Небо над нами

Глава 14

После рассказа Ильи я долго не могла уснуть, а вот он, наоборот, излив душу, почти сразу же засопел, прижав меня к себе. Я слушала его размеренное дыхание и раз за разом вспоминала его историю. Пыталась представить, какого это, пережить подобное, но не могла. Рассказанное Ильей казалось чем-то нереальным, далеким от моей тихой и размеренной жизни, где ничего страшнее вооруженного нападения на продуктовый магазин я в реальности никогда не видела. Да и то у того мужчины было пневматическое оружие, и он не причинил никому вреда. А те ужасы, что показывали в новостях, были от меня слишком далеки.

Но Илья пережил подобные ужасы в реальности. Ни раз думал о смерти, терпел много боли и издевательств. Его тело и душа изранены и уже никогда не будут прежними. И мне надо смириться с этим, если хочу и дальше быть с Ильей.

А я хочу. Очень хочу.

Потому что люблю его всем сердцем и, кажется, теперь уже приму любое его решение, лишь бы нам оставаться вместе.

Мне удалось уснуть только после того, как первые лучи солнца осветили наш номер, а проснулась я от звонких поцелуев. Нависнув надо мной, Илья расцеловывал все мое лицо, оставляя влажные следы, которые холодил сквозняк из открытого окна.

— Эй, ты чего? — хрипло произнесла я, улыбаясь и пытаясь увернуться от вездесущих губ парня.

— Варька! — радостно воскликнул Илья.

Он оторвался от меня, а я перестала уворачиваться и с интересом посмотрела на Илью.

— Мне впервые не приснился кошмар! — объявил он, улыбаясь от уха до уха.

— Тебя мучали кошмары?

Илья кивнул и перевалился на свою половину. Я повернулась на бок, лицом к нему, и подтянула одеяло ближе к груди — почему-то утром моя обнаженность начала меня смущать.

— Каждую ночь после возвращения мне снились кошмары, — признался Илья, самозабвенно накручивая на палец прядь моих волос. — Снился Бишар, смерть товарищей, пытки в плену…

Я закусила губу и чуть не прослезилась, чувствуя вину за то, что никак не могла помочь Илье с его переживаниями. Однако следующие его слова удивили меня.

— Но стоило мне уснуть рядом с тобой, и кошмары миновали меня, представляешь?

— Может, ты просто устал? — предположила я, вовсе не веря в чудодейственность моего присутствия. — Или тут хороший свежий воздух…

Илья приподнялся на локте и активно замотал головой.

— Я уверено, дело в тебе! Ты — мое спасение! — Илья сгреб меня в крепкие объятия и зашептал мне в ухо: — Я теперь всегда хочу спать с тобой, каждую ночь. Можно я к тебе перееду?

Этот вопрос меня порядком удивил. Я отстранилась, чтобы лучше видеть лицо Ильи, и поинтересовалась:

— Потому что ты со мной не видишь кошмары? Только по этой причине хочешь жить со мной?

— Не-а, — довольно изрек Илья. Его глаза светились от переполняющей его энергии. — Я просто хочу жить с тобой. Ждать тебя вечером с работы, гулять по парку с тобой и Творожком, принимать вместе ванну, есть, смотреть сериалы, засыпать и просыпаться. Я очень многое хочу делать с тобой! Такое, о чем я раньше даже не думал!

— Звучит двусмысленно, — хохотнула я.

— Ну так что? — с нетерпением произнес Илья, проигнорировав мое замечание о двусмысленности его слов.

Я сделала вид, что думаю, хотя уже почти сразу после его предложения знала, что ответить.

— Ну, хорошо, — наконец произнесла я, наигранно изобразив снисхождение.

— Ура!

— Только, пожалуйста, не перевози сразу все свои вещи в мою квартиру, — поставила условие я. — Я должна постепенно привыкать к тому, что больше не одинока.

Илья кивнул и принялся расцеловывать мое лицо точно так же, как делал это некоторое время назад. Только в этот раз я уже не уворачивалась, а принимала его поцелуи со счастливой улыбкой на губах.

Мы съехались почти сразу же после возвращения в город и рассказали о наших отношениях родным. Елена Андреевна была на седьмом небе от счастья, а вот моя мама особой радости не выказала, но и слов против не сказала.

Илье, действительно, не снились кошмары, когда мы спали вместе, а посему он с вечера уже не отлипал от меня — жался и ласкался, как кот, держал меня за руку, укладывал голову мне на колени. Переезд явно пошел ему на пользу, а вот мне…

Мне было очень странно жить с еще одним человеком, к тому же мужчиной. Папа и мама — не в счет, да и я съехала от них уже очень давно и срослась со своим одиночеством настолько, что, начав жить с Ильей, могла просто-напросто забыть о его присутствии. Задумавшись, я могла начать говорить сама с собой и, услышав голос Ильи, пугалась, а потом и вовсе стеснялась своих разговоров с самой собой.

Также мне было непривычно, что моими вещами пользуется кто-то еще, да и пользуется не так, как я, что мне не очень нравилось. Когда Илья хозяйничал на кухне, у меня сердце кровью обливалось, потому что я боялась, что он потом поставит все не так, как было, или испортит новую сковороду тем, что начнет размешивать в ней картошку ложкой, а не деревянной лопаточкой. И продукты он складывал в холодильник не так, как это всегда делала я, и стирал иначе, насыпая в три раза больше порошка. А еще не замачивал кружки после какао и тарелки после гречки, если у него не было времени их помыть…

Да, знаю, я — настоящая душнила. Причем узнала я об этом только сейчас. Мне Илья так и сказал, после серии замечаний в его адрес:

— Ты, Варька, душнила!

Сказано это было с улыбкой, без упреков. Илья на удивление хорошо воспринимал критику в его адрес. Стоило ему сделать замечание, он сразу же исправлялся. Начал за собой мыть посуду, носки грязные убирал в корзину для белья в ванной и запомнил, где у меня лежат мусорные пакеты — до этого упорно не задумывался о них, выносил мусорное ведро и голое ставил рядом со шкафом, в котором оно всегда стоит — мол, смотри на меня, Варя, я молодец, вынес мусор, а дальше ты давай сама!

Наверное, если бы Илья не поддавался дрессировке, я бы не смогла с ним жить, но я видела, что он готов был к переменам. Был готов делать так, как прошу я ради наших отношений. И я это высоко ценила.

— Не хочешь пойти со мной на свадьбу к другу? — однажды спросил у меня Илья.

Весь сегодняшний день он провел в приюте, а к вечеру приехал ко мне на работу, чтобы вернуться домой вместе. На улице стояла страшная жара для начала июня, поэтому мы подошли к палатке с мороженым и встали в очередь.

— А когда она? — спросила я, размышляя над тем, какое мороженое выбрать: крем-брюле или ванильное.

— В июле. Восьмого.

— Через месяц! — ахнула я. — Времени мало.

Илья кивнул и непонимающе посмотрел на меня.

— Надо купить платье, туфли, сумочку, — начала перечислять я. — Всякие аксессуары, записаться в парикмахерскую, на маникюр…

Илья усмехнулся и спросил:

— Значит, отбой? Не пойдем?

— Вот уж нет! Я давно не была на свадьбе. — Наша очередь подходила, а я уже думала не о мороженом, а о наряде на свадьбу. — А что за друг? — поинтересовалась я.

— Мой сослуживец, Максим Крылов, — ответил Илья, сверля взглядом тетку, которая уже больше пяти минут не могла определиться с выбором мороженого и мучала продавщицу, которая без конца открывала и закрывала морозильную камеру.

— Тот самый, из твоего отряда? — Я уже знала всех членов отряда «Смерч», в котором служил Илья. Он и Максим были единственными, кто выжил.

Илья кивнул. Тетка наконец-то выбрала мороженое и подошла наша очередь.

— Один шоколадный рожок и… — Илья вопросительно посмотрел на меня.

— Клубничное эскимо! — выпалила я, глядя на потрясающе розовое мороженое.

В этот момент я решила, что на свадьбе я буду в розовом платье.

— Рекламная компания удалась на славу! Еще несколько дней, и надо будет печатать дополнительный тираж! — радостно объявила я, просматривая на планшете статистику продаж новой книги Руслана.

— Ого! — произнес мужчина. Он явно не ожидал, что его вторая книга станет еще популярнее первой.

— Кажется, у нас действительно получилось сделать тебя известным, как и просила Ольга!

Руслан рассмеялся и скромно потупился. Он уже начал работать над третьей книгой, и мы в редакции с нетерпением ждали черновой вариант. Главный редактор даже повысил мне зарплату за то, что я нашла такой алмаз, огранкой которого мы теперь занимались.

— Надо будет подарить ей издание с автографом, — заметил Руслан, потянувшись к стакану с холодным кофе. — Она сказала, что будет их коллекционировать, чтобы, если вдруг появится острая нужда в средствах для приюта, она смогла продать их за бешенные деньги.

Я громко рассмеялась. Ольга — забавная женщина. Когда у меня было свободное время, я приезжала в приют вместе с Ильей и помогала ей разобраться в бумагах.

Руслан тоже посмеялся и, отпив кофе, вдруг заметил:

— Я часто вижу твоего Илью в приюте. Он уже бывает там гораздо больше, чем я.

Я кивнула и тоже потянулась к своему клубничному фраппэ со льдом — в последнее время меня тянуло на все розовое и клубничное.

— Да, он прикипел к Ольге и собачкам. Проводит в приюте большую часть времени.

— Тебя это устраивает?

— Почему нет? — пожала плечами я. — Он ведь там, когда я на работе. Если я дома, то он всегда со мной.

— А потом? Какие у него планы потом? Он вернется на службу? Когда у него заканчивается больничный?

Поток вопросов Руслана выбил меня из колеи. Я замерла, поднеся ко рту трубочку из стаканчика с фраппэ.

— Его психолог говорит, что Илья идет на поправку, — медленно произнесла я, особо не понимая, почему я должна говорить Руслану об этом. Однако слова уже были сказаны. — Но даже если он получит справку о пригодности к дальнейшей военной службе, Илья не будет продлевать контракт, я уверена.

— Уверена? — переспросил Руслан, склонив голову на бок. — То есть вы об этом еще не говорили?

Не говорили, потому что эта тема пугала меня. Я обсуждала ее только с Еленой Андреевной, да и то один раз, и она заверила меня, что Илья никуда возвращаться не собирается, ведь он счастлив со мной.

— Говорили. — Я отвела взгляд в сторону и потеребила трубочку.

— И что он сказал? — напирал на меня Руслан.

— Что не вернется туда, — соврала я.

От вранья, которое мне обычно несвойственно, загорелись щеки, и я обеими ладонями обхватила стаканчик с холодным кофе.

— Понятно. — Руслан откинулся на спинку дивана и задумчиво уставился в окно с видом на центральную площадь города.

Я же вперила взгляд в стаканчик с кофе, который судорожно сжимала. Хорошее настроение исчезло так же стремительно, как исчезают сейчас билеты на поезда, идущие в Краснодарский край.

Обсудив все рабочие моменты, мы с Русланом расстались примерно в два часа дня. Я проводила его до такси и позвонила редактору, которая предложила мне поехать домой.

— Сегодня пятница, сокращенный день, — весело произнесла она — видимо, пребывала в прекрасном расположении духа, в отличии от меня. — К тому же у тебя была рабочая встреча в обед. Так что можешь ехать прямиком домой. До понедельника!

— До понедельника, — удивленно пробормотала я, слыша в ответ короткие гудки.

Постояв немного у входа в кафе, я решила вернуться и заказать нам с Ильей на вечер пиццу и наггетсы. Унылое настроение надо было срочно исправлять вкусной едой и интересным фильмом!

Говорить о своем скором возвращении Илье я не стала. Сегодня он не поехал в приют и, скорее всего, должен был быть дома, а мне захотелось сделать ему сюрприз.

По пути домой я заскочила в магазинчик и взяла бутылку вина для себя, несколько банок пива для Ильи и вкусняшек для Творожка.

Как я и ожидала, Илья был дома. В ванной комнате горел свет и слышался шум льющейся из-под крана воды. Я тихо прошла на кухню и принялась выкладывать покупки на стол. Творожок прыгал вокруг меня, радостно виляя хвостом. Пришлось дать ему вкусняшку.

Из ванны донесся звонок телефона. Илья выключил воду и принял вызов.

— Привет, Макс! — Голос Ильи был расслабленным и спокойным. — Отлично, а твои?.. Понятно… Да, у меня реально все отлично, даже кошмары перестали сниться, прикинь? Я уже чувствую себя полностью здоровым. Думаю, через пару недель получу справку о пригодности. — Илья надолго замолчал, видимо, слушая собеседника.

Я же в замешательстве шагнула ближе к двери в ванную и, прислонившись к стене, замерла.

— Я же сказал, чтобы ты не ждал нас на свадьбу! — раздражённо воскликнул Илья. — Как только получу справку, то сразу же вернусь в Бишар. Это даже не обсуждается, Макс. Перестань уже зудеть!

Я прижала дрожащую ладонь ко рту, на миг забыв, как дышать. Как это вернется в Бишар? Зачем тогда звал меня на свадьбу?

От услышанного закружилась голова. Творожок, заметив мое состояние, сел рядом и, взволнованно глядя на меня, трогал лапкой.

— Все, Макс, я больше не хочу говорить на эту тему! Пока! — пробасил Илья и, видимо, отключился, потому что снова послышался шум воды.

Я немного постояла на месте, а затем на негнущихся ногах вернулась на кухню и опустилась на стул. Реальность воспринималась словно через водяную толщу — звуки стали приглушенным, а взгляд затуманился. Я слышала только свое громкое дыхание и бешено бьющееся сердце.

Когда замок на двери в ванной комнате щелкнул, я вздрогнула от неожиданности. На колени упали две капли, оставив мокрые круги — только так я поняла, что плакала.

— Ты чего так рано? — раздался надо мной голос Ильи.

Я медленно подняла голову. Илья перевел взгляд на стол, и его глаза радостно блеснули.

— Ого, сколько вкуснятины! Что за праздник?

От его хорошего настроения мне сделалось еще обиднее. Глаза защипало от новых слез, но я взяла себя в руки и не позволила им пролиться.

Илья потянулся к ведерку с наггетсами и выудил оттуда одну штучку. Съев ее, он заключил:

— Остыли. Надо будет погреть.

— Ты возвращаешься, — произнесла я, пристально глядя на него.

— Чего? — не понял он.

— Ты возвращаешься в Бишар, — пояснила я недрогнувшим голосом, хоть мои руки и дрожали.

Илья сглотнул. Его взгляд забегал.

— С чего ты решила? — спросил он не сразу.

— С того, что слышала твой разговор. — Я поражалась тому, как холодно и четко говорила, а ведь внутри меня клокотала настоящая буря. — А еще сказал, что не планировал ехать на свадьбу. Тогда зачем было звать меня? К чему вся эта свистопляска с нарядами? Ты меня так развлечь что ли хотел?

Илья устало вздохнул, провел пятерней по волосам и произнес:

— Нет, Варь. Просто я думал, что успею…

Я ждала, что он продолжит, но Илья, похоже, не мог подобрать слов.

— Успеешь что? И на свадьбе погулять, и на войне повоевать? — не удержалась от едких слов я. Обида уже порядком застилала глаза и туманила разум.

— Блин, Варь, да что за допрос⁈ — взорвался Илья. — Мы еще даже не женаты, а ты меня уже всякой фигней пилишь!

От удивления у меня брови на лоб полезли.

— Фигней⁈ — воскликнула я. — Так значит, возвращение на войну и вранье мне — это для тебя фигня?

— Да не врал я тебе! — всплеснул руками Илья. — Просто не говорил. Не хотел сразу об этом рассказывать.

— Ага, то есть ты хотел меня поставить перед фактом за день до отъезда? Мол, на свадьбу не поедем, я улетаю на войну, пока!

Илья прищурил карие глаза.

— Тебе что, так нравится мне язвить, я не могу понять? — прошипел он, злобно глядя на меня. Боже, да кто передо мной? Почему я снова не узнаю своего Илью?

Прикрыв глаза, я более спокойно ответила:

— Нет, я не язвлю. Просто мне обидно. Очень обидно, ведь я думала, что тебе со мной хорошо…

— Хорошо, — подтвердил Илья и замолчал.

— Но не настолько, чтобы не возвращаться туда, — с горечью заключила я, выделив последнее слово — язык не поворачивался назвать эту ненавистную мне страну.

— Нет, Варь, все не так, — замотал головой Илья. Он уже говорил не так громко и эмоционально, а еще избегал смотреть мне в глаза. — Я тебя вовсе не бросаю, ты неправильно поняла. Обещаю вернуться к тебе, как только война в Бишаре закончится, как только я отомщу за ребят.

От этих его слов у меня вырвался нервный смешок. Илья, наконец, посмотрел мне в глаза. Вид у него был озадаченный. Отсмеявшись, я произнесла с кривой ухмылкой:

— Можно подумать, твое возвращение зависит от тебя…

— Я буду очень стараться, — прошептал Илья, умоляюще глядя на меня.

— Война может затянуться еще на годы.

— Но ведь ты ждала меня год, понятия не имея, жив я или мертв.

— И этот год был ужасным! — выпалила я, чувствуя, как хлынули из глаз предательские слезы. — Ты просто представить себе не можешь, какую я эмоциональную мясорубку пережила за это время!

— А я⁈ — снова повысил голос Илья. — Ты забыла, что было со мной? Как я чуть там не сломался и не сдох!

— И тем не менее ты снова хочешь туда вернуться, — напомнила ему я. — Мазохист что ли? Хотя, нет, ты еще и садист, раз тебе меня тоже не жалко. Два в одном просто!

Я хлопнула в ладоши и окончательно разрыдалась. Прижала ладони к лицу и плакала так, что даже Творожок испугался. Илья что-то бормотал, крутясь рядом, и тщетно пытался меня успокоить.

Отняв ладони от лица, я всхлипнула и, вытерев слезы, решительно вышла из кухни. Схватив сумку, ключи и телефон, я буркнула Илье «мне надо побыть одной» и хлопнула входной дверью.

— А я так и знала, что ты из-за него плакать будешь! — упрекнула меня мама вместо того, чтобы пожалеть.

Заплаканная и в расстроенных чувствах я не нашла ничего лучше, чем приехать к родителям, наивно полагая, что они не заметят моего состояния. Но кого я обманываю? Они же мои родители.

Узнав о причине моих слез, папа деликатно промолчал и ушел на кухню варить для меня какао, как делал всегда в моем детстве, когда меня что-то сильно расстраивало. А вот мама молчать не стала и принялась ругать сначала Илью, за то, что он такой идиот, а потом и меня, за то, что я такая наивная дурочка. Потом она переключилась на Елену Андреевну, проклиная тот день, когда она ее встретила и они заговорили о своих детях, и закончила на себе.

— Из-за меня все это, — вздохнув, спокойно произнесла она. Пыл ее резко угас. — Я вас активно сватала, даже не зная, что этот Илья за фрукт. Знала бы изначально, что военный, сразу бы Ленке красный свет дала.

В комнату вошел папа с кружкой дымящегося какао. Протянув мне напиток, он ободряюще улыбнулся и сел рядом с мамой. Я подула на какао и сделала осторожный глоток. На душе сразу стало чуточку легче. Папино какао — волшебный напиток.

— Не надо искать виновных, мам, — подала я голос после длительного молчания. — Это не та ситуация.

— И все равно, этот Илья — тот еще… — Папа то ли деликатно промолчал, не став называть Илью обидным словом, то ли даже подобрать нужного слова не смог.

— Променял такую девушку на… — мама тоже недоговорила, насупив брови.

Вот и я не могу понять, на что он меня променял. На войну? Месть? Работу? Или на все это вместе взятое. Плюс еще и возможную смерть…

В моем кармане завибрировал телефон, вырвав меня из размышлений. Не торопясь я достала его и, взглянув на экран, вздохнула.

— Не бери, — посоветовала мама, увидев, что звонит Илья.

— Он уже раз шестой звонит, — поведала я, глядя на телефон.

— Тогда возьми и скажи, чтобы он катился куда подальше.

Подняв на нее взгляд, я усмехнулась и произнесла:

— Это он и без меня сделает, поверь.

Мама сжала губы в тонкую линию.

Встав с дивана, я вышла в коридор и приняла вызов.

— Варька! — раздался из динамика взволнованный голос Ильи.

Мое сердце дрогнуло. Обида как-то разом исчезла, уступив место невероятно сильному желанию кинуться к Илье в объятия. Вот только это ничего не изменит. Он все равно уедет.

— Что? — холодно спросила я, чувствуя, как накатывают слезы.

— Давай поговорим еще раз! Все обсудим получше.

Слова Ильи вызвали у меня смех.

— Чего нам обсуждать? Лично мне все и так понятно: ты выбрал не меня, а значит, нам больше не о чем говорить.

— Варь, я у твоего дома, — удивил меня Илья. — Выйдешь?

Последнее было произнесено с такой затаенной надеждой, что я не смогла ему отказать. У меня вдруг появилось ощущение, что Илья скажет мне, что никуда не уедет. Что он подумал, испугался и понял, что я для него важнее. Наивная, да? Согласна. Но как же хочется верить в лучшее…

Открывая дверь, я услышала взволнованное мамино «Ты куда?», но отвечать не стала. Если бы ответила, она бы меня остановила, я уверена.

Илья стоял возле горки на детской площадке. Уже смеркалось и рядом не было никого, даже людей, выгуливающих собак.

Пригладив растрепавшуюся косу, я облизала губы и уверенно направилась к Илье. Услышав мои шаги, он резко повернулся в мою сторону. Думала, улыбнется, но нет. На лице у Ильи застыло виноватое выражение.

Я остановилась шагах в четырех от него и скрестила руки на груди, намекая на невидимую стену между нами.

— Чего ты хотел? — спросила я.

— Злишься на меня? — вопросом на вопрос ответил Илья.

Я качнула головой.

— Винишь?

— Тебя?

Кивок.

— Отчасти, — призналась я. — Но и себя я тоже виню.

Карие глаза Ильи округлились.

— За что?

— За то, что не получилось удержать тебя, — честно ответила я. — За то, что не смогла сделать так, чтобы новая жизнь понравилась тебе больше прежней. За то, что думала, будто мы будем вместе…

Вот зачем я вышла? Глаза, которые были все еще красными от недавних слез, снова защипало. Мне и в первый раз не хотелось показывать Илье свои слезы, а сейчас и подавно.

— Мы можем быть вместе, Варь. — Илья сделал ко мне несмелый шаг, и расстояние между нами резко сократилось — до меня донесся запах его лосьона после бритья. — Зачем ты все усложняешь?

— Я не готова снова ждать, сказала же. — Чтобы не видеть лица Ильи, я опустила взгляд вниз и смотрела на песчинки у своих ног. — Не готова опять каждую минуту думать о том, жив ты или мертв.

— Но ты ведь уже ждала меня… — Его голос показался мне приглушенным, будто доносился откуда-то издалека.

— Теперь все изменилось. В тот раз я не так хорошо знала тебя, а сейчас… — слова давались мне с трудом, я никогда не умела и не любила откровенничать. — Сейчас ты стал для меня родным. И теперь переживать за тебя я буду в разы сильнее, а если с тобой что-то случится… — Я снова замолчала, чувствуя, как мои глаза наполняются слезами. Вскинув взгляд, я дрожащими губами договорила: — Я без тебя жить не смогу…

Илья смотрел на меня так, будто только что своими же руками вонзил мне нож в сердце. От застывшей в его глазах боли мне стало еще хуже, и я отвела взгляд и смахнула проступившие слезы.

— Варь, я… — начал было Илья хриплым голосом, но я жестом руки его остановила.

Пора уже решить нашу проблему раз и навсегда.

Глубоко вдохнув, я уверенно произнесла:

— Выбирай: либо ты остаешься со мной и никуда не едешь, либо едешь, но со мной отношения обрываешь.

В глазах Ильи мелькнуло отчаяние. Он закусил нижнюю губу, затем прикрыл глаза и сжал ладони в кулаки.

Один, два, три, четыре, пять, шесть…

Досчитав до тридцати и недожавшись ответа, я произнесла:

— Понятно. Удачи.

Развернулась и сделала два шага вперед.

— Варь, стой! — Илья схватил меня за руку.

Я обернулась. Надежда, такая живучая и отчаянная, снова дала о себе знать.

— Ты остаешься?

Он закусил губу так сильно, что на ней выступила кровь. На лице отразилась неподдельная мука, а ладонь сжимала мою руку с отчаянной силой.

— Остаешься?

Илья прикрыл глаза и медленно помотал головой.

Вот и все.

— Тогда прощай. — Я высвободила свою руку — не без труда, — и пошла к дому, не оборачиваясь.

Сердце билось как ненормальное, отчаянно стремясь к Илье. Мне очень хотелось вернуться, прижаться к нему и сказать, что я в любом случае буду его ждать. Но так нельзя. Может быть, многие осудят мое решение, но, хочу заметить, что оно исходит вовсе не от моего нежелания ждать Илью с войны. Это мой протест тому, что любимый человек снова уходит на смерть во имя мести. Он выбрал погибших товарищей, а не живую девушку. Выбрал вероятную смерть, а не жизнь. Выбрал войну, а не мир.

Смелый, правильный, верный. Человек чести, долга, совести. Настоящий миротворец, в приоритете которого никогда не будет своя собственная жизнь. Вот такой Илья, и мне придется с этим смириться, как бы больно мне от этого не было.

— Прости, — прошелестело позади меня, когда я уже подошла к подъездной двери.

Обернувшись, я никого не увидела. Ильи уже не было на детской площадке. Лишь ветер играл с сухими листьями, песком и мелкими фантиками. Наверное, это «прости» мне просто послышалось.