Назад в СССР: Демон бокса – 3

Глава 12

Беззубый

Как верный ученик папы Кима, я постоянно таскал в чемодане видеомагнитофон. Теперь, конечно, кассетный VHS, а не бобинник.

Пока Ольга нежилась в кровати, успел на утреннюю пробежку, осуществимую, только пока на Лас-Вегас не обрушилось во всю мощь июльское солнце, затем заказал кофе в номер и принялся смотреть бои Леона Спинкса, моего ближайшего соперника, претендующего на пояс WBC. Сжалился, без звука.

Моя подруга проснулась на легендарном поединке Спинкса с Мохаммедом Али. Он проходил восемь лет назад, здесь же, в Лас-Вегасе. Претендент победил по очкам, легендарный Мухаммед Али продержался все пятнадцать раундов и ушёл с ринга покачиваясь, с лицом, заплывшим от кровоподтёков. Уступил тогда Спинксу чемпионский пояс WBC, ныне принадлежащий мне.

Интересный парень. Олимпийский чемпион, стал им на четыре года раньше меня. Бывший морпех, жестокий как кайман. В одном из боёв судья не остановил боксёров, когда соперник Спинкса повалился практически под ноги ему, но только оторвал колено от канваса, как Спинкс добавил ему в дыню, бедолагу унесли.

Счёт поражений и побед впечатляющий в любительском боксе и не ахти в профи. Зато несколько побед над суперименитыми противниками. Типичная тёмная лошадка, готовая уронить непобедимого и потом слить середнячку. Наверняка готовый на договорные проигрыши.

— Ой! Уже десять!

Ольга буквально подскочила на кровати, не обращая внимания на избиение Мухаммеда Али, натянула платье на голое тело и сунула ноги в туфли. Бельё запихала в крохотную сумочку.

— Куда торопишься? Кофе выпей, хоть остыл уже.

— Так у меня ключи от номера! Надо переодеться в халат и идти забирать Машку, кормить завтраком! А я бесстыдно валяюсь…

— Про халат. Хочешь скрыть, что ночевала у меня? Завязываем с конспирацией. Коль я заявил Вике, что разводимся, прекращаю игры в Штирлица и радистку Кэт. Корми Машку завтраком, если Джей ещё не постаралась, и двигай ко мне. Выработаем стратегию со ставками на следующий бой.

Она мазнула меня губами по щеке и убежала.

Я подавил желание повторить ночные утехи. Оля права — о ребёнке надо подумать в первую очередь, я слишком надеюсь на других — на неё или на Джей, всё же мужчина никак не может заменить мать, особенно если дочке не исполнилось и пяти. Вернулся к записям.

Бой за право начистить мне фейс Леон выиграл довольно легко и досрочно, камера запечатлела его довольную морду с уже вынутой капой и радостно раскрытой пастью без четырёх верхних передних зубов, отчего клыки казались непропорционально длинными для человека, оскал — тигриный, устрашающий. Затем продул по очкам рейтинговый. В общем, странный парень. После одной-двух побед непременно следует одно поражение, но не более одного проигрыша подряд. Возможно, этот тип слишком долго восстанавливается, всё же много старше меня, дерётся излишне часто для него. Теперь перерыв составил около трёх месяцев, вполне мог набрать неплохую форму.

Я сложил кассеты и газетные вырезки, заботливо предоставленные Доном, тут он был щепетилен как ни в чём другом. Это в двадцать первом веке я бы просто вбил «Леон Спинкс» в поисковую строку браузера, получил бы и видео боёв, и бесчисленные заметки о нём. Промоутер отрабатывает свои проценты, сэкономив мне время.

Две мои девочки появились через полчаса, Маша — вполне уже сытая, и мы потратили какое-то время, чтоб обсудить планы до похода в Сизар Пэлас, где ожидался концерт Dire Straits. Потом дочь останется на попечении Рут, а мы втроём пойдём глохнуть от британского рока. Я же снова включил видео с боем Спинкса. Пожалуй, младшая смотрела с большим интересом.

— Ольга, тебе рано принимать самостоятельные решения и делать собственные выводы. Но ты должна участвовать в процессе с самого начала. Почитай статьи о Спинксе. Я хочу услышать твоё мнение: на что ставим. Имеет ли смысл делать ставку на нокаут в определённом раунде, или пролетим как с Мастерсом.

— Хорошо… Валера, а у тебя случалось, что делал ставку на раунд и не смог закончить бой когда надо?

— Нет. Правда, были случаи, что не решался на такую ставку, и бой продолжался гораздо дольше, чем предполагал. Я могуч, но не всемогущ.

Газетные материалы, а там был и откровенный журналистский бред, она проглядела буквально за четверть часа. Говорила ещё с некоторыми ошибками, но читала вполне бегло.

— Пока могу сказать одно. Многие подозревают, что Леон ложится, когда мог продолжать сопротивление. Так что на шестой раунд или позже ставить рискованно.

— Не рискованно только на первый. Или я его уроню, или сам сдастся — нам на руку. Но в первом раунде не всегда просто нокаутировать.

— Пока что напрашивается второй или третий. Думаю, пояс WBC для него достаточно важен, чтоб пытаться выиграть и не соглашаться на договорняк. Он сам может поставить на любой после второго, чтоб определиться для себя, сумеет ли победить, оценить соперника в деле. Какой там призовой фонд?

— Мне полагается четыре сотни за участие и сотню за победу. Ему — не в курсе. Наверно, тоже сотка за победу.

— Тогда — простая арифметика. За пару раундов он должен смекнуть, что ему выгоднее — биться за эти сто тысяч, гонорары и за следующие бои будут выше, или синица в руках.

— Ты забываешь, он может заключить такое соглашение, что не оставит ему выбора — ложись в пятом раунде, или тебе переломают ноги.

— Зачем ноги? — удивилась Маша, и мы с Ольгой переглянулось, понимая, что производственные совещания проводить при ней неуместно.

— Хулиганы всякие, — объяснила моя помощница, на какое-то время утолив детское любопытство.

— На чём остановимся?

— Мне кажется, эти договорные не случаются раньше третьего-четвёртого раунда. Боксёры порой так осторожничают вначале, что у симулянта просто не будет повода упасть.

— Согласен. Значит — третий. Машуня, не проболтайся! На кону — большие деньги.

— Могила!

— Маленькая, не говори так… — охнула Ольга.

— Всё будет в порядке, мама.

— Я тебе — тётя, дорогая, — она присела перед ребёнком на корточки. — Мама тебя родила. Она тебя любит.

— Мама Вика — в Минске. Здесь у меня мама Оля, — упрямо отрезала Машка. — Мама Оля со мной, мама Вика не хочет ко мне. Кого я должна любить больше?

Мы это проглотили. Я лишь сказал новоявленной маме:

— До слушания дела в суде не давай Маше трубку. Сама Вика никогда не звонит, ей жаль денег. Хочешь услышать её или Алевтину Павловну, набирай ночью, когда Маша спит. А пока — идём в аквапарк!

Перед выходом я снял обручальное кольцо. На безымянном пальце остался след, со временем пройдёт.

Женюсь ли когда-нибудь ещё раз, на Ольге, к ней и правда неравнодушен, или на ком-нибудь другом, время покажет. Точно — не сейчас и сто процентов, что не в Штатах. Почти все рассказы о Тайсоне и других великих боксёрах континента пестрят историями о бракоразводных процессах, унёсших деньги, здоровье и нервы. Женишься — будь готов к разводу, и даже брачный контракт уберегает далеко не от всех грядущих проблем. Совокупный капитал Тайсона в лучшие его годы, если верить прессе (ну да, такой себе по надёжности источник), превышал триста миллионов долларов, при разводе отдал экс-супруге недвижимость, кучу бабла, из богатого человека превратился в умеренно обеспеченного. Вроде даже заявлял о банкротстве. Не хочу. Обязательства перед «Вышним» не оставляют свободы выбора. Зато идти или не идти в аквапарк или на концерт — это вполне в пределах моих возможностей.

— Рут возьмём? — немедленно спросила Машка.

Мама охотно отпустила её с нами, и мы проболтались там до обеда, потом ходили с детьми на аттракционы. Словом, к возвращению в отель обе девицы шатались от усталости. Ольга и Джей могли чистить пёрышки перед Сизар Пэлас в спокойствии, что юную парочку потянет на какие-то приключения. Тем более у тёмненькой части нашей компании взяты билеты на ночной рейс. А до этого предстояло шоу, и признаюсь, что ни в одной из командировок под солнце мне не довелось побывать на рок-концерте, ощутить всем организмом мощь музыки, которая лилась из колонок во много-много киловатт, под искры пиротехники и струи дыма, а также под вопли восторженных поклонников Dire Straits, которые орали во всю глотку, подпевая музыкантам, и порой заглушали их киловатты. Даже если не фанатеешь по Нопфлеру, такое действо захватывает и подхватывает, унося куда-то далеко и очень мощно. Домашнее прослушивание студийной записи не даёт и одного процента тех ощущений. Клянусь, лучше платил бы за билеты на рок-концерты, а не на боксёрский матч.

Ах, да, на Нопфлера на концерте не принимают ставок, вот досада…

Отзвучали главные хиты из нового альбома — Money For Nothing и Brothers in Arms, а больше всего мне полюбилась зажигательная композиция Walk of Life. Особенно её концовка: «После всей этой жестокости и пустых разговоров только песня и остается во всем этом раздоре». Ну, словно про нас, про боксёрский бой, где трёпа больше, чем реального дела, и оба участника получили по морде, пусть не до сломанной челюсти или трещины в скуле, но всё равно ощутимо, а теперь звучит музыка, она словно цунами смыла из сознания события предыдущих дней — хорошие и плохие. Если бы не оглушающие и вредные детям децибелы, взял бы Машку, посадил на плечи, та наверняка бы моментом заразилась атмосферой общего экстаза. Ничего, всё будет, только чуть подрастёт.

На выходе нашу троицу подрезали двое парней, не уступавших мне в росте и комплекции.

— Вы — Вал Мат’юшевич, русский чемпион по боксу?

— Громче! Плохо слышу!

— Мистер Нопфлер — ваш большой поклонник. Приглашает посетить его после концерта.

— Со мной две дамы.

— Тем лучше!

Обе согласно кивнули. Ещё бы! Половина зрительного зала, экзальтированная после Brothers in Arms, почку отдала бы за такое приглашение.

Подробно рассказывать про общение с музыкантами в люксе Сизар Пэлас не буду, там не было разгуляева с толпой проституток и килограммом кокаина, как обычно описывают тусовки рок-звёзд, возможно, что-то произошло после нашего ухода. Я получил в подарок их альбом с автографами всей четвёрки и клятвенно обещал прислать перчатки со своим автографом — прямо из Шоубота, как только туда вернусь.

В паузе между тостами и поднятыми бокалами Джей уцепила меня за локоть.

— Валери… Клянусь здоровьем своей дочери, не я это подстроила. И совпадением быть не может. Высокий седой мужик, болтающий с бас-гитаристом, это Бенджамин Коллинз, вице-губернатор Калифорнии, демократ и отец больного СПИДом пацана, за которого просил мой босс.

Даже без её подсказки заметил, что упомянутый тип кидал на меня взгляды, будто что-то хотел.

— Да, не совпадение. Твой мог набрать ему, услышав рапорт, что я согласен на предварительный разговор?

— Запросто! Но я просила — не тревожить тебя до возвращения в Санта-Монику.

Почему-то верил ей. Зачем врать? Немного узнав меня, Джей прекрасно понимает — давить методологически вредно. Узнаю буйволиный напор Вэнса. Ладно…

Я избавился от её хватки и шагнул к политику.

— Бен! Вы здесь ради меня или приехали слушать музыку?

— На прямой вопрос — прямой ответ, мистер Вал. Сочетаю приятное с необходимым.

— Пошли.

Он был худощав, благороден. Чем-то напоминал Эндрю Джексона с купюры в двадцать баксов.

Мы миновали двух секьюрити, охранявших вход в номер от слишком ретивых поклонников рок-музыки. В конце коридора нашёлся небольшой бар. Я взял колу со льдом, вице-губернатор — ничего.

— Итак, что вы можете нам предложить, мистер Вал?

Мы сидели на барных стульях. Темнокожий бармен уплыл на противоположный конец стойки, погрузивших в протирание бокалов, профессиональный спорт всех барменов в любой стране, кроме СССР — там слегка сполоснули и достаточно.

— Для начала — услышать, что же именно наплёл сенатор. Скажу, что не желал ничего обсуждать до возвращения в Эл Эй. У меня релаксационная пауза после боя.

— Но раз уж я здесь…

— То невежливо посылать вас на фак. Поэтому слушаю дальше.

Сквозь показную невозмутимость пробилось раздражение. Разговор начался абсолютно иначе, чем он представлял. Грузить должен был я, предлагать услугу, выдвигать условия, он торговался бы… А так, получается, нужно оправдываться.

— Вэнс сказал, что вы предлагаете уникальную услугу по излечению от СПИД. Я, признаться, не особо доверяю. Учёные в один голос говорят — такого лекарства не существует. Пока возможно лишь затормозить развитие, купировать сопутствующие заболевания.

— Абсолютно верно. В плане того, что лекарства не существует. По поводу моего предложения — полная фигня. Я действительно сумел избавиться от СПИДа, но не уверен, что мой метод сработает с другим. Естественно, никому ничего не предлагал. Вэнсу я обязан помощью при легализации меня и членов моей семьи в США, поэтому согласился принять вас в Санта-Монике. Без всякой гарантии, что возьмусь.

— Старый шут…

— Не будьте столь строги. Он наверняка хотел как лучше.

Я неторопливо отхлебнул колу, оттолкнув языком льдинку.

— Вы заразились СПИДом в США?

— Нет, раньше, в восемьдесят третьем. Тогда не подозревали об опасности этой болезни для боксёров. Мы разбиваем друг другу лица в кровь, брызги летят, непременно попадают в глаза сопернику. Вероятность инфицирования неизмеримо больше, чем при половом контакте. Не исключено, подцепил во время заграничного турне, точнее не скажу.

— И как справились?

— Рассказывать долго, поэтому упрощу. Видели татуировку дракона у меня на затылке? — я повернулся к нему на секунду задним фасадом. — Мне помогли восточные духовные практики, особенно занятия по цигун. Во время медитации внушаю себе, что энергия Ци накапливается в этом драконе, хоть он — всего лишь чернила под кожей. Собственно, подпитка тела во время боя и стала моим ключом к завоеванию олимпийского золота, а потом пояса чемпиона мира среди профессионалов. Секрета не делаю, много раз рассказывал в интервью.

— То есть эта… как вы её называете… энергия Ци — излечила?

— Нет, конечно. Помогли концентрация, самовнушение, мобилизация внутренних сил организма. Что-то менялось в крови. Мне так врачи говорили. Но эти изменения активны только несколько минут после медитации. Потом — самая обычная кровь, четвёрка, резус отрицательный. Иначе продавал бы свою кровь по миллиону баксов за кубический дюйм. Наверно, вообще бы не выпустили из СССР, вдруг Горби (с супругой) подхватит СПИД. Бен, я буду предельно откровенен: на то, чтобы освоить цигун до нужного уровня, нужны долгие годы, я начинал тинэйджером. Боюсь, у вашего сына столько времени нет. Примите мои соболезнования.

Он уже не скрывал злости.

— Вэнс заверил, что вы излечили одного из его приближённых. Так?

— Трепло… Я ставил условие: никому ни слова. Как теперь могу доверять члену Демократической партии?

— Да мне насрать на Демократическую партию! — Коллинз кинул взгляд в сторону бармена и продолжил тише. — Сейчас я, в первую очередь, не политик, а отец, теряющий единственного сына. Остались месяцы, максимум — год.

— Ещё раз — соболезную. Тот случай, о котором проболтался сенатор, произошёл спонтанно. Мой, так сказать, пациент, был лично мне симпатичен. Я рискнул, абсолютно безвозмездно. Едва не сдох сам, дня три едва ползал. Пациент был в куда лучшем состоянии, внешне вообще не заметно, что болел. Повторять на заказ не возьмусь, простите. Виски будете?

Вице-губернатор отрицательно крутнул рукой и призадумался на минуту, я как раз допил колу.

— Мистер Мат’юшевич, вы смотрели «Крёстного отца»?

— И даже женился на девушке, с которой смотрел этот фильм, сейчас разводимся. Неудачный пример.

— Значит, вам знакомо выражение: «Я сделаю вам предложение, от которого вы не сможете отказаться».

— Сколько?

— Миллион долларов. Мало? А сколько вы зарабатываете за бой?

Как это по-американски — считать деньги в чужом кармане… Свой проверь, счетовод. Я намерен запустить туда пятерню ой как глубоко.

— Вчерашний рейтинговый — слёзы. Сумма контракта — полтораста. Пятьдесят за победу. Ещё за рекламу и кое-какие… Детали не важны. После отчислений промоутеру и налогов сотка тысяч останется чистыми. Официальная, не требующая отмыва.

— Всего сто тысяч? Так почему миллион…

— Следующий бой на защиту титула оценен в четыреста тысяч. В любом случае, я без особых проблем откладываю на будущее минимум миллион по итогам восемьдесят шестого года. Там уже пойдут контракты выше миллиона каждый, хоть бои будут несколько реже — раз в полтора-два месяца. А вы предлагаете рискнуть всем и заняться опасным для меня шаманством за жалкий миллион? Поверьте, боксом я заработаю надёжнее, легче и больше. Мы закончили?

Он отрицательно качнул головой.

— Как бы то ни было, вы — мой единственный шанс спасти сына. Пусть призрачно-ненадёжный.

— И к тому же чрезвычайно дорогостоящий, без гарантии успеха.

— Ну, нет успеха — нет денег.

— Рад был знакомству, мистер Коллинз. Всего наилучшего.

— Два миллиона!

Я снова опустил зад на барный стул.

— Скажите, Беня, вы — еврей?

Он вздрогнул, резко и коротко дёрнул подбородком в сторону.

— А вы — русский антисемит?

— Для русских это весьма характерно, тут вы правы. Как сказал царь-батюшка Александр III, «сердце моё радуется, когда бьют евреев». Но я из другого теста.

— Не антисемит?

— Не русский. Белорус. Вряд ли вы знаете, в чём разница. А о национальности я спросил совсем по-другому поводу. Вы похожи на еврея внешне, но те бьются за своих маленьких мамми до последнего. Когда дети вырастают, они те же мамми. Если бы у меня имелось всего два-три миллиона, а за лечение потребовали бы, скажем, десять, я согласился бы, не колеблясь. Продал дом, залез в долги. Ограбил бы кого-нибудь, но с чистой совестью сказал бы себе: сделал всё, что в силах человеческих.

— Десять… — он вычленил для себя главное. — Это ваша последняя ставка?

— Да что вы! Я сказал для примера. Вы сами вызвались сделать предложение, от которого не смогу отказаться. Вижу, вам необходимо подумать. Время есть, потому что ваш сын ещё держится, у меня пятнадцатого титульный бой в защиту чемпионства, не могу позволить себе вырубиться на три-четыре дня. Вижу ваш ненавидящий взгляд. Думаете, намерен элементарно нажиться на чужом горе? Что же, вы правы, именно так поступают все врачи, фармацевты и похоронные бюро, вопрос только в цифре. Меня суммы в единицы миллионов не устраивают, потому что рискую не только собой. Двое детей, немолодые родители, в качестве няни для младшей дочери привёз свояченицу, обещав оплатить ей образование в США. Бокс гарантирует необходимые доходы. Допустим, я не погибну, но пострадаю настолько серьёзно, что не буду способен выполнить эти обязательства. Сумма в десять миллионов и выше, причём наличными, без налогов, позволит им выжить долгое время. А если ваш сын погибнет во время шаманства? Процесс мучителен для обоих, ощущение такое, что закипела кровь. Вы захотите на мне отыграться. На этом откланиваюсь. Дочь ждёт в отеле. Наберите меня в Санта-Монике после пятнадцатого. Но лучше — забудьте об этом разговоре и примите приговор судьбы.

Я вернулся к Нопфлеру, пожал ему руку и даже приобнял, попрощался с остальными членами группы и гостями. Вице-губернатора среди них не было, он оставался в баре, когда я покинул его.

— Договорились? — шепнула Джей.

— Нет. Я зарядил десять миллионов и выше — за одну только попытку, без гарантии успеха. Он принялся мямлить и торговаться как базарная баба. Через пот, кровь и слёзы выдушил из себя цифру в два миллиона, жалкий жмот. Не переметнуться ли мне к республиканцам?

— Два миллиона — это очень, очень много. Но у Коллинза они есть. И гораздо больше, но не в наличных и не на счету. Часть вложена в недвижимость, другая часть — в ценные бумаги, что-то лежит на депозите. Конкретно не знаю, все так поступают.

Мы спускались на лифте, Ольга с тревогой прислушивалась к нашему разговору молча, не вставляя свои пять центов.

— Примерно ту же картину я и предполагал. Что же, активы на пятнадцать миллионов, не считаясь с потерями, не сложно перевести в четырнадцать наличными. С собой он их в могилу не унесёт и в гроб сыну не положит. Простите, Джей, он произвёл на меня впечатление расчётливой и эгоистичной скотины. Поэтому ни доллара ему не уступлю. Мне выгоднее остаться при своих, зарабатывать только с боксёрских дел и не лезть в сомнительный гешефт.

— Твоё право…

— А тебе скажу: через пару недель ещё раз пройди тесты. Для страховки. Кроме того, учти, никакого иммунитета от ВИЧ нет ни у тебя, ни у кого-либо другого. Пусть муж проверится — вдруг его наградила.

— Проверяли дважды. Нет.

— И второе: если придёт очередной алчущий излечения по протекции Вэнса, я сделаю круглые глаза и изображу крайнее удивление. Даже если будущий покойник принесёт в клюве сто миллионов. Передашь боссу?

— Конечно. Он будет крайне удручён, что с Коллинзом не вышло.

Мы уже шагали к стоянке такси, перед Сизар Пэлас они всегда кучковались, вернувшись с развоза зрителей после концерта.

— Выйдет. Утешит себя фразой «бедность не порок» и наскребёт десятку. Первый раунд — разведка, второй — нокаут. Это был только первый.

Я открыл дверь жёлтого «крайслера», пропуская обеих вперёд.

Настроение испортилось. Такие как Коллинз кого хочешь сделают антисемитом. Что у него общего с Ботвинником или Коганом? Да только пятая графа в паспорте, и то — в советском, в американском нацию не пишут. Этот — в первую очередь американец, с калькулятором вместо души.

Буржуй недорезанный, сказал бы папа Евгений, и редкий случай, когда бы я с ним согласился.

Не на того нарвался. Я — не Леон Спинкс, у меня все зубы на месте. И кусаются.