Народ

Глава 9

На лицо Дафны упали капли воды. Она открыла глаза, и договорила:

- …ль!

Кэйл и старуха, улыбаясь, смотрели на неё. Моргнув от солнечного света, девушка почувствовала, как миссис Буль аккуратно вынимает что-то, запутавшееся у Дафны в волосах. Но одновременно происходило кое-что ещё. Память о недавних событиях быстро исчезала, словно смытая приливной волной. Лик смерти… великие колонны, подпирающие мир… белые камни… всё это быстро исчезало в прошлом, уплывало прочь, словно серебристые рыбки, бледнея и пропадая из виду.

Она взглянула на соседнюю циновку. Мау лежал неподвижно и тихо похрапывал.

"Ну и нечего так переживать, - подумала она. – Он просто замёрз, и я перенесла его сюда, чтобы он согрелся". А потом произошло… что-то. В мозгу бродили смутные воспоминания, но память уже не могла наполнить их содержанием. Разве что…

- Там были серебристые рыбки? – спросила она вслух.

Миссис Буль явно удивилась этому вопросу и что-то сказала Кэйл, которая улыбнулась в ответ и кивнула.

- Она говорит, ты и правда великая колдунья, - сообщила Кэйл. – Ты вытащила его из Страны Теней.

- Правда? Я ничего не помню. Но рыбки там были.

Когда Кэйл ушла, в памяти Дафны по-прежнему зияла чёрная дыра, не содержащая ничего, кроме серебристых образов. Случилось нечто важное, Дафна побывала где-то, но способна вспомнить лишь какую-то рыбу?

Миссис Буль прилегла в своем углу хижины и, похоже, уснула. Хотя Дафна была уверена, что это не так. Старуха подглядывала, почти закрыв глаза, и слушала так внимательно, что её уши того гляди зашевелятся. Все остальные женщины не обращали на неё внимания, столпившись около Дафны и Мау. Они напоминали служанок, собравшихся, чтобы посплетничать. Что было глупо и совершенно ненужно, ни капельки!

Мау выглядел таким маленьким на своей циновке. Подёргивание ног прекратилось, и он свернулся калачиком. Он был таким неподвижным, это потрясло Дафну.

- Эрминтруда, - снова раздался бесплотный голос.

- Слушаю, - ответила она и добавила: - ты это я, верно?

- Он уснул, но ему всё ещё снятся тёмные воды. Дотронься до него. Обними его. Согрей. Пусть знает, что он не одинок.

Это был её собственный голос, но слова заставили Дафну покраснеть до ушей. Она почувствовала, как горячая волна распространяется по груди и шее.

- Это неприлично, - прошипела она, прежде чем осознала, что говорит.

И тут же ей захотелось крикнуть: "Это сказала не я, а глупая внучка одной старухи!"

- А кто же ты? – спросил голос. – Создание, которое всё чувствует, но не смеет прикоснуться? Здесь? В этом месте? Мау одинок. Он думает, что у него нет души, поэтому он создаёт себе новую душу. Помоги ему. Спаси его. Скажи ему, что глупые старики ошибаются.

- Глупые ста… - начала Дафна, и тут же всё вспомнила. – Прадеды?

- Да! Помоги ему откатить камень! Он дитя человеческое, и он плачет!

- Кто ты? – спросила она бесплотный голос.

Ответ вернулся, словно эхо:

- А кто ты?

Потом голос исчез, оставив вместо себя лишь тишину.

"Мне надо обдумать всё это, - размышляла Дафна. – А может, и не надо. По крайней мере, не сейчас и не здесь. Некоторые мысли просто лишние. Потому что сколько ты ни притворяйся Дафной, Эрминтруда всё равно постоянно следит за тобой. В любом случае, миссис Буль здесь рядом, и вполне может сойти за дуэнью. Пожалуй, она подходит на эту роль получше, чем бедный капитан Робертс, который, как ни крути, мёртв".

Дафна встала на колени около циновки Мау. Голос был прав: хоть Мау и казался глубоко спящим, по его щекам текли слёзы. Она осушила слёзы губами, потому что так поступить ей показалось правильно, а потом попыталась обнять Мау, подсунув под него свою руку. Это оказалось непросто сделать, да и мышцы вскоре начало покалывать, потому что рука онемела, пришлось вытащить её обратно. Не слишком-то романтично вышло, решила она. Потом подтащила свою циновку поближе и улеглась рядом, обняв Мау сверху за грудь, а на другую руку неловко примостив собственную голову. Через некоторое время он бережно взял её ладонь в свою, и вскоре, несмотря на страшно неудобную позу, Дафна заснула.

Миссис Буль немного подождала, чтобы удостовериться, что девушка действительно спит. Потом осторожно разжала кулак и посмотрела на маленькую серебристую рыбку, которую вытащила из волос Дафны. Рыбка извивалась у неё на ладони.

Старуха проглотила её. Всего лишь рыбка из снов, но такая пища весьма полезна для души.

Дафна проснулась, когда первые лучи рассвета окрасили небеса в розовый цвет. У неё затекли все мышцы, даже те, о существовании которых она раньше и не подозревала. Как женатые люди умудряются спать вместе? Загадка.

Мау тихо похрапывал, но лежал совершенно неподвижно.

Ну и чем она помогла ему? Он хотел быть повсюду и во всём принимать участие. Наверное, вскоре он снова начнёт себя так вести, и снова попадёт в беду, а ей опять придётся его выручать. Она вздохнула, и вздох прозвучал так, словно ей уже много-много лет. Её отец был таким же неугомонным. Он мог потратить всю ночь, работая с документами из Министерства иностранных дел, прерываясь только на то, чтобы выпить кофе и съесть сэндвич с жареной уткой, которые приносил ему дежурный лакей. По утрам служанки частенько так и находили его за рабочим столом, он спал, уронив голову на карту какой-нибудь Нижней Сидонии.

Бабушка нередко фыркала по этому поводу:

- Неужели у Его Величества нет других министров?

Теперь Дафна понимала его. Он был таким же, как Мау, работой пытался заполнить сосущую пустоту внутри, чтобы её не заполонили воспоминания.

Она была рада, что сейчас её оставили одну. Если не считать храпа Мау и миссис Буль, единственными звуками в хижине были шум ветра и грохот прибоя у рифа. По меркам острова, это считалось полной тишиной.

- Покажи нам свои подштанники! – вдруг раздалось снаружи.

Ах, да! Проклятый попугай. Он уже изрядно надоел. Порой попугай целыми днями пропадал где-то в лесу, потому что люто возненавидел птиц-панталонников и с превеликой радостью отравлял им жизнь при каждом удобном случае. А потом, в самый тихий и даже вроде бы возвышенно-торжественный момент, он вдруг внезапно оказывался поблизости и во всю глотку орал "Покажи нам свои… нижнее бельё!"

Дафна вздохнула. Порой ей хотелось, чтобы окружающий мир был устроен как-то получше. Она прислушалась: кажется, попугай улетел в сторону горы.

"Ладно, - подумала Дафна. – Займёмся неотложными делами". Для начала, она подошла к очагу и поставила на огонь горшок с замоченной солониной. Добавила туда немного корней, которые Кэйл точно считала съедобными, и маленький кусочек красного перца. Не больше половинки, иначе потом суп обожжёт тебе рот, хотя миссис Буль умудрялась лопать целые стручки прямо сырыми.

Как ни крути, Дафна задолжала старушке целую гору жёванной солонины.

А теперь – решающая проверка. Она не может допустить, чтобы события просто шли своим чередом. Если она собирается стать могущественной колдуньей, нужно научиться управлять ими. Нельзя всё время оставаться лишь девушкой-привидением, которая просто плывёт по течению.

Так. Может, надо встать на колени? Похоже, на острове не слишком часто преклоняли колени, но Дафна не хотела показаться невежливой, даже обращаясь к себе самой.

Сложить руки. Закрыть глаза? О боже, так легко допустить ошибку…

Сообщение пришло незамедлительно.

- Не вкладывай копьё в руку Мигая, - сказал её собственный голос в её собственной голове, даже прежде, чем она успела хотя бы подумать, как и к кому обратиться.

"О боже, кто бы это ни был, оно знает, что я мысленно зову мальчишку Мигаем" – подумала Дафна.

- Вы что, какой-то языческий бог? – спросила она. – Я много размышляла над этим феноменом. Как я понимаю, здесь немало всяких богов, а боги порой говорят с людьми. Просто хотела уточнить, стоит ли ожидать грома или, не знаю, молний. Вообще-то они мне совсем не нравятся. А может, я просто сошла с ума и слышу голоса у себя в голове. Впрочем, эту гипотезу я сразу отбросила, потому что настоящие сумасшедшие не знают, что они сумасшедшие, следовательно, если я хотя бы предполагаю, что сошла с ума, это значит, что я в норме. Просто хочу знать, с кем я разговариваю, если не возражаете.

Она подождала.

- Гм, извините за "языческий", - добавила Дафна.

По-прежнему нет ответа. Она сама не знала, ощущает облегчение от этого факта или наоборот, поэтому решила изобразить лёгкую обиду.

Она кашлянула.

- Ну ладно. Как хотите, - сказала Дафна, поднимаясь с колен. – По крайней мере, я попыталась. Извините, что отняла у вас время.

Она повернулась, чтобы выйти из хижины.

- Мы должны взять новорожденного и дать ему в ручонку копьё, чтобы он вырос великим воином и убивал детей других женщин, - раздался голос. – Мы так делали всегда. Такова воля клана, воля жрецов, воля богов. И вдруг появляешься ты, которая знать не знает наших обычаев, - продолжал голос. – Первое, что ощутил в своей жизни малыш – тепло тела его матери, и ты спела ему песню о звёздах!

У неё проблемы?

- Послушайте, мне очень жаль насчёт той песни про мигание… - начала Дафна.

- Это была хорошая песня, - прервал её голос. – Главное, она начинается с вопроса.

Всё страньше и страньше.

- Так я допустила ошибку или нет?

- Почему ты слышишь нас? Нас сдуло ветром, наши голоса слабы, но ты, штанишница, слышишь сквозь тишину наш далёкий шёпот! Как такое может быть?

"Может, потому что я всё время прислушивалась?" – подумала Дафна. Наверное, она никогда и не прекращала слушать, с того самого дня в церкви, когда умерла её мать. Она возносила все молитвы, какие знала, и жаждала услышать ответ, хотя бы шёпот. Она не ждала извинений. Она не просила Бога повернуть время вспять и сделать всё, как было. Она просто жаждала объяснения получше, чем обычное "такова воля Божья", которое, по сути, просто ещё один способ сказать "потому" в ответ на все "почему?"

После смерти матери она много размышляла по ночам в своей холодной спальне, и чем дальше, тем больше ей казалось, что всё произошедшее было очень похоже на чудо. В конце концов, той ночью была ужасная буря, и если бы лошадь доктора не поразила молния, это было бы чудо, верно? Люди именно так и сказали бы: "Он чудом добрался сюда так быстро". С другой стороны, тёмной, дождливой, бурной ночью молния умудрилась-таки попасть прямо в небольшую лошадку, вместо того чтобы ударить одно из огромных раскачивающихся под ветром деревьев. Разве это нельзя тоже считать чудом? Разница практически незаметна, да? И вообще, как раз такие штуки вроде бы называются "божьим промыслом".

Она очень вежливо задала эти вопросы архиепископу. По мнению Дафны, бабушка была совершенно неправа, когда, раскричавшись, словно рассерженный бабуин, за ухо выволокла её из собора.

Но она продолжала вслушиваться, ожидая голоса, шёпота, хотя бы слова, которое намекнуло бы ей, что во всём случившемся есть хоть какой-то смысл. Она просто хотела… разобраться.

Дафна подняла взгляд вверх, к скрытой в тени крыше хижины.

- Я услышала вас, потому что слушала, - сказала она.

- Ну так слушай нас, девочка, которая слышит тех, у кого нет голоса.

- Кто же вы?

- Мы Прабабки.

- О Прабабках мне никто никогда не говорил!

- А как ты думаешь, откуда появлялись маленькие прадеды? У каждого мужчины есть мать, и у каждой матери тоже. Мы рожали маленьких прадедов, кормили их своим молоком, подтирали им попы и осушали их слёзы. Мы учили их есть и показывали им хорошую пищу, чтобы они выросли сильными. Мы учили их жить, напевая им детские песенки. А потом мы отдавали их Прадедам, которые учили их, как убивать сыновей других матерей. Тех, кто убивал лучше всех, после смерти засушивали на песке и прятали в пещеру. А мы отправлялись в тёмные воды, но часть нас оставалась здесь, где мы рождались и рожали сами, и, часто, умирали тоже.

- Прадеды всё время орут на Мау!

- Они лишь эхо в пещере. Они повторяют боевые кличи своей молодости, снова и снова, как говорящая птица. Они не плохие люди. Мы любили их как сыновей, мужей и отцов, но старики часто не понимают, что происходит, а мёртвые не замечают, что мир вокруг переворачивается. Мир должен перевернуться. Скажи Мау – он должен откатить камень.

И голоса исчезли. Дафна ощутила, как они покидают её разум.

"Это, - подумала Дафна, - просто невозможно". А потом подумала: "Было невозможно. Они настоящие, и они всё ещё здесь. Это их я почувствовала, когда родился Мигай. Я ощутила Женскую половину как живую, и она помогала мне. Наверное, некоторые слова настолько стары, что понятны всем".

Медленно вернулся свет, поначалу сероватый, словно на рассвете. Дафна услышала шорох, обернулась и увидела девочку, которая стояла в дверях и смотрела на неё с ужасом. Дафна не могла припомнить имени девочки, потому что та появилась на острове всего несколько дней назад. Уже собравшись её прогнать, Дафна вспомнила, что девочка прибыла с другими беженцами, но никто из них не был её родственником. Она чуть не накричала на сироту.

Двигаясь очень медленно, Дафна пригнулась и распахнула объятья. Девочка выглядела так, словно вот-вот убежит.

- Как тебя зовут?

Девочка уставилась в пол и пробормотала что-то вроде "Блиби".

- Чудесное имя, - сказал Дафна, и нежно притянула девочку к себе. Маленькое тельце сотрясли рыдания, и Дафна мысленно сделала пометку – надо будет рассказать о девочке Кэйл. Новые люди теперь прибывали ежедневно, и те, кто сам нуждался в помощи, помогали другим. Вроде бы ерунда, но когда удовлетворены базовые потребности в еде и убежище, на первый план выходят другие важные вещи, которые частенько ускользают из виду, когда все заняты борьбой за выживание.

- Умеешь готовить, Блиби? – спросила она.

Неуверенный кивок.

- Хорошо! Отлично. Присматривай за юношей. Он был сильно болен. Мясо в горшке будет готово, когда солнце поднимется над деревьями на ширину ладони. Мне надо сходить взглянуть на камень. Покорми Мау, когда он проснётся. И кстати, сама не забудь поесть.

"Чем я закончу? – думала она, выходя с Женской половины. – Я спала в одной комнате с молодым человеком без присутствия настоящей дуэньи (считается ли миссис Буль за таковую?), готовила пиво, разгуливаю здесь, будучи практически голой, и позволяю богам говорить моим голосом, словно я какой-то греческий Пузийский Оракул, хотя голоса Прабабок вряд ли можно считать за голоса богов, да и Оракул был на самом деле Дельфийским, если подумать как следует. И вообще, строго говоря, я за Мау просто ухаживала, как сестра милосердия за больным, так что это, наверное допустимо…"

Она прервала свои мысли и осмотрелась. Да кому какое дело? Кто на этом острове волнуется из-за такой ерунды? А если так, перед кем она извиняется? Зачем придумывает оправдания?

"Пусть откатит камень"? Почему все чего-то от него требуют? О камне она слышала. Он располагался в маленькой долине, куда женщинам вход был заказан.

И сейчас идти туда не было никакой необходимости, но ей просто хотелось подышать свежим воздухом и совершить что-нибудь такое, эдакое, всем назло. Наверное, за камнем лежали скелеты, ну и что с того? Многие её предки, там, дома, тоже лежали в склепе, но они никогда не пытались выбраться наружу и никогда не говорили с живыми. Пусть бы только попробовали! Уж бабушка задала бы им жару! Кроме того, сейчас был ясный день, а они, конечно же, выходят только по ночам, не говоря уже о том, что полагать, будто они вообще куда-то выходят, было чистым суеверием.

Она пошла быстрее. Дорога поднималась в гору. Здешний лес был невелик, как она слышала, и тропинка шла прямо сквозь него. Ей не встретилось никаких тигров-людоедов, никаких гигантских горилл, никаких злобных ящеров из далёкого прошлого… вообще ничего интересного, честно говоря. Однако если даже небольшой лес весь перепутан, потому что растёт среди пересекающихся друг с другом маленьких долин, и каждое растение в нём яростно борется со всеми остальными за каждый бледный клочок солнечного света, и ты ничего не видишь уже в нескольких футах от себя, и даже не можешь определить своё местоположение по шуму прибоя, потому что шум прибоя слишком тихий и раздаётся со всех сторон… в этом случае лес кажется тебе очень большим, и не просто большим, а постоянно растущим во всех направлениях разом. Тут волей-неволей поверишь, что он ненавидит тебя так же сильно, как ты ненавидишь его.

Тропинка тоже мало помогала, потому что вскоре превратилась в целую сотню тропинок, постоянно петлявших и пересекавшихся друг с другом. Что-то шуршало в подлеске, а порой какие-то животные, судя по звуку, размером гораздо побольше свиньи, с шумом убегали прочь по своим неведомым дорожкам. Вокруг раздавалось непрерывное жжжж и бззззз разных насекомых, но хуже всего были огромные, величиной с ладонь, пауки, которые растягивали свои сети прямо поперёк тропинок и сидели в них, надувшись от злости. Дафна припомнила строки из книги о Великом Южном Пелагическом Океане: "за некоторыми прискорбными исключениями, чем крупнее паук, тем менее вероятно, что он ядовит". В такое верилось с трудом. На её взгляд, Прискорбные Исключения были тут повсюду, причём некоторые уже явно пустили слюнки, завидев добычу.

…Внезапно впереди показался просвет. Она чуть не бросилась туда бегом, но, к счастью, которое поначалу вовсе не казалось таковым, прямо у неё на пути оказалось очередное Прискорбное Исключение, уже готовое использовать свою паутину как трамплин для прыжка. Дафне пришлось с большой осторожностью медленно обойти его. Как выяснилось, к лучшему, потому что в конце тропы было предостаточно свежего воздуха, зато почти полностью отсутствовала твёрдая почва под ногами. Тропа выходила на маленькую полянку, где было едва достаточно места, чтобы два человека могли сидеть и любоваться горизонтом, а чуть дальше начинался склон, спускавшийся прямо к морю. Не то чтобы совсем крутой обрыв, нет – прежде чем долетишь до воды, как раз успеешь несколько раз стукнуться об камни.

Дафна воспользовалась удачным случаем сделать пару глубоких вдохов, не рискуя при этом втянуть носом муху. О, как ей хотелось разглядеть на горизонте парус. "С точки зрения драматургии, это был бы весьма удачный поворот сюжета", – подумала она. За неимением парусов, пришлось удовлетвориться рассветом. Она не боялась привидений, - ну, не сильно, -однако идея бродить по этому лесу среди ночи казалась явно не слишком удачной.

Вернуться будет несложно, верно? Всего-то и нужно каждый раз выбирать дорожку, ведущую вниз. Честно говоря, аналогичный подход - каждый раз выбирать дорожку, ведущую вверх, если она не заблокирована очередным Прискорбным Исключением, - оказался совершенно бесполезным. Но, в конце концов, логика и здравый смысл наверняка победят.

В некотором смысле, так и вышло. Пару раз сменив тропинку, она набрела на небольшую долину, скрытую между отрогами горы. И вот он, прямо впереди – камень. Тот самый, его ни с чем не спутаешь.

Там и сям в долине росли деревья, очень жалкие, полуживые. Землю под ними сплошь покрывали птичий помёт и погадки.

Прямо пред большим камнем была установлена каменная же чаша, покоившаяся на подставке из трёх булыжников. Дафна заглянула в неё с осторожным любопытством. Что уж скрывать – в таком месте и в такой чаше ожидаешь увидеть человечьи черепа. Какая-то часть мозга сразу рисует картинку: мрачная долина + полумёртвые деревья + зловещая пещера = черепА в чаше, или, как минимум, черепа на кольях. Впрочем, остальным своим мозгом Дафна вполне сознавала, что несправедлива к Мау, Кэйл и всему их Народу. В обычных повседневных разговорах островитян ни разу не упоминались человечьи кости. Что ещё важнее, их ни разу не подавали к обеду.

Из чаши ужасно воняло протухшим Дьявольским Питьём. Конечно, оно было уже несвежее, но и с самого начала, кажется, не отличалось высоким качеством. Ужасно признавать, но Дафна стала настоящей специалисткой по пиву. Все так считали. Ерунда, конечно, но Кэйл говорила, точнее, частично говорила, а частично объясняла жестами, что девушка, которая хорошо умеет готовить пиво, обязательно найдёт себе хорошего мужа. Предполагаемое замужество Дафны частенько обсуждалось на Женской половине. Словно ты оказалась прямо в романе Джейн Остен, только одежды на всех надето гораздо меньше.

Здесь, в горах, было ветрено, и гораздо холоднее, чем внизу, на побережье. Провести ночь в таком местечке и врагу не пожелаешь.

Ну ладно, пора объяснить им кое-что.

Дафна твёрдым шагом подошла к камню, упёрла руки в боки и заявила:

- Эй, вы! А ну, послушайте-ка меня! Про предков я всё знаю! У меня куча предков! Один из них настоящий король, и он предок поважнее, чем вы все вместе взятые! Я тут насчёт Мау! Он пытается делать всё и сразу, а вы лишь кричите на него! Он совершает настоящие подвиги, чуть не умер от этого, а вы даже спасибо ему не сказали! Что за поведение?

"Прекрасно, а как насчёт твоих предков? – откликнулась её собственная совесть. – Как насчёт их портретов, которые таращатся на тебя со стен Длинной галереи? Как насчёт твоего отца, который тратит кучу денег на содержание дома лишь потому, что дом этот выстроил его пра-пра-пра-пра-прадед? Да-да, как быть с твоим собственным отцом?"

- Я знаю, что происходит с людьми, на которых всё время кричат! – заявила она ещё громче. – Такой человек начинает думать, что с ним и вправду что-то не так! Не важно, что он работает день и ночь, засыпая за рабочим столом, этого всё равно недостаточно! Он становится робким и нервным, принимает ошибочные решения, и за это на него кричат ещё больше, потому что, видите ли, крикун никогда не остановится сам по себе, что ты ни делай, и мой… в общем, человек, на которого кричат, готов сделать всё, чтобы крик прекратился, но этого никогда не происходит! Я не намерена всё это терпеть, ясно вам? Если вы не остановитесь, у вас будут неприятности, понятно?

"Я кричу на какой-то камень, - подумала она, слушая, как в горах замирает эхо её голоса. – И чего мне ждать от него? Ответа?"

- Меня кто-нибудь слышит? – проорала она и подумала: "А что я буду делать, если кто-то ответит "Да"? И, если уж на то пошло, что делать, если ответ будет "Нет"?"

Но ей никто не ответил, и это было весьма оскорбительно, учитывая те усилия, которые она потратила, чтобы добраться сюда.

"Меня нахально игнорирует пещера, полная мёртвых стариков" – подумала она.

У неё за спиной кто-то стоит. Кто-то, подошедший очень тихо. Но она была очень сердита на всё вокруг, а особенно сердита на саму себя, за то, что говорит с каким-то камнем, поэтому тот, кто стоит позади, кто бы он ни был, сейчас получит по полной программе.

- Один из моих предков сражался на войне Алой и Белой Роз, - не оборачиваясь, яростно провозгласила она. – На этой войне полагалось носить алую или белую розу, чтобы показать, на чьей ты стороне, но он очень любил розовые розы сорта Леди Лавиния, они, кстати, до сих пор растут в нашем саду, поэтому ему, в конечном счёте, пришлось сражаться одновременно и с теми, и с другими. Он выжил, потому что никто не хотел убивать безумца, чтобы не навлечь на себя несчастье. Вот это вам и следует запомнить насчёт моей семьи: мы можем быть упёртыми до тупости, но мы всегда сражаемся. – Она резко обернулась. – Да как ты смеешь подкрадываться… О.

Что-то сказало "пнап". "Что-то" оказалось птицей-панталонником, смотревшей на Дафну с весьма оскорблённым видом. Впрочем, этой конкретной птице девушка уделила мало внимания, потому что вокруг сидели ещё минимум пятьдесят таких же, и постоянно подлетали новые. Теперь они производили немало шума, у крупных птиц аэродинамика и так не лучше, чем у кирпича, а эти, пытаясь сесть рядом с Дафной, теряли внимательность и в результате приземлялись в основном на других птиц-панталонников, поднимая клубы перьев и яростно щёлкая клювами: "Пнап! Пнап!"

Чем-то похоже на снегопад. Поначалу просто весело - какая чудесная зима, не правда ли? - и снег кажется вполне безобидным, потому что он такой мягкий. А потом ты вдруг понимаешь, что сбилась с пути, дороги не видно, быстро темнеет, а снег всё падает и падет с небес…

По чистой случайности одна из больших птиц приземлилась ей прямо на голову, и, в поисках опоры, заскребла своими когтями, так похожими на пальцы старика… Дафна закричала и скинула птицу с головы. Но они всё прилетали и прилетали, собираясь вокруг неё, толкаясь и пнапая друг на друга. В этой буре перьев, шума и запахов она соображала с большим трудом, но догадалась, что птицы не нападают, о нет. Просто они все хотели быть там же, где и она, не важно, где именно.

Кстати, о запахе. Ничто так не воняет, как стая птиц-панталонников. Помимо обычного сухого птичьего запаха, они источали вонь каждой когда-либо жившей на земле твари. Дафна ощущала этот запах всей кожей, словно её скребли железными щётками. А вдобавок птицы постоянно пнапали, изо всех сил стараясь перпнапать друг друга. В результате Дафна чуть не пропустила крик, возвещающий о спасении.

- Покажи нам свои подштанники! Раньше я был алкоголик, а теперь воняю, как кролик!

Панталонники впали в панику. Они ненавидели попугая так же сильно, как он ненавидел их. А когда птица-панталонник хочет быстренько смыться, она первым делом избавляется от всего, что может отяготить её полёт.

Дафна согнулась и прикрыла руками голову, пытаясь защититься от хлынувшего с небес целого дождя костей и кусков недопереваренной рыбы. Возможно, поднявшийся шум был ещё хуже, но, если подумать, "хуже" было решительно всё.

Мимо неё пронеслась золотисто-коричневая тень человека, сжимающего в каждой руке по кокосу. Он пинался, лягался и спотыкался, прокладывая себе путь сквозь стаю паникующих птиц, пока не добрался до каменной чаши, набитой панталонниками, как ваза цветами. Тогда человек высоко поднял обе руки , занёс кокосы над чашей и одним движением ударил их друг об друга.

Хлынуло пиво, наполнив воздух своим резким запахом. Клювы птиц немедленно повернулись к чаше, реагируя на пиво, как стрелка компаса реагирует на север. Дафна была тут же позабыта.

- Ох, лучше бы я умерла, - сказала Дафна, ни к кому конкретно не обращаясь, и вынимая из волос рыбьи косточки. – Нет, ещё лучше было бы оказаться в ванной, настоящей ванной, с мылом и полотенцами. А потом ещё раз в ванной, потому что, поверь мне, бывают в жизни моменты, когда одной ванны недостаточно. А уж потом лучше бы я умерла. Наверное, это худшее… - тут она замолчала, потому что, да, было и есть в её жизни кое-что похуже, а потом продолжила: - …второе худшее из когда-либо происходившего со мной.

Мау пригнулся рядом с ней.

- Мужская половина, - сказал он, улыбаясь.

- Да уж, весьма похоже на то, - резко ответила Дафна. Потом уставилась на Мау. – Ты как, вообще?

Мау нахмурил брови, и Дафна поняла, что её сарказм не достиг цели. Благодаря Пилу и Кэйл, они теперь весьма сносно общались, но порой самые простые повседневные вопросы оказывались слишком сложными, потому что задаваемый вопрос типа "ты как, вообще?" подразумевал совсем не тот ответ, который вытекал из его буквального значения. Она словно видела, как Мау соображает, что нужно ответить в данном случае.

- Ну, вообще я существую потому, что однажды моя мать и мой отец… - начал он, но Дафна уже была готова к такому обороту дел, хотя бы отчасти.

- Я имею в виду, как ты себя чувствуешь сейчас! – громко сказала она.

Раздались несколько глухих ударов. Панталоннки вокруг них начали падать, как подкошенные, словно престарелые леди, выпившие на Рождество чуток лишку шерри. Дафна принялась гадать, не отравило ли их пиво, потому что ни одна птица не начала распевать песни, но на самом деле она сильно сомневалась в этой гипотезе. В конце концов, ей доводилось видеть, как панталонники без всякого вреда для здоровья я пожирают дохлых крабов, пролежавших на солнце несколько дней. Кроме того, у лежавших птиц подёргивались клювы, из которых порой раздавалось вполне счастливое пнапнапанье. Как только пьяный панталонник падал с чаши, его место мгновенно занимал страдающий от жажды коллега.

- Девочка сказала мне, что ты упоминала камень, - пояснил Мау. – А потом я съел целый горшок мяса. Она меня заставила. А ещё потом я побежал к тебе изо всех сил, и девочка поотстала. – Он указал себе за плечо. Блиби осторожно пробиралась по долине, стараясь не наступить на храпящих птиц. – Она сказала, ты велела ей присматривать за мной.

Они сели и подождали Блиби, не глядя друг другу в глаза. Мау сказал:

- Гм, пиво пьют птицы, но дух этого пива возносится прямо к Прадедам. Так жрецы говорят.

Дафна кивнула.

- У нас в стране то же самое, но мы обходимся вином и хлебом, который претворяется в плоть Хри…

" Ой, у них ведь здесь настоящие каннибалы есть, - подумала она. – Пожалуй, мне будет… сложновато объяснить наши обряды".

- Впрочем, я в это не верю, - добавил Мау.

Дафна снова кивнула и ещё немного подумала.

- Может, это всё-таки правда, в переносном смысле? – предположила она.

- Нет. Просто люди так говорят, когда хотят поверить в ложь, - категорично заявил Мау. – Обычно они хотят.

Снова повисла неловкая пауза, которую удачно заполнил попугай. Заметив, что его смертельные враги парализованы Дьявольским Питьём, он опустился на землю и принялся трудолюбиво стаскивать с них штаны, что на практике означало – ощипывать белые перья с их ног, издавая при этом радостные, но, к счастью, приглушённые попугаичьи вопли.

- А ноги-то у них… розовые, - заметила Дафна, довольная, что смогла найти более-менее безопасную тему для продолжения беседы.

- Ты помнишь, как мы… бежали? – помолчав, спросил Мау.

- Да. Отчасти. Я помню рыбок.

- Серебристых рыб? Таких, длинных и тонких?

- Да, как угри! – обрадовалась Дафна.

По всей долине летали пучки перьев.

- Значит, это было по правде?

- Похоже на то.

- Действительно было, не во сне?

- Миссис Буль считает, что да.

- Кто такая эта миссис Буль?

- Очень старая женщина, - пояснила Дафна.

- Ты имеешь в виду Мар-исгала-егисага-гол?

- Кажется.

- И про что она говорит "да"?

- Про ответ на твой вопрос. Хотя она, похоже, считает его неправильным. Слушай, с тобой говорил Локача?

- Да!

- У тебя в голове? Как во сне?

- Да, но это был не сон! Я знаю разницу! – обиделся Мау.

- Это хорошо, потому что со мной говорили Прабабки.

- Кто такие Прабабки?

Блиби, если это и вправду было её имя, подошла к ним задолго до того, как Дафна закончила объяснять, а Мау укладывать эти объяснения у себя в голове. Девочка присела рядом с ними на корточки и принялась играть перьями птиц-панталонников.

Мау поднял одно перо и начал крутить его в руках.

- Значит, воины им не по нутру.

- Им не по нутру убийства. Как и тебе.

- А о Разбойниках ты слыхала? – спросил Мау, снимая перо у себя с лица.

- Конечно. О них все говорят. У них огромные боевые лодки, чьи борта они украшают черепами врагов. А враги для них все, кроме них самих.

- У нас сейчас около тридцати человек. Утром прибыли новички, большинство из них еле стоят на ногах. Они пережили волну, но Разбойников нам не пережить.

- У нас достаточно каноэ. Может, лучше просто уплыть на восток? – Она предложила это, почти не задумываясь, но тут же вздохнула. – Мы не сможем, да?

- Да. Если бы у нас было побольше здоровых мужчин, и время, чтоб собрать припасы, тогда возможно. Но на восток – восемьсот миль открытого океана.

- Слабые умрут. А ведь они приплыли сюда в поисках безопасности!

- Они называют наш остров "Место, где рождается солнце", потому что он и так лежит на самом востоке архипелага. Они искали нас.

- Тогда мы можем прятаться, пока Разбойники не уйдут. Прабабки сказали: "Откати камень".

Мау с удивлением воззрился на неё.

- И спрятаться среди мертвецов? Думаешь, нам так следует поступить?

- Нет! Мы должны сражаться! – она сама удивилась, как быстро пришёл этот ответ. Похоже, заговорили её предки, рыцари, тоже похороненные в холодных каменных гробницах. Им и в голову не пришло бы прятаться, даже если это было бы самое разумное решение.

- Значит, мне надо придумать способ сражаться, - заключил Мау.

- А что говорят Прадеды?

- Я больше не слышу их. Только какие-то… щелчки и шорох насекомых.

- Наверное, Прабабки велели им помолчать, - хихикнула Дафна. – Моя бабушка всегда так говорила дедушке. Он знал всё на свете о пятнадцатом столетии, но к завтраку всегда спускался, оставив зубы у себя в комнате.

- Они что, выпадали ночью? – удивился Мау.

- Нет, он сам вынимал их, чтобы почистить. Это были вставные зубы, сделанные из костей животных.

- Вы, штанишники, делаете старикам новые зубы? Что ты ещё мне расскажешь? Что вы делаете им новые глаза?

- Гм… да. Что-то вроде того.

- Почему вы настолько умнее нас?

- Не думаю, что мы и вправду умнее. Просто когда живешь в стране, где полгода царит зима, поневоле научишься делать всякие штуки. Мне кажется, мы создали нашу Империю как раз благодаря плохой погоде. Лучше заниматься чем угодно, лишь бы не сидеть дома в дождь. Я думаю, нашим людям достаточно выглянуть в окно, чтобы немедленно броситься открывать Индию или Африку.

- Это большие острова?

- Огромные, - подтвердила Дафна.

Мау вздохнул и сказал:

- Такими же были, наверное, те, кто оставил камни.

- Ты о чем?

- О божьих якорях, - пояснил Мау. – Теперь я понимаю Атабу. Не думаю, что он действительно верит в богов, но он верит в веру. А ещё он верит, что штанишники уже приплывали сюда давным-давно. - Мау покачал головой. – Может, они использовали эти камни как балласт. Наверное, так и было. Посмотри только, что привезла с собой Джуди Свит. Всего лишь бесполезные камни для вас, и целое сокровище для нас. Может, они научили нас обрабатывать металл и делать инструменты, как дают игрушки детям, а уж потом мы сами высекли на этих камнях рисунки, потому что хотели, чтобы благодетели вернулись. Разве не так всё было? Мы очень маленький остров. Крошечный.

"Финикийцы, - печально подумала Дафна. - Они ведь отправлялись в очень далёкие путешествия. И китайцы тоже. А как насчёт ацтеков? Даже египтян? Некоторые считают, что египтяне добирались до самой Австралии. Кто знает, чьи корабли плавали здесь сотни лет назад? Наверное, он прав. Но он выглядит таким грустным".

- Ну, вы и правда небольшой остров, - признала она. – Зато очень древний. Наверное, Прабабки неспроста просили тебя откатить этот камень.

Они посмотрели на камень, сиявший в свете дня золотистым светом.

- Знаешь, я не припомню другого такого длинного дня, - сказала Дафна.

- Я зато помню, - проворчал Мау.

- Да, тот день тоже был очень длинным.

- Чтобы сдвинуть камень, нужны десять сильных мужчин, - помолчав, задумчиво сказал Мау. – У нас столько нет.

- Я думала об этом, - призналась Дафна. – А сколько понадобится мужчин, если одним из них будет Мило, вооружённый железным ломом?

Пришлось повозиться. Для начала, камню расчистили борозду в земле, а потом ещё подпёрли глыбу тремя брёвнами, чтобы она не упала, когда её начнут катить в сторону. Солнце уже клонилось к закату, когда вперёд, наконец, вышел Мило с шестифутовым стальным ломом в руках.

Мау мрачно наблюдал за действом. Лом – полезнейшая штука и хорошо, что он у нас есть, но это всё равно шатинишный инструмент, ещё один подарок со "Свит Джуди". Островитяне продолжали ощипывть корабль, словно муравьи выброшенного на берег кита.

У каждого каноэ есть душа, в некотором роде. Общеизвестный факт: если эта душа злая, даже хорошо построенным судном будет очень трудно управлять. Если же тебе повезёт, душа будет доброй, как у того каноэ, которое он построил на острове Мальчиков. Та лодка будто сама угадывала его желания и плыла, куда надо. У "Свит Джуди" душа была очень добрая. Просто позор, что её пришлось сломать, и ещё б0льший позор, что им до сих пор приходится полагаться на штанишные инструменты. Мау смущало, что он и сам взял в руки небольшой ломик, но этот ломик был таким удобным. У кого ещё, кроме штанишников, есть столько драгоценного металла, чтобы тратить его на изготовление железных палок? Но ломики были просто чудесны. Они могли открыть буквально всё, что хочешь.

- На камне может лежать проклятие, - предупредил Атаба.

- Ты уверен?

- Нет! Но мы поступаем неправильно.

- Там мои предки. Я хочу спросить у них совета. За что им проклинать меня? Почему я должен бояться этих старых костей? И почему боишься ты?

- То, что лежит во тьме, лучше не трогать, - вздохнул жрец. – Но меня больше никто не слушает. Люди говорят: "В кораллах полно белых камней. Как знать, которые из них священны?"

- Ну и которые?

- Три старых божьих якоря, разумеется.

- Камни можно проверить, - не задумываясь предложила Дафна. – Можно, например, оставить рыбу на новом белом камне и посмотреть, принесёт ли это удачу. Хмм, надо бы обдумать всё это с научной точки зрения… - она замолкла, обнаружив, что все на неё смотрят. – Ну, интересный же может выйти опыт, - промямлила, наконец, она.

- Я тебя не понимаю, - заявил Атаба, холодно глядя на девушку.

- Зато я хорошо понимаю.

Мау посмотрел на того, кто сказал это, и увидел высокую тощую фигуру Том-али, строителя каноэ, который недавно прибыл вместе с двумя детьми, мальчиком и девочкой. Никто из них не был его собственным ребёнком.

- Объясни, Том-али, - предложил Мау.

- Я хотел бы узнать у богов, почему умерли мои жена и сын, а я сам не умер.

В толпе раздался ропот одобрения.

Мау знал этого человека. Как знал всех новоприбывших. Все они ходили одинаково – очень медленно. Некоторые просто сидели на берегу и целыми днями смотрели в море. "Почему я здесь? – было написано на их лицах. - Почему я жив, а мои близкие умерли? Неужели за мои грехи?"

Теперь Том-али занимался починкой каноэ на острове. Мальчик помогал ему, а девочка работала на Женской половине. Некоторые дети восприняли катастрофу гораздо проще, чем взрослые: волна пришла и ушла, а тебе просто нужно найти новое место для жизни. Том-али задал вопрос, который многие боялись услышать, поэтому людям надо было срочно дать другой повод для размышлений.

- Мы все хотим получить ответы, - сказал Мау. – Помогите мне сдвинуть камень, пожалуйста. Идти внутрь вам не понадобится. Я сам пойду. Возможно, там я найду правду.

- Нет, - твёрдо заявил Атаба. – Мы пойдем туда вместе, и вместе найдём правду.

- Согласен, - не стал спорить Мау. – Возможно, так мы найдём вдвое больше правды.

Когда мужчины заняли позиции, Атаба встал рядом с Мау.

- Ты сказал, что не боишься. А вот я напуган, молодой человек, напуган до смерти.

- Правда в том, что внутри мертвецы, вот и всё, - сказал Мау. - Сушёные. И пыль. Если хочешь по-настоящему испугаться, подумай лучше о Разбойниках.

- Не отмахивайся так легко от прошлого, демон. Оно многому может научить нас.

Мило воткнул лом между камнем и скалой и поднажал. Камень затрещал и слегка сдвинулся…

Они работали очень осторожно, потому что упавший камень мог кого-нибудь придавить. Заранее расчистить для него борозду оказалось удачной идеей. Камень плавно откатился в сторону и вскоре вход в пещеру открылся наполовину.

Мау заглянул внутрь. Там ничего не было. Он воображал себе бог весть что, но не увидел ничего. Немного пыли на полу, да несколько жуков, поспешно скрывшихся в темноте, вот и всё. За исключением глубины.

Почему он думал, что стоит открыть дверь, как наружу посыплются кости? С чего бы пещере быть полной? Мау подобрал камешек и бросил его во тьму. Похоже, тот пару раз отскочил от пола и укатился довольно далеко.

- Ладно, - сказал Мау, и пещера эхом вернула его голос. – Нам нужны те фонари, Дафна.

Дафна подошла к нему, держа в каждой руке по фонарю со "Свит Джуди".

- Вот, один красный и один зелёный, - сказал она. – Бортовые фонари. Извини, но другие не уцелели, и масла в них осталось тоже немного.

- А как насчёт вон той белой лампы, что стоит рядом с тобой? – спросил Мау.

- Эту я возьму сама, - сказала Дафна. – И, чтобы сэкономить время, давайте представим, будто мы уже как следует поспорили, и я победила?

"Снова штанишные инструменты, - подумал Мау, поднимая повыше свой фонарь. – Интересно, а мы что использовали вместо них?" Ответ пришёл сам собой, когда он случайно коснулся потолка пещеры. Рука запачкалась чёрной сажей.

Значит, факелы. С помощью свиного жира и вправду можно было делать неплохие факелы. Если бы удалось раздобыть побольше этого жира, стоило бы понаделать факелов и брать их на ночную рыбалку, потому что рыба всегда плывёт на свет. "Мы живём питаясь рыбой и солониной со "Свит Джуди", потому что это проще всего, - подумал Мау. – А теперь мы собрались искать наших собственных мертвецов при помощи штанишных фонарей".