Не грози Дубровскому! Том 12

Глава 23

На бегу я выставил перед собой Фервилад и напитал его маной. Сияющий белым светом клинок на запредельной скорости устремился к демону, держащему Львовича за горло и срубил руку в районе локтя. Глава рода Львовых безвольно рухнул на землю.

— Ха-ха-ха! Здесь много интересных игрушек. Мне нравится! — расхохотался демон и его брюхо ярче засветилось алым.

Из обрубка руки потекла жижа, напоминающая лаву, и за жалкую секунду сформировала новую конечность. Демон, раскинув руки в стороны, направился ко мне, ехидно скаля пасть.

— Душу старика я так или иначе сожру, но сперва полакомлюсь твоей душонкой. — Из пасти демона вырвался длинный змеевидный язык и облизнул клыки.

— За истину с тобой сразимся,

И если в землю мы уйдём,

То ничего не устыдимся,

Ведь бились мы с тобой вдвоём!

— Да к чёрту твою поэзию! — возмутился я. Нет, ну что за придурок? Меня вот-вот убивать будут, а он решил на прощание эпитафию придумать? Отличная поддержка. Очень по-паладински.

— Ты это кому? — усмехнулся демон и, взмахнув рукой, направил на меня пылающие сферы.

Помня, что дубовые листья не сумели отбить эту гадость, я даже не стал пытаться их отражать. Вместо этого отпрыгнул влево от сфер и точно приземлился на два призванных листа. Они тут же оторвали меня от земли и я полетел вокруг рогатого, стараясь не попасть под удар. Одновременно с этим изменил росянку, заставив её взорваться зелёными спорами.

— Слабо! Очень слабо! Яд на меня не действует! — ликующе закричал демон и вдохнул в себя облако спор, закрывавшее ему обзор.

Похоже, споры сгорели в его лёгких, так как выдохнул он серый пепел.

— Ну всё, падаль! Молись своим рогатым богам! — рявкнул я, призвав Михалыча и Слая.

Ход был гениальным! Почему я так думаю? Да потому, что Слай тут же испарился от жара, исходящего от тела демона, а Михалыч продержался лишьпару секунд. Потом его шкура задымилась, косолапый ударил лапой рогатого, но, увы, удар не достиг цели. В лапу на огромной скорости врезалась одна из сфер и оторвала её. Медведь взревел и рванул вперёд, пытаясь нанести хотя бы один удар, но тут же умер сам.

Мои питомцы выиграли всего пару секунд, но их хватило, чтобы я успел схватить Львовича за ногу.

— И это всё? Ты обещал меня размазать! Вернись, трусливый червь! — взревел демон.

Я обернулся и увидел, что его брюхо начинает приоткрываться. Внутри демона был настоящий адский котёл, там бушевало неистовое пламя. Чёрт! До портала жалких двадцать метров, но я не успею!

На земляном валу практически не осталось бойцов, только рвущиеся к порталам демоны. Да и порталов заметно поубавилось. Собственно, остался всего один, куда я и нёсся сейчас на всех парах. Эх! Не серчай, старый! Но хоть кто-то должен выбраться. Размахнувшись, я швырнул Львовича в синеватую арку.

Слева на меня прыгнули два теневика, справа трёхметровый демон швырнул в меня щит, а сверху уже летел ящер. Как вы меня достали! В ладони само собой появилось сердце проклятого. Размахнувшись, я пробил кулаком собственную грудину и разжал руку. За жалкое мгновение проклятый артефакт соединился тонкими нитями с моими каналами маны и я почувствовал, как некротика растеклась по телу.

На долю секунды я потерял контроль. Аура неконтролируемо расширилась и обратила в прах ближайших демонов. Ногу резанула острая боль. Что-то срезало её до самого основания. Но в следующий момент ко мне потянулся прах убитых мной демонов. Серая дымка подползла к ране и восстановила ногу, как будто я её и не терял. Тут же в голове зазвучал многоголосый хор:

Владыка вернулся! Пусть тлен пожрёт сердца врагов! Всё во имя Некрариума!

Волна злобы накрыла меня. Какого чёрта⁈ Здесь я главный! Пошли прочь! Собрав всю волю в кулак, я заглушил голоса и заметил, что с неба вниз летит ослепительный луч света, радиусом не менее сотни метров.

Зря я на него посмотрел. Зрение моментально исчезло, но сердце проклятого даровало мне новые глаза. Я видел смутные очертания живой плоти. По-другому и не скажешь. Я видел не ауры демонов, и даже не их души, а именно плоть. В сером спектре отчётливо просматривалось, как мышцы сокращаются и распадаются в прах. Почему в прах? Потому что я видел лишь в радиусе действия ауры.

Опомнившись, я в ту же секунду переместил сердце проклятого в межпространственное хранилище, отменив его действие. Ведь если я влечу в портал, то обращу в пыль сотни наших гвардейцев. Спасибо рогатому, он придал мне ускорение.

Я почувствовал мощный удар в спину, который растёкся нестерпимой болью, как будто меня облили раскалённой сталью. Я закричал, врезался в кого-то и полетел кубарем. За спиной послышался оглушительный вой демонов, наполненный болью. А слева раздался знакомый голос:

— Немедленно закрыть портал! — Это был Антип. — Виктор Игоревич, эко вас прижгло… — присвистнул глава воронов. — Живо на носилки и в лазарет!

— Сделаем! — сказал Тимур рядом с моим ухом.

— Я помогу! — послышался голос Льва.

— Да осторожнее вы! — шикнул Оболенский и приподнял мои ноги.

Я попытался сказать: «Вы вообще обнаглели? Хотите сказать, что ранен только я?», но из горла вырвался лишь сдавленный хрип. Сил говорить не было. Меня уложили на носилки и быстро понесли. За спиной слышался звон стали и одинокий рёв демона. Похоже, наши бойцы добивали последнего рогатого, проникшего в портал.

За всем этим, на самой границе слухового восприятия я различил грохот рушащегося купола. Надеюсь, так мы смогли прикончить хотя бы пару тварей. Зараза. Не на такой исход я надеялся. Я думал… А-а-а! Прочь из моей головы! Чужеродный голос без спроса вторгся в сознание и начал нашептывать без остановки:

Ты всегда можешь сбежать от боли… Смерть — отличный выход для тебя и твоих близких… Мёртвые не знают страха, боли, жалости, им неведомы страдания… Спасись сам… Даруй спасение этому жалкому миру… Стань владыкой мёртых… Возглавь Некрариум…

Мертвецкий холод разлился по телу. Я перестал чувствовать руки и ноги, потянулся к мане, чтобы призвать целебные лозы, но маны совсем не осталось. Зараза… Под бесконечный шепот я провалился в сон.

Прекрасная луна освещала Дубровку. Безмятежная ночь, улицы покрыты серым порошком, похожим на пепел, но вокруг не видно ни единого пепелища. Я осмотрелся по сторонам, не понимая, как из больничной палаты я очутился здесь? И где все переселенцы?

В Дубровке даже ночью не затихала жизнь. Гуляли парочки, на выселках города у костров травили байки, пели песни. Туда всегда можно было наведаться и перекусить или выпить. Переселенцы с радостью принимали самого святого. Ха-ха. Что ни говори, а приятно, когда тебя любят. Улыбнувшись, я вдохнул ночной воздух. Он был спёртый, будто в могильнике…

Накатила неясная тревога, и я сломя голову выбежал из жилого квартала к замку. Ни в одном из окон не горит свет. Даже Евдакия, работающая допоздна, сейчас, судя по всему, отдыхала, так как в лаборатории было темно. А ещё паутина на окнах… Очень много паутины, как будто здесь давно никто не живёт.

Присев, я провёл ладонью по серому порошку, взял щепотку и растёр её между пальцев. Прах… Не может быть сомнений — это прах! В ужасе я рванул в замок. Первый этаж пуст, только паутина и тлен. Второй этаж, никого. В нашей с Юлей спальне обнаружил одиноко стоящую детскую кроватку, она была пуста. Какого чёрта происходит? Почему никого нет?

Я выглянул в окно и почувствовал, как сердце, бешено бьющееся до этого, вдруг замерло. В центре города стояла статуя. Моя статуя. Вот только она была намного больше той, что я видел ранее. В десяток раз больше! Какой-то извращённый ум возвёл её из черепов. У подножья статуи лежали горы выбеленных костей.

Я собирался выбежать на улицу, но ощутил на ухе морозное дыхание, а после голос Юли, странно неживой и доносящийся, будто издалека, шепнул мне:

Ты даровал нам свободу… Свободу от бренной плоти…

От ужаса я вскочил с кровати, тяжело дыша и уставился перед собой. Одноместная палата лазарета. Рядом со мной на кровати лежат два женских силуэта. Надежда и Вероника. От них пахнет мускусом и кофе, а где-то вдали бьют барабаны. Тысячи барабанов… или это так бьётся моё сердце?

— Виктор. Наконец-то ты очнулся, — сказала Надежда, открыв глаза.

— Мы всю ночь ухаживали за тобой, — добавила Вероника.

— Ухаживала Вероника, ведь только она изучала целительство, — улыбнулась Надя.

— Долго я был без сознания? — я попытался встать с кровати, но всё тело чудовищно болело. Хотелось кричать от боли.

— Десять часов и двадцать три минуты. Тебе лучше отлежаться. Ожог был настолько сильным, что твою спину прожгло до самых костей. Если бы твой бог покровитель не помог, мы бы тебя потеряли…

— Ха-ха. Дубровского ещё никому не удавалось… кхе-кхе, — я закашлялся, так как в горле пересохло, а губы потрескались.

— Вот, попей водички, — Надежда поднесла стакан к моим губам и неспеша напоила.

— Помогите встать, — попросил я.

Девушки беспокоились о моём самочувствии и хотели, чтобы я подольше повалялся в кровати, но подчинились. Сёстры Львовы нежно взяли меня под руки и помогли подняться. Идти в палате было некуда. Впрочем, я и идти-то не мог, по крайней мере, самостоятельно. Они подвели меня к зеркалу, хоть я и не просил.

Из зеркала на меня посмотрел человек, отдалённо напоминавший Дубровского. Серый цвет кожи, глаза ввалились, заметно исхудал, на лбу выступают вены. С трудом приподняв руку, я расстегнул больничную рубаху. По всему телу разлилась синюшная венозная сетка, как будто яд распространяется по моему телу. Жуть. Неужели я обращаюсь в лича?

Девочки повернули меня боком и я понял, почему с трудом шевелюсь. Чёрно-красная корка покрывала всю спину, ноги и руки с задней стороны тела. Мышцы практически уничтожены, а ещё эта корка лопается при каждом движении, что и доставляет жуткую боль. Зато есть мана. Крупицы маны, но они есть.

Собрав эти крупицы, я создал паучье кресло, на котором мы катались с Юлией по академии, и попросил девчонок меня в него усадить. Как только я оказался на кресле, спину, заднюю сторону ног, рук, затылок пронзили тончайшие нити целебных лоз, из которых хлынул сок. В комнате запахло чем-то похожим на эвкалипт и я улыбнулся. Боль начала отступать.

— Что с демонами?

— После того, как купол рухнул, они прекратили наступление. Сейчас забивают лагерь и открывают новые порталы. — Надин голос звучал, как колокольчик.

— А ещё распространяют скверну по округе, — сказала Вера с какой-то вселенской скорбью в голосе.

Отличные новости. Мы выиграли хотя бы немного времени. Я собрался выехать к моим людям, чтобы они знали, что Дубровский жив. Но вспомнил, что я в больничной робе. Так себе предводитель. Таким видом мораль не поднять.

— Вероника, поднимись на второй этаж замка, вторая комната слева. В шкафу будет десяток моих кителей. Принеси, пожалуйста, один и какую-нибудь обувь.

— Да, мой герой, — улыбнулась Вера, наклонилась и поцеловала меня в щеку.

Я немного опешил от такого поворота событий. Вероника ушла, оставив нас с Надеждой наедине.

— Она очень благодарна за то, что ты спас нашего отца. Если бы он умер, не знаю, что бы мы делали… — скорбным тоном сказала она и, смахнув наворачивающуюся слезу, улыбнулась. — Хорошо, что вы оба живы.

— Где Лев?

— Десяток сломанных костей, потерял два пальца, а в остальном — полный порядок.

— Гляжу, ты не очень переживаешь о брате, — ухмыльнулся я.

— Он большой мальчик, и способен о себе позаботиться, — пожала плечами Надя.

— Я, вроде как, тоже большой мальчик, но вы заботитесь обо мне.

— Жены должны заботиться о своём муже, — промурлыкала Надежда, влюблённо посмотрев на меня.

От её лучезарной улыбки мне даже перехотелось бухтеть про то, что без меня меня женили. В палату вошла Вероника. Когда она открыла дверь, я услышал стоны сотен голосов. За стенами была целая армия раненых.

— Я принесла всё, что ты просил, — улыбнулась Вера и протянула одежду.

— Спасибо. А теперь, брысь за дверь, — ласково сказал я и, призвав лозы, поднял себя с кресла. Девушки нехотя потянулись на выход.

Знаете, лозы я использовал по-разному, но никогда не переодевался с их помощью. С трудом расстегнул пуговицы, стащил больничную робу и напялил на себя новую одежду. Ну вот! Красавец-мужчина на паучьем троне. Ха-ха. Ноги и руки едва шевелятся, зато выгляжу пристойно.

Мерно постукивая паучьими ногами, я выехал на кресле в коридор, где меня ждали сёстры. Надежда заняла место по правую руку, а Вероника — по левую, и мы направились к выходу. Двери в палаты были приоткрыты, что позволило мне осознать катастрофичность принятого решения.

Я решил спасти Ершова, но ради этого уже сейчас пришлось пожертвовать тысячами жизней. Те, кто выживут, останутся инвалидами до конца своих дней. Нет, мы с помощью Гру, конечно, сможем восстановить утраченные конечности, а также я могу закупиться регенерирующим зельем в лавке Ыбракхта, но это не вернёт погибших.

Вечная дилемма. Спасти то, что тебе дорого — и разрушить чужой мир; или пожертвовать собственным — ради общего блага? Впрочем, это бесполезные размышления. Если бы я отказался от идеи помочь Ершову, то дверь рано или поздно всё равно бы открылась, и ещё большой вопрос, смогло бы пространственное хранилище её сдержать или нет?

Если нет, то дверь могла появиться где угодно. В Дубровке, в Иркутске, в столице. Всё бы зависело от того, где бы я был в момент демонического прорыва. Сейчас мы хотя бы были готовы к вторжению и сделали всё, что смогли. К тому же, настоящая война только начинается. Рогатые падут, даже если снова придётся использовать сердце проклятого. Но лучше обойтись без этого.

Мы выехали на порог замка и я тяжело вздохнул. Всё свободное место занял палаточный лагерь, в котором разместились гвардейцы Львовича. На вскидку около двух тысяч палаток, часть из которых использовалась в качестве лазарета для бойцов, получивших лёгкие ранения.

Догорали костры, гвардейцы с хмурыми лицами обсуждали битву, пока на стенах их товарищи вели наблюдение за противником. Мои гвардейцы расположились рядом с ареной и там было немного веселее. Монголы и айнарцы смеялись, майор Ганибал стоял на башне танка и размахивал руками, травя какую-то байку.

Вот, что значит люди, привыкшие к войне. Все жизни айнарцев, гистусовцев и фозотовцев были подчинены войне. Они рождались и умирали лишь для того, чтобы сразиться друг с другом. А сейчас сидят у одного костра, делятся едой, обнимаются и радуются, что удалось пережить первый день боёв. Пока я осматривал лагерь, меня заметил Львович.

— Мощная заруба, — сухо сказал он. — Я в таких не бывал лет двадцать. Но знаешь? Мне не понравилось.

— О-хо-хо! Что я слышу? Адреналиновому наркоману не понравилось рубить головы? — усмехнулся я, но голос почему-то звучал очень тихо.

— Да, как-то маловато радости в бою, в котором пытаются сожрать твою душу. До сих пор ощущаю опустошение внутри. Даже не знаю, как это описать. Как будто из тебя выпили всю радость и волю к жизни. Если бы ты не помог, то я бы…

— Лев Львович, если бы ты не привёл своих магов, то Дубровку уже бы сравняли с землёй. А потом бы открылся портал где-нибудь под Иркутском, и тебе всё равно пришлось бы вступить в сражение с демонами. Правда неизвестно, какая бы у них была численность к тому моменту.

— Думаю, половину вы бы всяко успели перебить. А мы бы добили остатки, — сказал Львович и уголки его губ нехотя поползли вверх.

— А я думаю, что всё было бы совсем по-другому. Когда я дрался в грязи, отравил ядом одного из рогатых. Он кричал, вспоминая прошлую жизнь. Да, он был каким-то психом и продал душу демону. Вот только есть один вопрос. Что случится с душами погибших бойцов? Они обретут покой или их поглотят демоны, а после извратят, создав себе подобных?

Львович впал в задумчивость. А пока он думал, к нам поднялся Антип.

— Вы вовремя отступили, иначе могли пострадать от моих рук, — похвалил его я и похлопал лозой по плечу. Рукой-то дотянуться шансов никаких.

— Виктор Игоревич, мы готовы к обороне. Бойцы размещены на башнях и стенах. Защитный артефакт работает на полную мощность. КБД его доработали, теперь щиты потребляют втрое меньше энергии и стали на порядок крепче.

— Что с потерями?

— Шесть тысяч убитыми, пять тысяч тяжело раненых, ещё восемь тысяч ранены легко и могут сражаться.

— У нас три тысячи мёртвых и ещё три тысячи тяжело ранены, — добавил Львович.

Проклятье. За один день мы потеряли пятую часть армии. А уничтожили… Понятия не имею, сколько. Может, десять, может — двадцать тысяч рогатых, а может и намного меньше. В пылу битвы было не до подсчётов. При этом мы особо ничего не добились. Дверь открыта, порталы множатся. Кстати… Я призвал Клювика и отправил его на разведку.

На лугах, которые ранее были бескрайне-зелёными, сейчас стояла вражеская армада, распространяя вокруг чёрную скверну. Флаги и штандарты демонического легиона развевались на ветру, а позади красовались обломки каменного купола.

Тысячи тел погребены под завалами, но демонам это повредило не сильно. Навскидку, их было около девяноста тысяч. И что примечательно, демоны пожирали погибших товарищей. На моих глазах трёхметровый демон сожрал сердце собрата, после чего кожа на его спине лопнула, и оттуда вылезла новая пара рук, а ещё зажили все раны на теле.

Просто замечательно. Каннибализм не только исцеляет рогатых, но и заставляет их эволюционировать? Хорошо, что Велерада я пронзил клинком света, иначе его силу захапал бы другой демон. А это кто там расхаживает перед строем? Ублюдок, который поджарил меня и чуть не выпил душу Львовича. Вот же паскуда.

Рогатые разевали пасти, лупили по щитам и что-то выкрикивали в ответ демоническому генералу. Мне захотелось услышать, о чём они говорят и Клювик начал снижение. Увы, подслушать не удалось. Генерал, поджаривший меня, поднял взгляд вверх, а через мгновение Клювик погиб от одной из пламенных сфер.

— В рядах противника оживление! Похоже, они выступают! — заорали со стены.

— К оружию! — гаркнул Антип и побежал к стене.

— Ну что, зятёк? Раскроим ещё парочку черепов перед смертью? — улыбнулся Львович и тут же огрёб. С двух сторон его по плечам припечатали ладошки дочерей.

— Папа! Не говори глупостей! — возмутились мои защитницы, и Львович капитулировал, подняв руки.

— Всё, всё. Оставляю Виктора Игоревича в ваших заботливых руках. — Глава рода попятился назад и, хохоча, побежал вниз по ступеням.

Да, его шока от возможной потери души хватило ненадолго. И это отлично. Кто-то должен воодушевить бойцов, пока я…

— Девушки, а где мой мобилет? — спросил я, и тут же получил желаемое. — Ого. Спасибо, — расплылся я в улыбке.

Чёрт возьми, а приятно чувствовать себя окруженным заботой. Покладистые красавицы начинают мне всё больше и больше нравиться. Девушки не пытаются оспорить моё лидерство. Они просто рядом, чтобы поддержать в трудную минуту. Юля бы поступила так же, но лучше ей держаться подальше отсюда. Включив мобилет, я смахнул сотню пропущенных и набрал номер Тополева.

— Никита Юрьевич! Доброго тебе утра, — с улыбкой в голосе сказал я, по крайней мере, мне так казалось.

— Виктор! Рад слышать. А ты чего так хрипишь? — взволнованно спросил Тополев.

— Почему хриплю? Простудился, — без капли смущения соврал я. — А Клим Антонович рядом?

— Да, мы за обеденным столом. В очередной раз обсуждаем чудесное спасение Настасьи. — В голосе Никиты было напряжение, как будто это обсуждение его уже достало.

— Понял. Узнай, пожалуйста, у Клима Антоновича, где я могу разжиться огнестрелом и военной техникой в кратчайшие сроки? Подойдёт всё, что может массово уничтожать противника.

— Виктор, ты, часом, не решил ли ещё и всю европу с землёй сравнять? — Говоря «ещё» он явно намекал на гибель герцога.

— Ха-ха. Вроде того, — засмеялся я. — Но не переживай. Старуха-европа помрёт от старости, а не от моих рук. Так что, сможешь помочь?

— Разумеется. После случившегося ты практически стал членом нашей семьи.

— Как же много у меня теперь родственников. А ведь недавно я был одинок, — хмыкнул я.

— Не очень понимаю, о чём ты?

— Не бери в голову. Так, мысли вслух, — сказал я и почувствовал, как рука Вероники легла мне на плечо и по моему телу заструилась магия исцеления, ускоряя регенерацию тканей.

Я положил трубку и посмотрел на горизонт, заполненный чёрными точками. Зараза. Видать, я не всех летунов прибил.