Недоброе утро Терентия

Глава 16. Лаборатория.

Бабах!

Штукатурка во все стороны полетела! Мелкое крошево по стенам посыпалось. Мне в морду прилетело. Еще по башке че-то шваркнуло. Хорошо, что в каске был! Только пыль столбом... Вылезли мы из укрытия нашего. Спрятались в бойлерной! Она как раз, сбоку от лаборатории. Я моргалы свои пролупал, прочихался хорошенько... Еще кашель зарраза душить начал. Будто стекла в легкие насыпали. Насилу откашлялся! Ну и шарахнуло... Монголы уже огнетушители поволокли, вдруг пожар, как с погрузчиком. Только кажись не горело на этот раз ничего! Гляжу — нормально так вырвало дверь. Полностью ее с петель сорвало. Лежит на полу искореженная вся. Хорошо Махал-Махалыч заряд заложил. Как раз, чтобы и сработало, и не разнесло все к чертям! И дыма не много. Только пыли дохрена... Ну то — ничо. Главное, открыт проход в лабораторию!

Вий фару подхватил, что у Махал-Махалыча была. Туда двинулись! Он первый с автоматом пошел. Я следом поспеваю. Пулемет в руках! Монголы в замыкании. Тоже автоматы похватали. Все при новом оружии! Каски, броники — все на себя понацепили, приготовились. А вдруг, тут есть кто? «Может-же быть, что живет в лаборатории этой, зараза какая!» — так Вий нам надоумил. Резонно оно конечно! Если вот дырка в стене, да на улицу она выходит. Вот и заведется гадина тут. Будет сидеть, а тут — мы на блюдечке! Здрасьте — хрен покрасьте... А если мы с оружием, так вмажем на всю катушку. Мало не покажется! Ну а нет никого, — тогда и вопросов нет. Но с оружием, оно конечно лучше! Просто для собственного успокоения.

Прошли вход. Дальше лаборатория сама началась. Пыль и гарь, осела уже. Хорошо видать стало. Тут совсем все по-другому! Белое все. И потолок, и стены, и даже пол. И ни одного плаката нету! Даже странно. Тут видать не было таких, что хлеб да бензин не берегут, и наоборот — бдят круглосуточно! Такое дело. Двери вдоль коридора — тоже белые. И табличек на них нет. Только номера и буквы. Вот первая дверь — справа: На ней надпись: «1-ВА». Вот чо это значит?! Вий сказал — «Здравпункт». А как понять? Это чо, заучивать надо получается?! Угу, дверей-то — восемь! Пять — по одной стене, по правой. А три — по левой! Запомнишь тут... Хочь двери тут обычные, из дерева. Только одна из железа. Что слева. Герметичная она! Там Вий сказал, — сама «биологическая зона». Нельзя, чтобы туда даже воздух попадал из внешнего мира! Шлюз еще там и обеззараживающая установка. Ну до них-то доберемся. Позже.

Вмазал я кулаком по «1-ВА». Здравпункту этому! Проломил ее и с петель оторвал. Дерево — че уж там... Вошли. Тут: кушетка у стены, стол, стулья и шкаф здоровенный. Холодильник еще. Вот и все имущество! Лампа большая над нами. Плоская такая, как тарелка обеденная. Не работает конечно ничего... Вий сразу в шкаф полез. Стоят там рядами коробки с ампулками, и пачки с таблетками. Шприцы еще — упаковками сложены. И тюбики всякие с мазями. Много! Дядька все сказал забирать! Монголы сразу сумку из-за плеч выудили и давай сгребать все подчистую. Холодильник еще открыли: там — тоже куча флаконов и ампулок в упаковках. Также — в сумку! Потом будем разбираться, что пригодное, а что пропало.

Долго выгребали мы лекарства. Очень много их тут оказалось! Я и не видал в своей жизни столько. Монголы радые. Говорят — всем хватит! И дедушку дома своего вылечат и племянника какого-то мальцом что. Все здоровы будут! Ну чо, людям хорошо и нам ладно! Пока гребли, Вий бумаги на столе перебирал. Пересматривал все. Ничо правда полезного не нашел. Распоряжения всякие, да приказы внутренние. Я слушал, что он зачитывает вслух, — дык удивлялся. Вот, что за люди раньше были! Нет — сказал и выполняют. Хер, — бумажку пиши! Порти имущество... Бумага-то на вес золота поди! А они — писать распоряжения на сегодня: «Перенести папку за текущим номером „пятьсот“ в архив, и присвоить порядковый номер согласно реестра. И подпись: заведующий Петров С.А.» Тьфу. Так сказать, нельзя? Или память у подчиненных такая короткая... Листал-листал Вий бумажки те, да забросил. Оно и понятно. У кого угодно голова кругом пойдет, такую бредятину читать! Дальше мы пошли.

Следующая дверь, по традиции называлась — «2-ВП». Вот чо, оно значит?.. «Архив» — епть! Вот у кого-то «умище» такое выдумывать... Академик — не иначе! Здоровенные стеллажи тут. Папки на каждой полке. Все с ярлыками номерными, да пояснениями. Забито все под завязку стопками с бумагой. Ох и дохрена тут макулатуры! Тоже видать с распоряжениями однодневными... Постояли мы, пока Вий просматривал ярлыки. Искал хоть что-то про медузу. Нету нихрена! Говорит — вывезли ценные бумаги, наверное. Или уничтожили! Что скорее всего. Вот такие дела. Ничо он тут не накопал. Дажить про последние месяцы существования базы не писалось. Только старое все, да бесполезное. Я же говорю — макулатура!

За третьими дверями, которые назывались: «3-ВР» — кабинет был. Скорее зал совещаний. Большой такой, человек на двадцать! Стулья двумя рядками стоят, а дальше, на подиуме — стол со стулом. Видать для главного ихнего, чтобы вещал остальным с места своего высокого! На столе пара бумажек, с расписанием рабочего дня: «Подъем — 8:00; Завтрак — 8:30; Совещание — 9:30; Лабораторная работа: с 10:00 до 13:00; Обед — 13:30, и так далее». До самой ночи часы и минуты трудодня местного расписаны. А рядом — самое интересное! Ящик такой плоский на столе стоял. Из пластмассы серой, а перед у него из черной пластмассы, и в него стекло темно-серое вделано. Кнопочки слева от стекла того. Под этим ящиком — еще один. Плоский, серый. И рядом с ящиком тем — еще одна коробочка. Тоже плоская, но гораздо меньше, чем остальные ящики! Черная она, пластмассовая. Кнопочек на этой — гораздо больше! Белые. Рядочками они идут. На них — буковки разные. Иногда по несколько. Не разобрать чего там. Навроде буквы, а непонятные. Не такие, как в книжках писаны! Еще одна надпись на ящике этом: «ДВК-3М». Провод еще от этого всего идет и в розетку электрическую вставлен. Смотрел я, смотрел на это диво, — ничо мне непонятно. У Вия спросил: — Чо за штука такая?

— ЭВМ. Электронно-Вычислительная-Машина — называется. — сказал Вий. — Она всегда тут стояла. В наследство от страны, той осталась, что до последней войны была. Занятная штука! Ученые тут на ней чего-то клацали, да на экран этот — часами могли пялиться! Там тексты писать можно. Отчеты всякие... Еще расчеты они на ней считали! Пару раз я видел, как один умник, на нем какой-то проект считал. Цифры у него еще по экрану этому бегали! — дядька указал пальцем на ящик со стеклом. — Последние вахты ученых, только туда все и записывали. Говорили — это будущее! Бумагу заменит скоро. Не долговечная она. А эта машина, — все запомнит и навсегда! — дядька усмехнулся. — Только непонятно мне, что будет, как электричества не станет? Спрашивал я их за это, а они меня на смех: «Не бывать такому никогда!» — и ржать... Козлы. И где их электричество теперь?! Расчеты ихние... Вот и стоит теперь ЭВМ эта, как памятник! А бумага — она и по сей день все помнит. Есть, электричество, нет его — взял и читай. Так-то! А последние пару дней, так тут вообще офицер сидел за ЭВМ этой. «Особист» — какой-то. Он непосредственно над учеными этими руководство осуществлял. Помню, — злющий! Все у него тут по струнке ходили! Боялись его. А он, такой — сам вроде и храбреца из себя строил, а в «зону» — ни ногой! Медуз тех боялся, как огня! Да и вообще всего этого, что с мутантами связано... Меня, и таких как я — шарахался. Рядом даже не подпускал, — сразу за пистолет хватался! Хорошо, что до нас ему дела не было. Профили разные. И слава Богу! Другой командир у нас был. Нормальный мужик! Как разъезжались после расформирования, так он в гости звал. В Горное! Но не довелось нам больше свидится. Помер он от болячки. Ровно через неделю после отъезда. Сердце...

Ну чо, интересно мне конечно, про технику было послушать! Да про командование его. Жалко конечно того нормального офицера, что Вием командовал! Кивнул дядьке. Чо уж... Бывает так. Болеют люди, умирают. Да только, вот про ЭВМ — не прав дядька! Оно, если рассудить — так выходит, что и машины без бензина, тоже хлам. «Памятник» — как дядька говорит. И ружье, без патрона, — «палка говно мешать» не более! Всякой вещи — свое. Может она, эта машина — ЭВМ которая, она гораздо полезнее бумаги?! Не зря же ее тогда придумали! Может она, еще чего-то очень полезного делает, а он и не знает об этом! Вот только не стал я Вию, про свои мысли и выводы говорить. Обижали его слова ученых видать! «Козлами» — их назвал. Пусть каждый при своем останется. Просто ссориться сейчас не хотелось! Я дальше полез все осматривать. В стол полез! Открыл ящик... И закрыл его сразу. Пара скрепок и карандаш с обломанным грифелем. Ничо больше полезного нету. Херня одна короче! Монголы — тоже с пустыми руками. Хотели стулья утащить. От жадности что ли... Но бросили потом. А к ЭВМ — этой, даже не прикоснулись! Опасливо только на нее поглядывали...

Вынес я еще две двери: «4-АМ» и «5-АС». Даже не интересно, чтобы это значило! Шкафы, полки, склянки, химия всякая... Еще куски мяса какие-то в банках плавают в мутной жидкости. Глаз там лежал на дне колбы. Человеческий вроде... Еще ухо и пальцы. К херам такие припасы! Ить... И сам хер, рядом, — в такой-же колбе. Замаринованный! Плавает там, на нас одним своим «глазом» поглядывает. Некультурно то как... Тьфу! Вышел я оттудава. Монголы — тоже ходу! Плевались. Шону дажить стошнило маленько от видов таких. Вот нахрена спрашивается, им хер моченый хранить?! Экспонат что ли. Любовались может. Мож хто решил свой увековечить, для потомков? Так не особо и здоровое то хозяйство, чтобы его в банку закупоривать! Так себе. Видали и побольше! Странные люди. Ох странные... Матюки одни только на уме про таких! Плакаты эти еще... То хлеб приказано им беречь, то бензин. Непутевые там. А тут — вообще сумасшедшие какие-то! Хер в банку замариновать... Мож тут специально таких собрали, чтобы от нормальных людей отгородить?! Эх... Так Вий же тут, тожить служил! Не замечал за ним такого, чтобы он херы в банках мариновал, иль бензин разбазаривал куда зазря. Наоборот он бережливый. Даже шибко. Я бы сказал — домовитый! А тут, одно расстройство... И на хера мы сюда приперлись, в лабораторию эту... Хоть лекарствами загрузились! И Вий еще молчит. Не говорит ничо. Только — «дальше ломай», и все...

На шестой двери другие символы были: «ЖЗ». Жилая зона, стало быть. Хоть тут понятно! Сломал замок. Просто дернул его и хрусь, — готово! Тамбур там небольшой, зеркало и шкаф. Пара халатов в нем. Башмаки чьи-то стояли. И еще четыре двери в разные стороны. Их тоже вскрыл. Комнаты там жилые. Три штуки. Такое — кровать в каждой, шкаф, стол-стул и полка для книг. Пустое все. Постельное только на кроватях застланное. Такое-же все, как и в казармах у военных! Ничего лишнего.

Последняя дверь в уборную вела. Унитаз там, такой, как в квартире стоял, что в Славном видел я. Да рядом, отдельно — душевая. Тоже для одного человека сделана, чтобы видать не толпой, как у военных помыться, а — индивидуально, да по очереди! Чисто — бело все. Плиткой выложено. Ни одной вещи нету! Мыло только новое на полочке. Три кусочка: «Хозяйственное-72%». Мы их забрали конечно. Чего такому добру пропадать!

А вообще, смотрел я на это все, это сколько же надо было скалу прогрызать, чтобы такое построить тут?! Сколько труда, да времени тут вложено! Я же понимаю, что не руками, — машиной специальной камень вырабатывали. Но чтобы вот так, с размахом! Богатая видать та страна была, после которой такие базы остались. И это, Вий сказал, что не самый большой объект! Знал, говорит, что на востоке, далеко-далеко — еще больше есть. Гораздо больше база! Так-то.

Седьмая дверь — просто склад. Дохренища тут всякого барахла лежало! И тряпки какие-то, и ведра, и еще пачки с моющими и чистящими порошками. Мыло. Банки с химией. Очень хлоркой воняли! Понюхал — глаза чуть не выело. Нафиг их! Закрыл. Халаты еще лежали стопкой. Чистые! Монголы сразу их в сумку засунули. Пленка целлофановая — на метраж катушка. Две метлы, веник и швабра. Стопка бумаги чистой. Сигарет — пачек восемь! Красные такие. Надпись на них: «Прима». Такими буквами — прописными. Красивые! Я одну пачку открыл — понюхал, дык чихать сразу! Ух добрый табачок. Не то, что «самосад» наш, тут — культура! Это мы Махал-Махалычу забрали. Порадуем мужика табачком заводским! Дальше: упаковка ручек, для письма которые, карандашей черных — около сотни. Скрепки, ластики резиновые, кнопки. Забрали все. Дефицитные вещи! И бумагу — тоже забрали. Писать на ней будем. В магазине-то очень редко белая бумага в продаже появлялась. А тут — валом и нахаляву! Еще там два прибора таких лежало: как у гусака — шея изогнутая, да на подставочке. Линзы внутри. Вий сказал — «микроскопы» это! Чтобы мелкое разглядывать. Увеличивает даже до микробов! Только линзы в них побитые. Видать уронили их, или еще чо. Хана им короче! Оставили мы их. Были-бы линзы, я бы их для Серафимы забрал. Чтобы болячечные микробы разглядывала! Но нет. Облом вышел... В общем, — упаковали мы все, что нам могло пригодиться и дальше пошли. Последняя дверь осталась. Самая главная!

А вот с ней, с гермодверью этой: «1-ЛЗ», я — очень много повозился! Раза с двадцатого выворотил ее. Ох и крепучий металл! Оно еще с уплотнениями резиновыми, амортизирует, отпрыгивает от ударов, будто по покрышке бью. Так я с разбегу шарахал. Как разбегусь, как вмажу! Грохоту правда наделал... Всех переполошил! Монголы от меня подальше отошли, поглядывают украдкой. Видать видон у меня, еще тот! Вий, уши ладонями прикрыл, стоит, от ударов вздрагивает. А я — шарахаю! Злоба какая-то у меня в душе появилась. Размолотить тут все к чертям собачьим! Не жалко после таких мудодеев, что херы да глаза в банки стеклянные маринуют. Тьфу на них! Дажить, как-то в азарт вошел. Разогрел руки — На! Кувалдометр только воздух рассекает. Бабах! Бабах! Мужики к нам прибегли. Думали палим тут в кого-то! Махал-Махалыч чуть не грохнулся на пол, так к нам на выручку спешил. Васяка гранаты приволок, Толян — тожить автомат схватил. Петр с оружием! Прибегли, сопят, зыркают во все стороны: Где враг?! А — нету его. Я — тут стараюсь! Луплю со всей дури. Пыль от бетонного крошева летит, да искры сыпят от ударов металлом по металлу.

Вынес ее! Проломил железо, и бетон покрошил, что вокруг двери был. Выгнулась дверь эта в обратную сторону, сплющилась, да с ригелей вырвало ее. Вместе с рамкой и стены частью! Пыли наделал, крошево кусками кругом бетонное. На — зарраза! Я еще замахнулся по инерции, да тормознул. Так, по стене шлепнул буханкой стальной. Ух, хорошая штука у меня. Кувалдометр мой. Все крушит, разносит! Что рыла гадские плющит будь здоров, что дверь какую. Деревья даже валять можно! И теперь она выручила. Дыра осталась вместо двери в эту самую «зону биологическую». Готова работа. Заходи — милости просим!

Тамбур впереди. Там устройство обеззараживающее. На душ похоже очень! Трубы под потолком и распылители сверху-вниз торчат. Раствором химии должно оттудава поливать. Микробы всякие убивать. Чтобы ни туда ничего не занести, ни оттуда ничего не вытащить на себе из зоны биологической! Вий сказал, что туда обязательно надо только в масках защитных заходить. Мол, ядовитая эта химия здорово! И там могут быть заразы всякие. В зоне той. Изучали много чего! Иногда даже секретное: Мутантов всяких. Как медузу ту окаянную! Потому и меры такие — обезопасить себя и других. А сейчас, ни химии никакой обеззараживающей, ни масок тех, специальных у нас нету. Да и не видел я их тут нигде! Видать вывезли перед закрытием. Или уничтожили. Но Вий заверил нас, что безопасно тут должно быть. За столько лет, оно сдохло уже давно! А самые опасные, те — которые веками живут, так и не было тут таких никогда. Не та, в этой зоне специализация. На другой базе вирусологи трудились. Вот там — да! Заразы матерые обитали. Хоть десять, хоть сто лет — им пофигу! А тут, — только биологическое. Оно дохнет, и заразы с ним подыхают. Такое дело.

Прошли мы тамбур. Небольшой он. Три — на три метра, где-то. Дверь я еще одну вынес. Она тамбур, от зала — зоны той отделяла. Эта послабее была! Так, алюминий и стекло. Враз вылетело все. Только осколки стекол по полу разлетелись. Дальше большой зал был: Все белое, кафелем выложенное. И пол, и стены. Потолок только крашенный. Тоже белый. И там система обеззараживания сделана. Такая-же, как и в тамбуре, только больше! Видать, чтобы и тут, в случае чего, так уничтожить все под чистую. Очень интересно!

Вошли мы туда. Темно, как и везде... Сразу в нос ударил запах химии. Едкий такой. Терпкий. Мне даже чихнуть захотелось! Насилу сдержался... Вий фарой покрутил, посветил вокруг! Столы стоят железные. Аккурат, посредине зала этого. Из нержавеющей стали столы. Ровненькие такие, гладкие — блестят! Вдоль тех столов, еще колбы стеклянные. Пять штук. От пола они, и до потолка почти высотой — колбы эти. Крышки сверху. И шланги к ним идут. Словно змеи изгибаются они, опутывают крышки. Некоторые из них — в пол идут, к основаниям колб. Там и присоединяются. Вий сказал, что по ним воздух, очищенный подавали, а снизу — откачивали. Чтобы «образцы», не дохли раньше времени! Видать зверье какое тут держали, для изучения. Такие эти колбы здоровенные, что и я туда влезу!

Обошли мы их, осмотрели колбы эти. Вий еще таблички на колбах нашел. На каждой были! Бумажные. Просто прилепленные к каждой колбе. Написано там на них еще чего-то. Только не разобрать уже. Краски потускнели. Едва я различил, что на одной: «Образец № 121345» — написано! — И чо это за «образец» такой? — дядьку я спросил.

— Может зверь какой, а может и мутант тут был... — Вий только плечами пожал. Говорит: — Все, что угодно, могло тут быть! — только не знает он. И тогда не особо знал, что тут делается, да над кем тут опыты проводили. Изучали кого. Их сюда очень редко допускали. Только если помощь физическая ученым требовалась. Тогда они прикрытые были пленкой непрозрачной, от глаз посторонних. Секретно-же все! А когда подыхал кто, тогда ученые, тело укладывали в мешок брезентовый, специальный, черный такой, и военных вызывали, — просили помощи, вынести чтобы. А вояки — и помогали им!

И Вий помогал один раз. — Мы мешок, — говорит. — выносили. Тяжелый был! Тогда, по правилам, положено было его в грузовик загрузить, чтобы тот в город, в котельную его отвез. Сжечь! Донесли мы его, да по пути упрели здорово. Тяжеленный мешок оказался! Присели на перекур. Сидим, смотрим на мешок этот. Любопытно-же, чего там?! Взял я, да чуть расстегнул застежки. Глянуть чего там! Мутант оказался... Тогда много всяких мутантов появлялось. Едва-едва, природа очищаться начала от заражения после войны последней. «Черного дня» — того! Опасные иногда они попадались. Очень опасные! Иногда случалось такое, что и обычный человек внезапно обращался. Так заражено было! Вот живет человек, живет... затем — болеть начинает. Здорово болеет, долго. Лежит, корежит его! Температура у него запредельная становится, и — раз... В такую тварь страшную обращается! Шкура серая становится, когти растут. Сам злющий. Никого не помнит! Ни родных, ни друзей. Только жрать ему подавай! Еще ядовитые некоторые становились. Укусит — все, пиши пропало! И крепкие они «на рану». Бывало, — высадишь в него половину магазина. Из автомата! А ему, — хоть-бы хер! Идет на тебя, шипит... Только пулеметом, да гранатами, таких валили. Вот и этот, таким оказался! В мешке, что лежал. Серый, когти у него длиннющие, загнутые, словно у птицы хищной. Да пасть, будто у крокодила. Жуть! Мы тогда с напарником, назад его запаковали, да в кузов засунули поскорей. Пусть в огонь едет...

Слушал я дядьку, а у самого — мороз по коже. От рассказов таких! Только и смог из себя выдавить в ответ: — Брр... Ну его! — передернуло даже. Сглотнул от жути такой, как представил. По сравнению с гадинами нынешними, эти, про которые дядька рассказал, — так вообще караул! Даже не представляю, что и делать-то с такими, если их много будет. Тут с гранатами, да пулеметами — десятки можно угрохать. А там — одного! И то, если они у тебя есть. Гранаты эти...

Усмехнулся Вий, глядя на мою реакцию. — Нету уже их. Мутантов тех. Давно нет! А в юности моей и позже, — случалось, были! Много беды от них людям было! Ох как много! И мне доводилось с таким встречаться один раз. Когда я еще мальцом был...

Смотрю, а дядька, сказал это, а сам хмурый стал. Головой покачал, да вздохнул тяжело! Видать вспомнилось нехорошее... Только не стал он дальше рассказывать ничего. А я — расспрашивать. Чего душу зазря бередить человеку! Не дело это. Да и не место тут, про воспоминания рассказывать. После — решил я его расспрошу. Может и расскажет дядька про жизнь свою. Рассказал-же про Дмитровку! Вот и про остальное может расскажет, когда время будет. И место! А сейчас — дело надо доделывать. Нам еще в дорогу собираться, да солярку искать. Так-то! Покрутились мы, поглядели вокруг. Еще один шкафчик у стены стоял. Маленький такой. Мы в темноте и не заметили его сразу. Ящички выдвижные в нем. Каждый со своей замочной скважиной. Да не заперто оказалось! Открывали мы их, да глядели все: Там инструменты лежали. Медицинские! Щупы какие-то, скальпели, шприцы в контейнерах, пилка блестящая, из нержавейки. Много разных приспособлений, всяких. Не знаю даже, чо и к чему оно!

Монголы, те инструменты с собой забрать предложили. Говорят — если есть хирург в деревне, то самое — то ему будет! А я, про Серафиму сразу вспомнил. Точно! Она-же врач! Сказал монголам про это. Они обрадовались, да со мной договариваться принялись на бесплатное медицинское обслуживание. Для всех, кто у них живет там! Типа я же «мужик», я и решаю про то! Дык, не жена-же она моя, чтобы я решал, как и чо делать ей... Так и сказал. А им, все по барабану! Есть баба при мне, знать — жонка. И точка! Да на полном серьезе они к этому относятся. Отнекивался, отнекивался я от них, да сдался! Ну чо, решили... Так я предложил: Инструменты они — ей отдадут эти, да лекарства необходимые. Тогда и помогать им будет Серафима! Радые они сразу сделались. Закивали. Алтай сказал, что лично он их Серафиме вручит! Вий тоже кивнул мне, на мое предложение. Видимо все по уму вышло. Всем угодил! Хорошо.

Дальше мы пошли по залу смотреть. Зашел я, за колбы те. Там занавес был из полосок целлофановых. Плотные такие полосы. Тяжелые! Они треть зала отделяли от остального пространства. Еще надписи на них: «Зона особого контроля» — желтой краской написаны. Пролез я сквозь занавес этот. Глянул, и замер на месте! На полу — люди лежат. Мертвые! Двое их. Высохшие совсем. В халатах белых. Один тут лежал. Прямо на входе в «зону» эту. Второй — у стены лежал. Вообще в скелет превратился. Да гладкий такой. Отполированный! Кости белые блестят. Лежит, — черепушка в потолок зенками своими пустыми пялится... — Чо это?.. — так и сорвалось с моих губ.

Вий, с монголами, — тоже вошли. Увидели, смотрят на тела. Молча. Ничего не ответил мне дядька. И монголы притихли, да чуть перешептывались друг с другом на своем. Такое оно было, неожиданно! Ведь покинута-же база была... Или — нет?! Лежат тела вповалку. И двери заперты сюда. Сам же ломал! Будто их нарочно здесь оставили... — Ну не могли же про них забыть?

Дядька фару положил на пол. Так, чтобы светила она в его сторону. Подошел к первому, осмотрел тело. Еще понюхал его. — Химия! — говорит.

— А чо — химия? И так же слышно! Кругом воняет ею...

— Химией их укокошили! Вот — чо! — резко ответил Вий. Зло. Даже сплюнул на пол.

— Как?.. За что?! Они это чего, своих-же тут оставили, да задушили получается?

— Не знаю! Может уничтожали образцы какие. Или вирусы! А эти — уйти не успели... Или сами зараженные оказались! Был у них протокол такой: «Если существует угроза заражения, то весь состав — ликвидируется»!

Дядька халат его осторожно просмотрел. Карманы все обыскал. Ничо там нету. Поднялся, ладони об штаны вытер. После мертвого. Дальше пошел смотреть. Я фару подхватил и следом. Монголы — тоже за мной.

А вот у второго, что скелетом был, задержался Вий. Он дальше от нас лежал, и к стене ближе. Долго дядька его разглядывал! Пальцы ему осмотрел на руках. Еще инструмент какой-то с пола подобрал. Оно на зубило похоже, только маленькое, из нержавейки, блестящей! В кармане халата его еще что-то было. Бумажку Вий оттуда достал. Маленькая, сложена в несколько складок. Развернул ее дядька, глянул, да в карман себе сунул. Затем он нас позвал, чтобы мы ближе подошли. — Этого ели. — говорит.

— Ели?

— Угу. Смотри! Вон, костяшки на пальцах которые. По краям обглоданы! Видишь?

Подошел я ближе. Глянул. И — правда! Как будто мелкими такими, зубками откусаны кусочки. — Может крысы? — спросил я первое, что мне в голову пришло.

— Да откуда?! Не было тут крыс никогда! Сам не помню, чтобы за них вообще разговор был. Не живут они здесь. И мышей — тоже не было! — Вий почесал макушку.

— А хто тогда пожрал? — спросил я у дядьки.

Пожал Вий плечами. Да задумался крепко. Такое тут творится! Да и хрен с ними, с этими крысами, — люди тут мертвые! И не просто воры какие, да бандюки. Ученые же! Их люди! Вий, еще жетоны с них поснимал. На цепочках, на шеях у каждого висели. Да так и остались: «Иванов С.В. — биолог» и «Марков И.С. — лаборант». Ученые все в общем! Не знает их Вий. Говорит: — Секретно тут все было! Кроме дуг-друга, они никому не говорили имен своих. И при нас не распространялись о себе. Тем более, при нас — пришлых, да посторонних, что с других воинских частей свезли.

А я молчал, да думал все: Что же тут за херня-то творится, а?! Коды, цифры, шифры, секреты! Что тут такого делалось, что даже друг от друга все скрывалось-пряталось? Протоколы эти еще... «Если существует угроза заражения, то весь состав — ликвидируется». Чо за протоколы это такие, чтобы вместо того, чтобы лечить человека — его травят?!.. Думал, раньше — лучше было с лекарствами. Не как у нас, когда, узнав про Болезнь, — люди могут и на костер определить. Бывали же случаи! А тут — тоже самое. Время идет, а ничего среди людей не меняется. Неужели, этих — так тоже задушили, болезни какой побоялись? Да у кого теперь узнаешь... Мертвые-то не расскажут!

Дальше мы пошли смотреть, лабораторную зону, эту проклятую...

Стеллаж коло стены стоял. В зоне этой: «Особого контроля». Шкаф скорее! Большой, длинный. На всю стену. Из рамы железной, да дверцы на нем стеклянные. Видно все, что внутри делается. Банки там стояли... С медузами. Я как глянул, дык — дурно мне стало! Копия той, что в Славном! Только маленькие они еще. Не больше ладошки. Дохлые все! Давно дохлые. Высохли уже, в мумии превратились! Три банки с ними. Я Вию сразу сказал, что вот такая-же — в Славном была. Только там больше. Много больше!

Кивнул дядька. Дальше светить мне сказал! Я и навел луч. Там четвертая еще банка была. Открытая она, да на боку валяется. У нее крышка отвалилась. Лежит рядом с банкой, и следы пятнами мутными из банки выходят. Будто сопли! Только высохшие. Корка одна от них осталась. Полосами такими следы эти идут! Идут по стеклам, а дальше — по ребру шкафа этого... Через щель идут между дверцами, и вниз опускаются. А еще дальше — по полу тянутся... К скелету тому! Да незаметно тогда было дорожки этой, а сейчас заметно стало, да проследить можно. Точно до скелета она идет! Видать она-то и жрала мужика этого! Некому больше, если дядька говорит, что тут крыс нет.

А дорожка-та — не заканчивалась на скелете! От него, она — прямо к вентиляционной решетке идет, да по стене поднимается. Я фару навел по следу этому... И замер! Надпись на стене: «НЕНАВИЖУ» — кровью она написана! Пальцем кто-то намазал. Отрывисто так, коряво, да размазано, с потеками... Засохла кровь, и теперь черным она выглядит, на кафеле белоснежном. Еще ладонь отпечатанная. Пять пальцев и полосы вниз. Будто кто-то хлопнул ладонью, да опираясь на стену — на пол съехал. Жутко так...

Выше я на стену смотрел. Туда, где вентиляция. А решетки, то — нету!

Валяется она самая за шкафом этим. Погнутая немножко. Там, где шурупы должны быть — царапины глубокие. Искорежен металл. Будто ножом его коцали! Видно, что и банка не могла сама открыться, и решетка далеко не сама отвалилась от короба вентиляционного. Вопрос у меня сразу назрел: — Кто банку медузе помог открыть?! Она-же на защелках, да по резьбе завинчена! Только шлангочка к ней идет подключенная. Для воздуха. Как и в больших колбах. Про решетку и спрашивать не надо. Сразу видно, что ее специально открутили! И — чем. — я указал на ту самую, железку блестящую. В виде зубила которая. Инструмент, ага!

Вий, тоже голову чесал. Видать сам про это думал уже. — Допустим, — говорит. — произошло что-то, что погубило этих людей! Допустим..., что решетку открутили этим. — он указал на «зубило». — Скорее всего — этим! — Вий подобрал решетку и приложил его к местам, где были царапины. Режущая часть этого инструмента, как раз ложилась в проделанные повреждения. Вывод был верный, на что я кивнул дядьке. Вий продолжил: — Вот... И даже можно предположить, что и банку — они открыли. Или вот, он открыл! — дядька указал на скелет, который лежал у стены. — Вот только зачем им понадобилось? Зачем эту тварь выпускать?!

Пожал я плечами. — Кто знает... Может, дурные просто? Они-же вон, — хер замалахолили! С них станется, и такое...

Сплюнул Вий, да мне кулаком погрозил. — Не мели! — говорит. Затем кумекал он. Долго кумекал. Даже на стол задницей сел. И мы на столы посадились, с монголами. Тихо сидели. Не стали дядьке думать мешать!

Кажется, я уже дремать начал, когда Вий меня толкнул. Ну такое, усталость-то чувствуется! Последние пара дней выдались таких... Наверное, за всю мою жизнь столько событий не случалось. Он бумажку достал. Ту, что у скелета в кармане была. Развернул ее и мне к носу: Там рядочек буков и цифр написанный. Видно, что от руки писали. Только буквы печатные. Смотрел я — непонятно ничего! Ни слов, ни дат. Просто белиберда какая-то. — И чо, с этого?

— Это код! Команды это для ЭВМ! Вот я балда... Ученые такое в нее вводили, когда надо было, туда что ни будь записать! Значит есть там записи! — дядька мигом в тот кабинет побег, где была та самая ЭВМ. Только нам команду дал, уже когда на самом выходе был: — Запускайте генератор. Мне электроэнергия нужна!

Осмотрелись тут маленько еще. Все мы осмотрели выходит. Нечего здесь больше и делать! Лаборатория оказалась так себе... Ну, есть зона эта «особого контроля», есть архив с кучей писанины, которая стала не нужна уже на следующий день после закрытия базы. Кабинет, зал совещаний. Комнаты жилые для персонала. Склад «образцов» с херами в банках. А больше и ничего. Лекарств хоть набрали, да барахла всякого. И то - хлеб.

К Махал-Махалычу вернулись мы. Они там много работы уже сделали! Толян и Васяка — все упаковали в Урал новенький. Завели мотор. Прогрели, проверили все. Готова машина! Петр, с Махал-Махалычем — уже танк запустили в ход. Завели, вырулили на нем, на прямую, на выезд из базы. Заряды в него закидали. И для орудия, и для — «Утеса», что на башенке! Еще — КПВТ на БТР зарядили полностью. И все оружие загрузили. Автоматы, патроны, гранаты. РПГ-7 нашли в ящиках. Пять штук их там, да выстрелов к ним — десяток. Бомба готова, в кузове! Закрепили ее хорошенько, увязали веревками. Они еще «Газ-66» — тот приготовили! Бочки в него загрузили. Махал-Махалыч сказал — в Горное на нем поедем. Солярку искать. А так — готовы мы к походу. Считай полностью!

Сказал я Махал-Махалычу, что генератор запустить надо. Вий приказал! Покочевряжился он маленько, все конючил, что соляры не хватит, да как увидал «Приму», — дык забыл за все! Последние литры солярки он в генератор влил. Говорит — на пару часов хватить должно. Остальное все в танк вышло! Да нам и того — за глаза... Махал-Махалыч цыгарку новенькую закурил, дыму напускал, провернул рукоятку несколько раз, что на стартере у генератора была — загудел генератор, затарахтел, набрал обороты, да и ровно стал работать. Тихонечко так! Только вибрация небольшая от него. Спустя несколько секунд, и свет загорелся. Сначала тускло, а затем — все ярче и ярче! Везде светло стало. По каждому коридору цепочки ламп загорелись. В общем дали мы электричество! Осталось Вия дождаться. А его все нет и нет! Засел видать за своей ЭВМ этой...

Побежал я к нему, проверить чего он там? Зашел я в зал тот, где — ЭВМ эта. Сидит Вий коло экрана. Хмурый. Даже с лица сошел! Глазами в пустоту глядит. — Чо такое? — спросил я у него.

Посмотрел он на меня. Тяжело так глаза поднял. — Что с подготовкой? — сразу спросил.

— Готовы! Танк, БТР, Урал — все на ходу. Прогретые уже. Тебя только ждем! — отчитался я. Кивнул мне Вий и дальше в пустоту уставился. — Так, а с учеными-то, что? — повторил я свой первый вопрос Вию. Интересно-же. От чего люди померли! — Произошло-то чего?!

— Убили их. — говорит. — Особист этот убил... Сука! Офицеришка поганый, который учеными командовал. Вот тут все написано! В память ЭВМ. Он, по приказу свыше: «ЛИКВИДИРОВАТЬ ВСЕ НАУЧНЫЕ ОБЪЕКТЫ, ВКЛЮЧАЯ ПЕРСОНАЛ ЛАБОРАТОРИИ» — их в зону всех, и согнал. Под предлогом — медузу ту упаковать, для перевозки! Они и пошли. Приказ-же! Ни масок защитных не взяли, ничего у них не было... Да и зачем? Медуза-то не токсичная! А он их и запер там. Газ пустил... Только не на десять секунд, как положено, а — на сорок! Тогда оно гарантированно убьет. И ученых, и медузу. Не сразу, но наверняка! Вот он и сделал. А прежде, все сюда записал. — Вий ткнул пальцем в экран. — В ЭВМ — для отчета! Да дурья башка, — не смекнул, что тот самый код использовал, который ученые применяли! Или не умел свой поставить, вот их и использовал. Да не знал видать, что у одного из них — код этот на бумажке записан. А может, ему и похрен было! Такое оно было говно... — сплюнул на пол дядька, да дальше продолжил: — Газ дал, а сам тут отсиживался. Не стал туда соваться. Вот и было время у людей медузу выпустить! Отомстить за смерть такую подлую... А медуза — и выжила. На струе воздуха, на свежей. Этого бедолагу обглодала, ученого… Набралась сил и дальше пошла, да отожралась за годы! Вот и все.

— Ну а мы-то, тут причем?! — задал я резонный вопрос. — Мстить-то — «особисту» тому надо было! А они — всех живых людей на смерть приговорили... Чо это так?

Помолчал дядька, подумал. Встал из-за стола, да на выход пошел из лаборатории этой. По пути уже мне пояснил, когда мы к мужикам в ангар вышли: — А это ненависть! — говорит. — Такая она. Когда безысходность у человека. Тогда — похрен! Человек за другое не думает совсем. Он тогда вообще ничего не думает! За жизнь свою — рассчитаться хочет, да подороже цену взять. И ничего больше...

Заводи моторы — выдвигаемся!