Небо над нами

Глава 8

Вернуться в нормальную жизнь оказалось непросто. Как физически, так и морально. В особенности было трудно поддерживать видимость того, что со мной все в порядке. Целый год всем было плевать, что со мной происходит, и вдруг резко многим людям я стал небезразличен.

Особенно тяжело было прикидываться перед психологами и Варей. Она, кажется, еще при нашей первой встрече у автобуса поняла, что со мной не все хорошо, однако следующие пару дней ни о чем меня не расспрашивала. Видимо, ждала, что я ей сам расскажу. Вот только не дождется. То, что со мной произошло в Бишаре, должно остаться в Бишаре. И так решил не только я, но и почти все мужчины, что возвращались со мной в родной город в старом автобусе, пропахшем бензином и выхлопными газами.

— Я своим ничего не расскажу, — произнес парень лет двадцати пяти. У него не было одного глаза и нескольких пальцев на руках, а еще отсутствовала почти половина зубов. В плену он больше всех сопротивлялся, поэтому террористы любили над ним измываться. — Даже если пытать начнут, мне не страшно, я бывалый.

— А я вернусь туда. Подлечусь и сразу же вернусь, — сказал сидевший сбоку от меня темноволосый мужчина якутской внешности.

— И я вернусь, — прошептал я, глядя на свои трясущиеся ладони. — Обязательно.

— Я бы тоже вернулся, если бы пальцы были целы, — грустно усмехнулся одноглазый парень.

В тот момент мы словно дали обещания не только себе и друг другу, но еще и тем, кого с нами больше не было. Мы ничего не расскажем о Бишаре и обязательно туда вернемся, чтобы отомстить.

Мама же была настолько рада тому, что я вернулся и с виду был целым и невредимым, что никаких вопросов задавать не стала. Просто без конца обнимала меня, гладила по голове и спрашивала, что мне приготовить из еды.

Первое время мама от меня не отходила. Суетилась надо мной, как курушка, чуть ли не из ложки кормила. Одного даже не отпустила на могилы друзей, увязалась вместе со мной, а путь был неблизким — все трое жили в разных городах, самый дальний из которых был в пятистах километров от нас. На такси мы добрались до города, в котором жил Макс, а дальше поехали уже вместе с ним на его машине. Домой вернулись через три дня, совершенно уставшие.

Варя сначала тоже старалась быть рядом со мной. Она часто приходила к нам с мамой в гости, подвозила нас и ходила с нами по магазинам. Однако я замечал, как ей с каждым разом становится все более неловко топтаться рядом с моей мамой, которая все еще боялась, что если оставит меня хоть ненадолго, то я обязательно исчезну. Постепенно Варя стала появляться у нас реже, и это меня сильно огорчало. Каждый раз хотелось ей написать или позвонить, но я все никак не решался. Раньше для меня это было так же просто, как дышать, но теперь…

Теперь все было иначе. Изменилась не только моя жизнь, но и я сам. И, кажется, единственной, кто ощущал эти изменения во мне, была Варя. Отчасти мне было сложно связаться с ней именно из-за этого. Узнав нового меня, она решит не продолжать наши отношения, а без нее я, скорее всего, не смогу выбраться из тьмы, в которой тонул с тех пор, как попал в плен к бишарским террористам.

— Ты готов? — спросила мама, представ передо мной в изящном темно-синем пальто нараспашку и черном платье под ним.

— Не слишком ли нарядно ты оделась для визита к моему психологу? — спросил я.

— Твоя мама одинока и еще не совсем стара, — улыбнулась она. — Никогда не знаешь, когда встретишь того самого.

Я усмехнулся и поднялся с кресла.

— Варя снова нас повезет? — поинтересовался я.

Мама кивнула.

Я посещал психолога раз в неделю по субботам, и Варя вызвалась отвозить меня к нему. Разумеется, мама ездила со мной. Она вообще боялась отпускать меня одного даже в магазин через дорогу от дома. Боялась, что я снова пропаду.

Первый месяц я стойко терпел это, но теперь, когда я стал видеть Варю реже, решил, что с маминой гиперопекой надо бороться. Иначе мне грозит полное отсутствие личной жизни.

— Может, вместо визита к моему психологу, сходишь в другое место? — предложил я. — Например, в кафе с Вариной мамой. Вы давно не виделись.

У мамы от удивления вытянулось лицо.

— А как же ты? — возмущенно спросила она. — Один пойдешь к врачу? Я тебя не оставлю!

Я подошел к маме и аккуратно взял ее за руки.

— Мам, я уже не маленький. В здравом уме и здравом теле. — Насчет здравого ума я, конечно, соврал, но ничего страшного. — Тем более, со мной Варя. Ты видимо немного подзабыла, что мы как бы нравимся друг другу и хотим строить отношения.

— Ох, — выдохнула мама и понимающе кивнула. — Я как-то не подумала, что вам надо побыть наедине…

— Ты заигралась в мамочку, — усмехнулся я.

— Я и есть мамочка! — она игриво ткнула меня локтем в бок.

Удивительно, как все просто! Думал, что мамина реакция на мою просьбу освободиться от ее опеки, будет не такой спокойной. Поэтому я и тянул с этим разговором. Если бы знал, что мама отреагирует адекватно, давно бы заговорил с ней об этом.

Впервые за месяц выйдя из квартиры один, я ощутил свободу. Однако в лифте меня накрыл очередной приступ панической атаки. Тесная кабина, в которой я был совершенно один, внезапно напомнила камеру одиночку, в которой я просидел долгое время в Бишаре.

На висках и шее выступил холодный пот, сердце забилось с удвоенной скоростью. Каждый вдох давался мне с трудом, ноги подкашивались. Я схватился за грудь и, судорожно ловя воздух ртом, привалился к стене кабинки. Вот и вышел без мамки…

Когда двери лифта раскрылись, мне немного полегчало. Однако я все еще был не в себе, и поэтому, чтобы Варя не увидела меня в таком состоянии, добрел до лестницы и сел на грязную ступеньку. Вспомнил рекомендации психолога в такие моменты и, зацепившись взглядом за почтовые ящики, начал медленно их считать. Пересчитав ящики, я оглядел подъезд в поисках того, на чем еще можно зациклиться. Ничего не найдя, начал бормотать себе под нос стихотворение.

— 'От боли сердце замереть готово,

И разум на пороге забытья,

Как будто пью настой болиголова.

Как будто в Лету превращаюсь я', — вспомнились мне строки из «Оды соловью» Джона Китса.

Я помнил это стихотворение до конца, но, не дойдя и до середины, осторожно поднялся и побрел к выходу из подъезда — если задержусь, Варя и мама подумают, что со мной что-то случилось, поднимут тревогу и побегут меня искать, а этого нельзя допустить. Для них со мной все хорошо. Для всех со мной должно быть все хорошо, ведь, чтобы снова вернуться в строй, я должен быть полностью здоров.

Увидев машину Вари, припаркованную недалеко от моего подъезда, я натянул на лицо улыбку и поспешил к девушке.

— Привет, — поздоровался я, открыв переднюю пассажирскую дверь.

В салоне Вариной машины пахло свежестью, будто она только что постирала чехлы на сиденьях.

— Привет, — настороженно глядя на меня, произнесла Варя. — А где твоя мама?

— Решила дать нам побыть наедине, — сказал я, пристёгиваясь.

Варя усмехнулась и завела двигатель.

— Так бы и сказал, что устал от нее.

— Я сказал правду. Зачем мне тебе врать?

Девушка пожала плечами — такими хрупкими и миниатюрными, как и вся она. Я представлял, что она небольшого роста и комплекции, но не настолько. Однако в ней не было угловатости и чрезмерной худобы. Фигура Вари была изящной, округлой и чертовски манила.

— Не знаю, — сказала Варя, выезжая со двора. — Может, у тебя есть на то какие-то причины. Но я тебя не виню. Кто я такая, чтобы винить тебя за то, что ты мне врешь или что-то от меня скрываешь?

Я с интересом посмотрел на девушку, но она была полностью сосредоточена на дороге, и не взглянула на меня. Варя точно чувствовала, что я скрываю свое состояние. Она хотела, чтобы я поделился с ней наболевшим, но этого никогда не будет. Я с ней не для того, чтобы обсуждать болезненные моменты моей жизни. Для этого я хожу к психологу.

— Пообедаем где-нибудь после моего сеанса? — предложил я.

— Свидание? — поинтересовалась она, игриво приподняв правую бровь.

— Может быть. Как хочешь.

Варя нахмурилась.

— Что-то не так? — спросил я.

— Ты забыл про наш последний разговор по видеосвязи, — это прозвучало как утверждение, а не вопрос.

— Не забыл, — честно ответил я.

За год плена большинство хороших воспоминаний у меня стерлись. После двух месяцев сидения в одиночке, где единственным живым человеком, которого я видел, был мой тюремщик, что приносил мне через день кружку с грязной водой и миску с непонятной жижей, пахнущей протухшими овощами, я почти слетел с катушек. Постоянно думал о ребятах из отряда, раз за разом возвращался к событиям той ночи, когда все пошло черте как. Вскоре понял, что таким образом теряю себя и все человеческое, что во мне было. Понял, что с трудом могу представить лицо мамы и друзей. Зато почему-то с легкостью представлял Варю и зацепился за нее. Каждый раз, когда казалось, что вот-вот сорвусь и упаду в пропасть, я думал о ней. Представлял, как встречусь с ней, обниму ее и никуда от себя не отпущу.

И вот мы встретились, но почему-то я остро ощущаю, что между нами возникла пропасть. Или это мне просто так кажется?

— Ты меня на свидание звал, помнишь? — сказала Варя, упорно глядя на дорогу.

— Помню. И еще сказал, что ты мне нравишься. Ты долго не отвечала на мое признание, а потом как ответила… Я прямо ошалел.

На губах Вари появилась легкая улыбка. Оттаивает? Наконец-то! А то мне показалось, что между нами как будто не было тех долгих переписок и созвонов.

— Теперь я тебя узнаю, — произнесла она, покосившись на меня.

— А до этого не узнавала? — спросил я, удивляясь ее проницательности. И это она меня в живую увидела только месяц назад!

— Не совсем, — призналась она. — Как будто вернулся другой Илья.

— Хм, — только и смог произнести я.

Она была права. Я уже не был тем, кого она знала. Тот веселый и беззаботный я сгинул, копая в ржавых кандалах окопы для террористов. Или же я сгинул в камере-одиночке, когда чуть не сошел с ума? Хотя, нет, прежнего меня не стало в той деревне, вместе с Кириллом Осокиным, Ромкой Новиковым и Пашкой Осокиным. И возвращать того, кем я когда-то был, мне совершенно не хотелось. То, чего я действительно хотел, была месть. Мне страстно хотелось уничтожить тех, кто уничтожил моих друзей. И для этого мне надо было для начала убедить всех в том, что я полностью здоров.

После часового общения с психологом, на котором я почти не врал, — разве только о том, что мои панические атаки постепенно проходили, — мы с Варей поехали обедать. Я выбрал одно из самых известных заведений в городе, где готовили невероятно вкусно и дорого. Я всегда приводил сюда девушек, чтобы впечатлить их уже на первом свидании. Моя щедрость нравилась всем, однако мои побеги с остальных свиданий из-за работы не нравились никому.

Но Варя была другой, и поэтому я нуждался в ней. Возможно, мне действительно станет легче, если мы сблизимся с ней еще больше. И тогда я смогу добиться своей цели без особой лжи.

— Тут довольно пафосно, — заметила Варя, когда мы зашли в ресторан и заняли свободный столик.

— Здесь вкусно кормят. Карбонара у них просто невероятная: бекона больше, чем пасты, — восторженно произнес я, мечтая о порции горячей вкуснятины.

— Часто тут бывал с девушками? — спокойно спросила Варя, листая меню.

Я же от такого вопроса чуть слюной не подавился. Проницательная, что просто жесть!

— Бывало, — не стал отрицать я. Но и от подробностей тоже воздержался.

Ее лицо ничего не выражало, кроме повышенного интереса к меню. Выбрав еду, мы одновременно потянулись к кнопке вызова официанта и, коснувшись друг друга пальцами, отдернули руки, как если бы нас ударило током.

— Прости, — буркнула зачем-то Варя и отвернулась к окну.

Косясь на нее, я нажал на кнопку. Пропасть между нами сейчас казалась мне невероятно огромной. Настоящая Мариинская впадина.

— Какое-то скучное свидание, — заметил я, когда мы продиктовали официанту заказ, и он ушел на кухню.

Варя подняла на меня уставшие глаза. Наверное, опять допоздна читала рукописи.

— Оно банальное, поэтому и скучное. — Девушка подперла голову рукой и вздохнула.

— Банальное? — удивился я.

— Угу. Пафосный ресторан, букет роз, кино — все это банальность. — Варя демонстративно зевнула.

— И каким, по твоему мнению, должно быть свидание? — поинтересовался я, мысленно радуясь, что не купил ей букет роз в магазине рядом с клиникой. Было немного обидно, что она не оценила моих стараний. Хотя, какие старания? Я просто назвал ей адрес места, в которое водил почти всех своих девушек.

Черт, я только сейчас понял свою глупость! Идиота кусок…

— Ну, — задумчиво протянула Варя. — Могу показать тебе завтра. Свободен?

Я кивнул. Конечно, свободен. Хоть и прошел целый месяц с моего возвращения, я все еще не понимал, чем и как мне жить. Единственным постоянством в моей новой жизни была Варя. Я точно знал, что не хочу ее упускать. Но вот беда, я уже не понимал, что к ней чувствую. Она мне определенно все еще нравилась, но это были уже не те чувства, что сводили меня с ума при одной мысли об этой девушке. То, что я испытывал раньше к Варе будто бы притупилось, однако желание обладать ею осталось. Это как с каким-то новым вкусным продуктом: впервые попробовав, тебя так и тянет есть и есть его, но в какой-то момент ты понимаешь, что эйфории от его потребления ты больше не испытываешь, но и убирать его из своего рациона не хочется, ведь он, пусть уже не так сильно, но все еще вкусный.

— Тогда я позвоню тебе часов в шесть вечера.

— Так поздно? — удивился я.

— Что, мамочка не отпустит? — пошутила она. Вовсе не злобно, а, наоборот, по-доброму, с мягкой улыбкой.

— Нет, просто не представляю, что мне делать до шести часов вечера, — смущенно улыбнулся я.

— Посмотри сериал, почитай книгу, — предложила Варя.

Телевизоров я старался избегать, потому что громкие и резкие звуки могли спровоцировать у меня паническую атаку. Я даже музыку включал редко. А вот книги — хорошая идея.

— У меня весьма скудная библиотека, — признался я. — Можно сказать, что ее вообще нет.

— Тогда поедим и пойдем в книжный, — просто сказала Варя.

Как оказалось, у нее всегда все было просто. А еще она зачастую делала то, что хотела и ни капли не ленилась. Например, уже отъехав от ресторана на приличное расстояние, она вспомнила, что забыла заказать десерт, который очень хотела попробовать.

— Ты куда-то спешишь? — спросила она.

Я отрицательно качнул головой, и эта девушка, лихо развернувшись на перекрестке, погнала обратно в ресторан. Терпеливо подождала, пока ей приготовят десерт и, довольная, вернулась в машину.

— Ну что, едем в книжный? — улыбнулась она и, газанув, сорвалась с места и понеслась к проспекту.