Небес темнее не бывает

ГЛАВА 19

У всех бывают в жизни минуты полного, ничем не омраченного счастья. Именно такие мгновения и переживала сейчас Лисса. Она отдыхала на балконе своего номера на первом этаже отеля «Убуд», что возвышался в конце улицы, и любовалась многоцветными садами и лазурным бассейном. В высоком стакане ее ждал охлажденный банановый сок.

Даже безобразные местные идолы — жирные жабы, буйволы и слоны — щеголяли в роскошных цветочных гирляндах. Девушка-индонезийка воткнула цветок Лиссе в волосы, едва та переступила порог отеля. В комнате было две кровати, двуспальная и односпальная, и на каждой из подушек пламенел алый гибискус.

Сразу за отелем начиналась дорога, что вела в Обезьяний лес. Огромное объявление предупреждало не брать с собой фотоаппараты и сумочки. Вороватые твари раскачивались на ветвях деревьев, шумно возились в листве, поджидая неосторожных туристов. Лисса в лес не собиралась. Молодая женщина терпеть не могла обезьян.

Путешественники прибыли в Убуд совсем недавно, но Джет уже укатил. Все в том же джипе. Лисса понятия не имела, куда он подался.

— Мне пора. Увидимся позже, — на ходу бросил он, жадно допивая стакан колы.

Черт бы побрал этого человека! Он может в одно мгновение сделать ее счастливой, а в следующее — покинуть, умчаться неведомо куда так, что мили разлуки снова пролягут между ними. Неужели именно так сложится их будущая совместная жизнь?

В воздухе разливалось незнакомое благоухание. Экзотические цветы цвели только день. Огненно-оранжевые гроздья с алыми языками, бордовые колокольчики, восковые бело-желтые чашечки цветов радовали глаз всего несколько часов, а затем падали на землю, не успев увянуть. Служащие отеля раскладывали на лужайках выстиранное белье. Полотенца и простыни высыхали в одну минуту. С холмов веяло раскаленным дыханием ветра.

Лисса переоделась в белые брюки и тунику, натянула открытые сандалии и вышла побродить по городу. Молодая женщина загодя запаслась жалким подобием карты. На такой жаре совсем не хотелось есть, хотя Джет щедро наделил спутницу деньгами, на случай, ежели та захочет купить себе фанты или сока. Лисса решила прогуляться в холмы. Джет говорил, что это неопасно.

Не тронутые цивилизацией деревни за пределами Убуда радовали глаз. Вдоль дорог резвились щенки. Пушистые цыплята копошились в траве у обочин, петухи в бамбуковых корзинах ослепляли взгляд переливами радужного оперения. Утята, смешно переваливаясь, ковыляли за мамами-утками к воде через поля, их шейки золотились в лучах солнца.

Даже проселочные дороги были обнесены резными частоколами, за которыми угадывались отдельные, пусть скромные домики-меру и крытые соломой семейные храмы.

И повсюду цветы, цветы, цветы…

До самого горизонта расстилались мирные пейзажи, приветливые селяне улыбались прохожей, приветственно махали руками. Даже древние старцы, эти иссушенные солнцем патриархи, что знавали иную, более замкнутую жизнь, дружелюбно кивали незнакомке. Ей предлагали прохладительные напитки, приглашали посидеть в тени, заглянуть в дом, втыкали в волосы цветы, изумлялись золотистому оттенку шелковистых прядей. Хотели непременно потрогать, вскрикивали от восторга, дивясь переливам лучистого золота.

— Хэлло, леди! Ты откуда? — Дети толпились вокруг нее, упражняясь в английском.

Лисса поднялась по крутому склону, ощущая, как в висках пульсирует от полуденного жара, и жалея, что не взяла шляпу. Дороги были пустынны: мимо проехал только одинокий мотоциклист, подпрыгивая на ухабах, да пони с тележкой, что разумно обходил рытвины. Местные женщины, сажающие рис, показали ей, как правильно свернуть банановый лист и превратить его в подобие шляпы. Жестами и звуками изобразили дождь.

— И от дождя поможет? Багус. — Словарный запас Лиссы обогатило уже второе слово «багус», то есть «хорошо». Еще она знала «тидак», что означало «нет».

Лисса отдыхала, наслаждаясь неспешным, мирным течением времени. До Арнольд-плейс миллионы миль и сотни лет. Ох, если бы только Джет был с нею! Нужно продержаться здесь еще несколько дней, а затем они вместе вернутся к нормальной жизни. После всего, что они пережили за последние столь насыщенные событиями месяцы, Лисса никак не может его потерять.

Неожиданно молодую женщину охватила паника. Лисса полагала, что знает дорогу назад через поля и села. Но теперь каждая новая деревня казалась похожей на предыдущую, крохотные мастерские резчиков по дереву ничем не отличались друг от друга, а узенькие тропки не были обозначены на карте. А проходила ли она мимо этих высоких пальм или вот этого почерневшего многоярусного домика-меру? Ах, если бы на пути встретился «бемос», идущий в Убуд!

Лисса ускорила шаг. Над очередной деревней кружили белые цапли.

— Убуд? — отчаянно взывала она.

Распаренная и вспотевшая, Лисса обмахивалась импровизированной шляпой. Селяне улыбались, кивали, показывали вперед. Казалось, что дороге не будет конца. Она бесконечно устала, новые сандалии натерли ноги. И вдруг, словно по волшебству, впереди показался дворец Пури Сарен. Вниз, мимо футбольного поля, шла улица Обезьяньего леса. Это Лисса запомнила еще по пути из города.

Она вошла в первое же открытое кафе и без сил рухнула на стул, потребовав стакан арбузного сока и чай. Чай подали без молока, но с лаймами.

Молодая женщина чуть было не прошла мимо отеля, где они с Джетом остановились, — под лучами солнца здание выглядело совершенно иначе. Вместе с ключом ей вручили конверт, помеченный «Л. Пастен». Внутри лежал билет на вечернее представление балета «Рамаяна».

— Восхитительно! Билет на сегодня!

— Сюжетом для балета послужила одна из легенд древнеиндийского эпоса. В ней говорится о том, как прекрасная и добродетельная жена принца была похищена, а царь обезьян ее спас, — пояснил служащий за стойкой. — Постарайтесь не опоздать, потому что места на билете не обозначены.

Лисса спрятала билет в сумочку. Очередной сюрприз Джета: он решил показать ей балинезийские танцы!

Солнце медленно опускалось за холмы, расцвечивая облака розовым и пурпурным. День прошел без происшествий. Вот только бы Джет вернулся до темноты живой и невредимый!

— Для меня нет никакой записки? — спросила она у портье, отправляясь вечером на балет. Молодая женщина уже начинала волноваться.

— Извините, мадам, ничего.

К тому времени, как Лисса достигла дворца Пури Сарен, уже стемнело. Джет так и не появился. Люди толпами стекались во внутренний дворик, освещенный фонариками, развешенными на ветвях деревьев. Барабаны и гонги уже лежали наготове. Дворцовые врата, украшенные великолепной резьбой, служили своеобразными декорациями.

Сцена размещалась на открытом воздухе: перед затянутым алым сукном возвышением тремя рядами поднимались каменные ступени, далее стояли белые пластмассовые стулья. Внутренний дворик быстро наполнялся зрителями, опоздавшие рассаживались прямо на земле. Лисса заняла боковое место в третьем ряду, чтобы Джет сразу ее увидел. Появились музыканты в ало-золотых костюмах. Атмосфера царила до крайности непринужденная. И зрители и музыканты курили и болтали друг с другом. Кто-то привел с собой маленькую девочку. Изможденный старец обошел сцену, окропив музыкантов освященной водой. Лисса надеялась, что эффект не замедлит сказаться.

Свободных мест уже не осталось. Если Джет и впрямь придет, ему придется стоять.

Но вот зазвучали гонги. Старинные бамбуковые инструменты подхватили мелодию. Четкие, ритмичные звуки вплетались в богатую канву музыки. Постепенно погасли огни, и на сцене появились три царственных танцора: принц Рама, его жена прекрасная Сита и его брат Лакшнана, как говорилось в плохо отпечатанной программке. Все роли исполняли женщины. Лисса не могла понять, кто есть кто.

— Женщины, у которых за пояс заткнуты стрелы, изображают мужчин. — Джет стоял за ее спиной, склонившись к самому ее уху. — Ты похитила мой билет.

— Конверт был адресован мне.

— Я тоже Л. Пастен, забыла? У меня здесь назначена встреча. — Джет держал в руках потрепанный рюкзачок, упорно отказываясь поставить его на пол. — По счастью, дежурный в отеле помнил, куда ты пошла.

— Должна ли я делать вид, что не знаю тебя?

— Да. Мы незнакомы.

— Раз так, не смей заглядывать в мою программку!

— Пожалуйста! Тогда я не поделюсь с тобой кока-колой…

Лисса улыбнулась про себя, не сводя глаз со сцены, где разворачивалось красочное действо. Ну разве не замечательно будет вместе с Джетом вернуться домой?..

Как завороженная, женщина наслаждалась танцами. Каждое движение руки или пальца заключало в себе целую поэму. Танцоры великолепно владели своим телом, передавая самую суть характера героев мимикой, четкими движениями головы, рук и ног. Костюмы и прически были выше всяких похвал, а Сита умудрялась как-то танцевать еще и с длинным шлейфом.

На сцену выпрыгнуло чудовище в полумаске и растрепанном парике, издавая дикие вопли и стоны.

— Держу пари, что этот злодей — демон Равана, — прошептал Джет. Он не столько следил за действом, сколько поглядывал по сторонам.

На фоне дворцового комплекса танцевали мартышки, трагически умирала птица со сказочным оперением — она попыталась спасти Ситу от злобных воинов, но безуспешно. Древняя архитектура и роскошная тропическая природа подходили для балета куда больше, чем настоящие театральные декорации. Вдруг Лисса ощутила, что Джет исчез. Молодую женщину охватила паника, сердце оборвалось. Снова одна? Навязчивые ритмы гонга эхом отдавались в голове.

Но вот Джет вернулся, неслышно возник из тени гигантских баньянов. Лисса заметила, что рюкзачка при нем уже нет. Несмотря на вечернюю жару, по спине женщины пробежал холодок. Этот незнакомый, непривычный Джет внушал ей страх.

Совершив несколько кульбитов, на сцену торжествующе выпрыгнул предводитель обезьян Хануман. Его золотой костюм был усыпан блестками. Он любил Ситу и не мог не прийти ей на помощь. Началась битва, причем персонажи использовали сверкающие кинжалы и золоченые луки и стрелы. Джет наклонился вперед.

— Радуйся, что дерутся понарошку, — шепнул он. — Завтра прольется настоящая кровь.

Бархатная темнота ночи заполнила комнату, на полу подрагивали длинные тени. Биологические часы в организме Лиссы так и не перестроились, сон упорно не приходил. Она лежала, размышляя о странных обстоятельствах, что погнали ее через весь мир на поиски любимого. А Джет спал на отдельной кровати, совершенно измотанный таинственными трудами, о которых она ничегошеньки не знала. Лисса встала, опустилась рядом с ним на колени, погладила его волосы, провела пальцем по небритому подбородку, такому темному на фоне ослепительно-белой подушки. Скорее бы возвратиться домой, в Лондон…

Вдруг что-то с резким стуком ударилось в стекло. Кокосовый орех? Но рядом с отелем нет высоких пальм. Затем Лисса услышала легкий топоток и, опасливо подняв голову, заметила промелькнувшую тень. Так вот в чем дело. Проклятые мартышки…

Они ехали на юг, в сторону Клунг-Кунга, одного из древнейших городов острова вовсе не для того, чтобы Лисса полюбовалась на ступенчатые рисовые поля и утопающие в цветах деревушки, а чтобы Джет мог закончить дело. Так он и сказал. За последние дни он окончательно вымотался. К усталости прибавилась постоянная тревога за Лиссу.

— Лучше тебе и не знать, сколько американских долларов находилось в том рюкзачке, — обронил он, обессиленно наклоняясь к рулю. — А сегодня я отдам остальное.

— Джет, мы когда-нибудь вернемся к нормальной жизни? Я хочу, чтобы ты поехал со мною домой. Здесь все какое-то ирреальное. А ведь мы даже не в отпуске.

— Ты меня уже достаточно знаешь, чтобы понять, что для меня не существует «нормальной» жизни. Я постоянно в разъездах, за год я облетаю мир раз десять, не меньше. А то, что происходит сейчас, крайне важно, потому что одну из моих компаний бессовестно используют в криминальных целях. Я должен обелить себя и своих подчиненных. Но не тревожься, любимая. Все скоро кончится, и мы будем вместе. — Джет положил сильную загорелую руку на колено спутницы, Лисса накрыла ее своей ладонью. — По крайней мере, в джипе нас не подслушают, но этот проклятый мотоциклист висит у меня на хвосте уже миль пять.

Лисса не оглянулась. Ей не хотелось знать, что творится у нее за спиной.

— Куда мы едем?

— В Тенганан, единственную деревню, что существовала еще до появления здесь голландцев. Других на Бали не сохранилось.

— Зачем нам туда?

— Затем, что там полным-полно туристов, и на меня не обратят внимания.

Лисса не стала говорить Джету, что он за милю заметен в любой толпе, с его-то ростом и осанкой.

— А ты едешь со мной, потому что я боюсь и на минуту тебя оставить. Хочу убедиться своими глазами, что ты и впрямь села на лондонский рейс. Бетани по тебе соскучилась, а Пудинг, надо полагать, просто-таки извелся от горя и теряет последнюю шерстку.

— Я без тебя домой не поеду, — твердо заявила Лисса, даже не потрудившись сообщить, что с момента своего прибытия всякий день разговаривает с Сарой по телефону. Бетани отлично себя чувствовала, хотя, разумеется, Лисса отчаянно скучала по дочери. — Я не для того проделала весь этот путь, чтобы меня отослали назад.

— Отправляйся в Холлоу-хаус и изображай хозяйку замка. Сделай это для меня, дорогая. Мне нужно знать, что ты в безопасности.

Джет свернул налево и медленно повел машину вверх по склону. Дороги хуже не нашлось бы во всем Бали. Джип обгоняли лихие мотоциклисты: они-то могли объехать самые глубокие рытвины!

— Думаю, что дорога эта тоже существовала задолго до голландцев, — предположила Лисса. Машина подпрыгивала на ухабах, и молодую женщину швыряло из стороны в сторону. Она держалась руками за основание позвоночника, чтобы оградить чувствительное место от ударов.

— Считается, что ткань «геринг синг» двойного плетения здешнего производства защищает от любого врага: и от земных существ и от сверхъестественных сил, — заметил Джет, высмотрев среди множества припаркованных мотоциклов единственное свободное место и ловко ставя туда машину.

— Я тебе куплю, — пообещала Лисса, осторожно выбираясь из джипа.

В деревне, куда они прибыли, царила непривычная, чуть пугающая атмосфера, словно время текло здесь иначе. Микрокосм иной вселенной…

По обе стороны улочек высились глинобитные, крытые соломой хижины. Взор различал обнесенные стеною храмы и невысокие пагоды с алтарями. На ветвях качались посаженные на цепь серые обезьяны, скучающие и недовольные.

Теперь, когда уединенную общину захлестнула волна туризма, большинство домов были превращены в мастерские, однако никто не пытался навязать гостям свой товар. Местные умельцы сосредоточенно занимались своим делом: ткали причудливую ткань «икат», плели корзинки из натурального волокна любых форм и размеров, резали по дереву, черными чернилами записывали эпические песни и священные заклинания на высушенных пальмовых листьях.

— Что там такое впереди? — спросила Лисса.

Люди стекались к самому большому сооружению в деревне. Над толпой стоял неумолчный гул, голоса звучали возбужденно и едва ли не угрожающе. Выводки цыплят и утят не обращали на происходящее ровно никакого внимания.

— Мы как раз туда и идем, но тебе смотреть не обязательно. Это, конечно, священная деревня, но ореол святости не мешает местным жителям предаваться любимому азартному развлечению, — заметил Джет. Он решительно двинулся вперед, и Лиссе пришлось прибавить шагу, чтобы не отстать. Ее непрочные сандалии явно не предназначались для подъемов по крутым косогорам.

Внутри просторного помещения было полно народа. В воздухе висел сизый сигаретный дым. Вдоль стен сидели продавцы бананов, арахиса и освежительных напитков. Внезапно Лисса осознала, что в этой толпе она единственная женщина, если не считать нескольких торговок-индонезиек. Да и те держались на заднем плане…

— Джет? — Лисса собиралась спросить, а позволено ли женщинам тут находиться, но Джет уже исчез.

Она растерянно замерла на месте, вокруг нее толпились одни мужчины. Они кричали и жестикулировали, разглаживали на животах футболки, курили, размахивали мятыми рупиями.

В центре у небольшой арены местные жители держали в руках бойцовых петухов. Яркие перья птиц переливались в лучах солнца, глаза сверкали, как карбункулы. Пурпурный и золотой, изумрудно-зеленый, бурый, черный, ослепительно-белый и алый — все цвета радуги смешались в причудливой гамме. Лисса догадалась: ей предстояло посмотреть петушиные бои! Развлечения такого рода в этой стране разрешались законом. Женщина вспомнила корзинки с петухами, выставленные вдоль дороги. Тогда она удивилась, почему этих птиц содержат отдельно и явно берегут.

В противоположном углу расположились букмекеры. Перед ними лежала широкая деревянная доска: деньги быстро переходили из рук в руки. Большие деньги… Пол был замусорен пластиковыми бутылками, окурками, скорлупой от арахиса, пакетами и банановыми шкурками.

Варварское зрелище пугало и в то же время привлекало Лиссу. Молодая женщина словно бы оказалась за миллион лет от «Инспектора Даттона» и «Мэнсфилд-парка». Здесь царила грубая примитивная действительность.

Собравшиеся бурно спорили, наверное, решали, каких петухов выпустить на арену первыми. Выбрав наконец достойных кандидатов, они перевязали им лапки алой ниткой, прикрепляя шпоры. Лиссу затошнило. Она оглянулась в поисках Джета, но тот как сквозь землю провалился.

Над толпой поднялся громкий гомон: мужчины восторженно заорали и замахали руками, предвкушая увлекательное зрелище. Гордые владельцы петухов, приосанясь, удерживали птиц на расстоянии. Публика сходила с ума от восторга, потрясала деньгами. Все старались протиснуться поближе к арене. За широкими мужскими спинами Лисса ничего не могла разглядеть.

Взметнулось облако перьев, и через несколько мгновений все кончилось.

— Он погиб? — спросила Лисса кого-то, увидев, как в центре арены расплывалось кровавое пятно.

— Нет, — ответил неведомо откуда взявшийся Джет. — Бой пришлось прервать. Второй петух не желает больше нападать, потому что противник ранен. Так часто случается. Петухи не дерутся по приказу.

— Слава Богу, — вздохнула Лисса. — У птиц больше здравого смысла, чем у их владельцев.

— Такова жизнь, Лисса. Это развлечение кажется мне не более варварским, чем наши скачки: лошади ломают себе шеи, а люди веселятся. В мире очень много жестокого.

Запланированные бои подошли к концу. Оживленная толпа повалила к двери и выплеснулась на открытый воздух. Сгущались сумерки. Лисса судорожно вцепилась в локоть Джета. Больше их не разлучат, даже если ей придется приковать себя цепью к этой надежной руке.

— Ты чудо, — похвалил ее Джет. — Большинство женщин, оставленные одни в таком месте, впали бы в истерику.

— Ты только повторяй мне об этом почаще, я и не такое вынесу, — прошептала Лисса. Джет изменился словно по волшебству. Впервые за все эти дни он улыбнулся ей! — Я, пожалуй, даже полюбила Бали, — призналась молодая женщина.

— Все зависит от спутника, — отозвался Джет, поднося к губам ее руку. — Может быть, я нарушаю местные обычаи, но я готов рискнуть.

Они проехали вниз по кошмарной дороге и остановились в Канди Даса утолить жажду. Бетонные волнорезы, поставленные на пути прилива, безнадежно обезобразили стремительно растущий курорт.

Имбирный чай в полупустом кафе казался пределом мечтаний. Лисса наслаждалась возвращением к цивилизации, попивая чай и грызя орешки. Она улыбнулась Джету в полутьме, радуясь уже тому, что они вместе.

— Хочешь посмотреть на прекрасную реликвию, пришедшую из тьмы веков? — предложил он. Лисса кивнула.

Достав что-то из рюкзака, Джет принялся разматывать ткань слой за слоем. В свертке обнаружился ящичек из тисненой кожи, обветшавшей от времени. Открыв его, Джет очень осторожно сомкнул пальцы на рукояти и извлек на свет кинжал «крис». На змеевидном лезвии полированного серебра темнели священные символы. Инкрустированная изумрудами рукоять переливалась зеленым пламенем, камни сияли словно глаза дикой кошки.

— Сокровище королей! — гордо сказал Джет.