Навигатор

Глава 51

Поднявшись с колен, Шоджи выпрямился и вытер со лба испарину. Он был немного растерян и сильно раздражён. То, что казалось ерундовым делом, обернулось настоящим геморроем, а этого Шоджи не любил. Он привык убивать быстро и просто, а теперь надо было искать не известно, что, не известно, у кого. Он был уверен, что Хотэко не хранил голову дома, так что предметом его поисков на данный момент являлись ключ от депозитного сейфа или бумажка с указанием местоположения тайника. Ну, или что-нибудь в этом роде. Если старика чудом умудрились грохнуть обычные грабители, Такаши Андо найдёт их — антиквар уже нанял для этого подходящих людей — но если тот успел передать что-то своей домработнице (а Шоджи был уверен, что столь сильный Провидец вполне мог предугадать появление незваных гостей), раздобыть это — обязанность Шоджи.

Но пока ему не везло. Ликвидатор проник в дом девушки, когда и она сама, и её родители отсутствовали (скорее всего, уехали на дачу). Он перерыл всё, осмотрел каждый квадратный сантиметр, но ничего, хоть сколько-нибудь походящего на ключ, карту или шифр не обнаружил. Оставив всё так, как было, Шоджи вышел на лестницу и запер дверь той же отмычкой, которой открыл её чуть больше часа назад. Можно было, конечно, дождаться девушку в квартире, но он решил выяснить, как она вернётся домой: своим ходом, или её кто-нибудь доставит. Это могло оказаться важным фактором в поисках — например, если она уже передала полученный от старика предмет третьему лицу.

Выйдя из подъезда, Шоджи сел в машину, неприметный серый «Мицубиси», которым он пользовался для работы, следуя принципу всегда оставаться человеком толпы. Машина стояла на противоположной стороне улицы, и из неё открывался отличный вид на крыльцо и подъезды к нему. Даже если девушку высадят на углу, Шоджи заметит. Он приготовил фотокамеру, достал термос с крепким кофе, распаковал купленные по дороге сигареты, сунул в рот неизменную спичку и приготовился ждать. Это могло растянуться на несколько дней, но Шоджи надеялся, что ему повезёт, и девушка вернётся домой раньше. Если же она вообще не появится, и люди Такаши Андо не найдут её похитителей, дело придётся объявить гиблым. Существовал, правда, ещё вариант: домработнице удалось смыться, или она вышла из квартиры прежде, чем туда ворвались убийцы старика — например, в магазин. Ну, или сам Хотэко отослал её. Может, даже с ключом от тайника. Тогда девчонка станет прятаться. Этот вариант тоже нельзя сбрасывать со счетов, и Такаши Андо обещал им заняться — проверить адреса знакомых домработницы, родственников, загородные дома. Для этого Шоджи прихватил во время обыска квартиры девушки записную книжку, валявшуюся рядом с телефоном. В ближайшее время ему предстояло выписать из неё нужные фамилии, адреса и номера, чтобы люди Такаши Андо начали их прорабатывать.

Ко всему прочему, теперь голову вполне мог найти кто-то, помимо Шоджи, и, стало быть, гонорар грозил от него уплыть. Он, конечно, сам был виноват — следовало раньше наведаться к Хотэко. Но теперь ничего не попишешь — оставалось лишь надеяться на удачу.

Шоджи достал записную книжку, листок, ручку, налил из термоса кофе, раскусил спичечную головку и приготовился к терпеливому ожиданию.

Квадратный зал площадью в сотню метров освещали только свечные фонари, расставленные вдоль стен. Пол устилали плетёные циновки. На каменных стенах дрожали тени, причудливо изгибались чёрные силуэты. В воздухе пахло горячим воском, пылью и благовониями.

Одетые в кимоно люди стояли, образуя в центре проход, ведущий к возвышению наподобие алтаря. Там Эйко увидела одетого в красное Озему Канэко, похожего в просторных одеждах на гигантский пеон, а рядом с ним — двух девушек.

Стараясь не глядеть по сторонам, Эйко медленно двинулась по проходу. Ноги дрожали, кончики пальцев похолодели. Было почти так же страшно, как в склепе на кладбище. Подняв голову, девушка встретила пристальный взгляд Канэко, вперившего в неё свои магнетические глаза. Они притягивали так, что у Эйко перехватило дыхание, и она невольно ускорила шаги.

Подойдя к возвышению, остановилась и низко поклонилась.

— Ближе! — тихо подсказал Канэко.

Голос старейшины словно вливался прямо в уши, минуя пространство.

Эйко поднялась по ступенькам и встала в шаге от кэндзя. Она чувствовала, что её колотит, но ничего не могла поделать.

Здесь запах благовоний был особенно силён, а от сотен свечей шёл настоящий жар. Глаза заслезились, и всё вокруг подёрнулось влажным туманом.

Одна из девушек протянула Канэко золотую чашу, наполненную густой синей жидкостью, и он, смочив в ней два пальца, начертил на лбу Эйко иероглиф. От снадобья сильно пахло пряностями и специями, сочетание которых превращалось в удушливую вонь. Эйко едва удержалась, чтобы не поморщится.

— Протяни руки! — велел Канэко.

Он нанёс на ладони девушки иероглифы, и Эйко почувствовала лёгкое жжение. У неё на глазах знаки вспыхнули багровым светом, и от них пошёл такой запах, что девушка покачнулась, едва сдержав тошноту.

— Кава-Мидзу — это смерть! — заговорил Канэко, глядя Эйко в глаза.

Огромная алая фигура слегка дрожала и расплывалась по краям.

— Смерть! — глухо повторил хор стоявших в зале.

— Кава-Мидзу течёт в дзигоку, где души мучаются вечно! — провозгласил Канэко на тон громче.

— Вечно! — отозвались члены клана Ки-Тора.

Эйко слушала, дрожа всем телом. Перед глазами у неё мелькали чёрные и багровые всполохи, она испытывала холод, растекающийся по рукам и ногам, а ощущение того, что за её спиной стоят, опустив головы, настоящие маги, легендарные ямабуси, вызывало головокружение.

— Кава-Мидзу — как зверь, которого нужно укротить, — продолжал Канэко, делая паузы, чтобы дать собравшимся возможность повторять последние слова. — Она поглотит тебя, если ты дашь слабину. Кава-Мидзу — это мрак и ужас, бесконечное страдание! Готова ли ты породниться с ним?! — Канэко замолк, сверля Эйко горящим взглядом.

В зрачках старейшины появилось багровое сияние. Оно быстро расширялось, пока не заполнило не только радужную оболочку, но и белок. Теперь Канэко Озему походил на демона из фильма ужасов.

— Готова! — одним губами прошептала Эйко.

— Наша философия заставляет нас двигаться в общем потоке, помогая тем, кто идёт рядом с нами. Мы пользуемся властью, которую получаем от Кава-Мидзу, чтобы поддерживать гармонию — как завещали нам предки. Готова ли ты разделить наш путь?

— Готова! — ответила Эйко, честно пытаясь понять, что говорит Канэко.

— Мы помним, что значение имеет не вершина горы, а восхождение на неё, ибо после того, как подъём закончен, дорога лежит только вниз. Мы же — сторонники вечного движения наверх. Готова ли ты отказаться от триумфа во имя бесконечного путешествия?

В этом Эйко уверена не была. Но размышлять было некогда: Озему Канэко ждал, и Эйко кивнула.

— Готова! — выдохнула она, словно ныряя в ледяную прорубь.

— Тогда испей Хоноо-Идзуми! — с особой торжественностью провозгласил старейшина.

Вторая девушка подала ему вырезанную из чёрного камня чашу, украшенную барельефами переплетающихся демонов, и он протянул её Эйко.

Девушка припала губам к дрожащей, как ртуть, жидкости и сделала небольшой, осторожный глоток. Вкуса она не ощутила. Канэко не отнял чаши, и девушка отпила ещё.

— Довольно, — решил старейшина, возвращая сосуд девушке слева.

Эйко почувствовала, что голова у неё закружилась. В висках запульсировало, кожа покрылась мурашками. Девушка пошатнулась, но чьи-то сильные руки подхватили её, не давая упасть. Снизу живота подступала тошнота, однако почему-то Эйко не сомневалась, что это ложный позыв. Кости у неё заныли, мышцы напряглись и окаменели, череп сдавило невидимыми тисками так, что перед глазами поплыл чёрный туман.

Эйко охватила гнетущая тишина — словно разом выключили все звуки! Девушка увидела себя стоящей посреди ледяной пустыни: насколько хватало взгляда, простиралась только заснеженная равнина, да на горизонте возвышались, образуя остроконечные горы, ледяные торосы. Небо было тёмным, в него словно набросали клочья грязной мокрой ваты, между которыми проглядывали красноватые прожилки.

Девушка увидела, как к ней, змеясь, стремительно приближается трещина! Она едва успела отскочить, когда снег рядом с ней разошёлся, образовав бездонную чёрную пропасть. Ужасало, что всё это происходило в полной тишине.

И вдруг накатила акустическая волна! Весь грохот льда, разрываемого неведомой силой, разом обрушился на Эйко, и она согнулась пополам от нахлынувшей боли. Её тело буквально разрывалось, барабанные перепонки, казалось, лопнули, глаза выкатились из орбит.

На горизонте возникла огромная фигура, сотканная из мрака. Она приближалась, давя ледяные торосы, как ореховую скорлупу! Длинные руки почти касались заснеженной равнины, а из разверстого рта вырывались облака пара.

— Ты на пороге! — провозгласил фигура громовым голосом, и Эйко почему-то сразу поняла, что это — воплощение Озему Канэко, которое он принимал, входя в Кава-Мидзу. Каждый маг должен был обрести защитную форму, чтобы не просто пользоваться энергией волшебной реки, как обычные адепты, но и пребывать в ней некоторое время. Иначе враждебная реальность поглотила бы человеческую душу. — Почувствуй энергию, пренебреги болью, отдайся мощи, которая тебя окружает! — продолжал великан, неумолимо приближаясь. — Ты должна найти своего аватара! Хоноо-Идзуми поможет тебе. Не сопротивляйся, когда начнётся трансформация, иначе Кава-Мидзу поглотит тебя!

Голос Канэко приобрёл зловещее звучание. Он метался в пространстве, словно отражающееся от стен ущелья эхо. Великан раскинул огромные руки, и от них по небу потекли реки непроглядного мрака.

— Я сдержу Нуэ, — произнёс старейшина, останавливаясь, — Но у тебя мало времени. Я уже чувствую, как ёкаи и гаки устремились сюда, чтобы забрать твою душу!

Темнота накрыла Эйко, окутав липким, душным одеялом. Девушка ощутила, как перекручиваются кости. Мышцы загудели от невыносимого напряжения, перед глазами всё поплыло, и Эйко показалось, что ещё немного — и она сойдёт с ума от адской боли, пронзившей каждую клетку её тела!

Хоноо-Идзуми, зелье, которое она испила, растеклось по венам, охватив тело огнём, перекраивая его и придавая ему дикие, нечеловеческие очертания. Кожа девушки покрылась волдырями и пятнами, которые быстро трансформировались в крупную чёрную чешую. Эйко закричала в ужасе, но противиться изменениям не могла — она превращалась в существо, больше всего напоминавшее человекоподобную ящерицу, только без хвоста. Лицо вытянулось, глаза развернулись, нос и уши практически исчезли, редуцировавшись до небольших дырок. Рот увеличился, став пастью, в которой теснились острые, как иглы, зубы.

— Теперь ты здесь своя! — крикнул Канэко, невидимый за завесой мрака. — Такой ты будешь плавать по Кава-Мидзу! Но тебе ещё многому придётся научиться, чтобы не стать добычей стражей Нуэ и демонов. А теперь — выходим!

Всё закружилось. Эйко опрокинулась навзничь, и неведомая сила подняла её в вихре снега и мелких осколков льда. В ушах засвистело, девушку охватил леденящий холод, и она очнулась на руках Хизеши, с тревогой вглядывавшегося в её лицо.

— Забирай её! — услышала Эйко усталый голос Канэко. — Пусть Минами позаботится о ней.

— Всё путём, голуба! — ободряюще прошептал Хизеши.

Он развернулся и понёс Эйко между рядами членов клана Ки-Тора. Те приветствовали её, но голоса их сливались, и девушка не могла разобрать слов. Закрыв глаза, девушка прислушалась к себе.

Теперь она маг, обладающий силой и властью. Уже сейчас! Пожалуй, так быстро это осуществилось только благодаря тому, что судьба свела её с ямабуси. Отныне её способности и возможности будут расти. Сбылась мечта, к которой Эйко стремилась столько лет!

Немного жаль, что пришлось стольким пожертвовать ради неё. Особенно не хотелось терять Кенджи. Но останься она с ним, и о Кава-Мидзу пришлось бы забыть ещё на долгие годы. Эйко сделала свой выбор — как и каждый, кто находился в зале. Обратного пути не существовало.