Наследница по кривой (СИ)

7

7

— Я продам эту квартиру.

— Продайте её мне! Я заплачу максимальную стоимость!

Неожиданно для себя, Кира начала вспоминать прошлое…

— Мы встречались с Пашей… в планы студента юрфака не входили романтические свидания и «поцелуйчики при луне» — он водил меня на детективные фильмы, а я упорно читала рыцарские романы и самозабвенно занималась верховой ездой. «- Учись водить машину и стрелять, — поучал Павел, встречая меня у конюшни и забрасывая на плечо мою сумку с формой и сапогами, — в жизни все может пригодиться…» Все мои возражения о том, что я не собираюсь гоняться за преступниками, безжалостно отметались…

На столике тренькнул телефон.

Машинально Дмитрий Викторович протянул руку и ответил:

— Слушаю вас.

Но ответом была тишина. В глубине трубочного нутра жило чьё-то осторожное, хриплое дыхание.

— Слушаю, — повторил он и положил трубку. — Так о чём мы? О верховой езде. Опасный и грубый вид спорта.

Кира снисходительно улыбнулась. Сколько раз приходилось ей слышать досужие рассуждения о конном спорте от некомпетентных людей.

— Опасный — да, как и любой вид спорта. Возможно, нехорошо пахнущий и грязноватый, но грубый… Тут я с вами не согласна. Этот спорт не может существовать без искренней, обоюдной любви партнёров — равноправных и уважающих характер друг друга, — Кира закрыла глаза и представила себе своего тогдашнего любимца — огромного толстого увальня темно-рыжего тяжеловоза, на котором она вытворяла свои «амазонские штучки». — Бурбошенька, мальчик мой, иди ко мне, мой хороший. Что я тебе принесла сегодня… Смотри какая морковка замечательная, — заворковала она вдруг нежным голоском, чем повергла многоопытного юриста почти в шоковое состояние. — Ах, ты, сластёна рыжая, опять по карманам лазаешь, — и уже строже: — Бурбон, не балуй! Прими! Прими, я сказала! Доиграешься ты у меня.

Сейчас ей уже почти не верилось, что когда-то давно она всё это говорила, и чистила Бурбона на растяжке между денниками, и звонко шлёпала его ладошкой по крупу и эта «гора» около тонны живого веса с копытами размером с её голову слушалась девушку-подростка, и клянчила сахар, и радостно ржала, заслышав её шаги в начале конюшни…

«— И почему я оставила конный спорт? — со щемящей тоской вдруг подумала Кира, и глаза её затуманились слезами. — Получила бы «Мастера спорта», выступала бы за сборную или тренировала бы детишек… Ах, да! Павлуша Шубин… Права была Ларискина мама, сказав обо мне после нашего расставания: «Погасло солнышко в её душе…»».

— Что же было дальше? — Дмитрия Викторовича заинтересовал Кирин рассказ о её прошлом — Павел был частью этого чужого прошлого, и ему захотелось, как можно больше узнать о неизвестной стороне жизни его… Павлуши.

— Дальше… Павел увлекся перевоплощением. «- Закрой глаза», просил он, и я послушно закрывала глаза. «Открывай!» — говорил он, добавляя: — «Сюрприз!». Передо мной стоял усатый грузин в кепке, или бабуля в платке, или студент в очёчках. Последней же каплей моего терпения стало ужасное страшилище, похожее на Кинг-Конга. Послушно открыв глаза после слова «Сюрприз!», я увидела перед собой звериную морду с оскаленными клыками. Чудовище качало головой и разглядывало меня серыми, знакомыми глазами. Я испугалась, но, когда Кинг-Конг потянулся ко мне когтистыми лапами, я огрела чудовище сумкой по башке и с такой силой «врезала» ему в челюсть, что оно свалилось на асфальт в полном нокауте. Потом оно что-то кричало мне вслед, махая лапами, но я убегала по дорожке парка все быстрее и быстрей… — Кира сделала выразительную паузу и подвела итог рассказанной истории. — С тех пор я не доверяю красивым мужчинам, не люблю подарки и нервно вздрагиваю, когда слышу слово «Сюрприз!».

Первый раз за время их знакомства Дмитрий Викторович улыбнулся. Лицо его ожило, ледяная надменная корка исчезла. Воспоминания Киры его по-настоящему взволновали…

«Всё могло сложиться совсем по-другому! У меня тоже могла быть семья: любящий сын, заботливая сноха, внучка и, может быть, даже внук — продолжатель рода Юшкиных-Сумароковых. Мы собирались бы по вечерам за большим, круглым столом, разговаривали, смеялись, строили планы. По воскресеньям мы бы приглашали гостей… Что я сделал не так? Где просчитался? А может в том, что у меня нет семьи, виновата именно эта сидящая напротив меня женщина?»

— И чем же закончилась столь романтическая история, — спросил Дмитрий Викторович, пытаясь скрыть своё волнение и вновь возникшую неприязнь.

Но запас откровенности Киры неожиданно иссяк.

— «Столь романтическая история» закончилась довольно банально, — буркнула она, — выражаясь словами моей Алисы: «Любовь прошла — завяли помидоры».

Опять зазвонил телефон.

Теперь уже Кира первая потянулась к аппарату на столике.

— Алло! Алло! — несколько раз повторила она, поднимаясь с дивана, положила трубку на место и растерянно посмотрела на деньги — куда девать эту кучу…

— Возьмите пару пачек, а остальные положите вот сюда… — подсказал Дмитрий Викторович, встал и поманил новую хозяйку за собой в спальню.

«Открыв» зеркало, как дверцу, он покрутить ручку кодового замка сейфа, спрятанного за зеркалом.

— После смерти Паши я немного изменил комбинацию: пятьдесят по часовой стрелке, пятьдесят пять против и снова пятьдесят по часовой стрелке. В сейфе для вас оставлен подарок.

Он взял с полки и протянул Кире длинный белый футляр.

— Спасибо, — поблагодарила она и не открыла бархатную коробочку.

«— Вот это выдержка, — невольно восхитился пожилой мужчина — он умел ценить противника — ни одна из знакомых ему женщин не смогла бы похвастаться такой выдержкой. — Возможно, она и правда не любит подарки. Для меня это плохо — дал бы ей миллион долларов отступного, и она не путалась бы у меня под ногами…»

А Кира, зажав в руке белый футляр, неожиданно вспомнились пророчества живущего в спальне домового: «К ху-уду! И к большому добру!».

«— Вот оно — большое добро! А что худого? — и сама же ответила. — Что может быть хуже смерти! И она уже случилась: с Пашей и с той несчастной женщиной на дороге. Возможно, если бы эта несчастная женщина не взяла мой зонт, оставленный около двери на лестничной площадке, она бы раньше увидела машину, успела бы перебежать дорогу…».

«— Нечего брать чужие вещи! — возмутился Кирин внутренний голос, не соглашаясь с такой постановкой вопроса. — Если бы она не спёрла зонт, то не последовало бы наказание за воровство!»

«— Прекрати! — строго одёрнула Кира свои собственные мысли. — Если бы я не была такой растеряхой, то не оставила бы зонт за дверью и не подвергла бы её искушению взять чужое».

«— Ну, ты ещё обвини себя в смерти этой женщины! — язвительно посоветовал ей внутренний голос. — Выйди на площадь, стукни себя кулаком в грудь, а потом бухнись на колени и покайся принародно! Лучше о себе подумай!»

Кира не смогла сдержать печального вздоха.

— Что-то случилось? — поинтересовался Дмитрий Викторович.

— Нет, — поспешно заверила Кира. — Вспомнила одно печальное событие.

— Сбитую женщину? Эту новость Татьяна Ивановна сообщает всем входящим в подъезд.

— Да уж… новость, — Кира не знала, кто такая Татьяна Ивановна, но предположила, что она одна из тех выбежавших из подъезда женщин.

— А вы, какое отношение имеете ко всему этому? Видели?

Кира кивнула.

— У неё был мой зонт… красный в белый горошек. Я забыла его на лестничной площадке у двери, а она взяла… может без зонта она раньше увидела бы машину.

Дмитрий Викторович отметил про себя сей странный факт с зонтом, но вывод не сделал — она для него чужой человек и её проблемы его не касаются.

Потому, как Кира отрешенно замолчала, он понял, что разговор на эту тему окончен.

— Давайте перенесём наши наследственные дела на завтра, часа на три, — предлагая это, Дмитрий Викторович брал по одной пачке из сумки Киры и складывал в сейф. — Или у вас другие планы?

— Нет у меня никаких планов, — вздохнула Кира, машинально провожая глазами очередную пачку долларов.

— Вот и прекрасно! — оставив сумочке одну пачку, Дмитрий Викторович взял из рук Киры белый футляр с подарком, положил его сверху на пачки денег и предложил: — Знаете что, Кира Дмитриевна, берите ка вы мою машину и поезжайте по магазинам — надо побаловать себя после пережитого стресса.

Их опять прервал телефонный звонок.

Они одновременно посмотрели на телефонный аппарат, а потом друг на друга.

— Может, детишки балуются?

— А может, совсем и не детишки…

Дмитрий Викторович решительно подошёл к столику в гостиной и взял телефонную трубку.

— Слушаю вас! Вас не слышно, уважаемый, перезвоните.

Положив трубку, Дмитрий Викторович задумчиво посмотрел на телефонный аппарат.

— Не нравится мне это… Ну, что ж, поехали, только сначала Арсен отвезёт меня в офис.

Спорить Кира не стала — давно о ней никто не заботился…