Наваждение (СИ)

Глава 11

Всю следующую неделю после боя я провела у отца. Мне нужно было подумать. Переварить всё увиденное мной и понять, как к этому относиться. А ещё я не хотела встречаться со Стасом. Поэтому, когда на следующее утро после злополучного развлечения Катя привезла меня домой, я собрала кое-какие вещи и учебники и отправилась к отцу. Мама очень удивилась такой неожиданной поспешности, но удерживать меня не стала. Лишь задумчиво нахмурилась, но так ничего и не спросила.

Папа немного опешил, когда увидел меня на пороге своей квартиры, но удивление вмиг сменилось настоящей радостью. Он даже не стал допрашивать, с какой стати я заявилась к нему на целую неделю. Он просто был счастлив нашему мини воссоединению.

Мой отец классный юрист. В прошлом обычный опер, но сейчас владелец небольшого, но при этом довольно известного в высших кругах общества юридического агентства, которое занимается всеми видами услуг: от сопровождения различных сделок до первоклассной защиты в суде. Только глухой и слепой не знает Олега Красовского, самого честного и справедливого адвоката. Да, такие бывают! Папа никогда не гнался за деньгами или известностью, он просто хорошо делал свою работу. Что не очень благоприятно сказывалось на семейной жизни. Его, как и мамы, часто не бывало дома. Это и стало проблемой.

Родители слишком мало времени проводили вместе, с каждым днём отдаляясь всё дальше друг от друга. И если папа хотя бы приходил ночевать в родные стены, то мама бо́льшую часть тёмного времени суток проводила на дежурстве. Вот и случилось то, что должно было. Мужской организм не выдержал такого длительного отсутствия женского тепла и поддался соблазну на стороне. Один раз. О чём тут же рассказал своей половине. Мама не захотела разбираться, она не захотела продолжать жить с «предателем» и сразу подала на развод.

Сначала я была на её стороне, но потом, когда обдумала их ситуацию, посмотрела на неё с разных ракурсов, то изменила своё мнение. Их вина друг перед другом равноценна. Ну, хорошо, у папы чуть больше, ведь это он не удержал своё либидо в штанах. Но все мы люди и все иногда совершаем ошибки. И всем нам нужен хотя бы один второй шанс.

Вот так и со Стасом. Я испугалась, когда увидела его настоящую личность. Так мне сначала показалось. Но потом, спустя несколько дней, когда я подумала и вспомнила все наши с ним точки соприкосновения, вдруг осознала, что тот человек, которого я видела на ринге, был сплошь выдуман. Он будто создан из разных кусочков, как фигурка Лего, для того, чтобы уберечь его настоящего. Его ярость — это боль, злость — разочарование. Его грубость — желание быть услышанным, а жестокость — это желание быть принятым, признанным, желанным. Быть любимым, в конце концов, несмотря на всю его ядовитую самозащиту.

Я не могу дать ему второй шанс, потому что он не использовал ещё первый. Я не буду давать ему второй шанс, потому что у него будет шанс без даты окончания срока. У него будет столько времени, сколько ему понадобится, чтобы понять, что я вижу и чувствую его настоящего, что я не отвернусь, как бы он ни пугал меня. Ведь я точно знаю, что нужна ему так же, как он нужен мне. И я больше не буду прятаться! Поэтому я собираю свои вещи и возвращаюсь домой.

Меня отвозит папа. Припарковав машину у подъезда, он задумчиво смотрит на руль и стучит по нему пальцами. Я не тороплюсь уходить. Хоть и провела с ним неделю, толком мы так и не поговорили. Каждый был занят своими делами.

— Как мама? — спрашивает отец, по-прежнему смотря себе под нос.

— Почти не вижу её, — отвечаю я. — Совсем закрылась на работе.

— Ну, конечно! Работа всегда была для неё важнее, — с обидой в голосе произносит он.

— Как и для тебя, — тут же вставляю я. — Вы оба виноваты, вам двоим и разбираться. Не ставьте меня между вами. Я люблю вас обоих одинаково и с вашей стороны просто свинство ставить меня перед выбором.

— Ты совсем взрослая, — улыбается он. — Как думаешь, у нас ещё есть шанс?

Его пронзительные голубые глаза изучают мои. Опять включил свой фирменный взгляд а´ля детектор лжи.

— Я не знаю, честно, — не могу его обманывать. — Может чуть позже. Не сейчас.

— Ладно, беги. Спасибо, что погостила у меня. Мне вас правда не хватает. Обеих не хватает.

Папа притягивает меня к себе и целует в лоб.

Дом встречает меня пустой тишиной, не смотря на субботний день. Я знала, что мама будет снова на дежурстве и могла бы провести эти дни с отцом, но мне хочется пару дней побыть в полном одиночестве. Я даже Кате сказала, что до понедельника останусь с отцом, и он сам отвезёт меня в институт, чтобы она лишний раз не дёргала меня и не выпытывала как мои дела и что я думаю по поводу Стаса.

Мой план: понежиться в ванной, заказать суши или пиццу и посмотреть какой-нибудь сериал. И всё шло по плану, пока от увлекательного расследования агента Лисбон и Патрика Джейна[1] меня не отрывает звонок в дверь.

Я ставлю сериал на паузу и смотрю на часы. Почти полночь. Пока раздумываю, кто бы это мог быть и стоит ли вообще выдавать своё присутствие в доме, в дверь снова звонят. И снова. А потом ещё стучат. Я бесшумно подхожу к двери и заглядываю в глазок.

По ту сторону двери стоит молодой паренёк. Тот, которого я видела в компании Стаса, и который однажды помог мне с сумкой.

— Кто там? — спрашиваю я, сквозь закрытую дверь.

— Эмм. Я от Ярого. Ну, от Стаса. Твоего соседа сверху, — звучит довольно приглушённо, но я всё прекрасно слышу.

Блин! Что делать? Я дома одна, уже ночь и этого парня я толком не знаю. Я уже готова послать этого незнакомца куда подальше, но любопытство всё-таки пересиливает страх, и я тянусь к дверному замку. Может моё решение открыть дверь опрометчиво, но выглядит парень вполне дружелюбно.

— Привет, — улыбается он и поднимает руку. — Нужна твоя помощь.

Я выглядываю за дверь. В коридоре больше никого нет.

— Что-то случилось?

— Ну, типа того. Ярый сказал, что ты врач.

От этих слов мой пульс подскакивает в два раза. Господи! Что произошло?

— Ну, типа того, — киваю, стараясь не выдавать своё волнение, при этом копируя тон парня. — Так что нужно-то? — спрашиваю я, помедлив.

— Ну, Ярого малость помяли. Его б подлатать. Нос там… И, ну это, типа лицо. Кровищиии, жуть просто. — При этих словах парень морщится.

Сердце стучит ещё быстрее прежнего. Драка или бой на ринге? Это совсем разные вещи. Боюсь, что после ринга ему дорога только в больницу. Это тебе на сбитые костяшки и ссадины, которые можно просто замазать зелёнкой. Мне снова становится страшно, но теперь за Стаса и особенно, когда я думаю про «кровищу».

— Где он? — вот уже и паника сквозит в голосе.

— Так это…дома.

— Я сейчас. Жди.

Захлопнув дверь, я тут же бегу на кухню и хватаю аптечку. Смотрю на её содержимое. Ума не приложу, что именно там с ним и что мне может понадобиться, поэтому беру её всю. Меняю шорты на джинсы, волосы стягиваю в небрежный пучок, натягиваю слипоны прямо на голые ступни и снова открываю дверь.

Парень стоит, прислонившись спиной к стене, и смотрит в экран телефона. Из динамика слышатся крики, подбадривания в виде отборного мата. Не иначе, как это запись боя. Чёрт, телефон! Запоздало вспоминаю, когда уже закрыла дверь на ключ. Ладно, плевать. Я же тут, рядом. Обойдусь, успокаиваю себя.

— Как твоё имя? — спрашиваю у парня, когда он по-джентельменски забирает ношу из моих рук.

— Вака, — отвечает он.

Закатываю глаза.

— Да что ж вы, как животные-то, только на клички отзываетесь! — возмущаюсь я. — Нормальное имя есть у тебя?

— Эмм, конечно, есть, — парень распахивает на меня свои глазёнки, и румянец смущения слегка трогает его скулы. — Ваня. Ну, то есть Иван.

— Ася, — отвечаю я ему с улыбкой.

— А я знаю, — с ответной улыбкой говорит Иван и входит в лифт.

Знает? Ну, ладно. Меня это, в общем-то, не удивляет, и так понятно, что моё имя он мог узнать только от одного человека.

Когда мы подходим к квартире Стаса, видим слегка приоткрытую дверь и Иван как-то странно напрягается. Суёт мне в руки коробку и бесшумно подходит к лестнице, оглядывает верхние и нижние пролёты, прислушивается, и словно убедившись в чём-то, возвращается ко мне. Я слежу за его осторожными действиями, и мне становится не по себе, особенно когда вспоминаю, что у меня даже телефона с собой нет.

Из-за двери вдруг слышатся громкие мужские голоса.

— Ярый, ты, блять, совсем ебанулся? Ты слил бой! Ты понимаешь, что это значит? Да Тарантино просто порвёт тебя?

Этот противный хрипловатый тембр голоса я узнаю. Он принадлежит Мухе. Меня мгновенно передёргивает. А Ваня переминается с ноги на ногу, почему-то не решаясь войти внутрь. Мы вынужденно продолжаем слушать.

— Скажи мне честно, тебе заплатили? — шипит Муха. — Или ты решил вообще свалить? Ты же знаешь, от него так просто не уходят?

— Я ничего не сливал, — сипит Стас.

— Да мне-то не пизди, — рычит Муха. — Я твои приёмы наизусть знаю. Ты его слил, сука!

— Ты, блять, на кого гавкаешь. — Голос Стаса так громко и яростно прокатывается по воздуху, что даже Иван, стоящий рядом, весь съёживается. — Завали своё ебало и беги скорее к боссу. Выложи ему свои догадки, а заодно вылижи яйца. Глядишь, он наконец-то заметит тебя, ублюдок! Думаешь, я не знаю, что ты хочешь выслужиться перед ним?

Мой спутник косится на меня. Этот разговор точно не для моих ушей. Он быстро вталкивает меня в квартиру и громко хлопает дверью, оповещая присутствующих, что они больше не одни.

— Это мы, — кричит Вака. Голоса сразу затихают.

Скидываю обувь и иду на кухню, потому что в комнате никого нет. Практически сразу замираю на пороге от увиденной картины, чуть не выронив из рук аптечку.

Стас сидит на стуле, держа у носа полотенце, которое уже полностью пропиталось кровью. Его светло-серая футболка вся в пятнах и потёках. Правый глаз уже заплыл, оставив лишь маленький просвет, а кожа вокруг него приобрела фиолетовый оттенок. Левая бровь, правая скула рассечены и кровоточат. Разбитые губы покрыты бурой коркой. Руки все в крови, но я думаю, что это из-за носового кровотечения.

Я много чего видела в больнице на практике, да и в учебном морге тоже, но сейчас меня всю просто затрясло. Я была не готова к такому. Часто моргаю, потому что всё вокруг вдруг затуманивается, и я вижу перед собой только кровавый силуэт Стаса. Теперь я понимаю, почему врачи никогда не оперируют и не лечат своих близких. Сосредоточиться и отключить эмоции просто нереально. Но сейчас у меня нет выбора. Я делаю пару вдохов и уверенно шагаю в помещение.

— Блять, какого хрена здесь делает эта пигалица? — взгляд Мухи словно режет меня. — Ярый, скажи, что это грёбаная шутка?

Кроме этих двоих, в кухне находится ещё один человек. Игорь. Он угрюмо смотрит в пол, сложив руки на груди. Но при моём появлении поднимает глаза и смотрит на меня. Вид у него виноватый.

Стас приподнимает голову и тоже смотрит на меня. Склеры его глаз, а точнее склера одного глаза красная от сосудистого кровоизлияния.

— Боже мой, — стон срывается с моих губ.

Муха, молча, переводит взгляд с меня на Стаса. Снова и снова разглядывает нас по очереди, а потом шипит:

— Это из-за неё, да? Из-за этой сучки ты подставил всех нас?

— Заткнись, — не сдерживаюсь я. Мой взгляд полностью сосредоточен на Стасе. Я лихорадочно соображаю с чего мне нужно начать, а Муха дико бесит и раздражает меня. Сейчас точно не время бояться его. Пусть катится к чёртовой матери!

— Что, ты сказала? — Муха делает шаг в мою сторону.

— Только тронь её, и я тебе хребет сломаю, — грозно басит Ярый и встаёт на ноги. Его шатает, и он хватается за край стола, где тут же остаётся кровавый след его ладони. Я инстинктивно подаюсь к нему и свободной рукой обхватываю его талию. Знаю, что всё равно не удержу эту гору мышц, но делаю это на уровне инстинкта. Так мы и стоим, пока Муха сверлит нас злобным ледяным светом глаз.

— Ладно, — скалится он, и поднимает ладони вверх. — Ладно. Я надеюсь, ты понимаешь, что будет со всеми вами, когда Тарантино доберётся до тебя! Сорян, но я не собираюсь его здесь дожидаться. Аривидерчи.

Муха ещё раз окидывает нас взглядом, ухмыляется и уходит, громко хлопнув входной дверью. Кажется, все присутствующие здесь свободно выдыхают.

— Тебе надо в больницу, — говорю я, усаживая Стаса обратно на стул.

Он отрицательно мотает головой.

— Нельзя, — тихо произносит Игорь. — Они будут обязаны сообщить в полицию.

— Хорошо. Но должен же быть врач на этих ваших идиотских боях? — мой голос дрожит от злости.

— Он есть, — отвечает Игорь. — Но мы свалили по-быстрому, чтобы избежать разборок с боссом. — Игорь кивает на друга и вздрагивает от собственных слов.

— Фил, не пугай принцессу, — голос Стаса совсем слабый.

— Говорю, как есть. — Разводит руками парень. — Муха ведь прав, не надо было тебе так подставляться. Это было необдуманное твоё решение.

— Возможно, — шепчет Стас.

Он так смотрит на меня, что у меня не остаётся сомнений, что он действительно проиграл намеренно. Только вот я никак не могу уловить суть его поступка.

— Так, всё, — резко говорю я. — Иван, вернись в мою квартиру. На кухне в верхнем шкафчике возле окна найдёшь упаковку ампул и шприцы. Тащи их сюда.

Я вытаскиваю из кармана ключи и прежде чем их отдать, добавляю:

— Только без глупостей. Если что не так, из-под земли достану.

Ярый хмыкает и тут же стонет. Ваня кивает, хватает ключи и уходит.

Я забираю из рук Стаса испорченное полотенце и выкидываю его.

— Фил, принеси новое, — командую я. — И мне нужны ножницы. И лёд.

Осматриваю раны. Слава богу, рассечения скулы и брови не глубокие, стяну их края стрипами[2], и обойдемся без штопки. Но вот нос меня беспокоит. Я отмечаю, что кровотечение не прекращается, и наблюдаю отёчность.

— Чёрт, Стас, он сломан, — говорю парню, понимая, что кость под моими пальцами подвижна. — Я вправляла только однажды. И под присмотром врача.

Я слышу, что мой голос дрожит, но изо всех сил стараюсь не расплакаться. Хотя очень хочется дать волю чувствам. Стас смотрит на меня усталым взглядом, в карих глазах притаилась боль и это ещё больше нарушает моё равновесие. Он берёт мои руки в свои и сжимает, успокаивает. Он. Меня. Успокаивает.

— Ты справишься, — говорить ему тоже больно, я вижу. И даже от лёгкого движения губ, корочки на них трескаются и появляются свежие капельки крови, которые он тут же слизывает.

— Тогда мне нужен карандаш, — чуть подумав, прошу я, и Игорь отправляется на его поиски.

Возвращается Иван, Игорь тоже тут. Они смотрят на меня, я на них. Дышу, пытаясь собраться. «Ты много раз это видела. И даже сама делала», — настраиваю сама себя.

— Давай, док, — тихо-тихо, одними губами шепчет Игорь, и я понимаю, как он напряжён, как он переживает за друга. Ванька уходит в комнату, ему нехорошо от вида крови.

— Ладно, сначала я сделаю укол, — озвучиваю свой план. Набираю препарат в шприц и обкалываю нос с двух сторон. — Теперь вправлю. Игорь, придержи его. Будет всё равно больно. Пожалуйста, не смотри на меня, — прошу я, и Стас закрывает глаза.

Представляю рядом с собой своего наставника, вспоминаю его голос, и поучительные слова тут же наполняют мою голову, а руки уверенно начинают выполнять репозицию[3] так же, как тогда. Только вместо инструмента использую обычный карандаш. Я не тороплюсь, но делаю чётко, полностью сосредоточившись сейчас на кончиках своих пальцев. И у меня получается. Косточки легко встают на место, я это чувствую, да и визуально всё выглядит неплохо. Теперь зафиксировать. Вставляю в ноздри крепко скрученные марлевые валики. Аккуратно обтираю нос влажным полотенцем, чтобы убедиться, что поверхностные раны отсутствуют. С облегчением выдыхаю. Самое сложное позади.

Прежде чем заняться остальными ранами, лёгкими движениями влажной ткани смываю с лица Стаса кровь. С глазом ничего не могу сделать, лишь прикладываю кубики льда, завернутые в чистое полотенце. Затем промываю раны над бровью и на скуле, стягиваю их полосками стрипов. Губы очищаю ватным тампоном и смазываю мазью.

Стас всё время следит за мной, придерживая рукой ледяной компресс. Каждое мое движение пальцев, каждый взмах моих ресниц, каждый вздох — ничего не остаётся без его внимания. Его взгляд сейчас такой тёплый и ласковый, что я буквально медленно таю, растекаюсь под ним, из последних сил стараясь удерживать самообладание. Но когда мои пальцы последний раз касаются его губ, не удерживаюсь и, позабыв, что мы здесь не одни, целую их уголок. В этот миг всё вокруг исчезает, я даже забываю, зачем я здесь. Так хочется просто быть рядом с ним, вот так близко. Чувствовать его тёплое дыхание, сильный неровный стук сердца и чтобы никаких разбитых губ, сломанных носов и синяков.

Хочу отстраниться, но его свободная рука обхватывает мою шею и не позволяет двигаться. Я подчиняюсь его молчаливому требованию. Его холодные пальцы медленно ползут вверх и обхватывают мой затылок, прижимают мою голову так, что наши скулы соединяются. Стас нежно трётся своей щекой о мою, и мой мозг плавится. Слишком интимно. Это даже больше, чем просто поцелуй. Так он меня ещё не касался.

— Мы ушли, — где-то далеко раздаётся голос Игоря, а потом хлопок двери.

Я моментально прихожу в себя. Так, стоп! Полёт окончен, пора возвращаться на землю.

— Стас, — шепчу я. — Нужно закончить.

— Угу, — мычит он в ответ. — Ещё минуту.

Я высвобождаюсь из плена сильных рук и сползаю с его колен. Даже не заметила, как под этим любовным дурманом оказалась на них. Где я окажусь в следующий раз, если буду так «летать», можно только догадываться.

— Тебе ведь не очень дорога эта футболка? — спрашиваю Стаса и беру в руки ножницы. — Не рискну стаскивать её с тебя через голову. А то нос опять на бок съедет.

— Делай всё, что нужно, — он разводит руки в сторону.

Разрезаю футболку, снимаю её и ахаю. Всё тело в гематомах. Вздыхаю и раздражённо стискиваю зубы. Со злостью швыряю футболку в мусор. Чёрт возьми! Что это за удовольствие мутузить друг друга на потеху каким-то уродам?! И что за удовольствие наблюдать за этим?!

Стас видит, что я злюсь и мрачнеет. Та нежность, что ещё минуту назад сквозила между нами, растворяется в воздухе. Даже намёка не оставляет после себя.

— У тебя могут быть сломаны рёбра. Давай отвезу тебя хотя бы в травмпункт, сделать снимок?

— Я знаю, что такое сломанные рёбра. Так что поверь мне на слово, мои рёбра в полном порядке.

— А если сотрясение мозга. Это ведь не шутки, Стас, — упорствую я. Я действительно переживаю за его состояние. Кому, как не мне знать обо всех последствиях подобных травм.

— С моим мозгом тоже всё нормально, — он упорствует в ответ.

— Как-то с трудом в это верится, — бормочу себе под нос. Отворачиваюсь и копаюсь в аптечке, достаю обезболивающее. — Вот. Когда укол будет отходить, выпьешь одну. Если через час боль…

— Ты не останешься? — Стас перебивает меня. Смотрит снизу вверх.

Я теряюсь. Зачем мне здесь оставаться? Я пожимаю плечами, не зная, что ему ответить.

— Останься, если можешь, — просит он.

Вообще-то мне ужасно хочется поскорее уйти отсюда. Потому что хоть я и стараюсь держаться спокойно, но почти на грани истерики. У меня всё ещё перед глазами кровавое месиво и если честно, я не понимаю, как мне удаётся сдерживать дрожь не только в руках, но и во всём теле. Внутри меня всю колотит, и если я расслаблю мышцы, хоть на секунду, моя челюсть точно начнёт клацать. Но он просит меня, и я не могу отказать. Не могу оставить его вот такого: разбитого, вымотанного физической болью…одинокого.

— Хорошо, — я соглашаюсь.

Стас поднимается со стула и, покачиваясь, бредёт в комнату, я следую за ним. Помогаю снять брюки с его ног, не испытывая при этом ни капли смущения. Кряхтя, он укладывается в постель и сдвигается, оставляя место для меня. Смотрит, ждёт. Я подкладываю ему под голову дополнительную подушку, а сама беру себе маленькую диванную и размещаюсь рядом с ним.

— Я так устал, — шепчет он и почти мгновенно отключается.

Ко мне сон не идёт. Воспоминания атакуют мой мозг. Я вспоминаю бой, который наблюдала неделю назад. То, каким я там видела Стаса не идёт ни в какое сравнение с тем, что с ним сейчас. В тот раз он наслаждался своим поединком, а потом и своей победой. А сейчас он раздавлен, разбит, уничтожен. В голове запоздалым эхом отзываются слова Мухи. Стас специально проиграл. Но зачем? И что теперь с ним будет? Насколько он завязан во всех этих делах? А если этот Тарантино действительно просто убьёт его?

Перед глазами мелькают страшные картинки расправы. Распластанное тело Стаса, с разорванной птицей на груди. Босые ноги с содранной кожей стоп. Переломанные пальцы на руках. Разбитое лицо со струящейся кровью из носа и ушей. И глаза…распахнутые…тусклые…неподвижные…

Судорожно хватаю ртом воздух и распахиваю глаза, вижу рядом сопящего парня. Это сон. Я просто заснула. Сердце трусливо колотится в груди, заставляя меня задыхаться. Пытаюсь его успокоить, но ничего не выходит. Чтобы не разбудить Стаса, я тихо встаю и прячусь на кухне.

Стараюсь переключиться и убираюсь здесь. Складываю разбросанную аптечку. Поднимаю с пола мокрое от растаявшего льда полотенце и протираю им пол вокруг стула, на котором сидел Стас. Полотенце краснеет. И мне очень хочется его отмыть. Пусть хоть что-то сегодня останется чистым.

Решительно иду в ванную и закрываю плотно дверь. Включаю воду в раковину, бросаю полотенце и заливаю его жидким мылом, начинаю рьяно стирать. Тру его костяшками, жму. Розовая пена покрывает мои руки. Я её смываю, снова лью мыло и снова тру-тру. Стереть. Стереть этот вечер, эту боль, эту кровь, этот ужас. Но как я, ни стараюсь, белая ткань в моих руках остаётся запятнанной, и я начинаю плакать. Потому что ничего не могу изменить. Потому что эти пятна въелись. Потому что от них не избавиться точно так же, как и от моих чувств к этому парню. Теперь всё то, что связано с ним навсегда со мной. Его боль — моя боль, его кровь — моя кровь. Он — это я.

— Ты плачешь? — раздаётся за спиной, и я вздрагиваю от неожиданности.

Качаю головой, поспешно сглатывая остатки слёз. Он не уходит. Он не верит мне. Разворачивает меня к себе, разглядывает.

— Просто бесит, когда что-то не получается, — киваю я на полотенце в раковине и стараюсь улыбнуться. Не хочу показывать ему свою слабость, свой страх за него. Пусть видит во мне силу, надёжную опору.

— Ммм. Ясно, — он всё ещё всматривается в моё лицо. — Можно я достану эти штуки? В них дышать просто невозможно.

Стас показывает на валики в носу. Рано конечно, но я сама извлекаю их. Нос не кровоточит, да и отёк уменьшился. Это хороший знак. На всякий случай закрепляю носовую перегородку полосками стрипов. Стас отжимает злосчастное полотенце и выбрасывает его. Тянет меня в комнату. Мы снова забираемся в постель. Вместе.

— Ты можешь всё мне рассказать, — начинаю я тихо. Знаю, что он не любит такие разговоры, но не могу остаться в стороне. Мне нужно знать, что с ним происходит.

— Незачем. Тебя это не касается, принцесса, — он обрубает все мои попытки поговорить начистоту.

Возможно, он просто не доверяет мне. Конечно, в какой-то мере мне обидно. Ведь даже сейчас я рядом. Не испугалась, не сбежала, не бросила. Я ответила на его призыв. Неужели этого мало? Делаю ещё попытку достучаться до его сердца:

— Я всегда буду в твоём углу ринга, если ты позволишь. Если перестанешь отталкивать меня.

Я вижу, как он борется сам с собой. И сам себе проигрывает. Он нервно сглатывает, и я слышу тихий шепот:

— Обними меня.

[1] Агент КБР Тереза Лисбон и ее напарник Патрик Джейн — главные герои американского телесериала «Менталист».

[2] Стрипы — стерильные полоски пластыря для бесшовного сведения краев ран и хирургических разрезов, для более быстрого их срастания, и скорейшего заживления.

[3] Репозиция костей носа — это хирургическая манипуляция, возвращающая носу исходную правильную форму. С ее помощью устраняются последствия травм. Выполняется исключительно врачом, в стационаре.