аней и остальными двумя девочками, и должен связаться со мной, не знаю, как ты смог прорваться взглядом из Изнанки, но это нужно повторить.

— Я сделаю это, — коротко ответил я. — Когда ты сможешь ответить в следующий раз?

— Я тут каждый день, в эти два промежутка — после обеда и полдника, — поморщился Егор. — Как примерный больной могу гулять. Пожалуй я придумал способ, как вас вытащить, но мне это будет сделать очень и очень сложно.

Майер рядом со мной чуть не подпрыгнул:

— Вы… сможете забрать мою дочь? — спросил он перебив меня.

— Кто это? — нахмурился Егор. — Сейчас я еле шевелюсь, под постоянной охраной и недееспособен. Папаша слишком занят, чтобы вспомнить обо мне, а лечение стало действовать наоборот. Пока рано планировать.

— Хорошо, — ответил я. — Завтра будем говорить с тобой, или привести Аню.

— Нет, — подумав ответил Егор. — Пока рано, у меня мало сил, и мне нужно будет подготовиться к чему-то. Всё. За мной уже идут.

Он встал, и опёршись на трость пошёл прочь.

— Вы видели Константин? — Майер соскочил со стула и заходил по своей лаборатории. — Вы видели? Этот человек смог перехватить мой сигнал, и сказал что сможет вытащить отсюда…

— Не обольщайтесь раньше времени герр Петер, — сказал я. — Вы сами видели в каком он состоянии, и если сможет вытащить только одного человека наверняка это будет его сестра — Анна. Логично предположить, что между незнакомым человеком и собственной сестрой он выберет сестру.

— Логично, — помрачнел Майер. — Что ж, Константин, давайте не будем загадывать, а просто дождёмся завтрашнего дня.

Я поднялся и попрощавшись с Майером направился в небольшой домик, который выделил для нас печальный мэр. Настроение было задумчивым. Дойдя в таком состоянии до нашего дома я постучал в дверь.

— Константин? — распахнула дверь Долл. — Как дела у господина Майера?

— Нормально, — механически ответил я.

С момента нашего возвращения сюда Долл стала нашей негласной домоправительницей. Вернули её к полноценной жизни довольно просто — Арзет просто передала ей довольно большой запас своего Лебена, после чего фарфоровая девушка появилась снова. О её существовании знали только мы четверо. Остальным людям она предпочитала не показываться на глаза скрываясь в нашем доме и ухаживая за ним. Как впрочем и приготовлением пищи занималась тоже она. Не сказать, чтобы она относилась ко мне неприязненно, даже наоборот, но меня до сих пор тяготило некоторое чувство вины.

— Вы задумчивы сегодня, господин Петер крайне занят, чтобы помочь нам?

— Нет, — я усилием воли вышел из задумчивости. — Просто мы обдумываем ситуацию с чернокнижниками.

— Ясно, — мелодично отозвалась Долл. — Не вините себя Константин. Лучше давайте пройдём на кухню — ужин уже готов, госпожа Анна придет через несколько минут.

Машинально угукнув я проследовал на кухню. Мыслями я обдумывал слова Егора. Майер говорил, что не слышал о людях, которые способны найти из изнанки. О тех, кто смог открыть вход снаружи — да, о тех — те же корейские кланы со своими запретными техниками, а о тех, кто смог бы сделать это изнутри — нет. И я склонен верить этому немцу — из всех, кого я знаю он единственный, кто с помощью своих знаний может искать других людей, и единственный, кто может изредка выглянуть из изнанки.

Вопрос второй — Егор Берг-Дичевский не способен использовать Лебен. Клеток которые выделяют его у него крайне мало, а выделяются совсем крохи — ноль целых, а дальше совсем идут сотые доли. Этого не хватит даже на то, чтобы передвинуть пылинку с места на места. Хотя тут я пожалуй преувеличил — пылинку пожалуй хватит преувеличить, но не более.

А ещё хуже, что он оказался недееспособным именно сейчас — кругом санитары и сплошной надзор, даже слова сказанные вслух становятся поводом для подозрений. Что происходит? Его отец говорил, что закрыл его в клинике для лечения, но то, что сейчас с ним происходит не похоже на лечение. Его отец решил избавиться от него? Нет, не думаю. Или хотя бы на это надеюсь — ведь если он сможет рассказать о нас, то нас будет проще спасти. Ага — как только он скажет, что мы в другом мире и нуждаемся в спасении ему тут же пропишут сильные седетативные препараты и переведут в комнату с мягкими стенками обитыми войлоком.

— Костя, можно тебя на пару слов? — незаметно подошла ко мне Наталья.

Хм? В чём дело? Нахмурившись я пошёл следом за ней.

Наталья взяла меня под руку и мы вышли в соседнюю комнату.

— В чём дело, доктор? — вяло улыбнулся я, по старой привычке я продолжал так её называть.

— В твоём самочувствии Костя, — сказала она. — С каждым днём ты мрачней и мрачней.

— Простая физиология, — пожал плечами я. — Отсутствие солнечного света не позволяет выделяться сератанину, отчего угрюмость и мрачность становятся постоянными спутниками.

— Угу, — кивнула Наталья. — Вижу ты знаком с биохимией, но мне кажется дело не в этом.

Я молча посмотрел на неё. Что уже так видно, как меня ломает? Гадко. Даже не знаю что хуже — то как я выгляжу со стороны, или то, что меня жалеют.

— Наталья, давай оставим этот разговор, — поморщился я.

— Увы, как твой доктор я не могу этого сделать, — ответила она. — Разговоры являются частью моей работы и хорошей профилактикой стресса.

— Жалко выгляжу? — поморщился я.

— Наоборот, — мягко сказала она. — Но ты похоже уже начал загонять сам себя.

В этот момент хлопнула входная дверь и вошла Анна.

— Привет, — сказала она бросив на нас взгляд.

— Спасибо за психоанализ доктор Арзет, — кивнул я. — Однако предлагаю отложить его на потом.

— Костя, — Анна посмотрела на меня. — Виктория мне всё рассказала. Спасибо.