Наг

Эпилог

Лидия Каро

Нежные, мягкие, как касания пера, поцелуи щекотали мою спину, пробуждая ото сна. Когда горячие губы добрались до поясницы, я уже не могла притворяться спящей и вздрогнула, покрываясь мурашками.

— Доброе утро, моя дэйна, — томно прошептал Натан, аккуратно кусая меня за обнаженную ягодицу.

— С тобой каждое утро прекрасно, — ответила я, поворачиваясь на спину, но мой лиер и не думал останавливаться со своими возмутительно приятными поцелуями.

— М-м-м, — простонала я, когда дорожка касаний прошла в опасной близости от моего средоточия женственности. — А ты разве не опаздываешь? — лениво спросила, заметив, что солнце уже давно встало.

— У меня нет ничего важнее тебя, — промурлыкал лиер, накрывая губами чувствительный холмик.

Немногочисленные мысли улетучились, оставив тело во власти чувственного наслаждения.

Сегодня Натаниэль пытал меня медленными, едва ощутимыми касаниями, заставляя ерзать и выгибаться навстречу его порочному языку.

Он знал, что надолго моего терпения не хватит, и уже через пару минут мои руки зарылись в его распущенные волосы, притягивая мужчину ближе.

— Какая нетерпеливая и властная, — продолжал дразнить меня эльф, все так же издеваясь надо мной.

— Прошу, Натан, — всхлипнула я, пытаясь увернуться от невыносимо-легкого касания.

— О чем ты просишь меня, дэйна?

— Хочу тебя, — стонала я, пытаясь затянуть мужа на себя, но лиер продолжал меня мучить.

Длинные пальцы присоединились к легким касаниям губ эльфа, заставляя меня практически хныкать от неудовлетворенности.

— Встань на колени, повернись ко мне спиной, — раздался хриплый приказ моего постельного диктатора.

Я охотно подчинилась, сгорая от нетерпения соединиться с Натаном.

Проникновение было таким долгожданным, но все равно неожиданным, заставляя меня вскрикнуть от острого удовольствия.

Натан двигался неторопливо, заставляя звенеть от напряжения каждый нерв в моем теле.

— Быстрее, пожалуйста, — просила я, подаваясь навстречу глубоким толчкам. В этот раз лиер уступил мне, жестко вонзаясь в меня. Наши стоны смешались в один, и я задрожала, рассыпаясь в ослепительном удовольствии. Натаниэль практически сразу последовал за мной.

— Попробуем еще раз: доброе утро моя дэйна, моя супруга, моя душа, — осыпал разомлевшую от оргазма меня горячими поцелуями Натан.

— Ты хочешь еще раз, или снова желаешь мне доброго утра? — лукаво улыбаясь, спросила я.

За восемнадцать лет совместной жизни это превратилось в своеобразный ритуал: лиер будил меня поцелуями и томными ласками, а потом мы отдавались страсти и нежности, каждый день и всегда по-разному.

— И то и другое, — мурлыкал лиер, напоминая большого кота.

— Я гляжу, у кого-то особенно игривое настроение? С чего бы это? Сегодня понедельник, а как же еженедельный разнос бедных подчиненных? — лениво спросила я, зарываясь пальцами в мягкие длинные пряди.

— Будет внеплановый выходной. Я не хочу сегодня тебя оставлять, — серьезно сказал Нат, придавливая меня к постели своим идеальным телом.

Я уже знала, что ему снова приснилось то, как Шаянес принес мое практически мертвое тело. Я не могу помнить этого, а Натаниэлю тяжело рассказывать, как все произошло. Знаю только, что очнулась через несколько дней после церемонии в нашей с Натаном спальне от поцелуев любимого.

Мой лиер был таким бледным, таким изможденным. Мы смеялись и плакали, перебивая друг друга. Потом пришел Шаянес в сопровождении Даниэля и Ивейны.

Краснея и опуская глаза от стыда и унижения, наг рассказал, как обманул меня, стараясь присвоить.

Конечно, я должна была быть мудрой и великодушной, но тогда простить боль, что я пережила, думая, что лишилась Натана, я не смогла.

Холодными, злыми словами я буквально растоптала Шаянеса, отмечая, что мужчина буквально осунулся от моего гнева и презрения.

Как ни странно, Натаниэль пытался смягчить мои резкие слова, но я не дала ему такой возможности. В итоге я выгнала Шая, не давая оправдаться.

Потом было много всего: мои любимые родители с малышкой Элис на руках, обнимающие и тискающие меня, не в силах отпустить, ехидная Иви, подтрунивающая над нервным Натаном, довольный Даниэль с советами, как продержать меня в постели как минимум лет сто.

Постоянство, наверное, есть только в смерти, а в жизни суета будней и праздников увлекла нас в свои сети. Первым, что сделал Натаниэль, когда я немного окрепла — затащил меня в храм на пышную церемонию бракосочетания. Там перед родными и близкими мы клялись друг другу в любви и верности.

С нагами и Ссай были заключены мирные договоренности и соглашения о сотрудничестве в вопросе распределения избранных. Девочкам повезло: их не стали с младенчества обручать с кем-то из нагов или эльфов, а предполагалось, что проведется бал по случаю их вступления во взрослую жизнь, на котором и будут сформированы пары по взаимным симпатиям.

Первый бал назначен как раз на завтра. Он также приурочен к семнадцатилетию юного наследника Тавиэля, которого Иви подарила гордому правителю примерно через год после моего возвращения. Нам пока небеса не послали такого благословения, но Натан не переживает по этому поводу: дети у эльфов редкость. У Ивейны и Дана сын появился более чем через сто лет совместной жизни.

Завтрашний бал навевал на меня странное задумчивое настроение. Завтра мне предстоит столкнуться с прошлым — с Шаянесом.

— Чем планируешь сегодня заняться? Или проведем весь день в постели? — томно спросил мой лиер.

— Хочу рисовать. Но твой план мне тоже нравится, — с улыбкой ответила я.

Натан удивленно выгнул светлую бровь и искренне улыбнулся. Дело в том, что с момента моего возвращения с Ссай я ни разу не брала в руки кисти. Как будто какой-то внутренний запрет мешал мне вернуться к любимому делу.

— Нежности отложим на вечер. Наверное, я даже не позволю тебе сегодня уснуть, чтобы к балу твои прелестные губы опухли от поцелуев, — сказал Нат, легонько покусывая меня.

— Боюсь, что впридачу к «прелестным, опухшим губам» будут идти совсем не милые синяки под глазами, — со смехом сказала я, отвечая на поцелуй мужа.

— Их я уберу. В конце концов, я же маг-целитель, — усмехнулся Натан, но, подарив еще один поцелуй, решительно оторвался от меня.

После завтрака Натаниэль ушел на работу в Магистериум — устраивать своим подчиненным запоздалую выволочку, а я зашла в будуар, чтобы достать из шкафа давно забытые этюдник, палитру и кисти.

Руки немного дрожали от страха, что мои картины навсегда умерли вместе со мной где-то на Ссай.

Ссай… Я так долго отказывалась вспоминать об этом волшебном мире и том, что там оставила, что мысль о нем отозвалась тоской. Там я оставила гораздо больше, чем предпочитала думать. Мой милый Ингерд, как он там? Как Ссарим и его многочисленная дружная семья?

Шаянесс… Мысли неизбежно вернулись и к нему, вызывая острое, щемящее чувство, определения которому я не могла дать. Может, сожаление, что я была так резка с ним, тоска по другу, которым он был мне когда-то и, наверное, надежда. Да, определенно, надежда, что у него все хорошо.

Завтра он обязательно будет на балу. Натаниэль лично просил у Шаянеса прощения за то, как он поступил с ним когда-то, а Дан в качестве извинения предложил ему и его братьям первым выбрать себе пару.

Выбирая кисти, я думала о том, что хочу изобразить, и мысли снова вернулись к Шаю.

Когда-то невообразимо давно, в моей прошлой жизни, этот наг был мне дорог. Он первым разбудил мою чувственность, а его сумасбродные идеи и рассказы о Ссай всегда дарили мне мечтательную улыбку.

Я не задумывалась о том, что рисовать. Мазки сами ложились на холст, изображая того нага с неровно обрезанными прядями и лукавыми искорками в бездне золотых змеиных глаз. Он не был тем измученным мужчиной, которого я вызволила из клетки, но и не был тем холодным аристократом, что вызывал во мне опасение и отторжение, он был другим, но при этом как никогда собой.

Я сама не заметила, как все его положительные черты, от которых я отмахнулась на Ссай, снова ожили на картине, показывая всем того нага, что, в любом случае, изменил мою жизнь.

Сейчас трудно сказать — хорошо это или плохо, но, возможно, я не смогла бы оценить того счастья, что имею сейчас, если бы не узнала боль потери.

Через несколько часов с полотна на меня смотрел Шай в немного расстегнутой белой рубашке и традиционном поясе на удивительно зелено-черном хвосте. На лице его играла та загадочная улыбка, которую я помню, когда он излагал свой план проникновения назад в Магистериум.

— Какой красавчик! — мечтательно произнесла за моей спиной Элис, заставляя подпрыгнуть от неожиданности. — Кто он? Ты просто обязана меня с ним познакомить. Я и не знала, что ты так красиво рисуешь.

Элис в этом году уже исполнилось восемнадцать. Конечно, она еще очень юная, но уже вполне оформившаяся девушка, а еще моя маленькая сестричка невероятно влюбчива и непостоянна.

— Он будет завтра на балу, но это не тот мужчина, с которым ты можешь шутить, — предупредила я.

Сестра внешне очень на меня похожа, но, наверное, даже привлекательней за счет своей юности и легкого нрава.

— Да? А мне кажется, что он не против пошалить, судя по тому, каким ты изобразила этого хвостатика, — задумчиво сказала сестра, буквально поедая глазами мужчину на портрете.

— Сколько раз я просила не называть нагов хвостатиками? — строго спросила я.

— Ты еще напомни, что эльфов нельзя называть ушастиками, — хмыкнула Элис, заставляя меня улыбнуться.

— Кто это нас называет ушастиками? — задорно спросил вернувшийся Натан, сгребая пищащую сестру в объятия, чтобы закружить ее, как всегда делал, пока она была малышкой.

Поставив Элис, Натаниэль долго рассматривал полотно, но не выказывал ни признаков раздражения, ни ревности.

— Это удивительно талантливо, Ди. Он очень похож, — похвалил меня лиер, но утащил из будуара, чтобы я не разглядывала Шая. — Вот завтра ему и подаришь, — распорядился мой тиран, желая поскорее избавиться от портрета соперника.

Вечером за Элис приехали родители. В отличие от меня они серьезно изменились за эти годы, но по-прежнему самозабвенно любят друг друга и нас. Ужин прошел в теплой семейной обстановке, под восторженное щебетание сестры о том, что она влюбилась в нага.

От этой новости папа поперхнулся бурбоном и шумно сопел, пытаясь сдержать гнев, но мама его успокоила.

Когда родные уехали, мы снова оказались в спальне.

— Ты вспоминала его? — спокойно спросил Натан.

— Да, — честно ответила я. — Моя злость на него многого меня лишила. Сейчас мне стыдно за то, что я ему тогда наговорила. Он, конечно, не святой, но и не тот, каким я его обзывала. Я скучала по Ссариму и Ингерду, леди Виоле и Лишане, и, наверное, в какой-то степени и по нему.

— Понимаю, — тихо сказал муж, притягивая меня в объятия. — Поговори с ним завтра.

В ответ я только кивнула, не желая произносить слов. Близость моего лиера всегда лишала меня желания грустить. В его объятиях мне вновь и вновь хотелось чувствовать себя любимой.

День перед торжеством, как обычно, вышел суетным и скоротечным.

К вечеру мы, нарядные и встревоженные, прибыли во дворец и замерли в ожидании делегации нагов.

Первым заполз неизвестный мне наг с медным окрасом хвоста и длинными рыжими волосами, потом еще несколько незнакомцев, а затем я увидела Ссара. Я едва не подпрыгивала на месте от желания подскочить к другу и сжать его в объятиях. Он тоже нашел меня глазами, даря мне одну из самых своих обворожительных улыбок. Как ни странно, Элис не польстилась на яркую красоту Ссарима, продолжая высматривать Шаянеса.

Я тоже искала его глазами, но наги пребывали, а его не было видно. Мы с сестрой заметно волновались, но он был последним.

Шаянес кинул на меня мимолетный взгляд и потупился, опустив голову. За эти годы его темные волосы отросли до талии и были перехвачены кожаным ремешком в низкий хвост. В строгом наряде он был красив и мне пришлось шикнуть на Элис, чтобы приглушить ее восторженное пищание.

Сначала с речью о сотрудничестве и непростительных ошибках прошлого выступил Даниэль, а потом гости разбрелись в поисках знакомств.

Ссарим спешил ко мне, но по дороге сшиб симпатичную голубоглазую блондиночку из избранных и, на мою удачу, задержался с ней.

Шаянес был хмур и спешил скрыться на балконе, поэтому мне пришлось практически бежать к нему, пока Натан был занят с послами и Даниэлем.

— Шаянес! Шай! — позвала я его, заставляя нага вздрогнуть от моего голоса.

— Лира Эльвади, — чинно поклонился наг, избегая смотреть мне в глаза. — Не хотел тревожить вас своим присутствием, но князь настоял на моем участии в делегации.

— Шай, я хотела просить твоего прощения. Я понимаю, что после того, что наговорила тебе, не имею права обращаться к тебе, как другу, но я очень этого хочу. Прости меня за все, — тихо сказала я, делая еще один шаг, вторгаясь в личное пространство мужчины.

Неловко дернувшись, Шаянес несмело протянул руку, а, когда я подалась навстречу, то притянул меня в объятия, крепко сжимая сильными руками.

— Это ты прости меня, Ди. Ты столько для меня сделала, рискнула всем, а я едва не убил тебя в слепом желании обладать тобой, — как-то надломленно сказал Шай, дрожа от нервов.

Некоторое время мы стояли молча, не в силах разорвать эти объятия, но нас наглым образом прервали.

— Ди, прекрати обнимать моего красавчика! Ты обещала меня с ним познакомить. И вообще, у тебя есть твой ушастик, — как бы шутя сказала Элис, нагло улыбаясь опешившему Шаянесу.

Шай буквально одеревенел в моих объятиях. Он, кажется, и дышать перестал, изумленно рассматривая сестренку.

— Шай, отпусти, — прошипела я, когда в своем невменяемом состоянии наг почти задушил меня.

— Прости, — смущенно сказал Шай, разжимая руки.

— Шай, познакомься, эта невоспитанная неугомонная девица моя сестра Элис. Эль, позволь тебе представить моего друга Шаянеса неш Оштон. Он прекрасный, умный и добрый наг, поэтому не обижай его, — пошутила я, с удовольствием наблюдая, как смущаются оба.

Элис не долго робела, и снова нагло заявила, вгоняя Шая в очередной ступор:

— Он такой же красивый, как на картине, только той лукавой улыбки не хватает, — притворно вздохнула егоза. — А жаль, так хотелось пошалить.

Эмоции калейдоскопом менялись на лице нага: восторг, неверие, неуверенность и, наконец, фирменная самодовольная улыбка Шаянеса.

— Поверь, я знаю много шалостей, мышка Элис, — томно сказал наг, медленно облизнув губы. — Покажешь мне портрет?

— Он у Ди, — выдохнула Эль, завороженно наблюдая за Шаем.

Не знаю, сколько бы мы развлекались, но к нам подлетел восторженный Ссар, кружа меня в своих объятиях.

Дальше опять началась суета: мы с Ссаримом наперебой рассказывали друг другу новости. Шина родила Ингу прелестную нагиню, так что мечты о собственных избранных забыты, а Лишар все так же работает у Шая и очень беспокоится обо мне. Шаянес открыто флиртовал с моей сестрой, а мой любимый муж прервал эти увлекательные занятия, переместив нас в гостиную нашего поместья, где уже накрыли столы.

— Ди, покажи портрет, пожалуйста, — попросил Шаянес, откинув маску столичного денди.

Дворецкий вынес полотно вместе с этюдником прямо к нам, и на некоторое время все разговоры стихли.

Ссарим и Шай молча улыбались, глядя на изображение Шаянеса.

— Спасибо, — хрипло сказал наг, подозрительно блестя глазами.

— Вот как ты это делаешь? Он же лучше живого! — пошутил Ссар, чтобы разрядить обстановку.

И снова начался веселый гомон голосов моей большой семьи.

Вечер прошел на удивление весело и беззаботно. Когда гостей разместили в покоях, а неугомонную сестрицу выпроводили домой, я снова оказалась в объятиях лиера.

— Спасибо, — выдохнула я.

— За что? — удивился муж.

— За то, что ты есть. Я люблю тебя, Натан, — сказала я, заглядывая в самые красивые зеленые глаза.

Как я могла их сравнить со льдом? Это мой личный рай.

Конец