Небес темнее не бывает

ГЛАВА 17

Проснувшись, Лисса услышала веселое щебетание: крохотные коричневые пташки упоенно распевали в кронах пальм. Радостный гомон ободрил Лиссу, но тут ей вспомнился сумасшедший поток машин и торговцев на улицах Куты, и сердце молодой женщины упало. Снова в этот ад?

Знойная, душная, насыщенная влагой атмосфера занимающегося дня действовала угнетающе. Волна горячего воздуха накатила на Лиссу, едва она вышла посмотреть, не высохли ли ее выстиранные накануне брюки. Не высохли, пришлось надеть мокрыми. Других не было. Лисса закатала рукава рубашки и брючины, отгоняя мысль воспользоваться ножницами, затем босиком дошла до центральной открытой веранды, где подавали завтрак. Оттуда доносилось соблазнительное постукивание тарелок и аромат кофе.

Зеленый оазис «Иды» в самом центре Куты казался чудом, ни больше ни меньше. Повсюду цвел жасмин, благоуханные белые лепестки устилали камни мягким ковром. Кокосовые пальмы покачивались на ветру. Негромко шелестели баньяны, приветствуя рассвет нового дня. Вода в бассейне переливалась через каменную стену и падала в усыпанный галькой канал. В одном из облаченных в саронги официантов, что скользили между бамбуковыми столиками, Лисса узнала услужливого кузена. Мальчишка дружески подмигнул ей.

Мимо прошла молодая женщина с корзинкой, расставляя у алтарей традиционные подношения богам: крохотные тарелочки из банановых листьев, наполненные цветами, рисом, хлебцами и благовониями. Прежде чем поставить дары на землю, она кропила их освященной водой.

Мальчик украшал цветами древние каменные статуи. Красный гибискус увенчал отвратительную жабу, благоуханные чашечки покачивались в ушах гнусной твари, словно серьги. Буйвол и слон щеголяли в цветочных венках и юбочках из ткани в черно-белую клетку.

— Фрукты, гренки и чай, — заказала Лисса и назвала номер комнаты, зачарованно глядя, как дыню, папайю, ананас и бананы нарезают фигурными ломтиками. Шеф-повар «Савоя» не создал бы подобного шедевра.

Гренки подали в корзиночке с брикетиком масла и джемом. Тарелок не полагалось. Ну и что с того? В конце концов корзинки существовали задолго до тарелок. Несмотря на то что в самолете кормили как на убой, Лисса уже успела изрядно проголодаться. Впрочем, она же накануне вечером ни крошки не съела. Молодая женщина поглядела на часы. Они показывали лондонское время.

Лисса позвонила в аэропорт и сообщила, в каком отеле остановилась. О багаже по-прежнему не было никаких известий. Ее сумка все еще путешествовала транзитом сама по себе.

Молодая женщина провела утро, обходя бетонные коробки отелей, что теснились на замусоренном взморье Куты. Затем села в «бемос», направляющийся в Санур, и всю дорогу тряслась в автобусе вместе с дюжиной других пассажиров. Свои двадцать центов она заплатила в рупиях, словно уроженка острова. Кузен заранее подсказал своей протеже, какого цвета «бемос» идет в Санур. Мальчуган прямо-таки стал ее личным гидом.

Лисса попыталась было объяснить ему, что ищет знакомого, но подросток плохо говорил по-английски. Он кивал и соглашался: «Да, да», но явно не понимал, о чем идет речь.

Санур являл резкий контраст с Кутой. До самого горизонта протянулся чистый ухоженный пляж, на волнах ровными рядами покачивались разноцветные прогулочные лодочки. Ослепительно-белые, внушительных размеров дорогие отели выстроились торжественной чередой, поглощая деньги, порождая деньги. Этот Бали, модернизированный, переделанный по западному образцу, не имел ничего общего с Бали настоящим. Совсем недавно Лисса пришла бы в восторг от пятизвездочного отеля, где суетятся бесчисленные слуги, в роскошном холле играет музыка, счета распечатывают на компьютере. Стоило все это удовольствие сто пятьдесят американских долларов за сутки. Лисса же платила тридцать.

Но скромная простота «Иды» уже запала ей в душу. Лисса от души пожалела людей, живущих в этом преображенном цивилизацией Бали. Сколько они потеряли! Даже душ во дворе по-своему хорош.

— Простите, я ищу друга. Он примерно вот такого роста, очень хорош собой. Вы не посмотрите, не останавливался ли он здесь за последние несколько недель? — И она называла оба имени.

Безукоризненно одетые служащие держались отменно вежливо, улыбаясь, набирали имена на компьютере, качали головами, вручали цветной проспект отеля.

Лисса готова была расплакаться от разочарования. Устав бродить по жаре, молодая женщина подкрепилась чашкой кофе и убедилась, что молотый кофе Бали не имеет себе равных. Перемена часовых поясов давала о себе знать. Она уже смутно представляла, день сейчас или ночь.

В переполненном «бемосе» она возвратилась в Куту, где слегка поплутала, стараясь отыскать «Ида-бич», но местные жители услужливо подсказывали дорогу. Кое-кто даже проводил ее немного. Отбиваться от назойливых торговцев Лисса уже научилась.

— Тидак! — говорила она, отрицательно качая головой.

Снова оказавшись в «Ида-бич», Лисса не могла больше противиться искушению и нырнула в бассейн прямо в рубашке и брюках. Восхитительно прохладная вода с бульканьем била из пасти морского чудища. Даже чудище было украшено цветами. Молодая женщина решила, что завтра же отправится за покупками и потратит бешеные суммы, как если бы выиграла в лотерею главный приз.

Когда одежда на ней подсохла, Лисса отправилась подкрепиться. Она дошла до «Бамбукового уголка», крохотного открытого кафе в ближайшем переулочке, что порекомендовал все тот же кузен, и, решив попробовать индонезийскую кухню, храбро заказала гадо-гадо. За экзотическим названием скрывались тушеные овощи с рисом и вареным яйцом, обильно приправленные острым арахисовым соусом. Потребовалось немало арбузного сока, чтобы залить пожар во рту.

Теперь Лисса принялась обходить ночные рестораны и бары, коих обнаружилось бесчисленное множество.

Ослепительная неоновая вывеска сулила кондиционер и видео. Не в силах больше выносить вечерней духоты, Лисса вошла внутрь. В подвальчике располагался ночной клуб для австралийцев и англичан-эмигрантов. Теснота и давка, плохое освещение, оглушительный рев динамиков… В воздухе плыл сигаретный дым, ритмично пульсировала танцевальная музыка. Лисса купила в баре бутылку кока-колы и уселась в самом дальнем углу, ощущая на себе откровенно любопытные взгляды мужчин. Очень скоро Лисса поняла причину такого пристального внимания к своей особе. Она оказалась единственной светлокожей блондинкой среди темноволосых красоток-индонезиек. Видимо, редкое здесь зрелище!

Молодая женщина вовсе не собиралась тут задерживаться, посидит немного, остынет и пойдет дальше. Если же она закроет глаза, то непременно уснет. В Лондоне в это время давно уже спят… Мозг отказывался работать, утрачивая способность сосредотачиваться на реальной действительности.

В противоположном углу вокруг стола, заставленного банками из-под пива, сидела компания мужчин. Ничем не примечательные мужчины, темнолицые, сгорбленные, в одинаковых теннисках. Но осанка одного из них неожиданно привлекла внимание Лиссы.

Молодая женщина отчаянно заморгала, стараясь развеять галлюцинацию, и судорожно отхлебнула ледяной напиток. Человек за столом знакомым жестом расправил плечи, и боль узнавания пронзила все существо Лиссы, словно нож, вошедший под ребра.

Она повернулась на стуле так, чтобы лучше разглядеть незнакомца. И едва не потеряла сознание. Тот самый профиль, тот самый точеный нос, тот самый упрямый подбородок, поросший темной щетиной. Джет Арнольд сидел за столом, в каких-нибудь двадцати ярдах от нее в дешевом ночном клубе, держа в руке банку с пивом. Он, и никто иной!

Да и с кем его спутаешь?..

Несколько минут Лисса не сводила с Джета глаз, наслаждаясь его близостью, всем существом ощущая, как чувство невыразимого облегчения приходит на смену страху. Ни тени сомнения, это он. Джет жив и здоров. Лисса отлично знала каждый дюйм его кожи, каждую морщинку на его лице. Ее любимый здесь, но что он тут делает?

Лисса сразу сообразила, как поступить. Ситуации такого рода сотни раз проигрывались на экране телевизора. Молодая женщина встала, вынула из волос заколку и тряхнула пышной шевелюрой — густая золотистая волна окутала плечи. Затем расстегнула пуговицы рубашки и завязала концы под лифчиком так, чтобы обнажилась часть тела. Все это время она не спускала глаз с Джета, опасаясь, что он исчезнет.

Во рту пересохло, и Лисса допила колу, даже не ощутив вкуса. Вальяжной походкой молодая женщина направилась к столику, соблазнительно покачивая бедрами. Один из мужчин поднялся было ей навстречу, но Лисса двигалась очень уж целенаправленно. Остановившись за спиной Джета, она положила руки ему на плечи и прижалась к широкой спине, всем телом ощущая, как напряглись его мускулы. Приблизила лицо к самой щеке.

— Англичанин хочет поразвлечься? — шепнула Лисса ему на ухо.

Джет вздрогнул, словно через него пропустили электрический ток, но не двинулся с места. Он ждал, что будет дальше.

— Лисса знает хороший отель… Англичанин проведет ночь очень весело… — продолжала молодая женщина очень тихо. Остальные не слышали слов, но язык жестов и мимики понимали прекрасно и откровенно ухмылялись. — Для усталого бизнесмена Лисса в самый раз. Долларов много? Сколько дашь? Особый массаж…

Джет сразу понял, кто это, но не обернулся. Только руки его оторвались от стола и накрыли ее ладони. Мог ли он не узнать этих тонких пальцев, пусть даже повлажневших от тропической жары? Гранатового колечка прежде не было, и теперь, нащупав его, он недоумевал: кольцо его бабушки?

Какие знакомые у него руки… Отросшие волосы щекотали Лиссе грудь. Мускулистая шея могла принадлежать только Джету, и никому более. Она прижалась к нему еще крепче.

— Сколько? — спросил Джет не глядя. Собутыльники воспринимали происходящее однозначно: идет прямой, неприкрытый торг. Они прислушивались к разговору с нескрываемым интересом. Одна только Лисса уловила в голосе Джета нотку сомнения.

— Очень дорогая девочка, — прошептала она. — Но для тебя цена особая. Я дам хорошую скидку. Обещаю.

Сидящие за столом мужчины принялись подбрасывать предложения, не то в шутку не то всерьез. На мгновение Лиссу охватила паника, но она верила в Джета. Он ведь ее любит! Джет резко встал, развернулся, и взгляды их встретились. В воздухе между ними будто вспыхнула молния, словно повторилась их первая встреча в Холлоу-хаус. Лисса радовалась уже тому, что снова видит его, любовалась мужественными чертами дорогого лица, упивалась сознанием того, что он жив. Она все ему простит!

— Потанцуем! — потребовал Джет и грубо вытащил ее на середину зала. Обвил руками тонкий стан, пригнул ее голову к себе на плечо, опустил ладонь ниже спины и запустил пальцы за влажный корсаж брюк. Затем еле слышно выдохнул: — Какого черта ты тут делаешь?

Джет наклонил голову так, чтобы Лисса могла говорить ему на ухо. Хотя грохот музыки заглушал любые слова — в двух шагах их никто не смог бы услышать.

— Я приехала искать тебя, негодяй, — прошептала Лисса, затем откинула голову и посмотрела прямо в его гранитно-серые глаза. — Да как ты смел меня оставить?! Ты представляешь, что я пережила?

От прикосновения к ее телу голова у Джета шла кругом. Мысли путались.

— Бог ты мой, я так хочу поцеловать тебя!

— Так поцелуй!

И Джет впился в ее губы грубо, властно, словно обезумев от долгого воздержания проведенных порознь недель. Лисса жадно прильнула к возлюбленному, уступая напору его тела, словно воск. Полутемный ночной клуб исчез, они парили в сотканном ими же пространстве. Джет жив, он любит ее, стремится к ней! И хотя по-прежнему оставалось загадкой, что Джет делает в Бали и почему исчез, Лиссе уже не было до этого ровным счетом никакого дела.

— Не оставляй меня, — прошептала она, по-прежнему прижимаясь к нему всем телом. — Позволь мне остаться с тобой. Мне все равно, что происходит.

Они немного прошлись в танце, ловко прокладывая путь в пестрой толпе, под музыку, представлявшую собою странное сочетание тягучих индонезийских мотивов и западных танцевальных ритмов. В ослепительных вспышках прожекторов Лисса разглядела, что на Джете рубашка с открытым воротом, затрапезные темные хлопчатобумажные брюки и сандалии на босу ногу. Этот человек ничуть не походил на чопорного бизнесмена Джета Арнольда, облаченного в неизменный костюм. Но на запястье, приминая темные курчавые волоски, тускло поблескивали знакомые часы «Ролекс».

— Разумеется, ты останешься со мной, — грубо бросил Джет. — Я тебя покупаю. Помнишь, что ты сказала? Ты очень дорогая девочка, но я могу позволить себе небольшой каприз.

На мгновение Лисса усомнилась… а что, если она обозналась в темноте?

— Скажи, кто я, — потребовала она.

— Лисса, мать Бетани, моя возлюбленная, моя нареченная, а в недалеком будущем — моя ненаглядная жена.

— А как зовут тебя? — замирая, спросила она.

— На данный момент сойдет и «милый». Других имен не используй.

Джет отвел ее назад к столику, больно вцепившись в локоть, освободил для нее место и не спрашивая заказал сок папайи.

— Я купил ее на ночь, — пояснил он собутыльникам.

Те кивнули, обменялись понимающими ухмылками и снова заговорили вполголоса с Джетом, словно ее и не существовало. Богатые люди, судя по всему. Дорогие кольца, часы… Лисса гадала, не снится ли ей все это, но Джет крепко сомкнул пальцы на ее запястье, удерживая в мире реальности. Может быть, когда они останутся вдвоем, Джет наконец-то объяснит ей, что происходит.

Лисса настолько устала, что не вслушивалась в разговор. Бессильно склонив голову на плечо Джета, она дремала. Сказались сдвиг во времени, усталость, безумная тревога — молодая женщина ощущала себя как выжатый лимон. Пусть теперь Джет о ней заботится. Она в его руках.

Но вот Джет вроде бы договорился с собеседниками. Бесцеремонно растолкав Лиссу, он вместе с ней покинул ночной клуб. Они шли по кошмарной Легиан-стрит, отмахиваясь от таксистов, что притормаживали рядом, предлагая подвезти, ловко уклоняясь от превышающих скорость мотоциклистов, от сонных собак, от кур и уток, вышедших на ночную прогулку, обходя лавчонки, торгующие горячей пищей, уличных разносчиков и нищих, что все еще бродили в темноте, в надежде разжиться лишним долларом.

Джет крепко прижимал ее к себе, едва ли не переносил через рытвины. Этот мир не имел ничего общего с безмятежной атмосферой Холлоу-хаус. Бетани и тетя Сара остались где-то далеко, за тысячи миль. Лисса на мгновение усомнилась в способности собственного рассудка трезво воспринимать окружающую ее действительность. Может быть, она серьезно заболела и все, что предстает перед ее взором, горячечный бред? Только Джет был настоящим, принадлежащим разумному, благоустроенному миру. Вот сейчас она на миг закроет глаза, окажется в безопасности рядом с Джетом…

— Где ты остановилась?

— «Ида-бич». Совсем маленький отель.

— Я пойду с тобой. Ты представляешь, где это?

— Смутно. Где-то рядом с Пантай Кута. Точнее не знаю. Прости.

— Там есть туалет? Ванная?

— Удобства во дворе. Очень мило и натуралистично.

— Как трогательно. Веди себя так, словно мы чужие. — Джет, похоже, знал дорогу. Изрытый колеями переулок, по которому он вел ее, показался знакомым. Откуда-то вынырнул тощий котенок и снова растворился во мраке.

— Но мы не чужие.

— Играй, Лисса! Представь, что тобой руководит Грег Вильсон. Я не хочу, чтобы подумали, будто мы встречались раньше. Я купил тебя на ночь, усвоила?

Джет остановился и демонстративно полез в карман. Любой сторонний наблюдатель истолковал бы действия джентльмена весьма однозначно. Джет вытащил бумажник и отсчитал несколько сотен тысяч рупий.

— Возьми, на случай, ежели придется в спешке возвращаться домой. Надеюсь, обратный билет у тебя есть?

— Разумеется. Компания все оплатила. Но без тебя я не уеду, — заявила Лисса упрямо. — Даже и не рассчитывай. Я тебя нашла и больше уже не оставлю.

— Ты будешь делать то, что я скажу! — Джет перешагнул через корзиночку с подношениями, лежащую на мостовой, и Лисса сообразила, что они почти дошли. — «Тебя любить не мог бы я так сильно, когда б превыше не любил я честь», — загадочно изрек Джет в следующее мгновение.

Только позднее Лисса поняла, что он процитировал Ричарда Лавлейса, поэта семнадцатого века.

Теперь молодая женщина точно знала, где находится. Пьянящий аромат жасмина и гибискуса заполнил темноту, светильники перед изваяниями богов таинственно мерцали в зарослях. Она забрала у портье резной ключик, отперла замок, висящий на двух сплетенных из бамбука кольцах, и открыла тяжелую деревянную дверь.

Джет не стал ждать, когда Лисса зажжет свет. Он буквально смял молодую женщину в объятиях, снова и снова повторяя ее имя. Жадно впился в ее губы, осыпал поцелуями ее лицо, шею, уши, волосы. Они рухнули на застланную простыней постель, наслаждаясь соприкосновением тел. Джет сорвал с нее рубашку и прижался лицом к мягкой груди. Лисса задохнулась от блаженства и прильнула к нему, гладя ладонями мускулистую спину.

Она сходила с ума от любви, упивалась мыслью о том, что Джет жив и невредим и скучал по ней ровно так же, как она — по нему.

Джет нетерпеливо развел ей ноги, и союз тел ознаменовался мгновением почти непереносимого наслаждения. Волны страсти захлестнули Лиссу, проникли в самые глубины ее существа. Она судорожно выгнулась, радостно принимая в себя любимого. И едва не зарыдала от сладостного ощущения, охваченная буйством эмоций, чувствуя, как по венам ее струится живое пламя, ширясь и нарастая. Но вот наконец Джет застонал, не в силах более выносить восхитительную пытку, и тела их слились в апофеозе страсти.

Затем они лежали, обнявшись, тяжело дыша, заново переживая упоение любовного экстаза.

Я люблю тебя, я люблю тебя, — шептала Лисса, прижимаясь к его влажной от испарины коже. Молодая женщина слизнула языком солоноватую каплю и улыбнулась краем губ.

— И я тебя люблю, родная. Обещаю тебе, в один прекрасный день мы не станем торопиться, мы насладимся каждым мгновением. — Джет погладил ее светлые волосы. — А сейчас не проси. Слишком поздно. Если по правде, то тебе бы следовало меня пристрелить.

— Это верно, — согласилась Лисса, вспоминая о своих тревогах и горестях. — Но не сегодня. Завтра успеется. — Голос ее постепенно затихал, она погружалась в сон.

Словно завороженный, Джет не сводил глаз со спящей женщины. Она здесь, рядом с ним. Но кто знает, к каким последствиям все это приведет?..