Недоброе утро Терентия

Глава 15. База.

Мы ехали и ехали вперед, отматывая километр за километром, все дальше и дальше, поднимаясь в горы. Нас окружали величественные громады из чистого камня, вершины которых, там вдалеке, практически под небосводом, были покрыты ярким белым снегом, а внизу, проплывали живописные долины, усыпанные разноцветными красками цветов. Восхитительное зрелище! Да, это был мир — невероятной красоты, но и не менее опасный! Грунтовая, узкая и извилистая, с крутыми поворотами и резкими подъемами, а иногда даже с опасными обрывами, — эта дорога требовала от водителя смелости, умения и внимания, но в итоге, — награждала всех нас, потрясающими видами и незабываемыми впечатлениями. Я завороженно смотрел на окружающее меня и ощущал, насколько-же я все-таки мал перед могуществом природы! Такое было у меня впечатление.

Время уже за полдень перевалило. Скоро уже база. Пара километров нам осталась! Вий, сам за руль сел. Васяка ранен, голова у него разбита, да щеку прорезали когтями. Глубоко! Замотали ему голову. Щеку — Вий шил. Три шва положил. Аккуратные такие, ровные! Его этому еще в армии научили, ага! Другие мужики, тоже пострадали: Толян снова свалился. Воспаление у него пошло. Занемог. Лежит на полу, так и не поднялся. Ногу баюкает. Херово ему! Вроде трясет его от озноба. И Петр — тоже ерзает, за руку держится. Разболелась. Махал-Махалыч все смотрел на Толяна, да на Петра, на Василия... Плохо им! Тогда он Васяке кивнул. — Давай! — говорит. Полез Василий в сумку свою. Молча полез. Не стал ничего говорить. Понимает, что друзей спасать надо! Вытащил сверток, размотал. Флакончики там маленькие, да ампулки. Шприц еще стеклянный лежал. Ясно... Антибиотики это. Те самые, что в машине забрали! Вот и пригодились нам. Взял это все Махал-Махалыч, поколдовал с ампулками, размешал, да в шприц набрал. Уколол мужиков. Одного, второго и третьего — по очереди. Каждому замешивал отдельно. Затем им перевязки сделал свежие, да моей мазью хорошенько все замазал им. Я печку растопил. Нормально, потихоньку едем. Не выдувает золу! Замотались мужики в одеяла, да коло печки улеглись. Все, стало быть, выздоравливать определились! Знаю я, что за штука такая — антибиотики эти. Сильная штука! День-два — и порядок должен быть. Аккурат перед походом в Славный уже очухаются. Ну и хорошо!

Я на переднее перелез. Вий на дорогу смотрит. Внимательно. Серьезный такой! Осторожно машину ведет. Ползет наш Урал. Воет мотор, раскачивается грузовик на ухабах. Так себе дорога... Но он все выдержит. Знаю, крепкая машина, добрая! Починились правда мы немного. Патрубок на радиатор, что ведет — замотали резиновой лентой. Подтекал маленько. Чудно так! Будто — тоже перебинтован наш «зверь». Ранение у него боевое! Вместо задних створок на будке — ветки попривязали. Чтобы не вывалились из нее мужики, да одеялами запасными занавесили, чтобы не дуло. Прохладно-же в горах! А так, колеса — целые, мотор — целый, значит все еще вполне неплохо! Едем.

Впереди нас — БТР ползет. Тот самый, что приехал к нам, когда я с гадинами бился! Монголы это. Они этот броневик с базы пригнали. К нам спешили, на выручку. Как увидали, что гнездо гадины свили на краю Дмитровки, так и ходу на базу! Поняли, что мы в беду попадем. Объехать-то там — никак! Пятеро их сперва было. Один погиб еще в пути. Там речка была. От дороги недалеко. Ну так, речка... Скорее ручей! Они лошадей напоить остановились, так там на них и напали сразу! Гадины две, прямо в воде сидели. Видать жарко им стало, или еще чего. Они прямо под водой были. Только лошади к воде той подошли, так сразу и атака! Одного парня — вместе с лошадью на дно уволокли. Лишь след кровавый по течению пошел... Так нам рассказали. А тут — оставили двоих, чтобы они нам на встречу поскакали предупредить, да рассказать, что да как. Вот только видать не добрались те двое до нас... А эти, на базе ворота открыли. Нетрудно оказалось! Там сторожка, да пульт в ней. Нету электричества только и не работает ничо. Расстроились сильно, что помочь никак не смогут! Да на их счастье, — один рукоятку нашел. В ящике сбоку, что под замком был. Сбили замок, открыли ящик, а там рукоятка та. Крутить ее начали, так ворота и открылись. Они туда ходу да скорее технику брать, чтобы на выручку! Много там техники той — говорят. В ангаре, что сразу за воротами. И грузовики, и даже танк есть! Новехонькое все стоит. Будто с завода только! И нет никого. Ни души в ангаре том! Взяли то, что с броней, да пошустрее. БТР-70 — это. Машина хорошая, мощная. Вот только не знал никто, как им управлять! Ну откуда им... Одногодки считай мои. Документы они там нашли — читали. Скумекали как-то, да к нам. Припоздали чутка, но и на том спасибо! Правда, так и не разобрались, как из пулемета того палить, что на башенке. Хоть и заряды есть в наличии. Они так придумали, давить гадин этих — броней! И задавили. Много передавили, пока ко мне подобрались! А я и не видел. Другое состояние у меня было. Я тогда вообще ничего, кроме тварей тех не видел. Будто в замедленном все двигалось. Такое дело...

Дорога немного на спуск пошла. Вниз мы спускались, в долину. Уклон хоть и небольшой, да затяжной очень! БТР замедлился. Потихоньку пополз. Вий пониженную передачу включил, тоже ползет за ним. А долина — все больше и больше нам открывалась, пока спускались. Красиво там. Зеленое все. Деревца, травка, цветочки разноцветные. Еще кусты по бокам дороги начались. Такие — густые и в цвете все. Синем. Будто сирень, что у нас, у магазина растет. Но присмотрелся — нет. Не она. Другие какие-то! И запах от них такой, сладковатый, да с кислинкой немного. Сидел, носопырки растопырил — принюхивался все. Запахи новые. Непривычные. Нету таких цветов в степи. Там по-другому все пахнет. А тут, — влажность выше, воздух холоднее, и даже ветер пахнет по-другому. Необычно и приятно!

Думал вот еще о чем: — Про Дмитровку! А вот, если бы мы, сюда сразу сунулись, ну с обозами, чтобы людей всех эвакуировать?! Была же такая мысль у нас с Вием, когда еще в «штабе» его обсуждали поход наш. В Дмитровке этой, на нас же внезапно напали! А до этого, ведь все спокойно было. Ехали-ехали, и тут — на тебе! Откуда и взялись... И гнездо это, еще дальше. Вообще караул! Целое кодло змеиное, гадское... А если бы тогда так внезапно, когда с бабами, да детьми, со стариками?! Ох... Много бы народу полегло думаю. Паника бы началась скорее всего. Палить бы начали беспорядочно! У нас-же, что второй то — с ружьем. В каждой семье охотники! Как бы сами своих, от переполоха не перебили... — вот такие мысли у меня. Хорошо, что мы так поехали. Отрядом! Да гадов тех перебили. Теперь спокойнее нам возвращаться будет. И даже если эвакуацию все-таки делать будем, — то гораздо безопаснее нам народ сюда тащить!

Вий меня толкнул. Задумался я. Отвлекся маленько! В долине мы уже ехали, да к горе подъезжали. Даже — скала она скорее. Стоит стена из камня серого, отвесная. А перед ней — площадка разровнена. Гравием засыпана. И ворота! Просто так, вот — будто в стене дома какого ворота сделаны. Углубление такое в скале выделано. Гладко так, ровненько. А ворота — глубже в скале. Старые, из железа сделаны. Две створки. Да ржавые уже совсем! Краска давно облезла с них. Местами только осталась. Серая. Как и скала почти цветом. Видать для маскирования так задумано. Интересно! Там еще две бойницы по бокам от ворот в скале вырезаны. Только ничего из них не торчит. Ни пулеметов, ни пушек каких. Еще будочка небольшая в сторонке стояла. Из кирпича выложена. Тоже бойница узенькая в ней. Дверца сбоку. «Пост» — Вий ее назвал. Там солдат всегда на посту дежурил. Документы проверял, да ворота открывал из пульта, если кому заехать-выехать надо было. Это скорее всего, та самая «сторожка», о которой монголы рассказывали! Там механизм, чтобы ворота открывать. Вот такое дело.

Остановились мы. Прямо у ворот припарковались. БТР стал, а Вий — рядом Урал поставил. Повысаживались из машин. Мы с Вием оборону заняли от дороги. На всякий случай! Правда не с ружьями... Патронов-то нет! А на пистолет, я специально тратить патроны пока не собирался. Дефицитно-же! И жалко мне его тратить. Уж больно специфический инструмент он. Бесшумный-же! Думаю, пригодится еще нам, чтобы тихонечко кого грохнуть. Так-то! Вий с топором, я — с кувалдой. Заняли позиции, смотрим на дорогу, да на кусты. Вдруг, кто набросится?! Махал-Махалыч, с Петром — тоже вылезли. Петр с Белкой в руках. Говорит, что есть один патрон! Он немного в сторону сместился. Занял позицию, чтобы видно ему больше было через прицел. Махал-Махалыч — топор взял. Отбежал за куст, присел там. Зыркаем по сторонам. Напряжены все. Монголы вылезли из броневика. Один с ружьем на броне уселся, смотрит внимательно на дорогу, а другой — к посту побег. Быстро, помелся. Шустрые ребята смотрю! Открыл второй дверцу в будке поста этого, туда залез, затарахтел там чем-то, загрохотал. Защелкало там чего-то, заскрипели ворота, загудели, да открываться начали. Медленно, нехотя, будто их сто лет не трогали. А я и думаю, что так и выходит! Ну, не сто, а лет двадцать — точно никто не трогал! Только монголы и открывали, чтобы БТР взять.

Ворота, со скрипом и стоном, открылись перед нами, приглашая в черный, погруженный в темноту тоннель. Мир, былого наследия великой страны. Это ведь все люди, некогда строили, старались, делали. Верили! Знали, что это все обязательно пригодится. Чтобы хранить и оберегать! Для того, чтобы в самый необходимый момент, взять то, что сохранено, и ударить по врагу! Чтобы был шанс. Шанс, хоть что-то сделать, отстоять, выстоять в последней битве с врагом. И теперь, сюда приехали мы. Теперь нам нужен шанс! Всем нам! Отстоять свое право на жизнь. Право на будущее! Право быть достойными наследниками своей земли. Потомками великой, огромной страны. И мы возьмем! Возьмем все, что нам понадобится. Все, что осталось для нас. Хоть и страны той, давно уже нет...

Мы споро погрузились в Урал. Вий, Махал-Махалыч, Петр. Я — следом! Толян и Василий еще лежали в будке около теплой печки. Они с головами замотались в одеяла и их тяжелое дыхание, заставляло те одеяла, то подниматься, то опускаться в ритм дыхания, давая нам понять, что они еще живы. Плохо им... Только печку мне пришлось затушить. По приказу Вия. Дым — он в замкнутых пространствах подземного комплекса, мог сослужить нам очень плохую службу! Кто знает, что тут с вентиляцией?.. Может случиться так, что уже спустя пару часов, мы окажемся в плотном облаке дыма от собственной же печки. Дыма, наполненного угарным газом! Смертельным, невидимым и коварным газом, который убьет нас тихо и незаметно... Много так людей померло! Сам помню, что были случаи, когда с вентиляцией печки что-то не так. Уснула семья в хате, а на утро — никто не проснулся. Всей семьей люди гибли от газа угарного. Вот такие дела. Не надо нам этого!

БТР остался на площадке, прикрывая нас своей мощной броней. Вий включил передачу. Урал тронулся и медленно покатил внутрь тоннеля. Первыми мы отправились в черноту, освещая ее фарами. Гладкие бетонные стены и такой-же пол, и сопровождаемые полной гробовой тишиной, которая нарушалась резким ритмичным гулом двигателя нашего грузовика. Сразу, к звуку нашего мотора, присоединился гул еще одного двигателя. Мощный, резкий, и не менее громкий. Это БТР! Пропустив нас, эта грозная махина, вползла следом, заняв своим могучим корпусом все пространство тоннеля. Засуетился один из монголов. Он пробежал к боковому углублению в стене и начал быстро крутить торчащее из бетонной стены колесо. Ворота за нами стали медленно закрываться, оставляя позади наполненный красками мир. Отрезав от нас солнечный свет. Сразу вокруг все сменилось на серый, черный и бледный желтый цвет от фар. И больше ничего! От этого зрелища, меня чуть передернуло. Так, будто какая-то дрожь по телу прошлась. Нервы... Вспомнилась та-самая сторожка в подвалах гостиницы Славного. Такой-же серый бетон и желтый, едва живой огонек от свечи. А за стеной — город, кишащий жуткими тварями... Кувалду свою, покрепче я сжал. Рукоятку. До хруста в костяшках. Говорят, что тут никого нет, а все равно. Так кажись, спокойнее мне!

Тридцать метров гладкого бетона. Проехали их потихоньку. Дальше — в ангар огромный въехали. Метров сто он. А может и больше! Не видать мне было стен противоположных. Темно. Высотой ангар был, — также, как и тоннель. Колонны еще там, от пола и до потолка местами стояли. Чтобы потолок держать! В ангаре — машины. Каждая на своем месте стоит. Написано на полу краской, да разлинеенно там полосами, где какая стоять должна. Вот как! Для порядка чтобы оно сделано. Армия-же! Два Уазика, Урал, такой-же, как и наш, только целый, новехонький! Еще один грузовик: такой, — коротенький, да на четырех колесах. Кабина еще квадратная и кузовок у него из досок, рядками сделаны. «Газ — 66» — Вий сказал это. — Хорошая машина! — говорит. — Удобная очень! Для военных нужд, и для хозяйственных целей всяких. Топливо привести, припасы доставить, солдат куда закинуть по-быстрому. Проходимость у него отличная, да габариты малые. Пролезет там, где Урал не поместится. Умный человек ее придумал! — так сказал он.

А я слушал, что дядька говорит, да дальше все смотрел. Любопытно-же! Машина дальше стояла. Интересная такая! В броне. И не танк вроде, да на гусеницах она. Еще впереди отвал у нее как у бульдозера. Сверху — кран. Видно, что особенная машина! Я Вия толкнул, на нее указал. — Не знаю, чо за техника такая!

— ИМР-2. Инженерная машина разграждения. — сказал дядька. — Основное предназначение ее: создание колонных путей в труднопроходимых местах для продвижения войск, а также создание проходов в минных полях. Броневой корпус полностью герметичен и обеспечивает защиту экипажа, даже от радиации! А еще, в башне оператора находится установка с 7,62 - миллиметровым пулемётом ПКТ. Так, что она и огрызнуться может если чего! Хорошая техника. Полезная при строительствах всяких. — Вот так! А я еще, вот чего подумал, да спросил Вия: — А воронку она может засыпать? Ту, что у нас, коло деревни. От бомбы ядерной!

Кивнул Вий. — Думаю — да. А чего — нет?! Конечно может! У нее-же и защита есть от радиации. Точно! Вот ты – голова свежая! Надо будет ее обязательно с собой забрать. В Зареченку. Только тогда, когда медузу грохнем! Иначе, не до чего нам эта техника будет. Нам тогда, вообще не до чего на свете будет! Прятаться только и ждать, когда смертушка за нами придет... — замолчал дядька. Вздохнул тяжело. И я молчал. Понимаю я все. Так и ехали мы.

Место пустое дальше было в ангаре. Площадка, аккурат под БТР тот, что монголы забрали! Там еще провода толстые лежали на полу. С клещами-зажимами на концах. И ящик такой, на колесиках. Лампочки на нем всякие. Еще рукоятка сбоку! Вий сказал, что это для того, чтобы подать питание на аккумуляторы. От автономного источника питания. А ящик этот — ручной генератор. На «магнето» он работает! — Это, когда машинка такая, — говорит. — рукоятку крутишь, и она ток вырабатывает. Для заряда, когда электричества нет! — вот так. Чудно. Вот стоит из деревни выбраться, в мир, что вокруг меня существует, и сразу, просто так — походу, узнаешь о новом, о вещах разных, что для всякого полезного созданы! Для дела сделаны, удобства. Для людей. Вот «магнето» это! Человек аккумулятор придумал, и сразу придумал чем его можно заряжать, когда электричества не станет. Каждая вещь за собой, — другую вещь создать требует! Все в мире взаимосвязано, все друг за дружкой идет: Аккумулятор — магнето, антибиотик — шприц, ружье — патрон, и прочее — прочее. Так-то…

А дальше стоял Танк!

Истинная, боевая, бронированная машина, просто невероятных размеров и явной угрозы. Угловатый корпус, округлая башня, мощные гусеницы и просто гигантское орудие! В каждой его детали, каждой его линии, читались сила и мощь. От него исходила угроза, даже в этот момент, когда он просто стоял. Здесь, в темноте. Лишь частично вырываемый из лап мрака, неярким светом наших фар. От этого, он казался еще грознее и таинственнее. Он будто скрытый символ минувшей эпохи, лишенный ярости его боеприпасов и крови его топлива. Безмолвный, забытый и брошенный на множество лет. Символ, оставленный людьми, обреченный на забвение в тесных стенах этой базы. Крепко спящий зверь, который по-прежнему способен преодолевать практически любые препятствия и нести апокалипсис всем своим врагам. Нести без сомнений, без усталости, без страха. Без компромиссов! Нужно только его пробудить...

И мы его пробудим. Я просто это знаю! Мы обязательно разбудим этого зверя от его сна. Уверен! Этот танк, способен прорвать оборону всех тварей, вместе взятых, будь они просто тупыми гадинами, или будь они хоть самим чертом! Он размажет их, растопчет, сомнет будто бумажку. Павший лист на дороге. Травинку! Размолотит своими гусеницами, разотрет словно песок. Пыль — под стальными ногами колосса! И нам даже не нужны снаряды. Его броня, его гусеницы — надежная и несокрушимая преграда для тварей, засевших в Славном! Даже для осьминога того. Спрута поганого, что сторожит город. Думаю, и для такой огромной и сильной твари, — он не по зубам! Это не просто подарок нам от людей прошлого. Бесценный Дар. Наследие для победы над нашим врагом. И мы обязательно воспользуемся этим Даром!

Вий тоже на танк засмотрелся. Враз у него настроение поднялось! Есть шанс у нас, со «зверем» таким! Улыбается про себя дядька. Видно мне в темноте, как его глаза заблестели. Также видать про него думает, как и я: «Взять, и на нем — в Славный вломиться!» Ух! Я даже представил, как гадины в разные стороны от него прыснут с перепугу. А если еще и снарядом пульнуть?! Враз все там обгадятся от жути такой! Штаны свои застирывать побегут. Или чо у них тама, вместо штанов ихних, гадовских... — Улыбаюсь от мыслей таких! Махал-Махалыч с Петром — тоже танк увидали. Зацокал языком Махал-Махалыч, — Вот это дело! — говорит. Петр присвистнул. Палец вверх показал. — Во! Всем тварям жопы поразрываем! — Смешно мне даже стало от его слов. Хихикаю сижу потихоньку. Уже и кувалду в сторону отложил. Чо ее обнимать, коли тут у нас, — танк есть! Ох и недоброе наше «здрасьте» гадин тех ждет! Осталось тут все приготовить, да и назад. Только надо Толяна с Васякой подлатать. А-то чего-то расхворались здорово.

Дальше мы проехали по ангару. Тут нам никак не встать. Всю дорогу перекроем. БТР — же следом ползет! Еще метров десять пришлось протянуть. Там еще одна площадка была, за рядком колонн. Будочка такая рядом стоит. Из кирпича. Тоже сторожка какая, наверное. Туда мы и зарулили.

Остановил машину Вий. Прямо коло сторожки той. Повыскакивали на площадку из Урала мы. Огляделись. Я в сторожку заглянул: Там стол, стул. Еще шкаф стоит. Дверца в нем открытая. Бумаг стопка каких-то. Журналы, папки сложены. А чего — не видать. Темно, а свет от фар, сюда не добивает! Монголы броневик загнали на место свое. К нам пришли. Один говорит: — Там инструкцию, как БТР заводить нашли. — на шкаф показывает. — И еще там есть. Для машин есть, и для танка есть, чтобы знать, как управляться! — Вот это здорово! Я туда сразу полез, вынул бумаги да на стол их разложил. Вию показать.

Вий вылез из Урала, документы у меня на технику взял. Глянул. Кивнул, — То, что надо! — говорит. И сразу вентиляцию проверять полез. Там решетки такие под потолком были. И трубы вдоль стен квадратные, железные. Он бумажку поджег и к ней. Тянет! Распоряжение сразу мне дал: кашу варить приставил! Да много. Для всех чтобы! Затем он Петра отправил технику осмотреть. Он ему фонарь дал, на самозаряде такой. Тама рукояточка, как кнопочка. Ее быстро нажимать надо. Он жужжит и светиться начинает. От того и «Жучок» называется. Ничо ему не надо, ни батареи, ни аккумулятора фонарику тому. На динамо-машине он сделанный. Хорошая штука!

Мне печку из Урала вынесли. Коло трубы вентиляционной ее установили. Я пока воды из бочки набрал. Крупы в кастрюлю бросил, сала приготовил, мяса. Еще лук нарезал. Соль, перец — все чин по чину! Жду, пока вода нагреется. А мужики — Толяну помогать начали. Василий поднялся уже. Ничо так ему. Воспаление спало. Уже и морда не пухлая. А Толян — лежит. Горячий, мокрый. Че-то бормочет. А чо, дык не разобрать! Бредит в общем. Херово дело! Махал-Махалыч уколы ему сделал. Перевязку старую убрал. Раны промыл. Осмотрели они с Вием раны. Лучше уже, но все равно. Время надо чтобы поднялся Толян! Перевязали его и дальше спать положили. Намостили ему тряпок, да одеял, чтобы он на голом бетоне не лежал. Только теперь тут, коло меня. Печка-же!

Дальше Вий скомандовал полный осмотр ангара этого. Махал-Махалыч к аккумулятору тому, что мы с легковушки сняли — запасную фару приделал на проводах. Враз светло стало. Ух как светит! Не фонарь — прожектор целый! Они с Вием обошли ангар весь, осмотрели. Монголы еще с ними. Дверь они там нашли, что внутрь базы ведет. Как раз за поворотом, где тоннель этот заканчивается. Здоровенная дверь! Машиной легковой проехать можно. Дядька сказал, что раньше, там автопогрузчик ходил 4088 — модели. Грузоподъёмностью — 5 тонн! Скорее всего, он там и стоит. За дверями теми. А еще там казармы, кабинеты, да лаборатория. А самое главное, — оружейная и склады! Там и патроны, и оружие должно быть. Еще склад с ГСМ. А в оружейной — бомбы те самые и были. Все там должно быть! Правда дверь эта, что туда ведет — железная и заперто. Да замок не наружный, а внутри он! И запоры во все стороны идут, в стену бетонную. Такое дело. И как ее открывать? Взорвать бы, да взрывчатки-то нету у нас... Как раз Петр вернулся. — Вроде в порядке тот танк. Т-72. Новый практически. — сказал. — Аккумуляторы на месте. Заряжай, заправляй и вперед!

Кивнул Вий. — Добро! Это хорошо, что «семьдесят второй». Запас хода — девятьсот. И скорость по шоссейке — до восьмидесяти пяти. Ходкая машина. Как раз нам!

Сел Петр с нами. Вий ему про дверь рассказал. Решать они стали, как ее открывать. А я кашу уже варить начал. Закипело у меня! Я мяско в кастрюльку засыпал. Кусочками все порезано. Солонинка! Еще поперчил, сольки по вкусу добавил. Аромат такой пошел, что мужикам не до разговоров стало! Все к печке ближе подсели. Животы урчат. Ну оно и понятно. С самого утра не жрамши. А дело-то скорее всего — к вечеру! Сказал бы точнее, да не видно тут где солнышко. Сготовилась каша. Перловую сварил. Она понажористее будет. Сытнее! Всем в тарелочки наложил. Полные, до краев самих! Кушают. Облизываются. Да горячее же! Дуют. Хлебушек еще принес. Нарезал. Присох маленько, почерствел он чутка. Ну ничо. Все одно вкусно! Монголы едят, за уши не оттянешь. И наши мужики едят — нахваливают! Хороша — говорят, каша. Молодец Терентий! И я ем. И мне вкусно. И приятно еще от слов их! Добавки всем еще ложил. Много каши получилось. Как и заказывали! Толяна еще покормили маленько. Разбудил я его, голову ему поднял, да помявши кашу, чтобы прямо пюре стало — ему ложкой в рот давал. Ел Толян. Помаленьку глотал. Несколько ложек съел. Ну ничо. Хватит пока ему. И так хорошо, что хоть что-то скушал!

Дальше я чай поставил. С шиповником, да с чабрецом! Монголы еще своих травок мне подкинули. Говорят — для здоровья полезное! Ну я и кинул в чайник. Сразу аромат пошел, да такой, что снова мужики к печке прилипли! Ждали пока заварится. А как поспел чай, так в кружечки всем и разлил. И Толяну поставил, чтобы остывал. Ему сейчас горячее — самое то! Сели все в круг. Нюхают из кружечек пахучее. Сербают чай потихонечку. Оно вроде как фруктами пахнет, и в тоже время, будто еще мятой. И цветами всякими. А на вкус — чисто как компот сладкий. Здорово так!

Познакомился я с монголами, пока чай пили. А-то вместе считай, а я их имен даже не знаю. Некультурно это! Представились они: Одного — Алтай зовут. В честь горы, сказал его назвали. Есть такие горы говорит, где-то на северо-востоке. Далеко от сюда. Красивые! Только он сам их никогда не видел. У его деда, была картинка с горами этими. Вот по ней, по картинке той его и назвали. Он, постарше будет. Двадцать три ему. Серьезный такой. Весь собранный, глазами своими черными постоянно крутит во все стороны. Поглядывает, примечает себе там чего-то. Такой он. Второй — мальчишка совсем! Семнадцать лет. Его — Шона зовут. Это «волк» по-ихнему. Он такой, лохмастенький. Почти, как — я. Только шерсть у него серая. И глаза — желтые. Тут и спрашивать не надо было, почему его так назвали! Хороший парень. Веселый, да улыбчивый. Еще, оказалось, что они братья родные. Вот такие дела.

Поговорили мы малость еще с ними. Рассказали они, как живут, чего делают. Да откуда сами монголы пришли. Вот чего они мне и рассказали: живут они в юртах, и всегда так жили. «Гэр» — по их она называется. Не признают они дома! Кочевой народ. Кочуют по всей степи. Когда на год в одном месте становятся, а когда и на десятки лет. Как у нас они стоят. Сколько себя помню — стоят у нас за деревней! Все это со скотиной связано. Пастбища им нужны. Где трава хорошая, да много — там и живут. А как нету больше еды лошадям, да баранам ихним, — тогда они и переходят на другое место. А лошадей, да баранов, у них ох как много! Бывало выйдешь на бугор, глянешь — а стаду и края не видно! Земледелием еще они занимаются. Хлеб растят, да гречу. Хлопок еще. Чтобы одежду из него делать. Но это, если опять-же, — земля родючая. У нас такая! Вот они и обосновались рядышком. И живут. А все равно дома не хотят строить! Говорят, «Сары-эмеен» — это дух ветра у них. Очень он у них уважаемый! Он летит по степи, радуется, что раздолье ему, а тут, на пути — хата стоит. Так он злиться станет и ее свалять будет стараться. Вот и не строят хаты они. Гневить духа своего не хотят! Такое дело. А пришли сами монголы — из того-же Алтая. Да давно это было. Так давно, что и старики уже не помнят. Всю свою жизнь они кочуют, и запись прошлых лет никто не хранит у них, и не хранил никто и никогда. Так и живет народ этот! Интересно мне было. Да и мужики притихли. Слушали. Им тоже видать любопытно стало про монголов-то послушать!

Попили мы чай. Хороший. Вкусный. Бодрящий! И монгольская травка мне сил придала. Усталость с дороги вроде как рукой сняло! Тепло так стало внутри, да легко, приятно. Каждая мышца вроде силой налилась, расправилась, отзывчивое тело мое стало! Подвижность вернулась. А-то затек я немного у печки сидящи. Еще после боя того, как я кувалдой махал, — болели руки. А теперь не болят. Немножко если. Ну — то такое... И голова ясной стала. Хорошо думать получается. И спать не охота больше. Здорово в общем!

Я еще Толяна напоил чаем этим. Потихонечку поил. По чуть ему давал. Попил Толян. Всю кружку выдул. «Спасибо» — даже прошептал мне! Видать силушек уже немножко набираться стал. Хорошо! Дальше он отдыхать лег. А мы — пошли смотреть, как дверь ту вскрывать!

М-да... Слишком массивная дверь! Из железа. Да кажется, из брони она. Не просто так, чтобы жестью оббита. Из цельного листа стали сделана! Влепил я кувалдой по ней, со всего маха. Никак... Только глухой звук и все. Вий осмотрел ее вокруг. Оглядел каждый сантиметр. Затем на БТР смотрел. Думал — протаранить! Вот только высота тоннеля в этом месте — ниже. Махал-Махалыч мерять высоту кинулся. Взял веревку, привязал к ней ботинок свой, другой конец — в руки, и мне на плечи полез! Прикинул высоту. Дальше БТР мерять стал. Посчитал на пальцах. Говорит: — Не пролезет сюда махина такая, чтобы носом долбануть!

Зачесали мы бошки. Даже подогнали БТР сюда. Уперся он башенкой. Пять метров не достает носом до дверей! Дальше глядели: рамка там вокруг двери из швеллера стального. Лутка типа. И толстый зараза! В палец железо толщиной. Почесали мы макушки еще раз. Вий попросил, чтобы я по бетонной стене ударил, что в швеллер заходит. В самый край попал чтобы! Может там штукатурка будет, да осыплется, обнажит штыри, что от замка в швеллер идут?

Вмазал я по стене. Несколько раз влепил. Даже с разгона дал! Нет... Чуть только скрошилась. Буквально несколько маленьких кусочков отлетело! А дальше — бетон. Да крепучий! Бьешь, а он звенит только. Искры с кувалды летят. Вона как раньше делали! Расстроились мы чутка... Вий кумекал все, как ее разворотить-то дверь эту окаянную! А я на БТР смотрел. На нос его острый, на башенку, на пулемет на его смотрел... Точно! Можно-же из пулемета ввалить по дверям этим! А почему — нет?! Есть же заряды! Вон, монголы говорили. Наведем его на дверь и очередью! Не думаю, что выстоит она. Этим я с Вием и поделился. Думал — ругать меня дядька станет, что придумал палить по дверям. За ними-же, может чего ценного быть! Но, — нет. Принял дядька мою задумку! Делать-то больше нечего. Да и идей ни у кого других нет. Все-то думали, чтобы или БТРом таранить, или бетон ломать вручную. Еще была версия у Махал-Махалыча — дернуть. Ручка-то есть на двери этой! Округлая такая. Толстая! Привязать к ней веревку и дернуть. Попробовали, привязали один конец к БТРу, другой — к рукоятке, что на двери. Дернули! Лопнула веревка... И даже в две — все равно рвется, не выдерживает! А в три сложить, — нету у нас длины такой... А, так — рвется и все тут! Сколько узлы не вяжи... Тут стальной трос нужен. Или цепь железная! А что у нас... Так, — плетенная из пеньки. Слабая она.

Вий в БТР полез. Пошевелилась башенка. Опустился пулемет, на дверь навелся. Высунулся дядька из люка. — Отходите, — говорит. — да подальше! За броню лучше спрячьтесь. Уши еще позатыкайте. КПВТ — здорово бьет!

Мужики — ходу! Я следом. Сел за БТРом. Уши заткнул. Да за Толяна сразу вспомнил! Он же лежит недалеко. Каково ему будет, когда Вий пальнет! Тут же пространство, замкнутое считай. Мы, когда в будке, в Урале стреляли, так и там глохли. Так, то — с ружья! А эта дура, как шарахать будет. Ох!

Рванул я к Толяну. Только добег к нему, уши его кое-как одеялом прикрыл, да свои пальцами позатыкал, как оно... Жахнуло! Так, будто прямо передо-мной гранату рванули! И еще, и еще! Дрожь по полу пошла. И внутри меня повторилась! Вий, видать несколько очередей дал. Я уже голову руками обхватил, глаза зажмурил. Страшно мне почему-то стало! Будто не в двери, а по мне стреляют! Я еще сжался... Думал снова лупить будет!

Тишина... Нет выстрелов. Значит все. Сделано дело! Глаза еле разлепил свои. Звон в ушах стоит, хоть и затыкал я уши... Дальше пыль клубами пошла. На фоне фары, горящей от аккумулятора. Видно мне ее. Дым еще повалил. Плотный, густой. Нихера не видать! Да к тому мелкий, гадкий такой. И в нос и уши, и глаза, — кругом оно залезло! Душит. Откашлялся, зенки протер, поглядел на Толяна: лежит. Глазами крутит. Охреневший от происходящего! Подтянулся он. На жопу сел. Головой потряхивает. Тоже видать уши заложило. Сам кашляет. На меня глянул, кивнул мне. Мол, — нормально ему! Ладно... Поднялся я на ноги и к двери пошлепал. Там еще пыль не осела. Стоит мутная завеса перед глазами. От БТР — лучи фар, будто осязаемые пробиваются. Желтые столбы света сквозь серый туман!

Дверь — пробитая в местах нескольких. Здоровые дыромахи! Рваный металл. Как бумажный лист пошматовало! Покосилась дверь. На одну сторону провисла. За ней сполохи. Будто горит там чего-то. Но далеко. Не видать, чего там горит! Махал-Махалыч уже веревку к двери привязывал. Чтобы дернуть! Вий перекличку сделал, убедился, что все целые и снова — в люк. Завыл мотор, попятился броневик, натянулась веревка — хрясь! Вырвали дверь! Упала на пол она, да с грохотом. Поволок ее Вий, от прохода подальше. А там — тьма. Да только сполохи огня моргают. Точно горит что-то! На машину похожее. Монголы с Васякой, воду приволокли из бочки, что у нас в Урале стояла. Тушить сразу побегли.

Вий меня с Петром вперед погнал. Пацанов прикрыть! Сам — следом за нами потопал. Я кувалду подхватил свою. Маханул ею пару раз, руки размять. Петр — арбалет взял. Сразу в него болт заряжать начал. Натянул тетиву. Туго оно натягивается. Петр скулы даже сжал. Руки у него захрустели от усилия. Щелкнул замок, что тетиву фиксирует. Справился! Вложил болт в ложбинку, да под пластину его специальную сунул до упора. Она — болт арбалетный удерживает, чтобы не вывалился при беге. Вот так! В общем — готовы мы. Вооружились так-то. Оно вроде-бы и тихо, и нет никого, только все равно, — на всякий случай! Перестраховываемся. Я вот так, тоже подумал: Лучше с оружием да без врагов, чем с врагами, а я — с голой жопой буду! Такое дело.

Прошлепали мы потихонечку вдоль коридора. Как раз до той самой машины! Хотели быстро, да не выходило у нас поторопиться. Темно тут. Также, как и в ангаре! Лампочки на потолке прицеплены рядком, да толку... Электричества-то нет! Сзади нас БТР фарами своими освещал. Видно хоть немножко. Да огонь от машины — тоже свет вроде дает. Только дыму дохрена. Не успевает вентиляция его высасывать! Клубами дым идет, черный, с искрами. Горит машина, жар от нее идет, да такой, что и мордой к ней повернуться страшно! Глаза выпекает.

Васяка с пацанами, подобрались к ней кое-как. Водой заливать ее начали. Парует там, куда воду льют, шипит все! Сбили огонь немного. Видно ее стало. Интересная машина! Немногим больше легковушки. Скорее, — как трактор. И не поймешь, где у нее перед, а где зад! Вроде как, большие колеса сзади должны быть, а маленькие — спереду, вдоль длинного капота. Вот только кресло водителя, оно к большим колесам повернуто! И руль у нее — там. И что-то вроде крана у нее там, с той стороны, — снаружи. Только с вилами он снизу кран этот. Два таких рога сторчат! Стоял я, смотрел на нее. Чо такое, за техника...

«Автопогрузчик» — Вий его назвал. Тот самый, про который рассказывал. В ангаре еще. Говорит, что он этими «рогами», снизу груз поднимает и везет его куда надо, а затем — опускает. До пяти тонн может перетаскивать. И маневренность у него отличная. В любую дырку зарулит! Это потому, что у него задние колеса поворачивают. Завместо передних. Это те, что маленькие. А передние — большие. Чтобы грузы выдерживать. Во как! Никогда такого не видал. Да, что там видать, не слыхал даже про такую машину! Дык, откуда... У нас, в Зареченке, да и в Морше, Павловке — такой техники отродясь не водилось! А в городе — там некогда было разглядывать, чо и где стоит по дворам. От медузы утекали с волчком, да от осьминога того окаянного! Гадины там эти еще... Вот и вся экскурсия! А больше, я и не бывал нигде в своей жизни.

Потушили наконец погрузчик этот. С колесами долго повозиться пришлось. На них видать топливо вылилось из бака при попадании, вот и разгорелись они во всю! Много воды на них ушло. Два раза монголы бегали. Как раз, Махал-Махалыч с лампой-фарой своей подоспел. И дым уже почти весь вытянуло! Лучше видно стало. Посветил Махал-Махалыч дальше вдоль коридора: Первые двери там. Справа от нас. Железные тоже, но не такие бронированные. Просто из листа сделаны. Добротные, краской серой выкрашены. Замок на них навесной висит. На петлях. И табличка: «Склад ГСМ». Еще знак такой рядом налепленный: Круг красный и в нем — цыгарка с дымом черная, да перечеркнутая, и тоже красным. Курить стало быть нельзя! Махал-Махалыч, даже сплюнул от досады. Он самокрутку, еще после чая в рот засунул, все мял ее губами, да прикурил только сейчас. Когда чадить от колес перестало! Жалко ему табачок. Он же сам его выращивает. Не стал он ее выбрасывать. Затушил только и снова в рот! Смешно, право-слово...

Указал Вий на двери мне. Те, самые, что с «ГСМ»: — Ломай!

Махал-Махалыч — свет приготовил, Петр арбалетом туда нацелился. Монголы по бокам с ружьями. Патроны у них есть еще. Только немного. Алтай говорил, что пять штук на двоих осталось. Выстреляли по дороге. Особенно в Дмитровке! Кивнули они мне. Махнул я кувалдой, аккурат по замку вмазал. Звякнуло, да улетел замок тот вместе с петлями! Вий меня сразу в сторону оттолкнул. Рванул дверь на себя. Свет туда направили... Напряглись! У меня даже сердце замерло. Монголы — стволы в проем сунули, шарят ими по сторонам. Цель выискивают! Петр, пальцем немного спуск на арбалете выжал. Чтобы сразу пульнуть вмиг! Стоим — смотрим: Никого там нет! Тихо и темно. Только пятно белое на противоположной стене от фонаря нашего.

Первыми монголы в склад запрыгнули. Ловко так, шустро! Друг-друга прикрыли, кувырочками вошли, да на ноги повскакивали и сразу — спина к спине! Покрутились там, стволами повертели вокруг, осмотрели все. Расслабились — нам кивают! Петр следом вошел. Тоже огляделся, покрутил головой, да арбалет свой опустил. Нам кричит: — Нет тут никого!

Вий вперед двинул, и мы за ним поспешили. Огляделся я: Не сказать, что большой этот склад был. Метров десять в длину, и в ширь — такой-же. Так, — сарай навроде. Не больше. Только из бетона весь! Пол-стены-потолок — все серое, глухое. Одна вентиляция вдоль потолка. Ясное дело, — внутри горы-же база вся эта!

Махал-Махалыч фарой осветил. Хорошо видно все стало. На передней стене — плакат висит: «ТОВАРИЩ! ЭКОНОМИЯ НЕФТЕПРОДУКТОВ — ВАЖНОЕ ДЕЛО ДЛЯ КАЖДОГО! МЫ ЗА ЭКОНОМИЮ И БЕРЕЖЛИВОСТЬ!» — сам красный, да буквы на нем большие, белые. Чудной такой! Будто никто не знает, что ко всему надо бережно относиться! У нас в деревне, каждый, еще с самого детства, и так в курсах: если ты сразу, что-то истратишь, дык — потом лапу тебе сосать! И не знамо, когда оно снова у тебя появится... Очевидно-же! А тут — пишут. Выходит, не знали люди, тогда про экономию. Хорошо видать жили, жирно! Потому, и писали плакаты такие...

Опустил я глаза от плаката, от этого. Чо на него глядеть?.. Мы-то не с жиру сюда приперлись. Нам топливо надо! Вокруг — бочки серые стоят. Прямо на полу поставленные. Рядочками. С ребрами такие — по бокам. Знаю такие, они на двести литров каждая! В тракторной бригаде похожие стояли. Под масло моторное для трактора. Такие и тут! Двадцать три штуки насчитал. На всех надписи красным: «ОГНЕОПАСНО». Еще бумажки на них прилеплены. Квадратные. Видать информация там написана. Чего там в бочке! Только от времени уже пожелтели бумажки, да не разобрать мне, чего там написано. Расплылись чернила. Пятна черные вместо буков, и все!

Вий, сразу к бочкам полез. Потрогал, потолкал их. Побуцкал ногами. Все пересмотрел. Оказалось, — больше половины пустые! Только одиннадцать из них с содержимым. Бензин в четырех, и лишь три — с «ДТ» нашлось. Соляркой, для дизеля! Остальные с маслом для моторов и «Нигрол» — для трансмиссии. Солидол еще... Вий даже ругнулся от досады. Матерно ругнулся! — Не хватит нам! — говорит. — Танк это все сожрет. И половину пути не проедем... У него же расход — триста шестьдесят!

Махал-Махалыч присел на одну из бочек. Почесал затылок. — Ну, хоть что-то, да есть… Может, еще по дороге найдем? — вынул он свою самокрутку из губ.

Вий сплюнул. Видно было, — злится он. Переживает сильно, что солярки для танка нету. — Много ты Махал-Махалыч, заправок по дороге видел?

— Я про Горное. — он задумчиво разглядывал цыгарку.

— Чего?!

— Я говорю, в Горном может быть солярку найдем? Под боком-же считай! Знать бы только, чего там... С тварями, этими! Узнать, да поехать. Вон, «шестьдесят-шестой», бочками пустыми забьем и в город. Заправочная, хоть одна целая, должна же быть там!

Махал-Махалыч закинул сигарету в рот и чиркнув спичкой, смачно ее раскурил. Его худое лицо, вмиг окутало плотным, сизым табачным дымом. Вий на секунду остановился. Он подпер свою голову ладонью. Было видно, что дядька крепко задумался. Он даже не обратил внимание, на то, что Махал-Махалыч курит сидя на бочке с бензином. Затем, видимо приняв все-таки решение, дядька кивнул: — Хорошая мысль! Узнаем про Горное, как ни будь. Может и добудем соляру там. Все равно, без танка — не поедем! На крайняк, — БТРом его поволокем! Бензиновый он. Бензин — есть! Придумаем еще чего... Сейчас другое важнее! Надо «оружейку» вскрывать. Оружия там полно должно быть! Бомбы еще… — сказав, Вий поторопился на выход. Уже перед самым проемом, он обернулся на Махал-Махалыча. — Сигарету потуши, что ли! Спалишь всех раньше времени… — и пошел из склада этого. И мы все следом за ним потопали.

Вторая дверь, — слева была по коридору. Как раз, за погрузчиком, сгоревшим! Все тоже самое: Одинарная, железная створка, окрашенная серой краской. Табличка на ней: «ОРУЖЕЙНАЯ». То, что нужно нам! И снова — такой же знак прилеплен, где сигарета перечеркнутая. Замка на двери этой только нет. Гладко все! Зато, в ней еще одна дверца была. Поменьше. Такая, чтобы только один человек прошел. Вот в ней — замок. Обычный, навесной. Еще, в этой двери — оконце вырезано. На уровне глаз. И в нем, — дверца! В оконце том. Изнутри она приделана. Видать, чтобы открывать, и выглядывать оттуда: «Хто приперся?» — интересоваться. Такие дела!

Я уже без команды по замку вмазал кувалдой. Смело. Ну а чо? Никого тут нет! Спокойно, тихо. Чего тут опасаться?! Да и все смотрю, расслабились. Уже не зыркают по темным углам, не сжимают стволы в руках, до костяшек белых! Махал-Махалыч курит себе спокойно. Ага! Ничо ему, что Вий сказал. Только все равно, от дядьки прячет сигарету, чтоб не сильно нагло было. Улыбается. Мне подмигивает! Монголы ружья опустили. Только Вий с Петром — напряженные до сих пор! И еще Васяка куда-то запропастился. Был-же тут кажись, с нами! Нету... Поорали мы, позвали его. Отозвался Василий! Жив, здоров. Он к Толяну вернулся. Говорит, стонал вроде. Слышал он! Воды ему пить дал. А сейчас — спит Толян. А он караулит его. Глядит за ним. Ну и хорошо! Не против Вий, чтобы с Толяном рядом кто-то был. Даже похвалил Васяку за бдительность!

Отлетел замок, по полу бетонному затарахтел. Распахнул я дверцу врезную и сам первый пошел! Ничо не случилось. Только темно, хоть глаз выколи! Махал-Махалыч следом за мной. Фарой светит, да цыгаркой попыхивает. Хорошо стало, видно все! Стол стоит коло стены, рядом с форточкой этой маленькой, что на двери. Стул деревянный за столом. Журнал лежит на столе. Лампа настольная. Табличка еще такая на столе стоит. Пирамидкой сделана, чтобы не падала: «СТОЙ! ПРЕДЪЯВИ ДОКУМЕНТЫ!» А дальше — поворот и помещение вправо пошло. Только решеткой проход загорожен. Хорошая решетка такая. Добротная. Из толстой арматуры сделана! Еще краска на ней осталась. Серая конечно! Уже привычно мне... Окошко в решетке той сделано и полочка под окошком. Выдача видать. Из склада, чтобы оружие выдавать военным! Замок на решетке висит. И снова табличка: «ОТКРЫВАТЬ ТОЛЬКО В ПРИСУТСТВИИ ДЕЖУРНОГО!» Ага, точно, думаю: «Сейчас предъявим! И документы, и ключ! И «дежурного» вам предъявим: — Кувалдометр!» Махнул кувалдой так, что воздух рассек с гулом. Бух! — Замок, как ветром сдуло. Аж настроение чуть поднялось! Раскрыл решетку. Свободный путь! Дальше два шага только сделал, и сразу поворот направо. Туда помещение пошло! Махал-Махалыч — следом. Фару он навел за поворот и стал рот раскрымши. Даже цыгарка на пол выпала из зубов! И я стал — рот раззявил от удивления. Батюшки...

— Итить... — Бомбы на полу лежат! Две штуки. Огромные, гладкие, с хвостами. Будто стальные рыбы... Страшные рыбы! Акулы натуральные... Я такие, в книжке у Вия видал! Там мужик один, рыбу поплыл ловить, — да поймал! Здоровенную, хорошую! Только не дали ему ее до берега, домой довести. Акулы пожрали! Нарисовано еще там было, как акулы жрут рыбу. А мужик — по головам им лупит, багром и забабахой еще какой-то. Деталь вроде от лодки его. Такая история! А как называется та книжка, — не помню я... Так и эти бомбы, как акулы — те! Мороз по коже от их вида. Даже передернуло меня чуток. Серые, бледные... Еще буковки по ним такие черные: «ФАБ — 500М-62» — на каждой написано. Монголы подтянулись к нам, увидали бомбы, затарахтели по-своему, на монгольском! Ничо мне не понятно, но вижу, — удивление у них крайнее! Махал-Махалыч ближе подошел. Осветил их фарой. Присвистнул так тихонечко. — Не хило...

Вий стал коло нас. — Вот они! Так и остались тут. Никуда не делись — родимые! По приказу, их должны были в другое место перебросить. На базу другую, для хранения. На запад. А пока — тут сложили. Временно. Прямо перед самим расформированием это было! Транспорт все ждали. Только не приехал за ними никто. Некому уже было... Вот и лежат. Нас дождались! Парочка...

Тогда дядька, с Махал-Махалычем — к одной из них присели, обсуждать стали, чо да как с ней делать, чтобы ее дистанционно подорвать. Сидят, на полу чего-то ножом царапают. Схемы какие-то рисуют. Спорить чего-то начали. А я — по сторонам пошел глядеть! Чего мне их слушать? Все одно не понимаю, чо они там обсуждают! Контакты, шунты, контроллеры... Подача напряжения, класс — магнитный, вид — оптический, радио, пиротехнический, механический. Херический... Голова чуть не попухла. Ну их!

Полки тут вдоль стен! Стеллажи сделанные, такие из уголка железного. И настил железный. Не из дерева они. Также — серые! Краской крашеные. На них — ящики рядками стоят. Зеленые, полосами жестяными обитые. Ну-ка... Потянул один, — тяжелый! Открыл крышку — коробки внутри цинковые, с патронами! Для автомата: «5,45гсПС» — на них написано. Еще куча буковок с циферами всяких. Шифры какие-то. Не знаю, чего оно означает! Еще ящики стояли с «7,62ПСгс» — тоже для автомата, только другой калибр. Много их! Третий — гранат полный: РГД-5. Запалы к ним рядом, в банках алюминиевых закупорены. Еще ленты к пулеметам в других ящиках, заряды для танка — по два в ящике, заряды для КПВТ — в лентах, и много — очень много патронов 7,62×54. В ящиках лежат. Упакованы в пачки бумажные, промасленные. Восемь ящиков по 440 штук насчитал! Еще были — полностью бронзовые такие. Блестящие! Тоже много. Таких три ящика, по — 440 штук. Здорово! Думаю, должно нам этого хватить. С головой должно!

Дальше — упаковки целлофановые, стопками лежали. Одежа там. Пятнистая такая, — камуфляжная. ВСР-84 «Дубок» — написано. Много! Новенькая вся. По размерам сложена. Белье еще к ней. Портянки. Сапоги кирзовые. Куча их целая! А на другой полке — каски железные и бронежилеты. Тоже куча их! Здорово-то как! Я сразу полез переодеваться. И Вий увидал, как я военные шмотки на себя натягиваю, — всем приказал одежу сменить! Чтобы все, как один, — по-военному были! Монголы себе давай упаковки те хватать. Натягивают на себя новенькое. Радые! Оделись. Принарядились все. Я, монголы. Васяке набрали шмоток. Толяну. Каски, броники. Все взяли! Вий — тоже в военном. Махал-Махалыч. Только он свою кепку оставил. Ни в какую не захотел головной убор на каску сменять! И цыгарка снова в зубах. Дыму полный склад напускал! Хотел ему Вий, что-то сказать, да передумал. Махнул рукой. Толку-то...

Монголы понесли вещи мужикам на примерку. Толян-то лежит! И Василий с ним. Не знает еще, что за «клад» мы тут откопали. А тут — валом всего! И патронов, и шмоток, и защита. И не то, что самодельное, да из ведра клепанное, а — настоящее, заводское! Для боевых действий предназначенное. Все-же крепче нашего! Вот и сюрприз будет им добрый. А размеры — сами там подберут. Монголы им по упаковке каждого потащили! Они еще Вия просили, чтобы домой запас взять. Херово у них со шмотками. А тут — целый склад, да добротного! Дал разрешение дядька им. Сказал — сколько нужно, столько и пусть берут. Ну а чо, для людей-же и так, это все сохранено! И они — люди. И еще патронов сказал, чтобы брали — сколько смогут. И оружия, как найдем. Так-то!

Обрадовались монголы, закивали Вию. Руку ему жали, да на радостях побежали, — поволокли вещи Васяке с Толяном! А я, — верхние ящики потянул... Достал, открыл, батюшки... Автоматы рядочками сложены! Новехонькие, в маслице: АКМ-ы! По десять штук их там. Еще магазины к ним железные, с ребрышками. Гнутые такие, будто рога у барана. Не зря их — «рожками» называют! Каждый густо намазан вязким солидолом, да бумагой обернут промасленной. Бережно, тщательно! Сумочки еще там лежали под магазины те, что через плечо носить! Зеленые, да с пряжками кожаными. Ага. Еще ящик потянул. Открыл — ПКМ там лежит! Е-мое... Сразу я пулемет этот вытянул! Размотал бумагу, смотрю, так он-же разобранный! Не весь он там, чтобы в сборе. Отдельно еще детали к нему лежат! Ну, я и их вытянул. Разложил коло себя, сел на задницу, тыкаю их друг до друга, — кумекаю... Да не кумекается нихера! Вия позвал. — А как?..

Улыбнулся дядька. Видит, как мои глаза разгорелись! — Сначала вычисти. — говорит. — До блеска! Он в смазке консервационной. Только краску не сотри...

Ну я и чистил. Тер его до кристальной чистоты! Все, каждый миллиметр его вылизал. Вот! Дядьке показал. Радый, что такое диво мне досталося!

Показал тогда мне дядька, как его собирать. Все показал! И газоотвод с сошками пристыковывать, и ствол сменный на защелку ставить, и механизм с пружиной внутрь совать, и короб зеленый под патроны в ленте к нему снизу пристегивать. Как ленту в затворную коробку заправлять.

Я все сделал, как Вий научил! И даже несколько раз собрал и разобрал его. Затем ленту патронами напихивал. Распаковывал из пачек, длинные остроконечные снарядики, и в ленту их защелкивал. Сто штук запихал! И еще сто штук в другую ленту. И в короб новый уложил ее! Про запас чтобы. Все, — готов пулемет! Собран полностью. Как он мне нравится!

Увесистый пулемет, добротный, большой. В каждой его детали чувствуется мощь, сила, зло неистовое покоится в нем! Ждет своего часа, чтобы взорваться шквалом пуль на врагов! Вылить всю ненависть, всю злобу, затаенную на гадин всех поганых! Вот так-то! И удобный мне очень он. Схватил в руки, приложил к плечу. Второй рукой за сошку взял, распер — сила! Самое — то для меня! Как раз под мои руки. И не тяжелый он. Одной рукой, за рукоятку его держу. Как пистолет! Нормально мне.

Васяка с монголами к нам пришел. В новеньком всем. В военном. И Толян следом заглядывает! О-па! Поднялся друг! Жив он. Только слабый еще. Бледный. Василий его немного придерживает под руку. Чтобы равновесие удерживал. Но радый Толян, улыбается нам! И мы — радые! Обнялись. Вий его на бомбу усадил, спрашивал, как он? Отмахивался Толян. — Нормально, — говорит! — Голова еще кружится немного, да пот по телу идет каплями. По спине особенно. А так — пойдет!

Махал-Махалыч ему еще укол сразу поставил. Да ногу размотал, смотрел ранение. Спухла нога. Уже и не желтая! Видать яд перестал действовать. Нейтрализовался. Махал-Махалыч еще помазал раны ему бальзамом моим, что Серафима готовила. И снова перевязочку свеженькую положил. Говорит — еще день-другой, и порядок будет!

Поздравили мы Толяна. Рады, что живой! И он рад видеть нас всех в добром здравии. За Васяку он сильно переживал, что щека разрезана, да раны на голове глубокие. Но обошлось все. Не задето было ничо важного! Так, — шрамы только останутся. Ну, то — такое! Украшение мужское. Сразу видно, что не у бабской юбки жизнь высиживал!

Ну, посидели еще маленько. Я чай сготовил. Попили горячего. Вий с Махал-Махалычем обсудили уже схемы свои, как бомбу подорвать. Вроде сошлись на чем-то. Электро будут они подрыв делать. На проводах который! Они детонатор туда всунут, провода к бомбе потянутся. Мне надо будет ее к медузе поднести поближе, да провода нацепить к контактам. Затем — ходу! А как в безопасности окажусь, так махать надо Махал-Махалычу. Он тогда и зажмет клеммы на аккумуляторе. Рванет бомба, и конец той медузе! А бомба — ну очень она мощная. Ее с головой хватит! Вот так. Хороший вроде план. И мне все понятно, что делать. Нравится мне. Главное, чтобы проводов хватило на подальше мне отбежать! Да и другого плана, у нас и нету.

Дальше мы пошли базу осматривать. Впереди — еще дверей куча. И за каждой, всякое может быть — полезное! Сколько еще открытий тут для нас приготовлено... Сюрпризов всяких. Да подарков! Впечатлений и так, через край: Танк, БТР, оружие, бомбы в конце концов! Не база — а сокровищница какого-то короля, не иначе! Тот же пулемет. Я его теперь, наверное, из рук не выпущу. Так он мне до души пришелся! Да и другого полно: Гранаты, патроны, одежды комплекты, защита, каски... Ящиками все! Вооружились мы тут. До самих зубов вооружились! Думал еще: И как это все осталось не тронутым?.. Ведь знали же люди про базу эту! Могли же сюда наведаться? Запросто! Но — нет. Целое все. Никто на добро это не позарился! Я тогда у Вия спросил про это, — дык пожал он плечами. Не знает сам, как так вышло...

Махал-Махалыч, с Толяном и Васякой — бомбу к перевозке готовить остались. Надо было взрыватель переделать, да сделать так, чтобы я мог ее нести нормально. Они вроде — сетку решили туда из веревок сплести. Чтобы я мог взять ее и тащить. Сразу, не глядючи! Такое дело. Им еще Урал готовить к дороге. Новенький решили взять! В нем бомбу повезем. Наш — то раздолбанный уже маленько... Еще танк готовить! БТР — готов-то. Проверить все остальное, заправить, зарядить аккумуляторы, оружие загрузить, вещи, защиту... Все надо! Тогда и бомбу я понесу. В машину загружать. И на отправку в Славный! Вопрос с соляркой еще остался для танка. Ну — то может и решит Вий, где ее добыть!

В общем занялись мужики работой. Фара аккумуляторная — у Махал-Махалыча осталась. Им нужнее, чтобы свет был хороший! А мы — дальше потопали. Вий свой фонарик взял. Тот, что жужжит. Вот и идем, — жужжим мы. Я, Вий, и монголы с нами.

Дверь — следующая по коридору. Деревянная на этот раз. Такой-же замок. Навесной. Враз отлетел! Раскрыл я двери — кабинет там. Приличный такой! Все деревом лакированным обшито. И стены, и полы. Пара шкафов вдоль стены. Дверцы открыты. Пусто... Там еще стол длинный такой стоял, и другой к нему — перпендикулярно. Стулья деревянные к столам приставлены. Десяток их. Мягкие. Гладким таким обивка сделана. Навроде кожи. Только не она. Больше на целлофан похожая. Телефонных аппаратов на том столе — штук шесть стоит! Серые в основном. Один только красный. Видать самый важный он! Вий говорит, это пункт командный был. Тут офицеры собирались. Обсудить обстановку, планы построить, да связь с другими базами держать. Нет больше тех офицеров. Никого тут сейчас нет...

Вий трубку телефона снял. Красного. Тихо там. Нет никакой связи! Положил трубку. Еще в ящик стола полез. Бумаги какие-то достал. Смотрел их. Читал. Затем скомкал их, и в угол зашвырнул. Сплюнул... — Тот самый приказ. О расформировании! И базы, и войск всех. Не целесообразно им... Скоты, — говорит. — Все коту под хвост! Ни армии, ни флота! Ничего нету. Все загубили... — Обидно ему так-то. Всю жизнь считай, армии отдал человек! С самой юности. А теперь — не надо оно все оказалось... Вздыхал тяжело Вий. Хмурился. Ругался еще про себя шепотом, на командование, да на чиновников проклятых... Успокоился потом. Следующую дверь вскрывать — скомандовал.

Это была столовая. Большая такая! Метров сорок-на сорок. Плакаты на стенах: «ПРИЯТНОГО АППЕТИТА!», «ХЛЕБ — НАШЕ БОГАТСТВО! ДОРОЖИТЕ ХЛЕБОМ!», еще там был: «ЧИСТОТА — ЗАЛОГ ЗДОРОВЬЯ. БОРИСЬ ЗА ЧИСТОТУ В СТОЛОВОЙ И НА РАБОЧЕМ МЕСТЕ!» Там еще другие были: мужики и бабы нарисованные. Они там разносы носят и еду в тарелках раздают. Улыбаются все! А еще — цветы нарисованные. Васильки, да ромашки. Какие в вазах, а какие — так, букетом. И поле с пшеницей. Солнышко над ним яркое, и небо синее-синее! И ничо на них не написано. Такие плакаты, как картины вроде. Без рамок. Просто так к стене прикреплены, на клей. Ну, ничо так выглядит. Даже симпатишно! Окон только нет...

Еще, в зале — столы стояли и стулья коло них. Штук восемь столов тех. Белые. А стулья — серые. Обычные, из дерева. Только ножки, из трубок железных! Знаю я такие. В магазине когда-то видал. Дорогущие они чего-то были. А чо, дык — не знаю я... Может из-за трубок этих железных?.. Да кто мне ответит…

Дальше столовку ту разглядывали: Раздача там еще была. Вдоль стены! Такая, длинная блестящая стойка из железа нержавеющего. Там еще разносы сложены на ней. Коричневые. Из пластмассы такой крепкой, словно кость. Стаканы стоят на стойке той. Стеклянные — граненные такие. Да пара тарелок лежала. Белые. Чуть пылью припавшие. На них еще зелеными буквами написано: «Общепит». Красиво так написано, будто художник, сам своей рукой — кренделями выписывал. Художественно! Такое.

Кухня за раздачей еще была. Туда проход вел за стойкой. Пара печей электрических, да пара холодильников больших, двустворчатых. Еще склад небольшой. Стеллаж с полками. Стол еще разделочный, да мойка, чтобы посуду мыть. Шкаф под посуду. Кастрюли там разные и сковорода. Половник. Ложки-вилки сложены. Нож еще лежал. Такой — длинный, с ручкой пластмассовой. Белой. И ничо больше нету. Ни продуктов, ни крупы какой… Дальше мы пошли.

Душевые вскрыли, где краны рядочками. Все стены и полы, кафельной плиткой выложены. Белая такая, — прямоугольничками. Еще слив прямо в полу сделанный. Трубы вдоль стен, чтобы воду в краны подавать. Холодная и горячая. Только нет той воды. Ни холодной, ни горячей. А хотелось бы помыться! Который день в пути. Да в латах железных не снимаючи... Еще туалет дальше. С унитазами, в бетонный пол вделанными. Не похожие на те, что я в Славном видел! Там керамика, а тут — железные такие. Эмалированные. Бачки сливные к стене приделанные и трубы вниз к унитазам. Урны рядом с каждым. Железные такие. Из полосок металлических. Серые — как обычно! И бачки для воды серые. И перестенки, что каждое место с унитазом отделяет — тоже серые. Из шифера они. Только не волнистого, а плоского. Не видал я такого еще ни разу. А так — чисто все. Ухожено.

Следующие двери, не запертые были. Там комната отдыха сделанная. Вий ее «курилкой» назвал. Сказал, что выпивали тут иногда, когда начальство на выходные по домам разъезжалось! Тут они тогда с Иваном, про медузу-ту документы секретные глядели. Перед расформированием самим. Все, как вчера было — помнит! Вий даже показал, где они водку прятали. В вентиляции. Нельзя-же в армии! Там решетка на воздуховоде — съемная. На винтики крепится. Плоские головки у винтов тех, да под отвертку обычную. Говорит: — Открутил монеткой, и туда фляжку с самогонкой! Там ее, родимую, и хранили. До «востребования» — как говорится! — Так он и полез. Нож вместо монетки использовал. Открутил решетку, ладонью туда полез, пошарил там — нет там ничего! Улыбнулся. Назад решетку ту вернул. Вот такие дела. А вообще — уютненько тут! Стол и лавки по бокам. Еще рукомойник в углу. Пепельница на столе. Огнетушитель красный коло лавки. У стены — шкафчик. Графин там стеклянный и стаканов десяток на подносе. Посидеть, поговорить, да обсудить чего. Нормальное такое место! И конечно-же плакаты на стене: «БЕРЕГИ ОТЧИЗНУ, СОЛДАТ!» и мужик тама нарисованный. Солдат. В форме и с автоматом. Куда-то вдаль глядит. Серьезный такой! А второй плакат, просто с буквами: «СТРАНА МОЯ, НАДЕЙСЯ НА МЕНЯ!» — красный, да буквы белые. Вий сказал, что так и должно было быть, чтобы плакат висел в помещении. Там, где люди собираются. Агитация это! Вот такие у них тут правила.

Казармы дальше были. Две. Одна большая — для солдат. Койки там двухъярусные. Из железа. С сетками. Десять их. Заправлены ровненько! Подушка, да одеяло. Синие такие одеяла, с полосками белыми. Хорошие! Еще полотенечки на спинках. Белые — вафельные. Тумбочки коло каждой койки. Мебельные. Посмотрели несколько. Пусто в них! Ничего такого не нашли. Осмотрелись еще. Табуретки деревянные рядком у стены еще стояли. Также — серой краской выкрашены. Сверху, над ними, на стене — плакат очередной. Да был уже такой: «БЕРЕГИ ОТЧИЗНУ, СОЛДАТ!» И табличка под ним: «Распорядок». Подъем — 7:00; Влажная уборка — 9:00; Отбой — 22:00. И все. Ничо тут больше не было полезного. Кроме одеял! Одеяла — взять решили. В дорогу. Теплые они, мягкие. Да новые считай. Полезная вещь! Глупо их бросать тут.

Вторая казарма для офицеров была. Тут поуютнее конечно было! Полы деревянные. Койки другие. Не с двумя ярусами! Одиночные они. Спинки на них деревянные. Лакированные, блестят! Пять штук. А остальное — все также. Подушка, одеяло и тумбочка рядом. Табурет у каждой койки. Зеркало еще на стене висело. Пара шкафов одежных. Коло стены стояли. Там плечики деревянные с крючками. Для кителей. Да пустые шкафы те! Еще — стол и стул. Бумажка с распорядком на стене: Подъем — 7:00; Влажная уборка — 8:00 и 20:00; Отбой — 23:00. А плаката какого, — нету. Вот так-то! Не нужна была офицерам эта самая «агитация» видать.

«Умывальная» дальше была. Отдельной комнатой. Аккурат между казармами она сделана. Там рукомойников десяток железных. Белые, эмалированные. Также, как и в душевой — плитка на стенах. Зеркала на стене, напротив каждого умывальника! И полочка под ними. Мыло, зубные щетки и порошок зубной там лежал. Еще бритвы лежали. Простые — из алюминия. Разборные такие, чтобы лезвие менять. Лезвий правда в них не было. А так — тоже чисто кругом. Порядок тут. Как и везде на базе этой. Видать следили за всем тщательно. По-военному! И плакат конечно-же: «БУДЬ БДИТЕЛЕН!» и очередной солдат на ней. Рисованный. Прямо на меня смотрел он с плаката! Тоже серьезный такой, глаза хмурые. Бдит стало быть!

Покрутились мы еще по базе. Там еще бойлерная была. Котлы для отопления базы стояли. На электричестве все. Еще прачечная была. Одежу там постирать можно. Три машины стояло всего. Вий сказал, что немного на самом деле персонала на базе было. Около десяти постоянно служащих. Остальные места, — под командировочных. Или транзитом кто... Вот и справлялись с тремя машинами! Рядом — сушилка для самой одежды. Тоже на электричестве все. Полки сеткой сделаны. На них мокрое раскладывали и сушилось оно. Вий все нам объяснил.

Дальше, последнее помещение было: «Генераторная». Генераторы там стояли. Два штуки. Рабочий и резервный, — на случай поломки первого! Они электроэнергию вырабатывают. Чтобы базу обеспечивать, когда от линии нет. На дизеле они работают. Конечно можно было их прямо сейчас запустить, и тогда и свет будет у нас, и тепло, и вода будет холодная и горячая... Вот только солярку он жрет! А у нас, ее мало очень. Для танка даже не хватит. Жалко! Поэтому — обойдемся. И так справляемся как-то!

А в самом конце коридора — та самая Лаборатория. Большая дверь. Прямо броня на ней клепанная! Окошко еще круглое такое из стекла на двери. Я глаз туда засунул, — не видать нихера. Темно-же! Да и стекло толстое, мутное. Кодовый замок сбоку на стене. Кнопочки, блестящие с циферами на панели. От нуля, и до девяти нумерация. И скважины под ключ никакой нет. Никак ее не открыть без электричества. Я спросил у Вия, — Может генератор запустим, чтобы открыть? Хоть на минутку!

Покачал головой дядька. — Не выйдет, — говорит. — Там код меняется. Каждые сутки телеграмма приходила.

— Выходит — только рвать?.. — не видел я другого способа. БТР сюда не загонишь, чтобы стрелять. А пулемет, — думаю не возьмет броню такую! Уж слишком внушительная она.

— Выходит рвать... — согласился Вий. — Благо у нас теперь и гранаты есть, и снарядов к танку завались! Так-что — рвем ее. Определенно! Надо нам туда попасть. Там здравпункт был. Лекарств полно! Антибиотики, обезболивающие, да другие всякие. Чтобы инфекции вылечить, вирусы, болячки. Много всего!

— А Болезнь? — очень мне интересно было. Чтобы люди больше не умирали от заразы той, от которой матушка моя померла!

Пожал дядька плечами. Вздохнул. — А может и ее окаянную...

Решено! Отправил нас дядька с монголами в склад к Махал-Махалычу. Чтобы гранаты приволочь со снарядами, да его самого сюда привести. Взрывчатку подключить! Фонарик нам отдал. Сам в темноте сидеть остался. Побегли мы.

А в складе — деятельность бурная! Уже и бомба готова. Провода из нее торчат. Из носа. Там наконечник раньше был. А теперь — дырка и провод! Для аккумулятора, который. Да еще короб какой-то там прицепленный. Чтобы дистанционно по сигналу с пульта рвать. Сеткой ее обвязали из веревки нашей — пеньковой. Бомбу! Говорит Махал-Махалыч: — Давай, — мол. — Пробуй, тащи!

Ну, я ухватил руками сетку, поднатужился, потянул на себя... Захрустели руки, заныла спина, — дык оторвал ее от земли! Сразу ее на грудь принял, да перевел дух чутка. Тяжелая зарраза! Коняка и то — легче казался! Хоть и вес почти одинаковый... Затем, отдохнув, я ее через голову перекинул. На плечи себе. Ох... Захрустели ноги мои. Заныла шея. Ух сука... Гляжу, — монголы глаза повылупили. Рты от удивления раззявили. Шона на жопу сел! Алтай бледный сделался. А я — понес ее потихоньку. Бомбу эту окаянную! Маленькими шажками. Оно еще, боялся сильно, зацепить да тюкнуть эту заразу об лутки дверные! Рванет еще...

Двери мне распахнул Махал-Махалыч, что с оружейной ведут. Дорогу светил. Шел я... К самому Уралу донес! К новому, который решили брать. Мужики уже там. Толян, Васяка. Меня увидали — подкалывают: — Во, обезян наш! Еле-еле тащится! Охлял видать... — и ржать. Тьфу, гады такие! — Вот сейчас, донесу и будет вам. Носы в щеки повбиваю! И не гляну, что друзья... — дык, они еще пуще ржать! Дразнятся еще. — Да как ты нам носы повбиваешь?! Ты-ж сам еле ноги переставляешь. Вона, — как трясутся!

Не стал им отвечать. Иду молча. Несу. Ну их... Им как ржать, дык — меду не давай! Хотя, даже рад, что ржут. Значит считай — здоровы они. И Васяка, и особенно Толян! Борт в кузове откинули они мне. Место под бомбу приготовлено. Ясли они там из досок соорудили. Чтобы бомбу положить туда. Да в дороге она не раскачивалась, не выпала чтобы, пока ехать будем. Умно! Че скажешь.

Принес я бомбу, положил ее на край кузова. Придержал одной рукой, а другой — помог себе в кузов запрыгнуть. Развернулся и снова сетку в руки! Ну, тут полегче было. Не надо бомбу на плечи закидывать! Только приподнять, чтобы в ясли ее уложить. Уложил! Готово. Погружена бомба. Основная часть нашего похода сюда, стало быть — выполнена! Разогнул спину, даже защелкало там что-то. И легко мне так стало. Будто пушинка я! Ох как хорошо! Стою, отдыхаю. А сам думаю: — И как я ее буду на этажи нести?! Здания того, Горкома Партии! — вот такая мысль. Тяжелее она лошади, той что коло магазина таскал. Бомба эта окаянная. Чувствую я это. Сильно тяжелее! Херово дело. Туго мне придется. Ну чо поделаешь. Может хоть поближе подвезем ее, к медузе той...