Не слушаю и не повинуюсь

Глава 35

В гостиной поместья Капулетти было свежо и просторно. Я прилетел сюда в полуденный час, когда солнце стояло в зените и жара расслабила людей, навевая им обеденный сон. В этот час лучше всего решать неторопливые вопросы, которые требую обстоятельного обсуждения, а не срочной и взрывной реакции.

Пол покрыт красивым ковром, а занавески, мягкими складками падающие с высокого окна и колыхающиеся от дуновений ветра, были из муслина цвета молодого гороха. Стены увешаны гобеленами из золотой и серебряной парчи, на которых изображены цветущие яблоневые ветки, и украшены несколькими хорошими картинами. В полдень букет белых лилий на столе разливал по комнате чуть слышный запах, словно аромат мечты.

Не было здесь и "мебели красного дерева", ее заменяли выкрашенный в белый цвет шкафчик с книжками, плетеное кресло-качалка с подушками, туалетный столик, покрытый белой муслиновой салфеткой с оборками, старинное зеркало в золоченой раме с нарисованными на его верхней части пухлыми розовыми купидонами и фиолетовыми виноградными кистями. В центре возвышался ледоколом огромный стол, за который я и усадил членов обоих семейств.

Для джинна плевое дело собрать всех по Вероне, вытащить из Мантуи и окрестных деревень. Получилось порядка двадцати человек. И эти двадцать человек сидели статуями, парализованные на креслах. А что? Если я их отпущу, то они могут кинуться в драку, а мне этого совсем не хотелось. Поэтому все двадцать человек безмолвно смотрели на меня, на то, как я сотворил из воздуха белую простынь и заставил её растянуться на стене. После этого я откашлялся и начал говорить:

— Здравствуйте, Капулетти и Монтекки. Я волшебник, не злой колдун, нет-нет, не хлопайте испуганно глазами. Я волшебник из тех, кто помогает людям. И я пришел сюда лишь для того, чтобы примирить вашу древнюю вражду. Скажите, в чем причина вашей неприязни?

Чтобы не начали говорить всем кагалом, я освободил рты главам семейств. Два убеленных сединами старика недовольно уставились на меня. После этого перевели взгляд друг на друга и Капулетти начал:

— Наша вражда идет издревле, я ещё бегал босым мальчишкой, а деды уже вырывали остатки волос друг у друга. И звон сотен шпаг летел над площадью Вероны. Мы вечно враждовали!

— Также помню я, что мы всегда зуб скалили на Капулетти. И ночью нас пугали страшилками о них, что если мы не будем спать, то из-под кровати вылезет наш враг и нам откусит ноги по колено, — поддержал его Монтекки.

— Так а почему вы враждовали?

На этот вопрос никто не дал ответа. Двое стариков лишь пожали плечами, а остальные не смогли и этого сделать, так как были парализованы моим волшебством.

— Так если нет средь вас несогласия — может примириться вам и зарыть нож разногласий в землю глубоко? — нет, всё-таки они вынудили меня заговорить на их возвышенно-поэтическом языке.

— Но это вражда предков и она закончится лишь со смертью одного рода! — пафосно воскликнул Капулетти.

— Да, и это явно будут не Монтекки! — тут же отозвался его оппонент.

— А это мы ещё посмотрим! И наши слова будут подтверждены звоном шпаг!

— А наши ещё и сталью пик будут поддержаны вполне. Мы не отступим!

— Мы тоже никогда не сделаем шаги назад!

Два старика начали запальчиво обзывать друг друга. В ход пошли воспоминания о былых заслугах и сражениях. Я щелкнул пальцами, заставив обоих замолкнуть. Но даже в таком положении их взгляды говорили красноречивее слов. Мда, эти не примирятся.

Я взглянул на других, которые тоже глазами пытались пробурить дырки в противниках. Только Джульетта смотрела на Ромео с тем самым сожалением, с каким смотрят на любимые вещи, которые придется выкинуть из-за старости. Ромео же не отводил глаз от любимой. И это уже было не моё любовное зелье, так как оно должно было уже выветриться — это действительно были чувства.

Настоящие, реальные чувства…

И неужели я должен буду разлучить эту пару, чтобы одну женщину сделать счастливой? Да ну его — пусть я проиграю спор, но соединю эту пару.

Я щелкнул пальцами и на экране появилась картинка. Темное помещение склепа Капулетти, где уже лежал новый гроб Тибальта.

— Смотрите, люди, смотрите и запоминайте, — проговорил я.

Картинка сдвинулась и показала печальных Капулетти, которые с заплаканными лицами входили в склеп. Факелы освещали грустные лица и следы слез на щеках. Вносили гроб, а там лежала бледная Джульетта.

— Вот до чего вы доведете своё дитя враждой. Вам мало жизней Меркуцио и Тибальта? Вы хотите больше крови? — проговорил я, показывая на простыню.

Гроб поставили. На него тут же упала рыдающая кормилица. Сеньора Капулетти стояла с каменным лицом, но слезы выдавали ту бурю чувств, которая бушевала внутри неё. Мужчины сжимали кулаки, но их ярость не знала выхода.

— И это только начало, смотрите, что будет дальше, если не остановите свою вражду! — повысил я голос.

Чтобы добавить драматичности, я заставил звучать в воздухе металлический рок. Тяжелый рок, из серии "индастриал".

Вот картинка поменялась и все люди пропали. Остался стоять только гроб Джульетты, освещенный лучом луны, падающим из небольшого оконца. И рядом с гробом появился Ромео, бледный, как сама смерть, но сжавший твердо челюсти и всем своим видом демонстрирующий решимость.

Он сдвинул крышку гроба и ахнул, увидав Джульетту. Его губы зашевелились, но слов не было слышно (я поленился включать аудиодорожку).

Через пару мгновений появилась ещё одна тень. То был Парис. Молодые люди о чем-то говорили друг с другом, а потом вытащили шпаги. Завязался бой. Парису не повезло и он упал, закрывая окровавленную грудь. Камера вновь крупно взяла Ромео. Он о чем-то говорил, потом взглянул на Джульетту и достал из кармана стеклянный пузырек. Что-то крикнул бездушной луне и осушил сосуд до дна.

В лучших традициях Голливуда, тут ожила Джульетта. Она пыталась добудиться Ромео, но тот остался бездыхан. Тогда она поцеловала ещё теплые губы и упала рядом. Вот и всё. На этом я свернул картинку.

Монтекки и Капулетти сидели с печальными лицами. Из женских глаз протянулись дорожки слез. Ромео и Джульетта всё также смотрели друг на друга влюбленными глазами. Похоже, что мне всё-таки удалось пронять этих людей, которые с молоком матери впитали вражду друг к другу.

— Вы все видели? Это будет вашим будущим, если вы не перестанете враждовать. Так будет, Капулетти и Монтекки… Поэтому я предлагаю вам заключить союз. А чтобы он был нерушим — пусть брак Ромео и Джульетты скрепит его брачными узами. У меня всё. Я хочу вас послушать…

После щелчка пальцев я снял заклинания с сидящих людей. Долгие полминуты все молчали, потом старик Капулетти произнес:

— Но Ромео убил Тибальта…

— А Тибальт убил Меркуцио. Так кровью искупают кровь. И вам ли не знать, что Ромео вовсе не хотел так делать — он лишь защищался, чтобы не быть убитым…

Капулетти вздохнул, помолчал и потом кивнул:

— Волшебник, ты прав. Ты показал нам ужасные вещи, но они обязательно произойдут, если мы не сможем остановиться. И мы должны зарыть кинжалы разногласий поглубже в землю… Капулетти, вы со мной согласны?

Потянулись долгие секунды, а потом род Капулетти кивнул. Все как один человек. Монтекки смотрели на них, раскрыв глаза. Тогда кашлянул старик Монтекки:

— Я всю жизнь ненавидел только тех, кого мне показал отец. И я не спрашивал — зачем и почему. Я просто ненавидел. Теперь же я готов рвать на себе седины оттого, что даже не пытался разобраться. Я виноват. И виноват я в том, что родовым проклятьем заразил других. Никто не помнит той причины разногласий, когда два рода возненавидели друг друга… Поэтому я думаю, что нет резона в том, чтобы и в будущее смотреть сквозь кровавый витраж междоусобиц. Я думаю, что мы должны зарыть кинжалы разногласий… Монтекки, вы со мной согласны?

На этот раз уже люди из семьи Монтекки склонили головы. Из-за портьеры показалась голова кормилицы и тут же спряталась обратно. Я постарался сохранить серьезную моську и произнес:

— Так если вы согласны примириться, так не будет ли резонно на алтарь вашей будущей дружбы возложить двух агнцев из разных домов? Соедините же вы руки Ромео и Джульетты. Неужто вы не видите, что молодежь стремится осчастливить вас потомством и дать начало доброму роду Монтекки-Капулетти?

Старики с кряхтением поднялись со своих мест. Один взял за руку внучку, другой внука и подвели их к простыне, на которой недавно была показана смерть молодых людей.

— Мой внук, тебя спрошу лишь раз — ты любишь эту девушку?

— Да, дедушка! — звонкий голос Ромео заставил заиграть улыбки на лицах Монтекки.

— А ты, моя внучка, моя кровиночка и мой ангелок, скажи — ты любишь этого молодого сеньора? — спросил старик Капулетти.

— Да, дедушка, — потупясь, произнесла Джульетта.

— Тогда мы приведем двух агнцев к алтарю согласия домов. Пусть Капулетти и Монтекки отныне будут не как кошки и собаки, а как друзья и родственники. Смертей довольно, хватит боли, отныне пусть рождение сыновей и дочерей благословляет небо. Пусть солнце светлое сияет, а непостоянная луна скрывает под пологом ночи любовь и ласки из алькова, — сказал Капулетти.

— Ромео, ты будешь нашим примирением, не подведи возложенную на тебя обязанность. Ты с гордостью неси знак союза и будь хорошим семьянином. Мы будем ждать, когда по площадям Вероны помчатся твои сыновья. А также мы ещё и погуляем на свадьбах дочерей твоих. Эй, слуги! А принесите нам вина! Пора отметить кубком добрым наше примиренье! А завтра мы начнем подготовку к свадьбе. Сейчас же мы гуляем!

Слуги как будто стояли за дверью (хотя, не сомневаюсь, что так оно и было). Вмиг на большом столе гостиной появилось вино, легкие закуски, ягоды и фрукты. Сначала с опаской, но под бравыми тостами глав семейства оба дома начали расслабляться и даже искусственность потихоньку начала исчезать из улыбок.

Ромео и Джульетта тихонько сели с краю и шептали друг другу всяческие влюбленные глупости, что-то про луну, про розы и про сирень. Я даже не вслушивался в их горячечный бред.

Из-за портьеры высунулась рука и поманила меня. Я окинул взглядом стол. Вроде бы всё спокойно. Пьют, гуляют, веселятся. Ну что же, тогда можно и предстать пред глаза кормилицы. Я занырнул за портьеру. Там была глубокая ниша с небольшой дверью, и оказался в объятиях кормилицы. Женщина с жаром прошептала:

— Теперь ты никуда не денешься, волшебник. Ты всё устроил слегка не так, как я хотела, но Джульетта станет счастливой. Всё будет хорошо, теперь и ты удовлетвори мой жар…

Да иблис её побери! Я-то думал, что нарушил условие спора и вернусь домой, а оказалось, что кормилица станет счастливой и без выдачи Джульетты замуж за Париса. И что же делать? Двигать ещё на два задания или…

Нет, всё же Гуля важнее, и я позволил жаждущим рукам кормилицы освободить меня от одежды. Я вошел в её разгоряченное лоно, вошел так, что в глазах потемнело…