Наваждение (СИ)

Глава 19. Стас

Ася, молча, даже как-то съёжившись, следует за мной. Мы входим в предбанник, и я объясняю девушке, как тут всё устроено. Она лишь кивает в ответ. Я знаю, что обижаю её своими словами и действиями, но я такой. Я не умею нежничать и говорить ласковые слова. Я хочу научиться, но пока у меня не выходит. От этого я ещё больше злюсь, раздражаюсь, и это отражается на ней. Ненавижу себя за это.

— Это мои футболка, треники и трусы. — Кладу стопку вещей на лавку. — Они старенькие, но чистые. Великоваты, конечно, тебе будут, но это самый маленький размер, что я нашёл. — Кидаю на малышку взгляд, она смотрит на меня огромными серыми глазами, и мне снова становится неловко за недавнюю вспышку ярости.

— Спасибо. И как это делается? — Ася кивает на дверь, ведущую в парную.

Скидываю с ног обувь, Ася повторяет за мной, и мы заходим внутрь. Вдыхаю тёплый ароматный воздух и почти моментально расслабляюсь. Дед замочил в маленьком тазике еловый веник и здесь пахнет хвоёй и смолой. Он знает, что я люблю именно такой запах. Запах дерева, дома, семьи.

— Чем выше, тем горячее воздух. — Показываю Асе разноуровневые полки-ступеньки, она понимающе кивает. — Можешь просто посидеть, подышать. А вот здесь тёплая вода, чтобы помыться. — Подтягиваю в центр большую кадку, наполненную водой и кладу в неё деревянный ковшик.

— Ясно. То есть слова «помыться в тазике» здесь приобретают прямое значение! — хихикает она.

На секунду застываю от её реакции на мои слова. Как ей удаётся быть такой мягкой и расслабленной, и даже смешливой, несмотря на то, что с ней произошло? Откуда эта кроха берёт столько силы и выдержки? Каждый раз наш разговор оканчивается грубостью с моей стороны, а она всё равно улыбается. Смотрит на меня огромными чистыми, сияющими глазами. Ни грамма упрёка. Только маленький огонёк обиды. Обиды, которую опять нанёс ей я.

Я исправлюсь, обещаю, малышка.

— Дед за классику, — улыбаюсь ей в ответ. — Хотя я столько раз предлагал всё здесь модернизировать, в одном он точно прав: «баня лечит».

Мы снова выходим в предбанник. В парной хоть и не жарко, но моя футболка насквозь промокла за несколько проведённых там минут, как и Асина. Рядом с чистыми вещами я кладу полотенце, мужской гель для душа и простое мыло, не знаю, что она предпочтёт, но всё равно это всё, что у нас здесь есть.

— Извини, у нас тут сугубо мужская компания, — киваю на банные принадлежности.

— Я понимаю, — Ася разглядывает вещи, что я предлагаю ей.

— Ладно, я буду снаружи. Кричи, если что-то понадобится. — Быстро выхожу во двор, не дожидаясь её ответа, и сажусь на верхнюю ступеньку крыльца.

Прикуриваю сигарету. Втягиваю ртом горький едкий дым, а потом выпускаю через нос, обжигая слизистую. Никак не могу бросить курить, хоть и стараюсь сделать это в последнее время. Вообще, в последнее время многое изменилось. Я многое понял, осмыслил свою грёбаную жизнь, так сказать. Мне впервые захотелось делать что-то сто́ящее, мне захотелось, чтобы у моей жизни была цена. Чтобы она что-то значила. Впервые за несколько прошедших лет мне захотелось, чтобы я был нужен не только деду, но и ещё кому-то. Вот такой, какой есть. Со своими заморочками и «тараканами» в голове. Впервые захотелось, чтобы и мне был кто-то нужен. Кто-то, ради кого хочется жить, ради кого не страшно умереть. Да, кого я обманываю…не кто-то. Мне нужна именно она.

Ася!

Я приоткрываю дверь и вижу на полу её грязную одежду. Немного колеблюсь, но всё же решаюсь забрать её и отнести в стирку. Не знаю, правильно ли это, но мне хочется сделать что-то для Аси. Пусть даже это просто стирка одежды.

Быстро иду в дом, не хочу надолго оставлять её одну. В туалетной комнате складываю в машинку её голубые, в пятнах, джинсы и когда-то белую, а сейчас серую, в пятнах от грязи футболку. Остаётся решить, что делать с нижним бельём и кроссовками. Разглядываю бельё: простой белый лифчик и такие же обычные трусики, без кружева и других украшений. А ей и не нужны никакие украшения, она и так вся светится красотой, особенно когда улыбается. Поразмыслив, но так и не поняв, как это правильно стирать, запихиваю нижнее бельё к футболке с джинсами и включаю стирку. Пофиг, куплю новое, если вдруг накосячу. Кроссовки оставляю здесь же. Они текстильные, а значит, их тоже можно будет постирать в машинке.

Бегу обратно к бане. Успокаиваю дыхание и стучу в дверь. Тихо. Приоткрываю дверь и через небольшую щель, вижу, что внутри никого нет. Становится как-то волнительно, девушка довольно долгое время уже там. Решаю войти и подождать в предбаннике, а как только пойму, что она закончила, снова выйду на улицу. Почему я так нервничаю?

Из парной слышится глухой удар, и сердце от страха срывается в пятки. Тело реагирует быстрее, чем мозг и вот я уже стою на пороге, распахнув дверь, вглядываясь в тускло подсвеченное помещение, наполненное паром. Ася сидит на полу, подтянув к себе ноги, одной рукой обхватывает коленки, а другой пытается зачерпнуть воду ковшиком. Её тоненькая рука дрожит, и ковшик ударяется дном о край кадки, снова раздаётся глухой стук и вода проливается на пол.

— Блин, — она бросает ковшик в воду, поднимает глаза и замечает меня.

— Извини, — я тут же отворачиваюсь, слегка прикрывая дверь. — Подумал, что тебе стало плохо. Ты в порядке?

— Кажется, я расслабилась сильнее, чем планировала, — хмыкает Ася. — Или устала больше, чем думала, — добавляет едва слышно, но я чётко слышу каждое её слово.

Не раздумывая, я стаскиваю с себя штаны и футболку, оставляя лишь чёрные трусы-боксеры, и вхожу в парную. Дверь оставляю приоткрытой, чтобы выпустить лишний пар. Здесь довольно жарко и девушку, скорее всего, просто развезло от непривычной для неё температуры. Ася следит за моими движениями, но ничего не говорит, я же стараюсь не смотреть на неё.

— Обещаю, что не буду пялиться, — отчётливо произношу я, чтобы она поняла меня правильно. — Просто помогу тебе немного.

Сказать легче, чем сделать. Я честно стараюсь выполнить данное обещание, но от моего взгляда не ускользает изящный изгиб тела, стройные ноги, округлая попка, на которой она сидит, но я всё равно вижу очертания упругих ягодиц. Хвала небесам, её грудь прикрыта влажными волнами длинных белокурых волос, хотя мне от этого не легче. Мой член и так уже твердокаменный и рвётся в бой. О чём я только думал, когда решился войти сюда?

Я становлюсь на колени позади принцессы, стараясь не касаться своей внушительной выпуклостью её обнаженной спины. Отмечаю про себя, что её кожа блестит от воды, а в воздухе витает аромат не только еловых веток, но и геля для душа. А вот волосы мокрые только внизу, там, где прикрывают её наготу, макушка же почти сухая. Ладно, я справлюсь.

Набираю полный ковшик воды и осторожно поливаю ей на волосы. Ася без слов, сразу понимает, что я делаю. Она наклоняет голову назад, закрывает глаза и полностью расслабляется. Пряди волос откидываются за спину, открывая мне вид на небольшие груди с острыми сосками. Её ноги вытягиваются вперёд, а руки упираются в пол, удерживая равновесие. Проклятье! От этого зрелища перехватывает дыхание, и вся кровь от головного мозга устремляется прямиком в совершенно другой орган. Стискиваю зубы, стараясь сдержать стон, от напряжения мой член готов взорваться прямо в трусах.

Я вдруг осознаю, что девушка не прикрывается, не стесняется, не прячется от меня. И я понимаю, что она полностью, безоговорочно доверяет мне. От этого ощущения за спиной, словно крылья вырастают. Перестаю пускать слюни и сосредотачиваюсь на деле. Намыливаю её прекрасные светлые волосы и нежно, как только умею, массирую кончиками пальцев голову. Стон, сорвавшийся с её губ, тут же отдаётся в моём паху, и я закусываю губу, чтобы самому не застонать. Надо поскорее заканчивать эту процедуру. Быстро набираю воду и выливаю Асе на голову, тут же повторяю это действие снова. Слежу за тем, чтобы, вода не попала ей в глаза и хоть и нехотя, но наблюдаю, как струйки воды ручейками бегут по её груди, капают с маленьких горошин сосков на живот и утекают в то местечко, где бы я сейчас с удовольствием оказался.

Дьявол! Проклятье! Чёрт возьми! Крепко зажмуриваюсь, пытаясь прогнать похотливые картинки из головы. Не смотри! Не думай! Немедленно убирайся отсюда!

— Почему ты не смотришь на меня? — её голос тихий, но он оглушает.

Я распахиваю глаза и упираюсь в её взгляд, Ася сидит точно в той же позе и смотрит на меня снизу вверх. Такая покорная, такая доступная. Блять!

— Я обещал не пялиться на тебя, — ненавижу, что мой голос сейчас хрипит от возбуждения, а я никак не могу это скрыть.

Она задумывается на пару секунд и вдруг поднимается, и встаёт на коленки напротив меня. Открывается полностью передо мной. Не могу удержаться от искушения полюбоваться её красотой и разрешаю себе скользнуть взглядом по телу девушки. Но быстро возвращаюсь к её глазам, изучающим эмоции на моём лице, а там есть на что посмотреть, я уверен.

— Я тебе не нравлюсь? — она больше не смотрит мне в глаза. Взгляд застыл на моём плече, а я не знаю, как ответить на её вопрос.

Пока обдумываю самый правильный и подходящий ответ, её рука касается меня. Маленькие пальчики легко и трепетно скользят по вытатуированной на моей груди птице. Она проводит указательным пальцем по острому клюву ястреба, гладит его по голове, скользит вверх по взмаху крыла до самой крайней точки на плече, а потом опускается вниз к туловищу пернатого, который прикрывает моё сердце. Её пальчик на секунду замирает, а потом, словно набравшись смелости, обводит сосок на моей левой груди.

Эти нежные прикосновения прожигают мою кожу насквозь, в голове нет больше ни одного ответа на заданный вопрос. Кровь шумит в ушах, а мой пульсирующий член разрывает от желания овладеть этой девушкой. Мне бы просто кинуть её на этот деревянный пол, раздвинуть ей ноги и ворваться в неё жёстко, грубо, так как я люблю, ведь я не умею нежничать. Трахать и трахать её: лёжа, сидя, стоя, во все дырочки, в которые она только позволит войти. И плевать бы на все произошедшие события, на её боль, страх, страдание. Плевать на вопросы, на ответы, на прошлое и будущее, раствориться бы в настоящем, в ней, в её желании, в её доверии, в её невинности. Да, всё это можно было бы, но я не могу. Каким бы я ни был чёрствым, жёстким и грубым, я не могу, я не хочу пользоваться её чистотой. Не сейчас. Может быть когда-нибудь. Когда я сам стану хоть немного чище. Когда покончу со своим прошлым и начну свой путь сначала.

Собрав всю силу воли, успокоив свои желания, уняв возбуждение, взяв мысли под контроль, я останавливаю её. Просто перехватываю руку, которая как по замкнутому кругу продолжает очерчивать мою татуировку.

— Ася, ты сейчас не в себе. Не понимаешь, что творишь, — я стараюсь говорить спокойно, при этом отодвигаясь от неё.

— Стас, я… — она тянет к моему лицу другую руку, но и её я перехватываю и не даю ей ничего сказать.

— Нет. — Резко, грубо, но так надо.

Она вздрагивает, будто я влепил ей пощёчину, с ужасом смотрит на меня. Ладно, пусть так. Ради её же блага, побуду ещё немного плохим парнем. Поднимаюсь на ноги сам и одним движением ставлю Асю. Замечаю, как она начинает прикрываться руками и это убивает меня. Сглотнув непрошенный ком в горле, беру в предбаннике полотенце и укутываю девушку. Поворачиваюсь к ней спиной и надеваю футболку и штаны прямо на мокрое тело.

— Подожду снаружи. — Не оглядываясь, выхожу на улицу.

Лето в разгаре, ночи ясные и тёплые. Я поднимаю голову и смотрю на звёздное небо, в городе такого не увидишь. А ещё тут тихо. Только стрекотание ночных сверчков нарушает эту ночную идиллию. Я люблю этот дом, мой дом. Здесь спокойно, здесь я могу дышать полной грудью, здесь я могу быть собой. «А какой ты на самом деле, Стас?», — задаю себе вопрос и понимаю, что ответа у меня нет. Кажется, я потерял себя, давно потерял.

— Где мои кроссовки? — голос Аси врывается в ночь и мои мысли.

Она стоит на крыльце босиком. На голове полотенце, моя футболка доходит ей до середины бедра, а слишком длинные штаны подвёрнуты в несколько оборотов.

— Отлично выглядишь, — не могу сдержать улыбку, глядя на то, как ей идут мои вещи. Ни одна девушка ещё не надевала их. Ася закатывает глаза, а я подхватываю её на руки и несу в дом. — Прости, я забыл про обувь.

— Это не ответ на мой вопрос, — повышает голос и тут же осекается. Тема с вопросами у нас прямо-таки больная. — Или я на сегодня исчерпала лимит на ответы? — Эта белокурая бестия никогда не сдаётся.

— Всё в стирке. И это не обсуждается.

Ася открывает рот, желая что-то сказать, но тут же закрывает его обратно. Отлично, этого я и добивался. Хватит вопросов на сегодня.

Часы показывают два ночи, но дед всё равно наливает гостье чашку чая. Я предлагаю ей сесть возле камина, чтобы высушить мокрые волосы, ведь фена у нас нет. Ася забирается в кресло-качалку вместе с ногами, кутается в плед и обхватывает ладошками большую чашку чая.

Дед порывается пойти прибрать баню, но я его останавливаю. Не хочу, чтобы он переутомился. Ему это не пойдёт на пользу.

— Не спорь, я сам уберу. Ополоснусь заодно, — убеждаю я его. — Ложись спать. Дед, ну серьёзно, мы ж не дети, не надо за нами приглядывать.

Я подмигиваю Асе, ища поддержки от неё.

— Конечно, Александр Александрович, идите отдыхать. Стас сам справится, — скалится Ася мне в ответ.

— Ладно, — дед переводит взгляд с меня на девушку и обратно. — Не поубивайте друг друга тут, — выдыхает он, рассекретив наши обоюдные косые взгляды. — Доброй ночи, — он, наконец, скрывается в своей комнате, плотно закрывая за собой дверь.

Ася избегает смотреть на меня, глядит на огонь в камине. Потоптавшись рядом с ней, я не нахожу нужных слов и удаляюсь. Она сердится, и я не могу её за это судить.

Моюсь и навожу порядок в бане, также как и всегда и возвращаюсь в дом. Ася спит в кресле, держа в руках пустую чашку. Сажусь перед ней на корточки, разглядываю. Веки девушки слегка подрагивают. В свете огня густые ресницы отбрасывают на щёки длинные тени, маленький носик со слегка вздёрнутым кончиком выдаёт её упрямство даже во сне, пухлые розовые губы так и манят прильнуть к ним. Я помню, как сладко их целовать. Волосы уже высохли и струятся шёлковой блестящей волной на её грудь. Я мог бы часами сидеть рядом и любоваться ею.

Тяну из её рук чашку, и она открывает глаза, в них тотчас отражаются искорки от огня в камине. И это завораживает.

— Я сама, — она отвергает мою помощь и встаёт с кресла.

Мы вместе поднимаемся наверх, в мою комнату. Я стелю ей на моей кровати, а сам решаю лечь внизу, на диване.

— Почему мы не можем спать вместе? — она хлопает глазами. — Мы уже делали это раньше.

— Тебе нужно нормально отдохнуть. Не хочу тебе мешать.

— Ты не мешаешь. Я не хочу оставаться здесь одна, — упорствует малышка.

— Ладно, — я сдаюсь. — Достаю из шкафа толстое стёганое одеяло и бросаю его на пол, рядом с кроватью. Кладу на него подушку, ложусь и накрываюсь пледом. — Довольна?

— Не совсем, но ладно. — Ася скидывает мои треники и забирается в постель.

Нас накрывает тишина. Сон не идёт. Смотрю в потолок, в лунном свете разглядываю на нём причудливые тени от уличных фонарей и мысленно прокручиваю все события сегодняшнего дня. Слышу, как Ася беспокойно крутится в кровати. Я думаю о том, что она пережила за прошедшие три дня и ярость снова начинает поглощать меня клетка за клеткой. Задумываюсь о том, а не поменять ли план действий. Я могу просто убить их всех. Постепенно, одного за другим, а потом сдаться. К чёрту всё! Лишь бы с ней всё было хорошо!

— Я не могу так, — шепчет Ася и садится. Трёт руками лицо, ерошит волосы.

Слежу за ней, пытаюсь понять, разговаривает ли она во сне или наяву. Может, плачет? Ей плохо? Неудобно? Или что-то болит? Принцесса выскальзывает из постели, тихо крадётся и пристраивается ко мне под бок. Я озадачен её поведением.

— Ася, что…

— Знаешь? — она перебивает меня. — Я провела три дня в гадком, заброшенном, вонючем помещении. Я спала на грязном матрасе со связанными руками и ногами в компании отвратительных насекомых. Я голодала и испражнялась в ведро, когда мне разрешали. Меня пытались изнасиловать, — её голос срывается. — Но так плохо, как сейчас, мне не было.

Каждое её слово, словно удар на ринге. Каждое слово выбивает воздух из лёгких и все дерьмовые мысли из головы.

— Не прогоняй меня, Стас, пожалуйста. Я просто хочу чувствовать человеческое тепло. Знать, что сейчас я не одна, что моё заточение в прошлом. Понимаешь?

Я не смог ответить. Не смог, потому что сдерживал рвущийся наружу вопль. В ответ я лишь обнимаю её тонкое тело, притягиваю к себе покрепче. Так крепко, так близко, как могу. Чтобы она чувствовала тепло моей кожи, ритм моего сердца, мои сильные руки и моё дыхание на своей щеке. Чтобы ей не было одиноко и страшно.

— Спасибо, — шепчет моя маленькая принцесса.

— Спи, я рядом, — это всё, что мне удаётся из себя выдавить.

Когда Ася крепко засыпает, я переношу её обратно в постель. Не желаю видеть её на твёрдом полу. Она даже не вздрагивает, когда я приподнимаю её, а потом опускаю на мягкую перину.

Сажусь рядом с кроватью и всё смотрю на неё. Такую хрупкую, но такую сильную. Я понимаю, что сегодня причинил ей самую сильную боль, отвергнув её. Оттолкнув в очередной раз. Не знаю, как объяснить ей, что я пытаюсь лишь защитить её. Пока Ася в опасности, я не могу думать ни о чём другом. Не могу расслабиться и поддаться чувствам. Просто не имею на это права.

Вспоминаю про её одежду и тихо спускаюсь вниз. Всё равно мне сегодня не уснуть. Вытаскиваю чистые вещи и развешиваю их на улице старым дедовским способом, к утру высохнут. Хоть в чём-то от меня есть толк. Возвращаюсь к стиральной машине и забрасываю кроссовки, замечая на них бурые пятна. Это кровь. Стискиваю зубы, стараясь не думать, чья это кровь и откуда она взялась. Позже я куплю ей новые, а эти лично выброшу. Но сейчас они ей нужны, поэтому нажимаю кнопку, и машина начинает стирать.

Возвращаюсь в комнату, Ася спит. Снова сажусь рядом на пол, наблюдаю за ней.

— Ты прости меня, малышка, — шепчу в воздух. Знаю, что она меня не слышит, но мне вроде как становится легче.

Я так боюсь, что завтра, когда наступит новый день, она посмотрит на меня совсем другими глазами. Окончательно разочаруется во мне и отступит. И я снова окажусь в одиночестве, которое мне больше не нужно. Не уверен, что смогу принять это. Но я не должен втягивать принцессу в новые неприятности. Так как мне быть? Как сделать так, чтобы она оставалась рядом, но при этом была в недосягаемости?