Найон

Глава 2

Глава 2

Как иногда хочется узнать про человека главное, имея целью решить для себя вопрос: ему можно доверять, иметь контакты и вершить дела? Объединить судьбы, в конце концов? И в большинстве случаев помогают денежные мотивы. Попалась на глаза миловидная дама, вся из себя, речь культурная, вроде начитанная. Ну всё, выбор сделан: она! Вот она разговаривает по телефону, наблюдаешь со стороны и обнаруживаешь совершенно другого человека. Это не та, за которую она себя выдаёт!

Виктор Петрович несколько опережал. За две-три минуты до звонка, с единственным словом «выходи». На лавочке не привык сидеть, просто решил изучить действительность с этой позиции. Старушки почему-то видят то, чего другие не замечают. Видно, брусья покрашены краской мудрости: вот бы и мне насидеть, почерпнуть.

Боковым зрением почувствовал недобрый взгляд. Кто-то таращился из окна, обнаружил соседа, который никогда не рассказывает о себе, проходит мимо. Припёрся!

Тот самый случай, когда пожелание легко исполнить. Он встал навстречу машине, запрыгнул и мягко прикрыл дверь.

– Не закрыл. Хлопни сильнее, не бойся.

– Не хочется лишним шумом тревожить глаз наблюдателя.

Сергей Иванович понимающе кивнул, включил передачу и крутанул руль. Детская площадка с деревьями плавно описала полукруг, пустилась наутёк. Очень интересно устроен мир: всё в движении, ничто не стоит на месте. Кроме людей, которые вроде и двигают ножками, но идут в обратную сторону. Хотя пещер ещё не видно.

– Ночью никто?

– Бог миловал.

– Могли хотя бы напомнить.

– Зачем? Готовность подразумевается с того дня, когда мы заняли опустевшие кресла.

Сергей Иванович предложил:

– Давай всё-таки держаться друг друга. Новичкам достаётся со всех сторон, старички быстро забывают, что совсем недавно проходили такой же урок на собственной шкуре.

– Я тоже собирался предложить этот вариант. Не нравится мне эта круговая доброжелательность. Дедовщина на высшем уровне.

– Точно! И никакой защиты.

– Пока не придут другие новички.

К двенадцати они успевали, времени было с избытком. Только прилежащие улицы и стоянка были забиты до отказа. Работал план «перехват», парни в гражданском были слишком задумчивы на перекрёстках, мешали прохожим и не откликались на вопросы. Армия глухих.

Как сигнал ко вниманию, из управления высыпала вторая волна агентов. Они дублировали посты, расставленные с вечера. Немного наивно, если знать, кого собрались вычислить и взять. По тем коротким докладам, что дали для ознакомления, объект умудрялся прочесть лекцию, продать свои погремушки и незаметно исчезнуть. Вот как? Человек с кучей сумок, с помощниками, выходит из института и пропадает из поля зрения. Операторы тужились зафиксировать моменты исчезновения, и лучшие специалисты пересматривали материалы, только ничего лучше «шапки-невидимки» придумать не смогли. Уже и из Питера приезжали коллеги, бывали на местах с приборами – ни-че-го! У Аверьянова появилась возможность ставить наблюдателей в тупик. Помехи на экране, одна-две секунды, и снова та же площадь, те же деревья, а объект исчез.

Жучки отпадали. Подбросить ни разу не удавалось маячок. Если в книгу заложен микрофон – он и в руки не берёт. Высочайший порог чувствительности ко всем приборам слежки.

Стоянка освободилась в пять минут, и складывалось впечатление, что от такой поспешности выпекается оценка готовности. Мы так нуждаемся в итогах: повышается ли оперативность подразделений? Тут скорее брал верх старый лозунг – подальше от начальства. Дежурное солнце таращилось сквозь облака и пускало слезу: Найона решили захватить? Только не с вашими кривыми ручками!

– Заколдованный, думаю.

– И даже такому мнению должно быть объяснение. Но я не готов к спорам. – Виктор Петрович прикинул, минут пять ещё есть. – Нам так и не объяснили, почему он настолько уверен в себе, что не прекращает вылазки в экспедиции.

– Пятьдесят лет сплавляться по рекам с порогами – это, видимо, закаляет. Помню, в одной из лекций прозвучало: нет уверенности – не высовывайся, подкопи под завязку. И вот тот случай не выходит из головы…

– У него полно случаев.

– Тот, когда снайпер дождался, пока объект достигнет семидесятиметровой отметки, и сделал выстрел. Извини, притащить лазерную пушку, они у нас ещё довольно громоздки, без помощников никак не обойтись. И инструктор со своим мнением: если пальнём раньше, он может сломать ноги и руки, но останется жив. Они ждали максимальной высоты. Как следует из доклада и короткого видео, каменное масло на этой высоте – толстым слоем, наши были уверены, что этот безбашенный полезет обязательно.

– Я уже третий раз слышу про каменное масло. В чём фишка?

Уточник задумался на миг. Когда все стоят на ушах, всеми помыслами либо лично участвуют в облаве, не так просто найти ответ на вопросы, далёкие от темы дня.

– Дай подумать. Там такой состав, какой ещё поискать. Сто восемь элементов, вся таблица Менделеева и сверх того. Как я понял, в таблице нет того, что есть в каменном масле. И те, кто в курсе, готовы платить любые деньги.

– Что мешает государству организовать контору и решить проблему?

– Удалённость и недоступность. А ещё – невозможность угадать, в каких местах масло покажется в следующем году.

– Снова загадка. Горы-то хоть не ходят ножками? Тысячи лет стоят на одном месте.

– Если бы!

Засиделись; Малява открыл свою дверь. Пора явиться пред очи. Если что – уже бы позвонили. Надо идти, скоро часы на башне начнут исполнять известный мотив. Главный вход чем-то походил на полноводный поток в ГУМе.

– Тебе эта суета ничего не напоминает?

– Кипучую деятельность бездарей. Раз свалилась такая беда, мы все, одним коллективом. Затопчем, если что. – До входных дверей оставалось полсотни шагов, разговор можно бы и отложить. Малява такого от товарища не ожидал.

– В детстве моём, у нас подобралась редкая компания. Играли в «потревожим интуицию». К примеру, кто победит в матче, кто полетит в космос. И ты знаешь, я дважды угадывал.

Малява смекнул:

– Предлагаешь сыграть? О теме догадываюсь. Когда поступит приказ, дадут всем отбой.

Хоть и не принято на виду, но Уточник, буквально на миг, приобнял напарника за плечо, напоследок хлопнул по спине.

– Мне всё больше нравятся наши отношения! – Откровения перебил неизвестный, судя по погонам – лейтенант, выпорхнул из сумрака фойе, точно вырвался из ада; заметив генералов, посторонился. Они вошли в храм, где читают одну молитву: как бы нам самим сегодня уцелеть. Но глаза и поведение лейтенанта запомнились.

– Что скажешь? Может, войну кто объявил нам?

– Всё куда проще. Отдали приказ – в конце забыли поставить точку. Он должен доставить её на позиции и собственноручно установить…

– Привести к бою.

– Прозвучало неплохо. В одной сказке, генералы ждали начала войны, сидели вокруг заклеенного конверта. В случае нападения, у них одна задача: вскрыть и узнать, что нужно предпринять в том или другом случае. Около четырёхсот вариантов.

– Нас атаковали в четверг, после отбоя. Никто не ожидал.

– Не ожидал превосходящих сил. Выходит, они нас обманули, говоря, что под ружьём сотня неполная солдат.

– Стоит ли верить человеку, который под пытками говорит те же слова, что говорил накануне?

– Какими были те слова?

– «Сдохните, собаки!»

– На их месте я бы не рисковал.

Лейтенант осмелился:

– Можно вопрос?

Малява выдал:

– Наши люди в булочную на такси не ездят.

Они поднялись на второй этаж, призадержались у дверей шефа. Табличка та же, вроде как ничего не изменилось.

Шеф выглянул – вот тоже интуиция работает.

– План отменяется, найдите, чем заняться.

– А можно материалы по Найону посмотреть?

– Одну минуту! – Шеф вернулся к столу, с кем-то переговорил: – Пришлю двоих, лекции не надо, а только то, что сняли наши операторы. Договорились!

Вернувшись к ученикам, Нарочный вручил писульку с номером кабинета.

– Думаю, на сегодня вам хватит, завтра будет видно. Но я не прощаюсь.

Они тотчас развернулись к лестнице, поднялись на четвёртый. У кабинета их ждали.

– Проходите. Если хотите охватить побольше, советую разделиться. Каждый отсмотрит свою часть, потом поделитесь. Очень результативный метод. – Майор указал на два свободных места, с номерами «восемнадцать» и «двадцать четыре». Подразумевалось, что здесь никаких имён, обращение друг к другу по номерам. Длинные столы с мониторами, перегородки установлены так, что ты не увидишь того, что изучает сосед. В наушниках – так и вообще улетаешь невесть куда, помалу штурмуя данные о мире, в котором живём, и о которых не скажут в учебниках. На вскидку, человек двадцать занимались сбором данных, штудировали – каждый свою тему, ни один не оторвался от монитора.

Прибывшие переглянулись: интересно, кто-то из них специализируется по Аверьянову?

Оба расписались за полученные материалы, майор, чем-то вечно недовольный, исчез со своим журналом. Обычно, это претензии к руководству. Можно прикинуть, что у него в голове: я тут стою на страже первых секретов, а вы мне подсылаете дилетантов, кто в этом ничего не смыслит, и хорошо, если один из десяти потом использует полученные сведения. Я трачу уйму времени впустую, но кто-то считает, что метод работает. Да мир давно изменился, если вы и не замечаете!

Малява устроился за монитор, вставил кассету, затем ввёл личный номер. Допуск разрешён, раскрылся полный перечень, оглавление тем – про детство, пласт за пластом, сплошные файлы. Понятно, в те годы за ним не было слежки, поэтому только фото и справки, доклады и случайные записки. Почерк настоящий, из школьных тетрадок, – успел наследить за молодые годы. Собственно, как и все остальные. Чтение Виктора Петровича никогда особо не впечатляло: этот канцелярский, дуболомовый язык угнетал способность видеть и разбираться, чего тут напихали.

Однако, этот текст взбодрил первыми строками.

«В 2006-м, как известно, система подверглась испытанию по всем фронтам. Органы внутренних дел, внешних сношений, проявленные и внедрённые структуры прошли зачистку, до уровня простых участковых. Благодаря синхронному реагированию, утром следующего дня все посты были заполнены двойниками, которым пришлось с колёс осваивать тонкости ремесла, хотя теоретически запасные составы были в целом подготовлены неплохо. Затем, уже в 2012-м, по планете прокатился гул, возникающий и гаснущий по нарастающей схеме. Атаке подверглись подземные города и технические базы с личным составом союзников. Командование орионской группировки предпочло эвакуацию, паника распространилась и на других участников содружества. По словам представителей группировок, было принято решение о кремировании погибших, в силу нецелесообразности транспортировки на родину…»

Малява почуял тревогу, остановил воспроизведение.

К нему направлялся майор, постукивая себя по голове кассетой. Вот он уже рядом, за плечом, бросает взгляд на экран.

– Сколько минут просмотра у тебя?

– Восемь.

– М-м? Ну, ничего страшного не случилось. Извлеки из проигрывателя… Так… – Майор вертел обе кассеты, сравнивал надписи. – Я по ошибке вручил не те материалы. Вот твои.

– Они одинаковые, по-моему. Номера сходятся.

– Я это тоже заметил. Кто-то зло пошутил, если не метит на моё место. Я ещё разберусь. Сам установишь?

– Запросто.

– Ну, и для страховки. Если что-то попалось такое, от чего хочется кричать, лучше этого не делать. Много нынче жадных, кто готов платить и создавать утечки. Со мной этот номер не прокатит.

– Вы меня с кем-то пу…

– Не поднимай шум. Это для порядка. Я должен это говорить, по инструкции. Как предупреждение. Но о моей ошибке пусть лучше никто не узнает. Случаются накладки.

– Я в курсе.

Малява установил кассету в приёмное гнездо, включил. Волосками на макушке почувствовал мысленное поглаживание. Вот как описать ощущения, как рассказать? Этот взгляд работал на расстоянии, пытался внушить что-то, заодно переманить на свою сторону. Майор прокололся, теперь решает, как быть. Заручиться обещанием молчать – не очень надёжный вариант, лучше бы его не было. Либо искать дружбы, через предоставление материалов, не подлежащих ознакомлению с таким уровнем допуска.

Интересные открытия я делаю в последнее время, подумал про себя Виктор Петрович. Планета принимает меры к какой-то акции, подчищает хвосты, но населению знать о том не велено: у простых граждан и без того полно забот.

Начало ролика повторяло ту кассету, один в один. Кто-то умеет вырезать и вклеивать нужные эпизоды, как бы случайно угодившие в простой учебный фильм. Этот кто-то имеет и доступ к запертым под замок полкам. И скотч, и чернила такого же состава, уже не говоря про почерк. Ночной хозяин кабинета.

А вот это кассета – то, что надо! Оператор группы удачно зафиксировал полёт Аверьянова с той самой высоты. При замедленном режиме, в глаза бросается необычный рисунок падения. Нет – чтобы мешком, с нарастанием скорости. Она, наоборот, замедлялась, по необъявленным причинам. Оператор с малым опозданием добавил фильтр, и в кадр попало едва заметное свечение вокруг тела. Объектив скользит вниз, за объектом; мелькают трещины и выступы почти неприступной скалы, а глаза ищут его лицо. И самое главное – подстреленный скалолаз ничуть не паникует. Словно ему внушили, что ничего страшного не будет. Скорей всего, он и сам был без сознания или в полуобморочном состоянии: взгляд всё-таки мутноватый. Стоит лишь допустить мысль, что его караулит внизу… Полшага до инсульта и полного паралича, если поставить на его место другого.

Виктор Петрович трижды отсмотрел этот момент, остановил запись и устремил взгляд поверх монитора. Рукой массируя подбородок, чуть прикрыл глаза и в уме попытался пройти этим же путём. С высоты семидесяти метров, внизу скалы, личные вещи и напарник, в ужасе закрывший лицо ладонями. Его мысли понятны: сейчас открою глаза и увижу ошмётки мяса. Других вариантов на ум не пришло бы за эти несколько секунд.

Холод таки пробежал по позвоночнику, до спазма в яичках. Тотчас встрепенулся, взял себя в руки. Не к добру настолько вживаться в образ… Так и под удар лазера можно попасть.

Он задёрнул шторку, решил прогуляться вокруг стола, чтобы выгрузить из себя слишком сильные впечатления. И вывод очевиден, что ни говори: мы этого Найона, скорей всего, сильно недооцениваем. Он не похож на других, не из числа приспособленцев; вот взял и отбился, оторвался от стада, бредущего готовой колеёй. Начиная со школы, у него всё идёт не так. Прозевали органы, уже тогда следовало бить тревогу. А ответить за свои промахи, как всегда, желающих не найдётся. Надави на него тогда, по всей строгости, и что? Сейчас бы никто про него не слышал.

Виктор Петрович отложил этот момент в памяти, решил пройтись по другим эпизодам, вернулся к столу. И снова оператор на высоте: подал ракурс, с которого читаются все треволнения добровольца. Курсант, отличник боевой и политической подготовки, лучший стрелок – и в упор почти не попадает в Найона. Метро, пассажиров немного, и, откуда ни возьмись, крутые парни крутят руки, бьют по голове, обезоруживают стрелявшего. Для публики. Раз покушение не удалось, можно прописать горячих; перед началом операции до группы доводится запасной план.

Макушкой Малява вновь услышал заботу. Думает майор, как подойти. Он должен что-то предпринять, чтобы «двадцать четвёртый» не вынес сор из избы.

А ведь кто-то из генералов возглавлял и ту операцию, с лазером, и с выстрелом в упор.

Ты плюнул в колодец – оттуда в лицо приличный булыжник!

Как действует гражданское руководство в случае испытаний, примеров полно: классика описала подобные случаи, когда на рабочем месте нас не должны застать. У военных всё по-другому, тут не особо сбежишь. Где-то там, в недрах власти, разрабатывается очередной сценарий, привлекаются специалисты. Уничтожьте уже вы этого Найона, и будет премия всем! Таких премий ещё никто не получал. Любой ценой!..

Два опустевших кресла в зале заседаний – хороший показатель. Они бросили вызов, Найон принял и вышел победителем. Оба случая изучают досконально, чтобы не повторять ошибок. На природе не получается – давай в транспорте. Он иногда перемещается поездами, в электричках. Вот вам и карты в руки. Казалось бы, просчитали, агентов подготовили, обеспечили инструментарием и сопровождением. Оператор должен зафиксировать каждый вздох, как в следующем ролике. Вот две миловидных щебетуньи занимают сиденье напротив, электричка катит по расписанию, но кому-то сегодня крупно не повезёт. Лицо Аверьянова оператор взял хорошо. Специалисты по физиогномике не прочли тревоги на лице, он не догадывается, что телефоны красавиц только с виду телефоны. При снятия с предохранителя, из баллончиков хлынет кислота, надо попасть в каждый глаз. Очень радикальный метод. Ослепшего легче лёгкого взять под белы руки и отвести в подвал, для уточнения вопросов о смысле жизни, правильного мировоззрения, вытекающего из школьной программы.

Вагон укачивает, девушки щебечут. За окном усыпляющее однообразие столбов, полей и деревень. На миг всего он провалился в сон! Утратил бдительность секунд на десять, и этого им хватило. Каждая пустила струю кислоты в одну мишень, кому достался правый, кому левый глаз – было оговорено на стадии разработки.

Оператор продолжал съёмку. Агенты выполнили задание, покинули вагон; в тамбуре их ждали, помогли перейти в соседний; на первой же станции группа сошла на перрон, вместе с оператором.

Что же потом обнаружили эксперты? Понятное дело, живой человек, и первой реакцией был настоящий испуг, на шесть или семь секунд. Тотчас на лице отразился интерес к другим возможностям. Как сам Аверьянов признался на семинаре, его слова тоже подшили к делу:

« – И я понимаю: паника делу не поможет. Шлю запрос в Пространство. Ну, я частенько обращаюсь за помощью, когда совсем край. Идёт подсказка – кислород и водород. У меня всегда с собой опилки магния и марганцовка, в стеклянных колбочках, – уже и не помню, откуда они у меня, но как контейнеры для этих металлов очень хороши. И я прекрасно осознаю, что всё решится за две-три минуты, от силы пять. Под свитером, в карманах рубашки – выхватываю магний, высыпаю на правую ладонь, втираю секунд… я уже не помню, всё делал на автомате. Пробочку закрыл, остатки хоть сохранить. И сразу на левую ладонь сыплю марганцовку, втираю. Как только ощутил, что в ладонях есть и то, и другое, начинаю хлестать себя по щекам. Больно, да надо потерпеть, если не хочешь ослепнуть. И остановился лишь тогда, когда понял, что больше терпеть не в силах. Открываю глаза – и, о, чудо! Сиденье напротив опустело, за окном поля. Я вижу! Без всякого скальпеля и операционной! Так что, берите на заметку.

Из зала кто-то спросил: «Но исполнительницы, думаю, понесли наказание. И полковник, отдавший приказ. Боги прислали им такое же наказание, как минимум!»

– Всё может быть, я не в курсе. Исполнители для системы – это расходный материал. Ну, всяко бывает: ударился головой – потерял зрение на пятьдесят процентов, потом всё хуже и хуже. Случай не будут рекламировать, иначе потом ни одного исполнителя не дозовёшься. Что касается отдающих приказы. Полковник может приказывать жене. Над ним есть другие, чьи приказы он исполняет. Но меня это меньше всего интересует. Главное – я не растерялся, нашёл верное решение. Видите, как важно не терять головы в любой ситуации».

Малява уловил сигнал, как просьбу откликнуться. Остановил ролик, вытянул шею. Серёга помавал рукой, приглашая проветриться, указывал на выход.

Шторки на место, поднялся со стула. И майор его караулил, жестом пригласил подойти.

– На два слова. Замнём это маленькое недоразумение или будем раскручивать, доводить до сведения… – Майор пальнул глазами в потолок.

– Замнём.

Майор вышел из-за стола, пожал руку.

– Перекур? По коридору можно пройти, справа автомат с кофе. Кстати, очень неплохой.

Сергей Иванович согласился на кофе, по пути к автомату попросил зафиксировать одно его движение.

– Давай.

Через каждые десять шагов Сергей прикладывал ладонь ко лбу и тряс головой. Виктор Петрович неспешно анализировал сумму движений, перед автоматом у него созрел ответ.

– В восторге, я правильно понял?

– То же самое читаю на твоём лице.

В стаканчики набрали по порции, оценили аромат.

– Самый вредный напиток, но иногда так хочется – аж зубы скрипят.

– Давай по делу.

– Скажу. Все светофоры рекомендуют перейти на другую сторону.

Уточник аккуратно установил стаканчик на плоскость кофе-машины, двумя руками пожал руку товарищу.

– Я знал. И очень рад. Я редко ошибаюсь в людях.

Виктор Петрович двумя пальцами помассировал ноздри, вроде как от сильного запаха, на самом деле – чтобы спрятать рисунок говорящих губ.

– Знаешь, среди генералов попадаются всякие. Толковых – пусть, один на десяток. Мы же никому не расскажем, что сегодня видели облака совершенной формы?

– «Наши люди в булочную на такси не ездят».

Они расхохотались, да так мастерски, чтобы не вызвать подозрений у незримых камер наблюдения. Разве старый волк рассмотрит их фото, сделанное в этот миг, так и скажет: они хохочут над потугами системы; я бы этих ребят вывел за штат; на Колыме есть отличные места для прохождения дальнейшей службы.

И палец на губах, как знак – тоже характеризует. Товарищи из внутренней безопасности, тревога! У вас завелись два червячка, способные яблоко выгрызть изнутри. И это не те, кто сотрудничает с Западом, эти опасней.

– А когда труба зовёт? В студии ещё столько всего интересного. – Сергей кивнул в обратном направлении. Лёгкие морщинки сбежались на переносице Малявы. Возвращаться в «студию» сегодня не хотелось, надо подыскать уважительную причину, чтобы самовольно уйти. Перебор эмоций случился у обоих, они прекрасно понимали это состояние.Объём информации, свалившийся в такой день, требовал передышки, иначе лопнут сосудики в голове, и прощай все планы.

– У тебя есть вариант, как мы можем улизнуть?

Виктор кивнул.

– Есть один должник, он и организует.

– Точно? И когда ты успел? – Сергей Иванович, уже не прячась, прикрыл рот рукою, чтобы не расхохотаться. До «студии» шагали веселее; это нормальное явление, когда сотрудники стремятся ускорить процесс, выдать результаты пораньше.

Майор старался быть внимательным, готов был к любой просьбе.

– Перебор у нас с материалами, голова распухла, – признался Виктор Петрович, понизив голос.

– Это мне знакомо.

– Вы прикроете, если мы сбежим? Тут без коньяка точно не вернёшься в форму.

– Кстати, о форме. Вышел приказ по Управлению. С завтрашнего дня ношение формы не обязательно. Будем постепенно привыкать к ношению гражданской одежды.

– Интересно, в честь чего? – Уточник оглядел головы «учащихся», с уродливыми накладками наушников.

– Процессы в обществе назревают. Повернули в ненужную сторону, а во что выльются – бог весть.

Малява взял на себя смелость, приблизился к майорскому уху на недопустимое расстояние.

– Кассеты перед уходом нам извлечь?

– Пусть побудут. Скажу – только отошли. Сам приберу.

Сергей Иванович уже не замечал, как его брови поползли вверх.

– Значит, до завтра, если ничего не поменяется?

Майор кивнул и почти проводил до дверей. Глазами.

Ступеньки послушно поддавались учёту, несмотря на ковровую дорожку. Поравнявшись с линией паркета третьего этажа, они притормозили. Отойдя в сторонку, сделали вид, что разговор слишком серьёзный, им нужно переждать, пока сотрудники пройдут. В спину тем прилетела обычная фраза: «Так вот, я закончу мысль».

Внизу мелькнул тот самый лейтенант, если не показалось.

Дежурный капитан развернул журнал для росписи.

– Мы через час вернёмся, если не задержат. Без этого никак?

Капитан на мгновение впал в ступор. Просьба, в форме предложения знакомства, сулила продолжительные связи, которые могут вполне отразиться на положении. Что в таких случаях можно сделать?

Капитан старательно зажмурился, соглашаясь на маленькое нарушение. Они же вернутся. А не вернутся – ничего страшного, завтра поймаю.

Лишь генералы пропали из виду, лейтенант вынырнул из-за коробки с новым оборудованием. Управление обязано получать новое оборудование, пока в его услугах нуждаются высшие эшелоны.

– Ты хотел отойти, давай, подменю.

Капитан сорвался с места, массируя живот под ремнём.

Лейтенант, слегка поглядывая по сторонам, уверенно развернул журнал для фиксации «приход-уход», отметил про себя, что двадцать минут назад была сделана последняя роспись. Все торопятся куда-то, до мелочей ли. Как если бы над городом нависла грозная волна, у жителей есть одна минута, чтобы завершить дела, последними покупками насладиться. Одним глазом на безобразное зрелище над тобой, другим на свёртки… О подушке для глубокого сна мы так давно мечтали.

Имеем право!

А город точно вымер. Всех числящихся позвали срочные дела, снесло с поверхности Земли в подземку, не иначе, и волна над городом словно замёрзла. Спешите пополнить список нарушений, каких не успели совершить, небо ждёт. Вы не имеете права уклониться, город должен пострадать, кривые улочки сами распрямятся, хотите вы того, иль не хотите.

– Наваждение! – Малява коснулся руки друга, сжал сильнее, чем требовали приличия.

Сергей ударил по тормозам, оба ногами ощупали асфальт, убедились, что пока настоящий. Одновременно вышли из машины, огляделись. Двери магазинов нараспашку, ветер шевелит обёртки от конфет. Кто-то же съел, бумажки здесь, где сам?

Сергей присвистнул, рукой пытался не потерять контакта с дверью. Гладенький, липкий страх поселился на минутку: отпусти руку – и тебя снесёт ветром, который только того и ждёт. Человеческое тело – как эта обёртка: внутри уже пусто.

Малява тоже не отпускал дверь, осматривался с подозрением.

– Так и пропадают генералы.

– Освобождаются кресла за тем столом.

Оба подняли головы.

– Ты видишь волну? – Уточник поёжился.

– Как тучу. Удивительно, что стоит на одном месте. Что-то подсказывает, это… Это Время. Пауза.

– Ну, и к чему? Не люблю я знаки, которым не нахожу объяснений.

– Разве они нужны? Дыши и внимай. Кажется, нам подбросили материалов для размышлений. Школьные законы в топку. В силу вступили настоящие.

Минут двадцать они проторчали на этом месте, не зная, что предпринять.

– Может, поехали в Управление?

– Приедем – а его уже нет. – Уточник вернулся за руль, включил зажигание. По первым признакам понял, что ничего не выйдет. – Не заводится.

– Значит, мы ещё в Паузе. Что-то или кого-то должны увидеть, понять и сделать верный шаг.

– Вон, ты только посмотри!

Из вихря, столбиком шагнувшего на тротуар из-за угла, показался старик.

Рот приоткрыл боевой товарищ, присмотрелся. Мир выпал в осадок, а это существо ещё не в курсе, у него своя задача – пошарить по урнам, в поисках бутылок. И не всякую он опускает в рюкзак, тщательно изучает горлышко и наклейку. У коллекционера свои предпочтения. Время их тоже видоизменяет. На стекло есть спрос, ему воды не страшны; опять же, в хозяйстве может пригодиться.

– Спросить у него? Может, что-то подскажет. – Сергей не дождался ответа: – Эй!

– Если он нездешний, то не жди. Вывалился откуда-то, и сам не рад. Был лес вокруг, и вдруг на него напал город.

– Где его палка. Или посох, как говорят.

– Потерял. Или спрятал, чтобы на обратном пути забрать. Он подумал, тут есть, чем поживиться.

– Ему позволено. Подарок на день рождения. Ходил-ходил, ни о чём не мечтал, и тут ему ель напомнила: у тебя же сегодня день рождения! – Точно? А я уже и не помню. – Точно-точно, тебя выдаёт пульс. – А что ты можешь, кроме того, что вдруг заговорила? – Дорогу в Город могу открыть. – Хм! И справишься? – Смотри!

Уточник вышел из авто, положил локти поверх дверцы, на них опустил подбородок.

– Как тебе удалось заглянуть в начало книги? Мы оказались на какой-то странице. – Он оглянулся, поискал номер дома. – Кажется, сто восьмая… Эй!

Гость прислушался. Что-то померещилось ему. Глядь туда-сюда, стал поторапливаться. Но почему он проходил мимо магазинов – пока не ясно.

– Кажется, он не видит дверей.

– И почему?

– На них стоят знаки привлечения. Все к нам, за товаром. На него они не действуют.

– Или отпугивают.

– Может, и так.

За гостем из другого мира было забавно наблюдать. При шаркании через проезжую часть, у него прилипла подошва. Что-то густое, с добавлением сахара.

Старик дёргал ногой, пока не разул её. Стоя на одной ноге, пытался дотянуться пальцами до имущества. Этот странный Город норовит поживиться чужим, не спрашивая.

Он воздел руки и завыл на тучу, которая тоже выжидала, как бы чего оттяпать.

Судя по узору на губах, звук «У» присутствовал в проклятии или просьбе – мне моё, чужое вон! Примерно так, если не иначе.

Ему под ноги упала книга. Так балуются школьники – летела, размахивая страницами. Он наклонился, хотел взять в руки, да раздумал. Скинул рюкзак, достал бутылочку с водой и окропил находку. Теперь с полным правом поднял и поднёс к лицу. Подслеповатыми глазами стал изучать типографский шрифт. Видимо, разглядел очень мало знакомых знаков, хотел уже бросить, и вдруг передумал, затолкал в рюкзак. На досуге можно полюбопытствовать, чем славен Город. Хоть так можно судить о тех, кто здесь когда-то жил.

В Городе Щемящей Тишины появился звук. Старик навострил ухо, повёл головой, определяя направление. Уразумев, откуда, торопливо прижался к стене и стал ждать.

Звуки приближались. Чей-то гнусавый голос просил о пощаде, кого-то упрашивал – возьмите с собой, я не виноват. Уточник и Малява переглянулись. Голос показался очень знакомым. Вскоре из-за угла выкатила карета. Сама по себе, без рабов и без коней. Самоходная штуковина, без выхлопа. А человек, цепляющийся за выступающие части, всячески стремился не отставать, перебирал ножками в непосильном для себя темпе, иногда оступался, и тогда висел на руках, пытаясь выправить положение.

Сколько ни старались его разглядеть, у наших генералов ничего не получалось. Всё лицо на пятнах – вместо глаз, носа и рта. Лишь речь почти понятна, с перебивкой на вдох и выдох.

– Клянусь честью! Я никого не убивать! Я жить всем давать. Приказы не мои, я только дублировал, иначе мне пришёлся туго. Нет-нет, вы ошибаетесь, это клевета! У меня есть свидетели, я вам докажу обратное!.. Не убивал, и точка!

Карета плавно обошла вокруг фонтана, который появился на минуту, не более, и снова вокруг асфальт. Страдалец слабел на глазах, то одна рука срывалась с выступа, то другая, и он бросался в погоню, мягкими пальцами хотел ухватиться понадёжней.

Карета прибавила, когда он сорвался в очередной раз. Понимая тщету усилий, человек поднялся с колен, отряхнул их и уставился на двух свидетелей.

– Ви это видили? Вот почиму мне никто не верит? Разви я это хотеть? Никуда. То есть, никогда. И они – они, эти, ещё об этом пожалеют. Я хотел как лучше, и мне плюнули в лицо. Хорошо же, я запомнил. У меня хороший память, прошу учесть. Ой… всё как во сне. Ви кто есть? Я вас знаю?

Волна обрушилась на город. Старик, кажется успел до того. Остальные – ну, кто на что подписался.