Наследница по кривой (СИ)

57

57

Наконец-то, ему повезло: женщина была одна, вокруг ни души.

Он долго ждал этого момента — может, всю жизнь ждал, все долгие-долгие двадцать лет сознательной жизни, с того самого дня, когда узнал имя своего отца.

Он хорошо помнил тот день накануне своего первого Первого Сентября. Телефон в их крохотной однокомнатной хрущёбе раскалился до бела от бесконечных мальчишечьих разговоров о новых ранцах, о серой форме, о школьных списках, вывешенных в окне ещё закрытой на замок школы; от настоящих, почти взрослых, выросших вдруг до неимоверных размеров, открытий; от горькой принижающей правды и болезненной зависти. Все его друзья пойдут в школу с родителями — с двумя родителями! — и только его поведёт за ручку одна мама. Обычно его как-то не особо заботило отсутствие в их доме мужчины (насмотрелся на пьяные скандалы и рубцы от ремня на спинах дружков), но в тот день он впервые почувствовал себя не таким как все, ущербным и обделённым. В неокрепшей трепетной мальчишеской душе что-то сдвинулось, перевернулось и затопившая все разумные объяснения обида на всех — в первую очередь на мать — заставила его забиться в угол в тёмной кладовке, закрыть уши руками, так крепко, что весёлые телефонные звонки разбивались вдребезги, словно стеклянные, касаясь этих обветренных исцарапанных рук. Злые жгучие слёзы текли по щекам, по искривлённым сжатым губам, капали с подбородка. Он изредка слизывал их, проклиная бросившего его отца, свою мать — молодую и красивую ещё женщину, что не уберегла, не сохранила его семью, его беззаботное детство и его достаток. Тогда он дал себе слово, что обязательно отомстит своему отцу — вырастет и отомстит! — за все свои страдания, за унижения и лишения.

— Завтра тебя ждёт сюрприз! — ласково говорила мать, вытаскивая его из кладовки. — Всё будет так, как ты хотел: и машина, и огромный букет цветов, и папа…

Первого Сентября к их дому лихо подкатила чёрная блестящая «Волга», из машины вышел красивый мужчина в строгом костюме и белоснежной рубашке с галстуком — не чета помятым пьяненьким папашам дворовых дружков — с огромным букетом красных георгинов, при всём народе обнял его, поцеловал в щёку и, усадив на заднее сиденье огромной машины их с мамой, повёз к школе. Всю торжественную часть этот мужчина стоял рядом с ним, держа его за руку, как и положено отцу, внимательно слушал выступление директора и учителей школы, махал ему рукой…

Эти несколько часов он был счастлив!

Но было ли это Счастье? Искреннее, радостное… Может быть, его болезненное самолюбие и безмерная гордыня в эти несколько часов получили подтверждение его исключительности, значимости. Маленький красивый мальчик понял, что достоин большего и лучшего и виновником его полунищенского существования был его отец — красивый и богатый.

Ну, что ж! Придёт время, и он получит всё, что заслужил и выстрадал.

Слежка за этой женщиной вымотала его, разозлила, но он чувствовал, что все его неудобства и страдания (из-за этой особы в том числе) стоили того, что здесь произойдёт. И это очень символично, что произойдёт это именно здесь — кладбище самое место для покойников, и именно в этот день — такого потрясения больному сердцу его папаши точно не вынести. А уж объяснения поступку этой женщины пусть придумывают менты — как откроют дело, так и закроют. Он то знает, как трепетно относятся они к учёту раскрываемости преступлений: когда по пьяни, по глупости он с дружками попался на краже, то с испугу взял на себя несколько нераскрытых краж. Благодаря вновь объявившемуся папаше он отделался лёгким испугом и условным сроком, но несколько месяцев, проведённых в СИЗО, многому его научили. Он был красив, и это сыграло решающую роль в его отношениях с сокамерниками. Многие пускали слюни, глядя на его крепкую попку и нежную кожу, но именно из-за красоты его взял под своё крыло один криминальный авторитет, пророча ему безбедное, приятное занятие на воле. После суда он уже знал, как можно получить лёгкие большие деньги. Ни одна женщина не могла устоять против его чар, и он пользовался этим. Сначала бездумно, хаотично, но с выходом на свободу криминального авторитета — своего крёстного отца серьёзно занялся своим телом и образованием, став успешным брачным аферистом,

Он верил в свой фарт, в свою исключительность и всегда добивался своей цели — не важно какими путями он к ней шёл. Вот и сейчас Фортуна была на его стороне: она столкнула их с этой женщиной в тихом безлюдном месте у заброшенного сарая, в котором эта женщина и останется висеть…