Не трогай меня

Бонус

Рано утром везу дочь в детский сад. С ума сойти, как быстро летит время. Нашей дочери почти 4 года, мы с Яной вместе уже 8 лет вместе.

Пока плаваю в своих мыслях и слежу за дорогой, ловлю взгляд дочери в зеркале заднего вида. Ника улыбается и смотрит с хитрецой.

— Папа, а ты меня любишь? — вдруг спрашивает Ника.

— Больше всего на свете, принцесса.

— Больше, чем маму?

— По-другому, — отвечаю я, — Маму я люблю как жену, а тебя — как доченьку.

— А бабушку с дедушкой?

— Тоже люблю. Но ты — моя маленькая принцесса.

— Тогда можно я сегодня не пойду в садик?

И снова этот хитрый взгляд. Эта улыбка. Эти ямочки на щеках.

— Папа, а давай мы дома с тобой побудем?

— Ладно, — сдаюсь я, — Только это в последний раз!

Мы оба знаем, что это неправда. Что завтра она снова посмотрит на меня этими глазами, и я снова растаю. Яна говорит, что я порчу ребёнка своей мягкостью. Что нельзя идти на поводу у каждого каприза. Что нужно быть последовательным в воспитании… Но как устоять? Это же моя принцесса. Моя маленькая разбойница. Моё самое большое счастье. И по-другому просто не может быть.

Разворачиваюсь и мы едем обратно домой, по пути прошу голосового помощника набрать сообщение воспитательнице, что мы не придем.

Доезжаем быстро. Ника поет песни всю дорогу и размахивает каким-то меховым монстром в руках.

Пока веду Нику в дом, любуюсь творением Яны. Наш дом — полностью детище Яны. Она сама его спроектировала, каждый угол, каждую деталь. Она хотела одноэтажный дом, но что-то пошло не так. Помню, как прораб вздрагивал от её звонков — моя жена контролировала всё, от марки цемента до оттенка плитки в ванной.

«Яна Бояринова на связи!» — шептались строители и бросались перепроверять уровень пола. Она могла часами спорить о толщине утеплителя, требовала переделывать стяжку, если та была хоть на миллиметр неровной.

Зато теперь у нас идеальный дом. Двухэтажный особняк, который словно врос в ландшафт. Панорамные окна впускают солнце в каждый уголок, потолки второго этажа повторяют линию крыши, создавая уютные мансардные комнаты. Яна продумала всё: систему хранения, расположение розеток, даже специальные для наших байков в гараже. А в детской — отдельная сказка. Жена спроектировала второй свет, сделала витражное окно, встроила потайные шкафчики для игрушек. Правда, Ника умудряется устроить там такой художественный беспорядок, что все дизайнерские задумки теряются под завалами кукол, книжек и карандашей. Спасибо бабушке и Арсу с Леей. Благодаря им, у нас дома можно открывать детский магазин.

Ника бегает по дому, собирает все свои богатства и тащит все на улицу. Погода позволяет: на дворе лето, сегодня тепло и солнечно. Целый день дочь играет на улице, обедаем, только вот спать днем ее не уложить. Она опять меня каким-то образом уговаривает нарушить режим. От Яны я точно получу. Она бы такого не позволила. Хотя, Яна сама периодически не может не поддаться чарам нашей дочери.

Во дворе растет куча из игрушек, Ника даже мольберт притащила, художница юная. Обращаю внимание, что Янкин байк на улице. Мысленно делаю пометку его загнать в гараж до позднего вечера. Я подарил Васильку новый байк на годовщину нашей свадьбы. И я и она до сих пор периодически катаемся на мотоциклах. Это наша традиция. Только теперь у нас есть маленькая принцесса, у которой тоже есть свой минибайк.

Удивительно, но Ника характером не похожа ни на меня, ни на Яну. Она какая-то своя, особенная — хитрая лисичка с ангельской улыбкой. Может часами придумывать сказки для своих кукол, а потом вдруг организовать "спасательную экспедицию", желательно в какой-нибудь луже, после которой ребенка приходится отмывать. Настоящая разбойница в платье принцессы.

краем глаза слежу за дочкой через панорамное окно, пытаясь одновременно работать за ноутбуком. Звонит телефон — родители, отдыхают сейчас на море.

— Макс, ты не представляешь, какие я тут платьица нашла для Никуши! — восторженно щебечет мама, — такие миленькие, с русалочками! И сарафанчики, и панамки…

— И купальники! — вклинивается папин голос, — твоя мать скупила половину детского магазина. В аэропорту придется брать отдельный билет на чемодан!

— Ой, да ладно тебе, доплатим за перевес, — отмахивается мама, — для единственной внучки ничего не жалко. Кстати, Макс, может отдашь нам Нику на недельку, когда вернёмся? Мы так соскучились! — Мам, у неё есть родители, хватит ее баловать — мягко напоминаю я, хотя знаю — это бесполезно. Мама обожает Нику до безумия, готова проводить с ней время 24/7.

— Вот именно! И родителям нужен отдых! Представляешь, как вам с Яной будет хорошо вдвоём? Романтика, никто не мешает… Кстати, как у вас дела? Как моя Яночка?

— Да-да, мам, всё хорошо у нас… — говорю я в трубку, попутно пытаясь разглядеть, чем там занята дочь. Ника, в любимом розовом платье с единорогами, периодически приседает, встаёт на цыпочки, и что-то старательно выводит на боку маминого мотоцикла.

— Мой мозг не сразу обрабатывает происходящее. Я всё ещё поддакиваю родителям, когда замечаю в маленькой ручке что-то подозрительно знакомое. Что-то из косметички Яны… Мам, пап, извините, я перезвоню! — выпаливаю я и бросаюсь на улицу.

— Ника, солнышко, ты что делаешь?

Дочка оборачивается, и её глазищи сияют гордостью. На личике ни тени сомнения в своих художественных талантах.

— Я разукрасила мамину лошадку! — радостно объявляет она, показывая на свой шедевр.

— Лаком для ногтей? — ужасаюсь я, видя розовые, фиолетовые и золотые узоры на боку байка.

Ника радостно прыгает:

— Да! Я нарисовала бабочек и цветочки!

— Нам жопа! — вырывается у меня, когда я вижу замысловатые розовые, красные и серебристые узоры на чёрном лакированном боку байка.

— Жопа? — переспрашивает Ника с искренним детским любопытством, хлопая длинными ресничками.

— Нет, доченька, я говорю: — Опа-опа, как классно! — выкручиваюсь я, лихорадочно соображая, как замести следы преступления до приезда Яны.

На подъездной дорожке слышится шелест шин. Чёрт! Яна сегодня пораньше! В панике хватаю плед с шезлонга и пытаюсь набросить его на мотоцикл, но не успеваю — машина уже паркуется рядом с гаражом.

— Мааааам, смотри, опа-опа, как красиво! — восторженно кричит Ника, подбегая к выходящей из машины маме.

Яна, в строгом деловом костюме, замирает с папкой документов в руках. Её взгляд перемещается с меня на байк, потом на сияющую Нику.

— Макс? — в её голосе слышится вопросительная нотка.

— Я всё объясню! — начинаю, но Яна уже подходит к байку.

— Ника, солнышко, ты решила сделать мамин байк эксклюзивным? — спрашивает подозрительно спокойно она, приседая перед дочкой.

— Эк-скрю-зивным? — старательно повторяет Ника.

— Особенным, единственным в своём роде, — поясняет Яна, поправляя дочкины хвостики.

Я ожидал бури. Яна обожает свой мотоцикл, холит его как любимое дитя. Но она лишь устало вздыхает:

— В следующий раз, солнышко, давай сначала спросишь разрешения, хорошо? Пойдем в дом, ужин приготовим, у папы здесь еще уборка предстоит, — взглядом указывает мне на игрушки, раскиданные по всему двору.

Что-то не так. Обычно она бы уже читала мне лекцию о воспитании и необходимости объяснять ребенку границы дозволенного. А сейчас — ничего. За ужином Янка почти не разговаривает. Крутит и крутит спагетти на вилке, взгляд отсутствующий. Даже не притрагивается к своему любимому соусу. Ника щебечет про свой художественный подвиг, я пытаюсь поддерживать беседу, но Янка будто не здесь.

— Ян, ты в порядке?

— А? Да-да, все нормально… — она дергает плечом.

— Мам, а можно я папину машину тоже разрисую? Глазки и реснички! И корону на капоте, как у принцессы!

Я чуть не давлюсь едой.

— Ника, милая, машины не любят макияж, — пытаюсь отшутиться.

— Почему? Наша Жадина Говядина красит глазки каждое утро! И машинка тоже девочка, ей будет приятно.

— Кто? — не понимаю о ком речь.

— Которая главная в саду, — уверенно отвечает Ника.

— Жанна Геннадьевна, так зовут твою воспитательницу, — поясняю дочери, но чуть сдерживаюсь от смеха.

Ника хихикает и делает вид, что она все правильно произнесла. Вторая воспитательница — Елена Валерьевна, но у Ники она — Вареньевна. Так и живем!

— Машинка у папы мальчик, — не вслушиваясь особо в диалог отвечает Яна, глядя куда-то в пространство.

— А откуда ты знаешь? Ты ей под юбку заглядывала? — серьезно интересуется Ника.

Я едва не проливаю сок от неожиданности. Яна даже не реагирует на такой вопрос от дочери. Что же случилось?

— По номерам видно, — находчиво выкручиваюсь я, — Там специальные мальчиковые цифры.

— Ой, а у маминой лошадки тоже мальчиковые цифры?

— Нет, у неё девчачьи, поэтому ты правильно нарисовала ей цветочки, — подыгрывает Яна и впервые за вечер улыбается.

После ужина они с Никой устраиваются на диване смотреть мультики. Наша малышка забирается маме на колени, и они вместе подпевают песенкам из "Холодного сердца". Яна заплетает Нике косички, но видно, что мыслями она где-то далеко.

— Мам, а давай поиграем в драконов и принцесс!

Ника наряжает себя в корону, маме вручает игрушечный меч.

— Мам, ты не так держишь меч! Ты должна им грозно махать!

— Да-да, конечно, — рассеянно отвечает Яна, продолжая смотреть в одну точку и не вдаваясь в правила игры.

— Все, принцессы, пора спать, — объявляю, глядя на часы.

— Папа, но мы же ещё не победили всех драконов!

— Драконы тоже ложатся спать. Даже самые страшные!

Ника пытается еще продолжить игру, но я отправляю ее умываться.

Пока Ника чистит зубы, я пытаюсь поговорить с Яной.

— Что случилось? Ты какая-то не такая сегодня.

— Всё нормально, — она слабо улыбается, — Просто задумалась…

— Папа-а-а! Я всё! — раздается звонкий голос из ванной.

— Иду, принцесса!

Укладывание — мой любимый ритуал. Ника забирается под одеяло, прижимает к себе потрёпанного зайца.

— Расскажи сказку! Про принцессу и дракона!

— А хочешь новую сказку? Про маленькую волшебницу, которая умела рисовать мечты?

— А она красивая?

— Самая красивая. У неё ямочки на щечках, как у тебя, и такие же озорные глаза…

— Как у тебя, папа?

— Точно как у меня, — улыбаюсь я, глядя в своё маленькое отражение.

Ника засыпает на середине истории. Я осторожно целую её в лоб, поправляю одеяло. В свете ночника особенно заметно наше сходство — те же черты лица, тот же вздёрнутый носик, даже родинка на щеке точно такая же. Сердце переполняется нежностью — она моя маленькая копия, мой домашний ураган, моё самое большое счастье.

Возвращаюсь в спальню — Янка уже в постели, сидит, обхватив колени. На прикроватной тумбочке — недопитый чай.

Ложусь рядом, притягиваю её к себе. Она податливо опускается мне на грудь, но всё ещё какая-то отстранённая, не здесь.

— Ты из-за байка так расстроилась? Я уже позвонил ребятам, все отмоют.

— Нет, байк это всего лишь железо…

— Тогда какая планета у тебя сегодня в ретрограде? — шучу я, зарываясь носом в её волосы. Пахнет летом — её любимый шампунь с ванилью.

Янка улыбается, но как-то рассеянно. Её пальцы находят татуировку под моим сердцем — два василька, переплетённые стеблями. Один для неё, один для нашей Ники. Две самые важные женщины в моей жизни: чернилами под кожей, любовью — в сердце.

— У твоего мастера всё ещё плотная запись? — спрашивает она, обводя контуры цветов.

— Думаешь о татуировке? — приподнимаю бровь, — Ты же говорила, что не хочешь портить свою нежную кожу.

— Нет, — она качает головой, — это тебе нужно ещё одну набить.

Замираю, пытаясь осмыслить её слова. А потом до меня доходит.

— Ты… мы… — я приподнимаюсь на локте, заглядывая ей в глаза.

— Ты беременна?

Она кивает, закусывая губу. В глазах тревога мешается с радостью.

— Макс, я знаю, это незапланированно, и у меня сейчас такой важный проект в разработке — целый жилой комплекс, я руководитель проекта и декрет…

— И что? Ты успеешь до декрета…

— А если не успею? Если будет токсикоз, как с Никой? Я тогда два месяца из дома не выходила! А сейчас столько поставлено на карту…

Знакомо. Янка всегда такая — перфекционистка, трудоголик. Даже, когда ждала Нику, работала до последнего. Я увозил ее рожать с ноутбуком на животе, ей нужно было что-то срочно дочерчить. Затыкаю её поцелуем. Какие могут быть сомнения, когда внутри всё поёт от счастья?

— Любимая моя, маленькая, — шепчу между поцелуями. Какой к чёрту проект? Ты же знаешь, я всегда с тобой. Справимся. С тобой я готов на васильковое поле!

— Правда? — она всматривается в моё лицо, ища подтверждение своим надеждам.

— Конечно! Откуда вообще паника, Яна?

— Распереживалась просто, — тихим голосом отвечает.

— Пацан будет, — уверенно заявляю, поглаживая её всё ещё плоский живот.

— Откуда такая уверенность? — она смеётся

— Чувствую, — подмигиваю ей, — отцовское сердце не обманешь.

— И как назовём этого твоего предчувствованного пацана?

— Ник, — говорю без раздумий.

Янка фыркает:

— Ника и Ник? Серьёзно?

— Так в этом фишка. Зовешь Ник, отзываются оба, — я довольно усмехаюсь.

— Макс, — она закатывает глаза, но в уголках губ таится улыбка, — Ты невозможный.

— Представь: "Ник, собери игрушки!" — и синхронно поворачиваются две головы. Разве не здорово?

— Чтобы потом всю жизнь объяснять: Нет, я не Нику звала, я Ника звала?

— Зато весело будет!

Она затихает в моих руках. Глажу ее по спине, чувствуя, как уходит напряжение.

— Люблю тебя. А теперь спи, трудоголик мой беременный.

— Люблю. Как же мне с тобой повезло, — шепчет она, уже засыпая.

Лежу, слушая её ровное дыхание, и думаю о том, как удивительно устроена жизнь. Еще несколько лет назад я думал, что счастье — это деньги, тусовки, свобода. А сегодня моё счастье измеряется совсем другими вещами: теплом родного тела рядом, детским смехом, планами на будущее, которое мы строим вместе. Скоро нужно будет звонить мастеру — добавить ещё один василёк к композиции. Улыбаюсь в темноту. Мечты сбываются — нужно только верить и любить. А это у нас получается лучше всего.

Больше книг на сайте — Knigoed.net