(Не)счастье на мою голову

Глава 25

Андрей

Мне интересно посмотреть на свою берлогу глазами Тины. Каким она видит мое жилище? Мрачным? Слишком мужским? Или все же заметит особую атмосферу лофта?

Я слежу за тем, как она обходит всю квартиру открытой планировки, заинтересованно рассматривая каждую деталь. Бетонные стены с кирпичными вставками, картины современных художников, коллекцию страйкбольного и огнестрельного оружия на стене, черную доску на кухне, на которой друзья оставили не самые приличные послания после предыдущей вечеринки.

– У тебя здесь… – начинает Тина, а я жду, что она сейчас скажет что-нибудь в стиле “необычненько”, тем самым давая понять, что квартирка так себе, но Тина удивляет. – Круто, – произносит она, и я незаметно выдыхаю. – Мне очень нравится. Каждая деталь на своем месте. И эта бетонная стена… – она указывает на кусок бетонной стены, торчащей из кирпичной. – Она обалденно смотрится. Эдакая богемная квартира. У тебя есть стиль, – улыбается она.

– Конечно, есть, – обнимаю Тину за талию и сближаю наши лица. – А иначе вряд ли в моей берлоге сейчас стояла бы такая роскошная женщина.

Тина не успевает ничего ответить, как я касаюсь ее губ своими, но не углубляю поцелуй, чтобы не сорваться и не взять ее прямо тут. Все тело уже гудит от потребности оказаться в секси-мамочке. Но сначала надо ее накормить. Едой, да. Я обещал.

– Ну что? – спрашиваю, отрываясь от сладких губ. – На ужин у нас спагетти Альфредо и запеченные куриные крылышки. Как ты относишься к курице?

– Крайне положительно, – улыбается Тина и следует за мной на кухню. – Чем я могу помочь?

Достав из винного холодильника бутылку красного безалкогольного вина, поднимаю ее и смотрю, как Тина усаживается за барную стойку.

– Можешь помочь прикончить эту бутылку, – улыбаюсь я.

– Что ж, вряд ли я справлюсь сама с такой непосильной задачей, – смеется она.

– Тогда придется разделить эту ответственность на двоих.

Откупорив вино, переливаю его в декантер и оставляю подышать, пока сам выкладываю на доску вымытые крылышки, чтобы разделать их.

– И часто ты готовишь? – спрашивает Тина.

– Каждый день.

– Что, правда?

– Ну, ладно, почти каждый, – подмигиваю ей. – Когда есть время. Но завтрак – каждый. После тренировки полагается плотный прием пищи.

– Ты каждый день тренируешься?

– Кроме выходных. В субботу и воскресенье у нас, как правило, аншлаг на стрельбище, так что я стараюсь быть там, чтобы помочь. Работаю до обеда, а потом уже отдыхаю.

– Это что же, получается, у тебя нет выходных?

– Раньше у меня не было повода их устраивать. А теперь, надеюсь, появится, – подмигиваю и намекаю на то, что уже хочу каждое утро проводить в объятиях Тины, а не на работе.

Словно уловив мой намек, она отводит взгляд и прикусывает нижнюю губу.

– Так, духовка, – выдыхаю, отвлекая себя от фантазий, которые за секунду заполонили мою буйную голову.

Пока готовлю, мы с Тиной болтаем о всякой фигне. О моей маме, о ее семье, о работе, личных предпочтениях и свободном времени. Так я узнаю, что Тина с подругой ходят почти на все новинки в кинотеатр. А еще раз в месяц они устраивают “девочковый день”, в который пьют и перемывают кости всем знакомым. Еще я узнаю, что в восточные ароматы Тина влюбилась, посетив однажды Марокко, а потом уже не смогла воспринимать другие запахи. Она любит долгий сон, уборку в выходные, кофе с корицей, ромашки, фортепианную музыку, закаты и исторические романы. Я мысленно повторяю все перечисленное, чтобы не забыть о предпочтениях Тины.

Мы садимся за обеденный стол при свечах. День заканчивается, и закатное солнце редкими теплыми лучами пробирается сквозь незанавешенное окно рядом с обеденной зоной.

Я наблюдаю за тем, как вилка скрывается между сочных губ Тины, и сглатываю слюну. Мне надо есть, а не раздевать Тину глазами, но я не могу оторвать от нее взгляд. Интимная обстановка обостряет ощущения, и я чувствую, что момент, когда я достигну черты, крайне близок. Еще немного – и я просто наброшусь на Тину, не оставив ей возможности отказаться или сбежать.

– М-м-м, так вкусно, – произносит она, а у меня сводит в паху от этого негромкого стона.

Я помню, как она умеет стонать, и как все ее тело трясется от оргазма. Горячая, сладкая секси-мамочка. Я бы сейчас с радостью разложил ее на столе и сожрал вместо ужина, потому что мой сексуальный голод намного сильнее и острее, чем обычный.

– Тебя мама научила готовить? – Тина вырывает меня из фантазии, в которой она голая распластана на столе, а я пирую на ее теле. Мне приходится прочистить горло, прежде чем ответить.

– Немного мама, немного интернет, немного друг.

– Друг?

– Ага, у меня есть друг Серега, шеф-повар в столичном ресторане. Мы росли вместе, и уже в шестнадцать он умел приготовить шоколадный фондан и крем-суп с гребешками. Охуенный повар. В смысле, классный, – исправляюсь, чтобы не смущать Тину. – Короче, он поступил в кулинарное училище и некоторое время задрачивал меня тем, что пытался поделиться своими навыками. Сначала меня это раздражало, но его фанатизм к еде был таким заразительным, что и я начал учиться готовить.

– Ну прям человек тысячи талантов, – хмыкает Тина. – Есть вообще хоть что-то, чего ты не умеешь?

Я задумываюсь. Я человек увлекающийся, так что все, за что брался, должен был довести до совершенства. Если прыгать с парашютом, то непременно выучиться и стать инструктором. Если заниматься страйкболом, то профессионально. Если под видом страйкбольного бизнеса гонять оружие, то непременно крупными партиями. Но как-то эту сторону своей жизни открывать перед Тиной не хочется. И я даже впервые начинаю задумываться о том, чтобы свернуть опасный бизнес. Раз уж у меня появилась та, о чьей безопасности мне нужно позаботиться, нужно минимизировать риски.

– Есть, – наконец отвечаю я.

– И что же это? Я прямо заинтригована, – она произносит это таким голосом и смотрит так… выглядит очень женственно и соблазнительно. Хитроватый прищур блестящих глаз и эта сексуальная улыбка… Р-р-р! Реально сожру ее сегодня! Или сдохну.

– Ты будешь смеяться.

– Обещаю сдержаться.

– Я не умею завязывать шнурки.

– Что? Шнурки? – начинает хохотать Тина. – Ты врешь.

– Вру, – смеюсь вместе с ней.

– Значит, ты все-таки умеешь все.

– Вряд ли все, но многое, – мой голос сам понижается, неконтролируемо.

Мы с Тиной залипаем друг на друге. Не перестаем улыбаться, но смех прекратился, а между нами потрескивает электричество. Я облизываю губы, и она повторяет мой жест. Ну все! Больше не могу терпеть!

Встаю и, протянув руку, помогаю Тине подняться из-за стола.

– Мы же не доели, – произносит она тихо.

– Позже. У нас еще будет время поесть.

Резко дергаю ее на себя, заставляя буквально упасть в мои объятия. Она охает, но не успевает что-то сказать, потому что я накрываю ее губы своими и, подхватив на руки, несу к кровати.