(Не)счастье на мою голову

Глава 1

Тина

Я намеренно вызываю в голове воспоминания о том дне, когда парень по кличке Борзый похитил меня, перепутав с моей дочкой. Тогда мне было жутко страшно, а сейчас случившееся воспринимается мной как некое приключение. Может, потому что все давно позади, и этот самодовольный засранец даже пытался заигрывать со мной. А еще потому что он на самом деле не представлял угрозы. Хотя кто знает, как все могло бы повернуться, если бы Борзый не был заинтересован в благополучном исходе.

Железная дверь грохает, и конвойный бросает на меня заинтересованный взгляд.

– Проходите.

Я проскальзываю мимо него, стараясь не касаться решетки, за которую он держится, и дверь за мной с лязгом закрывается, заставляя вздрогнуть. Какое же мерзкое место! Ненавижу сюда приезжать. Мне кажется, я потом несколько дней не могу смыть с себя тюремный смрад и отвратительное ощущение, будто меня окунули в грязь. Если бы не необходимость, я бы ни разу не навестила Ровинского. Пусть бы сгнил в этом клоповнике!

Меня проводят по коридору, стены которого до середины выкрашены ужасной зеленой краской. Я всегда задавалась вопросом, кто так аккуратно рисовал окантовку на таких “панелях”? Всегда идеально ровная полоса более темного оттенка. Такая же была в детской поликлинике, куда я водила Агату в раннем детстве. Там, правда, эти панели были голубыми, но тоже нанесенные масляной краской и с этой ровной полосой.

Господи, о чем я только думаю? Какие к черту панели? Похоже, я буду гонять в мыслях любую тему, только бы не думать о том, что сейчас встречусь с самым отвратительным подонком в своей жизни.

– Остановитесь, – произносит конвойный, а я борюсь с желанием заложить руки за спину и встать лицом к стене, как делают в фильмах. К счастью, заключенная тут не я, так что, слегка встряхнув кистями, выдыхаю. – Проходите.

Распахнув дверь в комнату свиданий, мужчина пропускает меня внутрь. Проходя глубже, чувствую на своей заднице его похотливый взгляд. Мне не привыкать к такой реакции, и все равно как-то мерзко.

– Простите, кофе не предлагаю, сами понимаете.

– Да уж, – отзываюсь, глядя на него.

Сгинь, зараза! Такой же, как мой муж. И почему ко мне все время липнут такие вот… очаровательные засранцы? Симпатичные мужчины, осознающие степень своего обаяния. Но от того и самые отвратительные, потому что кроме собственных потребностей не замечают вокруг ничего.

– Лицом к стене! – слышу из коридора и судорожно втягиваю воздух. Кажется, сейчас я встречусь с мужем. – Пошел.

В дверном проеме возникает фигура Юры. На лицо он немного осунулся за этот год, но в целом остался таким же, каким и был.

Мы познакомились с мужем, когда я училась на первом курсе института на факультете отельного бизнеса. Как же я мечтала укатить в какую-нибудь Турцию и стать управляющей отелем. А еще лучше – купить свой. Крохотный, на пару номеров, но родной и уютный. Но моим мечтам не суждено было осуществиться, потому что Ровинский буквально ворвался в мою жизнь на одной из студенческих вечеринок.

Обаятельный, красивый. Он щедро осыпал меня комплиментами, много шутил и не давал проходу. Мне это, конечно, льстило. Я влюбилась если не за пару часов, то за пару дней точно.

Юра не учился не то что с нами, он в принципе не видел смысла в высшем образовании. В то время каждый, у кого была такая возможность, занимался бизнесом. Торговля, какие-то школы, повсеместно открывавшиеся в нашем городе, разные услуги. Что угодно, на чем можно было построить бизнес. Юра промышлял покупкой, продажей и хранением автомобильных шин. Крутился в автомобильном бизнесе как белка в колесе.

Через три года наших отношений я забеременела, и мы сразу поженились. Юра еще сильнее ушел в работу и начал стремительно подниматься. Мы тогда так обрадовались, что у него пошел бизнес, что я даже не заметила, когда у мужа появились новые увлечения. Бильярд, карты, казино, девочки, водка рекой. Он все чаще уезжал “по делам” и все реже бывал дома. Но я все прощала и верила ему, потому что любила.

– Мой Цыпленок, – произносит муж своим бархатным, но уже не таким приятным тембром. Он немного просел и стал более сиплым. Кривлюсь, потому что с некоторых пор ненавижу это прозвище. А как же раньше таяла от него! – Рад тебя видеть, – добавляет Юра и садится на железный стул, прикрученный к полу.

Конвоир становится на входе, а Юра кладет скованные наручниками руки на стол, гремя цепью.

– Юра, я пришла просить тебя подписать документы на развод.

– Ты же знаешь, Цыпленок, я не подпишу. Насколько помню, ты собиралась подавать в суд.

– Я подам, но хочу договориться с тобой полюбовно.

– Полюбовно не выйдет, Цыпленок. – Черты его лица заостряются, а взгляд становится настолько пронзительным и резким, что я ежусь. – Или ты будешь моей, или умрешь.

– Э, угрозы, – осекает его надзиратель, а мои глаза расширяются.

– Я пошутил, командир, – хищно скалится Юра, не сводя с меня взгляда. – Малышка, ну зачем ты так? У меня же никого, кроме вас, нет. Ты, моя крошка Агата и мой богатырь Паша.

– Крошка Агата, – кривлюсь брезгливо. – Она уже замужем и сама мать.

– Да, я знаю. Хорошо устроилась. Сюда тоже долетают птички с новостями. Выйду, надо перетереть с ее муженьком. Может, бизнес вместе наладим.

– Не смей приближаться к ним, – шиплю я.

– Не возбуждайся так, Цыпленок, – хмыкает он. – Она и моя дочь. Имею право. Моя же?

Откинувшись на спинку стула, тяжело вздыхаю.

– Зачем я тебе, Юра?

– Я ж люблю тебя, глупая. Забыла совсем? Выйду – напомню.

Молча встав, я дергаю на себя дверь и выхожу. Ровинский что-то кричит мне в спину, но я бегу из этого места, останавливаясь только перед каждой решеткой, которую мне открывают надзиратели.

Любит он меня. Любит. Подонок. Интересно, когда проигрывал деньги, отложенные на спасение жизни сына, тоже любил? Когда трахал своих шлюх, тоже любил? Сволочь!

Слезы жгут глаза, дыхание сбивается. Я держусь изо всех сил, чтобы не захлебнуться рыданиями.

Вылетаю на улицу и бегу к воротам. Проскакиваю КПП и вырываюсь на волю. Резко торможу, заметив, как на меня смотрят другие люди, которые выходят из машин на парковке или садятся в них. Отхожу к скамейке сбоку и, приземлившись на нее, опускаю взгляд на потресканный асфальт.

Любит… Если бы любил, того, что произошло в тот ужасный день, не допустил бы.