Не прикасайся ко мне

XLIII. Проекты

Не обращая ни на кого внимания, монах направился прямо к постели больной и взял ее за руку.

— Мария! — проговорил он с неописуемой нежностью, и слезы показались у него на глазах. — Мария, дочь моя, ты не должна умереть!

Мария-Клара открыла глаза и посмотрела на него с некоторым удивлением.

Никто из тех, кто знал францисканца, не подозревал, что он способен на такие нежные чувства; никто не думал, что у этого грубого, неотесанного монаха есть сердце.

Отец Дамасо не смог больше произнести ни слова и отошел от девушки, рыдая, как ребенок. Он поплелся на веранду, к любимым вьюнкам Марии-Клары, чтобы дать волю своему горю.

«Как он любит крестницу!» — подумали все.

Отец Сальви неподвижно и молча наблюдал за ним, слегка покусывая губы.

Когда отец Дамасо немного успокоился, донья Викторина представила ему молодого Линареса, приблизившегося с благоговейным видом.

Отец Дамасо в молчанье оглядел юношу с ног до головы, взял письмо, которое тот ему вручил, и проглядел бумагу, видимо ничего не поняв, ибо спросил:

— Ну, так кто вы такой?

— Альфонсо Линарес, крестник вашего шурина… — пробормотал юноша.

Отец Дамасо откинулся назад, снова внимательно посмотрел на Линареса; его физиономия прояснилась, он встал.

— Так, значит, ты крестник Карликоса! — воскликнул он, протянув юноше руки. — Дай-ка я тебя обниму! Несколько дней назад я получил его письмо… Так это ты! Я тебя не знал… Ну, конечно, ты еще не родился, когда я уехал из Испании. Я тебя не знал!

И отец Дамасо сжал в своих грубых объятьях молодого человека, который побагровел — то ли от смущения, то ли от удушья. Отец Дамасо, казалось, совсем забыл о своем горе.

После первых излияний чувств и первых вопросов о Карликосе и о Пепе отец Дамасо спросил:

— Ну, чего же хочет Карликос? Что мне надо для тебя сделать?

— Я думаю, в письме об этом говорится… — снова пробормотал Линарес.

— В письме? Поглядим! И то правда! Он хочет, чтоб я нашел тебе место и жену! Хм! Место… это нетрудно. Умеешь читать и писать?

— Я получил диплом адвоката в университете.

— Карамба! Значит, ты крючкотвор? По виду не скажешь! Скорей похож на барышню, ну, тем лучше! А вот подыскать жену… хм! хм! Жену…

— Падре, я с этим не очень тороплюсь, — сказал смущенно Линарес.

Но отец Дамасо разгуливал по веранде, бормоча:

— Жену, жену!

Его лицо не выражало ни радости, ни печали; он был теперь очень серьезен и, казалось, о чем-то размышлял. Отец Сальви наблюдал издали эту сцену.

— Не думал, что для меня это будет так трудно! — пробормотал, вздохнув, отец Дамасо. — Но из двух зол выбирают меньшее.

И, подойдя к Линаресу, сказал громко:

— Иди сюда, пойдем-ка поговорим с Сантьяго.

Линарес побледнел и покорно последовал за священником, который шагал погруженный в раздумье.

Отец Сальви тоже вышел на веранду; он бродил из угла в угол, как всегда о чем-то размышляя.

Ход его мыслей прервал чей-то голос, пожелавший ему доброго здоровья; он поднял голову и увидел Лукаса, который смиренно ему кланялся.

— Чего тебе надо? — вопрошали глаза священника.

— Падре, я брат того, кто погиб в день праздника! — ответил жалобным голосом Лукас.

Отец Сальви отступил назад.

— И что же? — прошептал он чуть слышно.

Лукас, сделав усилие, пустил слезу и стал тереть глаза платком.

— Падре, — говорил он, всхлипывая, — я ходил к дону Крисостомо, просил возместить мне деньгами… Сперва он чуть не выгнал меня, сказал, что ничего не хочет платить, потому что, мол, сам подвергался смертельной опасности по вине моего любимого несчастного брата. Вчера я снова пошел поговорить с ним, но он уже уехал в Манилу, оставив, словно милостыню, пятьсот песо. И мне велено больше не приходить. Ах, падре, пятьсот песо за моего бедного брата, пятьсот песо! Ах, падре!..

Священник поначалу слушал его с изумлением и вниманием, но мало-помалу его губы искривила усмешка, полная такого презрения и сарказма при виде этого притворства, что если бы Лукас ее заметил, то, наверное, пустился бы наутек.

— И чего же ты сейчас хочешь? — спросил отец Сальви, поворачиваясь к Лукасу спиной.

— Ах, падре, скажите, ради бога, что мне делать, ведь падре всегда дает хорошие советы.

— Кто тебе это сказал? Ты ведь не здешний…

— Вас, падре, знают по всей провинции!

Отец Сальви подошел ближе, его глаза гневно сверкали; указав пальцем на улицу, он сказал оторопевшему Лукасу:

— Иди домой и благодари дона Крисостомо, что он тебя не отправил в тюрьму! Вон отсюда!

Лукас забыл о своем притворстве и пробормотал:

— Я ведь думал…

— Вон отсюда! — крикнул раздраженно отец Сальви.

— Я хотел бы повидать отца Дамасо…

— Отец Дамасо занят! Вон отсюда! — повелительно вскричал священник.

Лукас спускался вниз по лестнице, бормоча:

— Этот тоже переменился… Если не заплатит!.. Кто больше заплатит…

Крик священника услышали все, даже отец Дамасо, капитан Тьяго и Линарес.

— Бессовестный бродяга, из тех, что клянчат милостыню и не желают работать! — сказал отец Сальви, беря шляпу и палку, чтобы направиться в монастырь.