Найон

Глава 3

1

Большего удовольствия, чем от самостоятельных походов в горы, не придумать. Слалом по горным рекам, через пороги… Кто хоть разок не совершал головокружительного спуска, тот не поймёт. Азарт, как вершина ликования, ощущение полной свободы, и лишь одно огорчение – нет крыльев. Ох, как они понадобятся в скором времени, когда услышит про каменное масло. Теперь-то можно сослаться на богов, на Судьбу: кто-то его вёл по вехам незримым, кто-то шёл впереди и расставлял их. Вот и женился – не как все. Посмотрел на понравившуюся девчушку, ещё раз посмотрел – и она за ним. Развернулся ей навстречу, почесал в затылке и спрашивает:

– В загс со мной пойдёшь?

Не имея сил рта открыть, с готовностью кивнула. Родился у них в своё время сын… при таком учителе, мы примерно представляем, по чьим стопам пошёл, да не о нём пока речь.

Вот эти вехи, как в какой игре: там прочесть, тут работник архива стал другом, геологи на многое глаза открыли. Эти религии тоже внесли лепту, особенно индусы. Он-то уже отследил свои прошлые жизни, до самой первой. Ручейником появился на Земле, мелким существом, рыбаки на ручейника хорошо таскают рыбку.

От ручейника до человека – и то не простого. Он обмолвился как-то, за чаем, среди друзей:

– А ведь я был хозяином половины Америки. Вождём над всеми племенами. Пришли белые – обманом заставили подписать бумаги, и одной подписью коренные народы лишились всех прав.

– Напоили, небось? – уточнил Лёха, самый первый из надёжных.

– Вроде, да. Смутно припоминаю. Серебряных монет подарили, саблю и винчестер. Я могу путаться в мелочах, но долг свой перед индейским племенем осознаю до сих пор.

Лёха чуть отстранился, пристальнее вгляделся в лицо:

– Клянусь! Тебе сейчас головной убор из перьев, боевую раскраску – и в Голливуд. С руками оторвут.

Бреясь перед зеркалом, Евгений находил прямое сходство с индейцем. То-то в детстве Купера почти на зубок знал, со многими фантазиями автора не соглашался: «Вот не так было! Врёшь, писатель, и где ты этой глупости набрался?» Самому Куперу возражал через годы и века.

Когда же столкнулся с другими эпизодами истории, так и понял: вся история переписана победителями. Ни слова правды! А ведь в школах изучают эти сказки, призванные оболванить нас, держать за дураков.

Возможно, потому и рвался на просторы, где ветра не лгут, где из-за фальшивого неба просматривается настоящий, обитаемый купол Небес.

Целой командой частенько сплавляются на лодках и плотах, где ещё себя испытать? И прыгать с шестиметровой высоты – аж дух занимает. В один из таких прыжков и угодил в яму, сперва не разобрался, что за фокус. Комната, обставленная причудливой мебелью… Его схватили под руки вооружённые люди. Если бы люди: как один – все с водяным наполнением, даже говорят иначе. Оказалось, это стража, Евгений угодил в хоромы местного Водяного. В голове закрутились картинки – как в кино, как уже видел эпизод с Водяным.

– Кого это к нам сегодня занесло? Имя назови.

– Ж-женя…

– Не то! – Водяной взял в руку сине-красный жезл, отдалённо напоминающий гантелю.

– Найон?

Водяной поднял палец, указуя на пленника:

– Отпустите его! – Принюхиваясь и моргая левым глазом, хозяин реки прошёл ровно половину пути до гостя, в котором рассмотрел что-то своё. – Теперь ты ступай ко мне, не торопись. А вы свободны, – булькнул страже.

Они молчали долго. На поверхности промчался знакомый плот, Евгений проводил его взглядом.

– Твои парни?

– Мои.

Водяной ещё разок присмотрелся к гостю.

– Ты вроде как свой. А на вид не скажешь.

Привычным жестом, Евгений отправил руку на затылок, почесал, где просило. Соображал: если дойдёт до вопросов посерьёзней, то отсюда можно не выйти. Объявят утопшим друзья, справят поминки – и поминай, как звали. Нету больше Женьки, с кем столько соли съедено, с кем…

– Ко мне вопросы есть?

Двум смертям не бывать, Найон смело и заговорил, не ведая местного этикета:

– Что-то подсказывает, ты хозяин этой реки.

– Разве сразу не видно?

– Как же тебе удалось меня утащить сюда, – Евгений развёл руками, обозначая пространство кабинета или офиса, – как это всё на их языке.

– Разрешение не получал, шумишь, рыбу пугаешь, мне беЗпокойство доставляешь. Так что, должок за тобой имеется.

Гостя озарило:

– Слушай! Я знаю, как нам порешить дело миром. Меня просто будут долго искать, одни неприятности товарищам, которые этого не заслужили.

– Говори.

– Я вижу, как испортил человек реки.

– Та-ак, – уже заинтересовался хозяин.

– В реки сливаем отходы производства…

– И канализацию! От неё же не продохнуть! А вы там, в городах, гадите и гадите, без остановки! Мы задыхаемся, а вы в ус не дуете, как это нам противно! Ваши нечистоты так и плывут до моря, и мы так долго не протянем. Погибнут реки – и вам крышка.

– Так отпустишь, хозяин, если договоримся?

– Я пока думаю.

– Давай рассуждать здраво: меня со всех сторон лупасят, тебе достаётся не меньше. Почему бы нам не объединиться?

– Когда-то предок мой взял с меня клятву – чтобы с людьми впредь никаких дел не водили. Иначе проклянёт.

– Я должен прояснить картину, как её сам понимаю. – Евгений быстренько поскрёб в затылке, подбирая соль из прежних размышлений. – Земля под властью чужаков, так?

– Удивил!

– А из этого следует, что люди не могут выбирать, подчиняются правилам, какие придумали враги. Нас согнали в города, а они – и есть основной источник загрязнения рек. Очистные сооружения для этого и существуют. Вроде, как для отсекания стоков от рек, на деле – именно для загрязнения. А ещё плотины…

Водяной скривил лицо, как наступили на мозоль, смахнул кончиком пальца непрошенную слезинку. Евгений обрадовался: кажись, нашли общий интерес.

– И простые люди ничего не решают. Враги всюду расставили своих собак, объекты особого режима допуска. Никто из нас туда пройти не может. Они сами командуют – сколько дряни подать в реку, сколько придержать для следующего раза.

– А ты сам что можешь изменить?

– Людям открыть глаза. Я постараюсь, ибо по-одиночке нам не выжить.

– Согласен. Что же ты хочешь получить от меня в подарок, как залог возможной дружбы? Каменья, жемчуг, есть редкой красоты образцы.

Прозвучи предложение десятью годами ранее, Женька согласился бы, не думая.

– Делу общему поможет нечто другое. Я это чувствую.

– Тогда ищи. Отныне я дозволяю тебе бывать в моих владениях и брать то, что посчитаешь нужным.

Найон вынырнул, пошёл двигать руками с такой скоростью, какой от себя не ожидал.

Его искали, вверх по течению сходили, вниз – может, где лежит, с разбитой головой, за сук или камень зацепился. Такое течение, что всё может случиться.

– Ты где был? – Набросились друзья, щупают, он ли? – Цел?

– Парни! Не поверите, у кого я гостевал!

– Ну?

– У здешнего Водяного. Я тоже думал – сказки.

– А разве нет?

– Да я с ним, как с тобой, разговаривал. И стража есть, и офис под водой. Только воды там вообще нет. Пол сухой.

Дружки переглянулись. Долго пробыл под водой, чего ни покажется.

– И о чём говорили, если не шутишь?

– О нас. О том, как мы мешаем им жить. Про большие города, чья канализация убивает реки...

Развели костёр, порадовались: никто не погиб, даже царапин не получили, хотя до сих пор это редкий случай. Под чай с печеньем, они слушали его, задавали вопросы.

– Тогда и русалки должны быть.

– Вот кого не видел, того не видел, врать не стану. Мужики в охране – таких в каждой деревне увидишь, почти ничем не отличаются от нас. Разве речью. Журчащий вроде голос, не сразу и слово разберёшь. Потом привыкаешь.

– А дворец каков из себя?

– Не дворец. Дом среди камней, без излишеств. И рыба крупная кругами ходит, одну поймать – за два дня не съедим.

– И как он сказал… – Слово за слово – дело уж к ночи, похолодало. Плот и лодки на берегу, можно спать укладываться.

– Вы идите, я посижу. Боюсь, после такого приключения сразу не уснёшь.

– Тогда и я с тобой. – Лёха подлил себе чаю, глянул на дружка. – Замучили вопросами, а?

– Не так, чтобы. Меня волнует момент один. Как по дну можно погулять?

– Это уже внизу, за порогами. Можем денька три посидеть лагерем, поныряем вместе.

Так оно и вышло. Как только река выпрыгнула на равнину, тут её вся ярость и иссякла. Плоские валуны позволяли получше ориентироваться. Прочешет Найон участок от камня до камня, вытащит какую ерунду – и оставит на берегу. Что-то пока не везло. С Лёхой они почти километр по дну прошли – хоть бы что ценное! Камней красивых полно, но этот вес на себе тащить, того не стоит. Запастись терпением – что ещё остаётся?

Дважды лагерь перекочёвывал ниже по течению. Как-то, на заре вечерней, Найон вынырнул и трясёт над головой штукой. Ржавое кольцо, с двумя завитками, камень на одном конце.

– Опять пусто, – посетовали друзья. Что диковинного есть в железяке?

Но, глядя на Евгения, этого не скажешь. Как малый ребёнок, он изучал находку, примерял на голову, прикладывал к телу. А как пришёл пить чай, ошарашил:

– Работает! Вот, значит, и подарок от хозяина. Подбросил – чтобы не мучились.

– Ну, и как это работает? – Лёха первым протянул руку за находкой.

– А ты приложи к себе. Начни с головы. Ниже пояса тоже тянет.

За экспериментами утекли вечерние часы, в костёр решили дров не подкидывать. В реке бушевала крупная рыба, на другом берегу подавала голос утка. Погасли облака, потянул ветерок.

– Так что, утром поиски продолжим? – Лёха одной ногой был в палатке, просто уточнил.

– Думаю, надо. Не может Водяной одним подарком отдариться. Что-то ещё приготовил.

Что такое пройти по дну реки, в которую не сливают канализацию? Почти праздник. Как у хорошей хозяйки в дома чисто, так и тут. Выставка, только за вход платить не надо. Камушков красивых стало побольше, Найон сам отбирал образцы, какие можно при случае обменять. Одних названий в специальном справочнике не счесть, и лишь один довод отсевает это богатство: нам столько не донести!

Стоит хотя бы однажды окунуться в эти просторы – ты пропал! Город родной покажется концлагерем, настоящим квестом на выживание. В подъезде обязательно найдётся мастер перфоратора, скандалисты-соседи, лифт изрисован, почтовые ящики горят. Заплёванные жвачкой тротуары, эту красоту ты приносишь в дом на подошвах. Пакетами таскаем продукты в холодильник, столько же пакетов выносим на мусорку, – что-то в такой математике не правильное. Некая туча сидит на твоих плечах и давит, давит, давит…

И полная противоположность – просторы для глаз, лёгких. Жить хочется ещё и ещё. Натуральные звуки и запахи, бег вод завораживает, – Лёха нырял, без оглядки на Женьку. Ты осматриваешь дно ближе к левому берегу, я отсюда, всё просто.

Выскакивали вдохнуть воздуха – и снова под воду. Камушки, выложенные на берег, как-то сразу утрачивают свою подводную красоту. А рыбёшка толпится – как знаки подаёт. Женька туда – есть красавец! Камушек будто сам к рукам липнет.

– Ну, этого точно с собой заберу. Ты куда, Лёха?

Товарищ отмахнулся и пошёл на берег.

– А я ещё погляжу! – Уходя под воду, Аверьянов в который раз испытал знакомое чувство проникновения в другую среду. Как вода обволакивает лицо, точно опытная женщина пустилась покорить ласками.

Погуляв по дну, Аверьянов сунулся к левому берегу. Тут его поджидала новина. Притаившаяся было русалка угадала, что он сейчас напорется на неё, и ударила хвостом.

Он проводил её взглядом, любуясь ритмичным рисунком полёта. Именно полёта в воде, другого слова не подберёшь. В голове у него сложилось: один плюс один. На всякий случай осмотрелся, рыба знаков не подавала, и решил тоже погреться, отправился к лагерю.

Лёха скрылся от всех в палатке. Аверьянов полез туда же, растянулся рядом и решил, что не начнёт разговора первым.

Снаружи изредка долетали звуки… кажется, кто-то тоже пошёл счастья поискать на дне. Да и тишина не располагала к разговорам. Слушал бы и слушал.

– Ты был прав. – Лёха подал голос. – Я видел её.

Женька открыл глаза, уставился в потолок. Подумал: когда мы замечаем что-то чудесное, в голове происходит треск. То ломаются прежние представления об окружающем мире.

– Ты мне веришь?

– Как я могу тебе не верить?

Лёха собрался с мыслями.

– А ведь она не боялась. Подплыла сзади и погладила по голове. Я дёрнулся, уж слишком неожиданной была встреча. – Он заново пережил встречу, эпизод проехал перед глазами, и до него дошло: русалка обиделась. Может, чуть-чуть, но женская ипостась умеет выказывать обиды, без слов. – Жаль, лица не разглядел. Всё случилось настолько быстро, что было не до того.

– Поэтому ты вышел из воды.

– Мне понадобилось сменить обстановку.

– И к чему мы пришли?

– К тому, что мы ничегошеньки не знаем. Учебников по русалкам нет.

– Так сядь и напиши. Ты же у нас грамотный.

Лёха усмехнулся.

– Потом вызов в КГБ и психушка? Вот уж уволь.

– А как ты хотел? Нельзя людям говорить правду. Опасная она. – Женька повернулся к нему лицом. – Ещё придёт наше время. А пока – просто запиши.

– Русалка позволит себя изучать?

– С Водяным можно договориться.

Лёха полёживал, изредка покачивал головой. Надо же, такое воочию увидеть!

Аверьянов догадывался, и не только догадывался, а видел особым зрением, что происходит у того в голове. Революция – правда, без человеческих жертв.

Лёха внезапно подскочил.

– Отдохнул? Пойдём, ещё погуляем.

– Ты меня с ней познакомишь? – С хохотом, они покинули палатку. Ребята насторожились. С каким-то приподнятым настроением, оба вошли в воду. Река – речь, как чисты обе, можешь заниматься своими делами.

– Они что-то нашли, да не хотят до поры говорить.

– Может, кого-то? Иначе бы находка лежала на песке. – Экспедиция решила подключиться к поискам, Сергей остался присматривать за хозяйством, остальные ушли под воду, где Женька выделил каждому полосу для прочёсывания.

Сергей же осваивал пульсар. Эта находка предельно проста в изготовлении: семьдесят сантиметров ржавой проволоки, шестёрка, и гни в тисках, до кольца. Потом, на глазок, накрути по обороту вокруг трубы, снова вернись в кольцо. На стыке начала и конца – кусок серы. Сначала думали, камень, да Женька разобрался. Два материала создают поле, в котором исчезают паразиты. Их засасывает в кольцо, против их воли. Хочешь – в район половых органов помести, к сердцу, потом на голову уложи. Спустя какое-то время, в голове заметно проясняется, мысли не толкутся, мешая друг другу. Обозначаются цели, каких можно достичь. Фокус, однако! Простое железо и сера. Ни молитвы, ни стояние на коленях, ни поклоны – положил, и начинает вытаскивать гадов… Аверьянов сказал, что постарается наладить производство таких пульсаров. Женщина сама не сделает, так хоть купит. Опять же, копейка какая, в копилку для следующей экспедиции.

Что значит, вместе! И результаты пошли. Мало – что хороших камней подняли, Женька какую-то гранату нашёл. Как гантель, два конуса, встретившиеся носами. Верхняя часть синего цвета, нижняя красного. Вечерком, у костра, штуку передавали из рук в руки. Была надежда, что кто-нибудь даст подсказку.

– Да что мы знаем о прошлом? – Сергей нутром чувствовал, что эта штука тоже рабочая, надо лишь найти применение ей. – Может, это какое оружие… Помните, я показывал карту? По границе, разделены земли на красных и синих. Наши предки севернее удерживали родовые земли. С юга постоянно атаковали чужаки. Они в воде размножались и выползали на сушу. Подкопят силёнок – и снова готовят штурм границы. Как её теперь называют, Китайская стена, она разделяла Европу с Азией от южного неприятеля.

Аверьянов потянулся за штуковиной, ещё разок прикинул на вес.

– Я знаю теперь точно. Это жезл. Интересный сплав из двух металлов. Одна часть несколько тяжелее. Это бронза или латунь. Со второй тоже разберёмся. Тоже наладим выпуск, как поймём, для чего использовали его предки. Оружие, говоришь? Очень может быть, найдём!

2

Можно говорить о простом совпадении, но его мечта сбылась. С детства многие бредят путешествиями, и много кому удалось воплотить мечту? Аверьянову удалось. Может, он не так мимоходом мечтал, как остальные.

Довольно известен другой путешественник, Фёдор Конюхов. Однажды они встретились, пожали друг другу руки и разошлись. Вот как объяснить случай?

Для путешественника главных два препятствия: содержание (финансовая независимость) и пограничники. Друзья говорили: с твоими способностями, ты же мог на Запад рвануть, не имея загранпаспорта.

– Я там ничего не забыл. Тамошняя показная чистота едва прикрывает циничную ложь. Их достаток и благополучие на деле – липа, бедных хватает и там, но система заточена под заманивание простаков из бывшего СССР, для смешивания с русской кровью.

Зато на Восток Аверьянов ходил и с группой, и с напарником. Однажды они прошли по горам в Афганистан, камушков подняли. Потом в Пакистан, и там нашли то, ради чего стоило бить ноги. Позже, анализируя тот поход, Найон сказал себе: боги прислали этого Илияси проводником, никто другой не прошёл бы там, где они прошли. А ведь местные живут по своим правилам, им неважно, что тут где-то считается граница; как предки их ходили этими тропами, так и они ходят, детей постарше приучают к маршрутам.

Северный Пакистан, река Танза. Жители посёлка настолько отличались от обитателей других селений, что товарищи решили задержаться на денёк-другой.

Проводник пообщался со стариками, они что-то ответили. Найон с Лёхой залюбовались беременной женщиной: лет двадцати пяти примерно, в окружении шести мальчишек. Они несли домой воду с реки, кто сколько мог.

Проводник подошёл сзади, тоже глянул на красавицу:

– Ей девяносто три, я хорошо знаю её отца, всю родню.

– Девяносто три? – наши парни ахнули. Их взгляды перетекли на стариков, собравшихся в тени густого дерева. – Тогда им по сколько?

– Вон тот, крайний слева, Сейму. В прошлом году двести лет гуляли. В центре – в белой чалме, мудрец Иястафи. По записям семейной книги, родился в 1862-м, хотя местное летоисчисление имеет другой отсчёт. – Илияси уточнил: – Пойдём дальше или какие планы у вас?

Аверьянов мигом сообразил: если они уйдут, он не узнает что-то очень важное.

– Я готов здесь переночевать, если они примут гостей.

– Пойду, договорюсь…

Ощущение, что они оказались на другой планете, долго не покидало обоих. Здешние жили иным укладом. Ни школы, ни врачей – сплошь мастера и рукодельницы. Песни тягучие – вот как на Руси, и голоса проникновенные. Алкоголя и табака не ведают, и как-то ладно поделены обязанности. Мимо драчунов никто не пройдёт, только сделает взрослый замечание, а то и вовсе глянет сердитым глазом – так и разошлись.

Найон всё голову ломал: на этих людей свалилось такое счастье, а они принимают это чудо, как должное. Не стареют!

Лёха приостановился, пропуская красавицу.

– Как подумаешь, что молодке этой лет девяносто, у меня мозги набок съезжают.

Аверьянов наметил маршрут к реке:

– Давай сходим.

Товарищ поддел:

– Вот что ты всюду прибор свой втыкаешь? Понять не могу, что ищешь.

– Ну, погуляй тогда, я один схожу.

Алексея больше интересовало, чем местные питаются. Огородов-то нет, видимо, всё привозное. Подумал: сюда бы мою супругу – уже голова кругом от запахов пошла бы: цветов всяких, ароматных трав насеяла да насажала… Прислушался – вроде, Женьки голос.

И ведь далековато, но как Аверьянов дозвался? Машет рукой – дескать, топай сюда.

Речка Танза быстрая, метров триста шириной. Вот тоже интересное явление: приходит из гор и в горах пропадает.

– Ну, что нашёл?

– Смотри сам! – Аверьянов сиял до невероятия, будто в лотерею взял главный приз.

Прибор показывал «минус семьсот».

– Это ошибка. Поменяй батарейки.

– Менял! Те же показания!

– И что это нам даёт?

Женька пристально глянул ему в глаза.

– Какой же ты тугодум! А в девяносто выглядеть на двадцать – мало?

Алексей протянул руку за прибором. Он сам откалибровал его перед отправкой, и только попаданием влаги внутрь можно было бы объяснить показания.

– А второй что говорит?

Аверьянов держал наготове запасной, протянул дружку.

Тот сам шагнул к реке и оба погрузил в воду…

Потом они искупались и получили такой заряд бодрости, будто помолодели года на два. Ни с чем не сравнимые ощущения испытали оба. На обратном пути Алексей помалкивал. Вот никак в голове не укладывалось, что местная вода имеет такие цифры. Получается, клетки не умирают, вроде, а постоянно получают подпитку и обновляются.

У домика, который выделили им для ночлега, топтался дядя, с очень русским лицом. Его привёл Илияси, пока сам решал свои задачи. Жизнь проводника имеет свою специфику, подробностей не сообщают о себе, но слухи вокруг них больше похожи на сказки, особенно люди оседлые, кто дальше десяти километров от посёлка не ходил. И всяко толкуют, могут легко прибавить, как из зависти.

А дядя был не в себе. Сразу и не скажешь, лишь спустя некоторое время, в его поведении угадывались порывистые исполнения команд.

– Узнаёшь? – дал подсказку Илияси.

Аверьянов присмотрелся раз, второй, зашёл даже со стороны, чтобы видеть профиль.

– Ты прав, мы где-то встречались. – Стоило погрузиться в поиск, как это лицо и всплыло, правда, обстоятельства встречи были не из приятных. В первый свой выход за каменным маслом, когда и группу ещё не собрал, отправился Аверьянов в горы Урала, в одиночку это дело чревато неприятностями. Сам себе сторож, верхолаз и начальник: сколько взял – твоё. Цепкие руки, гибкость и проворность, приобретенные с детства, сослужили теперь хорошую службу. Штурмуя очередную скалу, на которой река веками оставляла след, он затылком угадал, что за ним наблюдают. Оглянулся – ни души.

Примерно час потратил, пока добрался до плит, сплошь покрытых каменным маслом. Про это масло сам узнал недавно, а каким спросом пользуется – лучше не говорить. Сто восемь микроэлементов, почище мумиё и жень-шеня, за него готовы платить любые деньги, лишь бы не подделка. Аверьянов этим не занимался никогда: если я доставил товар – то без обмана, потому и покупатели одни и те же. Может, сами кому-то перепродают втридорога, но свою цену Аверьянов брал всегда. За риск, за голод и прочие приключения.

Скребком по плите, всю пыль по мешкам; за один подход можно граммов пятьдесят взять, с широкой плиты, потом на соседнюю перебирайся. В иных местах нужно подняться и на тридцать, сорок метров, пока дотянешься и что-то сможешь снять.

И вот спустился Евгений, стал мешочки из карманов доставать да поглядывать по сторонам. Вот и дождался. Трое с оружием наизготовку вышли из-за скалы, направились к нему. Аверьянов определил, кто из них главный, хотя мог и ошибаться. Одно понятно: следили за ним, не мешали собрать каменное масло, теперь предложат поделиться с ними либо отобрать всё.

– С добычей тебя, Аверьянов Евгений! – Коротышка лет сорока, с пухлыми ладошками опустил ружьё, полагаясь, что дружки держат жертву на мушке. Все трое в ветровках, тёплых штанах и сапогах. – Мне стало известно, ты у нас и по камушкам походил, теперь за маслице взялся. Увы, на камушках не сильно разбогатеешь, я понимаю.

– Что ты хочешь? – Аверьянов отпустил ситуацию: пусть всё идёт своим чередом. Рёбра уже ломали, зубы выбивали, – это чтобы отвадить от промысла.

– Половину. Иначе заберём всё.

Те, двое, точно каменные, держали пальцы на курках. Как будто повстречали вооружённого.

Евгений задрал голову. Солнышко стояло высоко, облака плыли парами, точно лебеди.

– Так поднимись на вершину и бери, сколько сумеешь. Я не поленился.

– Легко говорить – поднимись. Я уже падал трижды, больше не хочу. А ты, как кот: всюду пролезешь, все сливки снимаешь. После тебя уже никому ничего не остаётся.

– Меньше спать надо. Выглянуло солнышко – и вперёд.

По лицам трудно что-то определить: как далеко они готовы зайти.

– То есть, надо понимать, половина тебя не устраивает?

– Ты прав.

– У тебя была возможность унести пару килограммов, но жадность затмила разум. Что ж, будем разговаривать по-другому. Руки вверх. Отойди от рюкзака на десять шагов. Рыжий! За рюкзаком!

Аверьянов, с поднятыми руками и лицом крепко пострадавшего, пошёл крутиться по часовой стрелке, не забывая поглядывать в облака.

– Шаманишь? – Рыжий насторожился; пусть и врут люди, но один настоящий шаман на сотню шарлатанов встречается. Иной начнёт пугать – вам не дожить до утра или до захода солнца, всякие угрозы придумывают.

– А что остаётся делать? На последние деньги приехал, думал – хоть дорогу отобью.

– И нам без денег отсюда нельзя никак.

В какой-то момент Аверьянов поймал знак: помощь пришла. Как это проявится на положении, интересно.

Рыжий запустил руки в рюкзак… и застрял.

– В чём дело?

– Не могу достать. Что-то держит.

Аверьянов почувствовал себя уверенней:

– А ты выпусти мешок!

Рыжий послушался и поднялся на ноги – как привык, без затруднений.

Коротышка сплюнул, сам отправился к рюкзаку. Его постигла та же участь. Сидя над рюкзаком, он дёргал плечами, да желаемого не получал.

– Отпусти!

– Разве я тебя держу?

– По-хорошему говорю, отпусти!

Аверьянов перевёл взгляд на ружья. Даже сразу не поверил глазам: стволы поплыли, точно воск на солнцепёке.

– Кажется, теперь мы в равных условиях? – Аверьянов оценил ущерб. – Дорогие, видать, ружья были.

Двое вытащили ножи. Лезвия воском пошли капать под ноги, парни на автомате раскинули ноги – вдруг да горячее.

Теперь Аверьянов предъявил свой нож, лезвием позвенел по камешку. Главарь продолжал попытки вытащить мешок с каменным маслом. Хозяин оного приблизился и потянул за лямки рюкзак на себя. Коротышка следом – как привязанный.

– Ещё не понял? У тебя ничего не выйдет, пока не отпустишь.

Чуть погодя, команда уносила ноги, без оглядки. Кто-то из них успел крикнуть: «Мы ещё встретимся, Аверьянов!»

Он качнул головой, глянул вослед. На этот раз вас не проучили – приходите ещё. Собрал рюкзак, закинул за плечи и пошёл шарить по камням – туда-сюда, туда-сюда. Когда-то давно он изобрёл этот способ нащупывать дорогу прежде, чем понесут ноги. Постороннему не видно, зато он чётко понимал: это единственный и более безопасный маршрут, проложенный именно для него. И не раз убеждался: действует безотказно.