Недоброе утро Терентия

Глава 18. Добро пожаловать...

Скоро рассвет.

Ветер шевелил травинки, играя с ними в свою игру. Он ласково гладил их, словно детей, и нежно шептал им на ушко. Травинки, в ответ, покорно поклонялись ему, раскачивались, раскрывая свои зеленые листочки ему навстречу. Но ветер не останавливался на этом. После травинок, он поднимался ввысь и медленно гнал облака. Гнал куда-то вдаль. Куда — не хватало глаз! И только когда уставал, он снова ложился на зеленый луг, и как прежде, гладил травинки, будто радуясь своим подвигам. Ветер, травинки, облака и луг — все они были частями одной большой и прекрасной природы, которая играла свою вечную игру. И не было ей никакого дела до жалкой горстки людей, что решили бросить вызов самой смерти.

Утро пробуждалось медленно, словно неспешно открывая глаза после долгого сна. Тишина царила вокруг, лишь слабый шепот листьев и завывание легких порывов ветра нарушали спокойствие. Но вдруг, словно наступило волшебство, первые лучи утреннего солнца пробились сквозь горизонт и начали медленно подниматься вверх. Их теплый свет окутал все вокруг, пробудив природу к жизни. Ветер полностью стих, а птицы запели все громче и громче, будто восхищаясь этим прекрасным зрелищем. Воздух наполнился ароматами цветов и трав, а небо стало все ярче и голубее. Это был настоящий чудесный момент, когда природа пробуждалась к новому дню, а я мог лишь наслаждаться этой красотой и чувствовать, как сердце наполняется радостью. Первые лучи утреннего солнца поднялись из-за горизонта, принося с собой новый день и надежду на то, что все будет хорошо! Хоть в это и слабо верилось...

«Славный» впереди.

«Добро пожаловать!» — знак на въезде. Он так и остался на своем месте, и теперь выглядел, как издевка. Знаю, ждут нас там... Где-то там — медуза та проклятая. Висит в небе, над зданием «Горкома Партии». Воет, щупальцами хлещет по земле. Яйца с под себя посвесила, — приплод свой ждет, чтобы погибель умножить для всего живого! Где-то там — осьминог громадный. Спрут! Тварь окаянная... Сидит, ждет нас! Медузу ту охраняет-сторожит. А вокруг — тварей полчища, которые не знают ни страха, ни усталости. Рыщут всюду! Плевать им всем на жизнь, плевать на чужие страдания, мечты и надежды. Они скорее всего, даже не знают, что такое «надежда»! Эти твари просто хотят жрать! Они не остановятся ни перед чем, чтобы утолить свой голод. Ведь их единственная цель — уничтожить и пожрать все на своем пути. Там они! Не видно их еще никого. Но я точно знаю: — Там! И они не отступят. Даже когда мы придем их убивать, всех до единого...

Первые лучи восходящего солнца ласково коснулись верхушек деревьев, пробуждая природу ото сна. Тихий шепот ветра сменился звонким гомоном птиц, которые уже проснулись к новому дню. Скоро и город проснется полностью. Но его жители не будут бежать по своим делам! Не будет ехать транспорт, не откроются магазины. Дети не попросят молока, и старики не пойдут в ближайший сквер, чтобы посидеть на свежем воздухе и послушать пение птиц. Нет там больше живых... А, лучи солнца будут продолжать свой путь по небу, освещая и согревая все вокруг, напоминая о бесконечном цикле жизни и надежде на новое начало каждый день.

Поднялся я с земли. Потянулся улыбаясь утреннему солнышку. Ага, — на земле я сидел! Вий дал нам пару часов, чтобы отдохнуть и подготовиться. Мужики покемарить легли, а я — вот... На краю поля присел. Че-то мысли меня все одолевают. Про природу, да про жизнь... Вот и присел я коло знака этого: «Добро пожаловать!» Ага! Травка тут зеленая. Ветерок ее колышет. Одуванчики растут. Желтенькие такие, пахнут! Хорошо тут. Тихо! Вот и сидел — думал. Про все думал: про жизнь свою, про друзей, про Серафиму и Степана. Про волчка. Даже про жонку свою бывшую думал! И про соседа, козла того, будь он неладен. Тьфу! Помянешь — дык икнется... Мы как поворот, что домой ведет проехали, где знак еще тот белый: «ПАВЛОВКА 9км» — так сердце кольнуло, будто сто лет дома не был! Легковушка еще та, что разбитая, из-за которой воевали — стоит по-прежнему. Никому она не нужна...

А теперь, перед Славным стоим. Прямо на въезде! Нормально мы сюда доехали. Ночь, день и еще всю ночь в дороге. Ходко дошли! Пару раз на нас напасть пытались. Гадины конечно-же! Даже не стали мы притормаживать. Пальнули по ним из КПВТ, да с пулемета я вмазал. Враз угомонили их! Еще пару раз были поломки. Газик ломался, да танк. По мелочи все! На «шестьдесят шестом» — топливопровод прохудился. Дырка в нем сделалась. А чо — не понятно... Замотали! А у танка — палец из гусеницы вылазил. Клепали. Да один раз, глох он. Мотор барахлил. С топливной аппаратурой чего-то. Расстроилась. Оно и понятно! На такое расстояние танк гнать. Не приспособлен он, чтобы десятки часов по асфальту, да почти на максимуме переть! Сделали все. Махал-Махалыч — золотые руки! Быстро они с Толяном все исправили. Сейчас — на ходу вся техника! Мы вот только уставшие немножко. Столько всего на нас свалилось... Ну, хоть с техникой научились управляться и оружие освоили. Шона и Алтай — гранатометы изучили. Толян — танк освоил. Васяка из автомата навострился стрелять. До этого, — так, едва по банке с десяти шагов попадал. А сейчас — прямо снайпер стал! Со ста метров по ростовой мишени, все в грудь кладет! Я вот — еще разов десять, пулемет разобрал и собрал. Еще настрелял много. Знаю, и как из бронетранспортера, и с автомобиля стрелять. Теперь все про него знаю! И других учить могу. Нужда — она все заставит уметь делать! Так оно получается.

Солнце уже оторвалось от горизонта и полностью поднялось в небо. Встречай нас день!

— По машинам! — прозвучала команда от Вия. Все, — вышло время! Время для отдыха и мыслей. Время для того, чтобы принять себя и понять. Решить то, что мы сейчас делаем, это — наверное, единственный в нашей жизни, важный поступок. Единственное, что мы можем сделать полезного! Не для себя, а как — люди. Для других людей. Для женщин, мужчин, для молодых и старых, для хороших и плохих. Не важно это сейчас. Для всех! Для детей, и их детей. Для всех, кто остался жив! Для нашего будущего! А больше ведь некому.

Я еще раз взглянул на небо. Быть может в последний раз... Ветер снова гнал облака. Он словно игривый ребенок, бегущий за мыльными пузырями. Он с легкостью разносил их по небу, создавая из них узоры и просто нереальные, фантастические формы! Горы и равнины, перья и волны. Будто по бескрайнему океану, они плыли, как пушистые кораблики, покорно следуя за ветром. Как и многие тысячелетия назад. И возможно, он также будет их гнать, многие тысячелетия после. С нами, или без нас! Таковы правила Мира. Но хотелось-бы, чтобы с нами.

Технику завели и в утреннее небо вырвались клубы темного, жаркого дыма. Я проверил свое снаряжение: Шлем, латы, и военный бронежилет. Его я надел поверх лат. Так мне показалось понадежнее. Каску я решил сменить на шлем, который изготовили Махал-Махалыч с Толяном еще в Зареченке. Лучше он закрывает голову! Поправил наручи и наголенники. Решил все-таки их надеть. Помню же, как Толяну ногу разодрали. Такое... Все было в полном порядке снаряжение мое!

Дальше оружие осмотрел: Пулемет чист и смазан. Заряжен. Еще коробы в сумке. Заряжены и готовы! Три штуки их, да по сотне патронов в каждом, в ленту заправлены. Пистолет — за пазухой. Тоже — проверен и заряжен. Еще — три гранаты в кармане. Все «Ф-1» — осколочная, оборонительного применения! Разлет у нее правда большой. Ну то, ничо. Я ее могу так далеко зашпульнуть, что не долетят они до нас. Осколки эти!

Все готово! Я вздохнул, сплюнул. Перекрестился еще — так, на всякий случай. Береженого, как говорят — Бог бережет! Затем повесил пулемет на шею и решительно направился к Уралу. Там-же — бомба наша погружена. Здоровенная, серая, гладкая, с хвостом. Будто стальная рыба... Страшная рыба! «ФАБ — 500М-62» — на ней написано. Черные буковки, ровно — строчечкой! Злая в них сила. Смерть там зашифрована. Часа своего ждет.

Залез я в кабину. Васяка сидит за рулем. Серьезный. Хмурый даже! Навидался уже гадин тех. Ага! А в Славном, их и подавно больше будет! Знает. Потому и нервы. Вижу-же, как руки у него подрагивают... И меня озноб чутка пробирает. Помню еще, как прорывался из города этого.

Тронулись мы! Вперед колонна пошла. Танк в голове колонны. Ползет черепаха злая. Ух силище! Орудие приподнял, пыхтит сизой копотью! Лязгают гусеницы по дороге. Мы — следом, бомбу прем. Да «шестьдесят шестой» — за нами ползет. Остатки топлива тянет. Да так, пожитки всякие наши. Еще лекарства, что в базе нашли, и боеприпасы к оружию нашему. Авось и пригодится чего! А в самом конце — БТР. Замыкающим идет. На прикрытии! Чтобы сзади к нам не подобрались, да от окружения отбиться можно было! Так и едем.

Город перед нами!

«СЛАВНЫЙ» — знак проехали. Развязка из бетона пошла. Влево-вправо ответвления. Объездные дороги, что вокруг города проложены. Наша дорога — прямо ведет. Поле мы то проехали уже, что с подсолнухами. На эстакаду зашли. Поднялись повыше. Появились дома разные. Строения, да улицы. Все к верх-тормашками перевернуто! Парк уже видно. Школу детскую — разрушенную, площадку ее для спорта. Там автобус разодранный на две части валяется. Еще проспект центральный. Деревья там вдоль него росли... Нету их. Одни машины обгоревшие стоят! Да мост уже видно, разрушенный, что реку перепрыгивает. Все, будто огромной лопатой перекопано, раскидано. Похерено... Все переломала сволочь поганая... Ну — ничо! Скоро уже. Ждите суки! Хана вам всем придет!

Выдохнул я резко. Выгнал из головы мысли всякие. Чтобы не отвлекали. Поздно уже думать о прошлом. Делать надо! Чтобы настоящее было. И будущее! Нет у нас назад дороги. Только вперед!

Танк ходу прибавил. И мы все следом подтянулись. Нажал Васяка на газ, завыл мотор. И сзади Газик придавил ходу. БТР — выхлопом все обдал, нагнал нас! Видать мужики тоже настрой поймали! Че красться-то?! Кого нам бояться, если танк у нас, и вооружены мы до зубов! Пусть гадины прячутся. Бойся нас! Мы — идем!

Первая улица и выход на проспект. Пробили дорогу. Куча завалов кругом! Машины, деревья, металлоконструкции какие-то. Кустов — внавалку. Еще кирпич, блоки бетона. Лавочки валяются. Танк их прямо сходу разметал. В стороны! Дорогу нам прокладывал. Только облако дыма сизого от него! Ревем моторами, — земля дрожит!

Жарко мне стало. Чую, пот по спине — градом течет. Правда душно и солнышко через стекло переднее припекает. Ага. Лета же середина считай! А тут — еще и латы на мне. Плотно все одето. Не продохнуть стало! Я окно опустил — форточку. Высунул рожу на улицу, на воздух свежий. Полегче сделалось! Смотрю — и Василий, окошко подопустил маленько. Тоже ему жарко видать! Едем.

Пять с половиной километров нам надо по этому проспекту пройти. Кстати, по атласу, он: «Проспект Есенина» — называется. В честь поэта известного! Сергей его звали. Хороший мужик был! Давно еще. Про деревню писал, про березку, да про зверушек всяких еще было у него. «Лебедушка» — славный стих! Читал я в книжке. Нравится мне очень! Помню, несколько раз по дню, я его перечитывал. Выучить все хотел. Даже получилось! А сейчас — позабылся он мне уже. Не припомню ничо. Видать с жизнью со своей такой, где водка, да склоки с соседями и жонкой бывшей — совсем отупел! Негоже так, чтобы человек не знал ничего из хорошего. Не помнил из искусства великого! Портится жизнь его от этого. Дурь в башке родится, да дурное окружать его начинает. Вот и мается он потом. Гадостью его жизнь обрастает, серостью. Так-то!

Танк еще ход прибавил. Дорога лучше пошла. Чище.

Дальше поворот на улицу «Ленина» и следующий проспект — «Электронщиков». Знаю про Ленина я того. Был такой мужик. Не поэт, нет! Он лидером был хорошим — говорят. Людей мог вокруг себя собрать, да вещи им важные, да нужные растолковывал. Еще говорят, — он «революцию» тогда сделал. Вроде царевичей-хапуг каких-то там прогнал, да власть народную утвердил! Чтобы все вместе работали, да сообща — решения важные для всех, миром принимали. Вот так! Да давно это было. Старики только помнят. А современные власти — чиновники поганые... Тьфу на них! Так они книжки про то — попрятали! И у народа поотнимали. Аккурат, после войны той — последней. Говорят — обыски делали! Чтоб люди не читали про то время, да не знал никто, как оно было, когда народ всем миром решения принимать мог! И нет теперь у людей воли такой. Только «чиновничья» власть и осталась. А они что? Законов своих понапридумывали, да бумажками всех своими пообязывали. То — положено, а то — не положено... А если что не так, дык — в тюрьму! Иль штраф немеряный. Вот и ненавидят их люди. Ненавистью лютой! Моя-бы воля, — я-б им всем, носы в щеки повбивал!

А про «электронщиков» — тех, и не знаю я. Видать шибко электронщиковые были мужики. Наэлектронили на весь город, что ими даже цельный проспект обозвали!

Улица Ленина, встретила нас пустынным пейзажем. Нет, все также было развалено, только дорога чистая. Как под метелку все разгребли! Ни одного обломка, ни даже стеклышка! А сам мусор — вдоль обочин свален. И к домам прижат. По самые первые этажи затасовано! Крошево бетонное, машины, деревья, столбы электрические. Все там — в буртах. Убирался кто?.. Да кто тут мог?! Не гадины же марафет наводили! Или они?..

Прошли мы Ленина, — даже не заметили! Ветер поднялся. Пыль понес. Мы как раз на «Электронщиков» выворачивали. Нам бы только проспект проползти. А дальше — улица «Парковая». Как раз, там где Ивана я похоронил. Оттуда и медузу уже видать будет. Километров пять до Горкома. На «Проспект Труда» выйти, и считай по прямой! Если завалов не будет.

Да сильно так че-то разбушевался ветер! И пыль — желтая. Видать со степи, ураган принес. Бывало так, что он где-то среди равнины разгонится, да сюда доносит. Аж до Павловки желтая стена стоит! Но — то редко. Раз в несколько лет такая буря бывает. И сейчас видать припало! Я окно задраил. Полна кабина пыли. Дажить на зубах заскрипело! Васяка чихать начал. Да смешно так, будто кот чмыхает! Чмых-чмых — и головой потряхивает. Щеки только ляскают! Ржать мне че-то захотелось. Прямо невмоготу! А оно-ж некультурно! Так, чтобы с человека смеяться. Не сам же он так. Пыль! А мне — смешно и все тут! Ну, я в ладошку хмыкаю, а он еще больше чихать! Не выдержал я, да как рассмеюсь! Василий, аж уши прижал от ржаки моей. Спугался, поглядывает на меня. — Чо?

— Чихаш смешно! — ответил ему. И снова ржать!

— Ну тебя! — обиделся Васян. — На дорогу лучше смотри. Смешно ему... — а сам, глаза трет. Надуло пылью видать. Не видит ничо.

— Чо на нее смотреть? Нету же никого! — ну я и глянул на всякий случай. — Итить...

Только выползли мы на проспект... Все твари тут! И гадины ползут по стенам домов, и осьминог тот самый лезет по улице. Клубами, кольцами щупальца свои пускает, перекатывается на них. Твари заполонили улицу. Шабаш у них тут видать! Ага! К нам лезут. Шныряют по окнам выбитым. Перебирают лапами, извиваются хвостами своими, за каждый выступ зацепляются. Из окна — в окно шныряют. Пасти раззявили, зашипели как змеи. Осьминог завыл, щупальцы растопырил! Понятно. Нас увидали суки... Танк сходу шарахнул. Так долбанул, будто гром вхерачил! Пыль, дым огонь! Бабах! Прямо в рыло осьминогу вломил. Дыру прохерачил насквозь в башке его поганой! Взвыла тварь, захаркала. Перекосило рыло его уродское!

Восемь секунд. Восемь секунд — перезарядка у танка! Гадины на землю со стен прыгать начали. Да прямо на нас! На танк позалазили. Полосуют его когтями. Кусать за все пытаются. Да куда им. Броня! И к нам пожаловали сразу. Грохот по крыше. Хвосты серые по стеклу зазмеились! Когтями дерут его, полосы на стекле оставляют. Скоро уже проломят! Слышу, КПВТ долбить начал, еще автоматы затарахтели. Петр с Толяном отстреливаются. Монголы — тоже палят из всех стволов!

Мне рыло гадское в форточку замаячило. Васяке — тоже рожи корчит гад. За стеклом морда поганая. Скалится сука! Все, хорош канитель разводить! Пришли к нам, пожаловали. Все кодло их тут! И еще по улице лезут. Видно мне сквозь пыли стену. Целая река из спин серо-зеленых! Видать со всего города, их на нас медуза согнала. Вот тут и решится все. Здесь и сейчас!

Танк еще раз выстрелил. Снова оглушительный вой осьминога. Даже не стал глядеть чего там! Выскочил из машины. Рывком двери вышиб. Как раз тварь к ним прижалась. Скалится, рыло раззявила свое! Отлетела с носом разбитым. Еще кулаком ей в рыло добавил. Чтобы не скалилась! И следующей, самой наглой — нос в щеки вбил. Затем пулеметом еще в пасть заехал. Самым стволом ширанул! Закряхтела гадина, задергалась в судорогах. Я пулемет назад смыканул, да веером, вокруг себя, полосонул очередью! Снес гадин, что вокруг терлись. Окружать уже меня начали. Ты смари — деловые какие!

На крышу грузовика нашего залез. Только слышал, как в спину бьют. Видать новые ко мне подобрались. Ну то ничо! Выдерживает пока бронька моя! Не больно. Стал ногами я на железо. Огляделся — ить... А их... Тьма-тьмущая вокруг! Ну чо, стало быть — пора сокращать поголовье! Начал отстреливать. Че-то так, будто невзаправду все. Навел — выжал. Навел — выжал! Следующий и следующий. Бьет пулемет. Ровненько так! Словно швейная машинка — та-та-та, та-та-та! Валятся гадины одна за одной. И еще — следующий и следующий! И не страшно мне. Такое спокойствие на душе! Будто сон это и не со мной это происходит. Будто уверен я, — если что, дык проснулся и всего делов!

Еще залп танка. Жахнул по осьминогу тому поганому. Пыль пошла, да огонь полыхнул. Видать попали куда-то. И грохот! Да не от снаряда! Дом справа от меня развалился. Рассыпался, словно карты игральные! Пыль пошла, на дорогу груды бетона полетели. Меня чуть с кабины не скинуло. Успел пригнуться! Гляжу — еще один осьминог вылез. А чо, их два, что ли?..

Точно — два! Один уже с головой прошарашеной, снарядом. Отвалил подальше, мычит, щупальцами елозит по асфальту. Хана ему уже скоро видать. А второй — свеженький вылез! Да гляжу, у него щупальца, те — что на башке, с зубами которые! Один оборван. Одна культя болтается. Знакомец мой стало быть! Тот самый, что меня из Славного в тот раз «провожал»! Ну и ему — в рыло из КПВТ прилетело. Хорошо так! Прямо по глазам полосонули! Вышибли глаза твари этой. Он в ярость впал! Ослеп же. Не видит гадина ничего! Орет, словно сирена. Все вокруг щупальцами лупить начал! Да вот не видать ему, что не нас, а своих он перемалывает! Гадин щупальцами разносит. Хорошо так проредил, славненько. Будто под метелочку все зачистил! А мож и на той улице, что чисто было! Может такое и там происходило, что дрались они там, да осьминог такой-же там все щупальцами разровнял?! Может быть!

Смотрю, а он не унимается! На пролом попер. Дом еще один развалял, гадины — будто воробьи в стороны полетели! Смел их всех. Да не много на хвосты поднялося после ударов таких. Дык, — они на него кинулись! Видать обидно им стало! Всей шоблой на него навалилися, лезут по щупальцам, кусают его! Ну, и я добавлю. Че уж там. Не жалко!

Навел ствол на кодло гадское. Вдавил хорошенько! Перестрелял половину. Остальных — КПВТ разровнял. И танк еще раз вмазал по башке осьминоговой. Славно пошло! Еще одна дыромаха у него сделалась. Чуть выше пасти. Даже солнышко утреннее через нее видать! Заскулил осьминог, завалился набок. Покряхтывает, сопли зеленые пустил из раны. Будто слизень. Аж гадко мне стало... Да ему из КПВТ, что на бронетранспортере — еще добавили! Вырвало из башки его еще мяса куски. Задергался, задрожал гад. Щуальцами засеменил... Жах! Танк еще раз вмазал снарядом ему. Новая дырень в черепе. Замер осьминог. Опал, словно кукла из соплей. Готов! Сдох скотина поганая! Мне даже показалось, что на егойном рыле — было удивление крайнее! Не ожидал гад, что так быстро укокошат его! Ясен пень — танк, это тебе не хер собачий. Не меня на Урале пугать! Да кузов мне крушить. Тут и башку снести могут!

Еще на нас поперли гады. Я короб сменил. Последний... Даже не заметил, как все выстрелял, что заготовил! Вот — те раз... Надо еще ленты дозаряжать!

Патронов в коробе пулемета было чуть больше половины ленты. Ну, сколько есть. И тому несказанно рад! Навернул ствол на одну из тварей. Мощные лапы энергично отталкивались от асфальтированного покрытия улицы. Хвост извивался, словно змея. На серой спине играла мускулатура. Она буграми ходила под натянутой, гладкой шкурой. Тварь повернула морду ко мне. На меня злобно пялились два узких, глаза. — Ну-ну. Сейчас окосеешь! — я плавно выжал спуск. Пулемёт рявкнул короткой очередью и поганое рыло разорвало пополам! Не теряя времени, я поймал в прицел еще одну морду, завалил ее, подбил пулями лапы другой твари и продолжил поливать пулями все, что шевелилось вокруг.

Пулемет ревел, пули хлестали по тёмным стремительным телам, я выхватывал всё новые и новые, оскалившиеся пасти. Некоторые пытались прыгать на меня, но тут же валились замертво прошитые пулями. Патроны таяли буквально на глазах и вот уже показался край ленты, но на мое счастье, тварь осталась всего одна. Видимо мужики уже выкосили считай всех, кто приперся по наши души! Гадина мчала ко мне огромными скачками по четыре-пять метров. Я резанул тварь очередью, и ее туша покатилась по дороге, оставляя на асфальте мокрые отпечатки от слизи.

Тишина... Нету больше никого вокруг! Одни трупы гадские — кучами валяются. Да недобитки среди куч тех, едва лапами потряхивают. Скулят. Не стал их трогать. Не опасные! Сами додохнут как нибудь.

Я сразу побег к «шестьдесят шестому». За патронами! Мужики — тоже ленты потянули из кузова. Для КПВТ! Еще ящик вскрыли с «автоматными». Быстро-быстро рожки набивать! Шона — будто заведенный пачки распаковывал, да в каску высыпал стрелки бронзово-зеленые. Толян прибег — сразу пять магазинов пустых. Выстрелялся до нуля! Я — пулеметные ухватил. Ленты развернул, скорей натасовывать их. По два-три штуки сразу пихал! Вий из люка танкового вылез. Они с Махал-Махалычем че-то там коло орудия заковырялись. Видать повредили твари чего! Петр — на охранении стал. Со снайперкой. Смотрит в прицел вдоль проспекта. Сейчас ему получше видно. Угомонилась буря. Разъяснилось маленько. Только жарко сразу стало! Солнышко теперь во всю силу на нас светит. Ну то ничо, потерпим. Не впервой нам загары принимать. Главное, чтобы твари не нагрянули, пока мы заряжаемся!

Набил я уже ленту целую. Даже и не заметил, как. Так руками быстро работал! Следующую взял набивать. Сам тасую патроны, а сам рад даже. Вон, мужики все целые! Живые! И Вий, и Махал-Махалыч, и Васяка и Толян. Петр тоже! И техника вроде. Танк, Урал наш. Только вот «шестьдесят шестой», уж здорово покацали! Накренилась машина. Бак пробит один, да колесо спущено. Еще лужа нехорошая под двигателем! Вода вроде. Наверное, радиатор прохерачили... И БТР — тоже на спущенных передних стоит. Ну, то — подкачка выручит! А вот Газик, — отбегался видать...

Еще одну ленту я успел зарядить. Алтай с Шоной — гранатометы похватали, снарядили их ракетами. Толян все магазины к автомату зарядил, мужикам помогает! Васяка — гранат нагреб. Все карманы позатосовал! Я еще несколько взял. Есть же еще! Не успел я воспользоваться. Вий с Махал-Махалычем, управились вроде. — По машинам! — команду дал дядька. Только я хотел сказать ему, что Газик сломан, дык — Петр заорал! Руками машет в сторону проспекта. Поднял я голову — вижу! Снова на нас стая поперла. Еще гадины пошли! Вторая волна стало быть. А я — то думал, чего это они так быстро закончились?.. Ну, что-ж... Встречаем.

Приготовил я пулемет. Заправил ленту сразу. Без короба. Ну чо, и так стреляет! Еще одну с этой соединил. Теперь за раз могу — две сотни вывалить! Чую — снова ветер поднялся. Теперь он был ледяной, обжигающий! Снова буря накрыла город. Только сейчас, вместе с ярко-оранжевой пылью — несло снег! Меня передернуло. На разгоряченное, разогретое солнцем тело, сплошь покрытое потом, это было так, будто в прорубь меня окунули! Даже дрожать стал. Зуб-на зуб не попадает! И откуда такое?.. Откуда среди лета, — зима?! Будто середина февраля наступила...

Только не до этого мне стало! Некогда про причуды погоды размышлять. Васяка что-то бормотал и испуганно смотрел вперед! Мой взгляд скользнул мимо его головы, мельком зацепился за его окровавленную щеку и посмотрел вдаль. Впереди, стояла тварь. Монстр. Еще один осьминог. Огромный, покрытый толстой чешуей — Спрут! Когда-то он и правда был самым обыкновенным осьминогом. Нет, сейчас это была тварь! Кошмарная, жуткая! Самая большая, из тех, которые мне доводилось видеть! Три пары, ужасных змеиных глаз, смотрели прямо на нас и казалось будто они завораживают, гипнотизируют! Мне сразу показалось, что я стал таким маленьким, ничтожным. Словно муравей, комар! Над которым уже занесли тапок. Чтобы прихлопнуть, прибить, растоптать... Существо взмахнуло своими длинными щупальцами. Оно оскалило пасть и задрав свою огромную голову — протяжно завыло.

Не совладав со своим телом, я не удержался на ногах и упал вниз, в кузов машины. Видимо тварь обладала гипнозом, а может мне стало настолько страшно, что я просто не смог устоять. Сильно приложился головой о стопку с ящиками для патронов. Хоть и был в шлеме, да больно! Саднил затылок. Но это отрезвило и немного привело в чувства. — Тьфу зарраза...

Мужики стонали и держались за виски. Видимо все-таки гипноз... Чтобы привести себя в чувства пришлось дать самому себе в рыло. Резко, звонко! По самой щеке. Почувствовал вкус крови на губах. Разбил. Но помогло. Мгновенно пришел в себя! Схватил пулемет и вскочил на ноги.

Спрут напряг все свои щупальца, прыгнул вперёд и шустро для своего размера, пополз на нас! Я покрепче перехватил рукоять пулемета и пытался как можно лучше выцелить морду этой самой твари. Можно конечно было, прямо сейчас выжать гашетку и поливать тварь куда попаду, однако патронов в ленте было всего две сотни, и мне не хотелось их тратить впустую на такую громадину!

Вий развернул танк и дал газу. Двигатель надрывно заревел на самых высоких оборотах, а в небо вырвалось облако густого дыма. Танк выползал на насыпь из обломков здания, чтобы занять более удобную позицию. Его башня начала медленно наворачиваться на чудовище. Очнулись видать! Над моей головой просвистели две ракеты от РПГ. Застрекотали автоматы. Мужики — тоже очухались от удара гипнозом и сейчас из всех стволов гасили по спруту.

Раздался сдвоенный взрыв и за ним сразу рявкнуло орудие танка. Заревел КПВТ.

Заряды попали в цель, но лишь оторвали гаду одно щупальце и посекли морду. Тварь бросилась на нас, походя подхватив одним из щупалец обгоревший автобус, что валялся на ее пути. Она зашвырнула его в нас. Но к счастью — промазала! Груда искореженного металла, с грохотом шлепнулась в нескольких метрах от танка. Спрут яростно взревел, видимо от досады, что не смог прихлопнуть нас одним броском, и с еще большей прытью попер вперед! Однако, как он ни старался добраться до нас первым, сказывался его вес, и его шустро обтекали гадины, которые были не в пример быстрее. Я решил отстреливать в первую очередь их! Потому, что мой пулемет хоть и был грозным оружием, но с такой целью как эта громадина, он едва ли справится.

Мимо пронеслась машина. Она упала гораздо дальше. Сзади. И не принесла нам никакого вреда. Спрут продолжал швырять в нас все, что попадалось ему в лапы! Он сшиб несколько гадин, что крутились около него, но река из серых спин, не останавливалась и продолжала стремительно приближаться к нам! Мне всё-таки удалось поймать группу тварей в прицел, и я выжал спуск. Две сотни патронов ушло в цель. Я выкосил, наверное, добрую половину из тех, что перли на нас, обгоняя осьминога. Мужики — продолжали стрелять по спруту, сменяя друг друга и заряжая все новые и новые ракеты. Молотил КПВТ. Крупнокалиберные пули вырвали нешуточные куски плоти из тела существа. Один из зарядов, что попал в голову, вынес чудовищу пару глаз. Тварь взвизгнула и начала трясти своей башкой, орошая дорогу фонтанами слизи.

Танк выстрелил еще и пополз назад, пытаясь выиграть расстояние. Его выстрел принес результат. Голова спрута обзавелась нешуточной дырой! Однако ранение, видимо было не слишком серьезным и гад не останавливался, все быстрее и быстрее сокращая дистанцию до нас. Мой пулемёт запнулся. Все, патронов нет! Надо заряжать ленты, но кто мне даст это сделать...

Спрут был уже рядом! Она подтянулся на своих щупальцах и прыгнув, ударил прямо по нам. Удар был чудовищный! Грузовик с неимоверным скрежетом завалился на бок. Я сильно приложился головой о край борта и вылетел через него на асфальт. Голова закружилась. Танк еще раз пальнул, но попал он, или нет — я уже не видел...

Я смутно видел, как приземлившись рядом с нашей машиной, спрут развернулся и ударил по танку. Тяжелый удар несколькими щупальцами, выбил из-под его гусениц густые клубы пыли. Танк едва не опрокинулся. Кто-то закричал. Вий пытался отогнать боевую машину назад, однако там что-то заклинило и танк просто завертелся на месте. Осьминог пристально посмотрел на танк своими огромными, змеиными глазами! Он раскрыл пасть, обнажив несколько рядов длинных острых зубов, и со всего маха укусил танк за башню. Заскрежетал металл, а на броне остались глубокие борозды!

Грохот со стороны танка продолжился. Монстр царапал броню зубами, пытаясь добраться до практически беззащитных сейчас людей. Их надо было спасать! Но как?! Зарядов к пулемету нет. Да если бы и были! Мой пулемет, едва способен даже испугать эту тварь...

Я попытался встать на ноги, но удар видимо был слишком сильный. Мутило. На дорогу капало красное. Я вытер лицо. На ладонях — красная, горячая кровь. Разбил лоб. Сильно.

Посмотрел я по сторонам. Нет ничего... Пожитки наши валяются только, что с «шестьдесят шестого» повылетели! Патронов ящики, бочки... Все кругом валяется раскидано. Да и грузовику — хана. Двигатель от удара такого на дорогу вывалился. Масло с него черное течет. Рядом — дом с черными глазницами пустых окон, автобусная остановка, разбитая витрина магазина, обгоревший автобус валяется. Хотя, стоп! Глаза зацепились за одинокое тело, лежащее на обочине. На груде кирпича. Очень знакомое тело! Ближе я подошел. Вокруг грохот, стрельба. А у меня — голова кружится, да глаза кровью заливает! Звон еще в ушах. Гаденький такой, будто писк протяжный! Еще гулко так все слышу, как под водой. Хер знает, что вокруг творится. Еще буря эта... Пыль да морозь несет.

Смахнул кровь с лица... Уже и коркой браться начала. Тут на меня гадина кинулась. Вцепилась в плечо, скребет когтями по башке. Шипит, будто чайник закипает. Хер — тебе! Шлем не даст мне череп продрать! Отмахнулся от нее, вмазал кулаком в торец. Зашамкала, на жопу шлепнулась. Хорошо видать досталось! Да не стал ждать пока поднимется. Добавил с носока. Ботинком. Прямо в морду, под челюсть! Завалилась на бок, замерла. Готова гадина...

Присел коло тела, что лежит. Петр — это. Грудь вся в крови. И не дышит уже. Глаза в небо. Эх... Жалко человека. Убили твари поганые! Гранатомет рядом с ним лежал. Снаряженный ракетой, готовый! Подобрал, осмотрел. Целое все. Наводи и пали! На осьминога поглядел. Тот, все также, по танку колотит. Мужики уже по нему не стреляют. Гадин, что вокруг отстреливают. Толян, Васяка, Алтай, Шона — живы еще! На одиночные перешли — экономят. Мало видать уже зарядов осталось... БТР — только стреляет. По спруту этому, паскудному. Но тоже — экономит. Короткими, по два-три — наваливает. Хоть бы хны этому гаду такие выстрелы!

Мутило. Перед глазами белые круги бегали.

Хорошо, что машина легла на бок. Я оставался надежно прикрытый от остальных гадин и у меня была свободная минутка, на то чтобы перевести дух и сосредоточится. Но видя, как тварь старается избивая танк, я прекрасно понимал, что отсчет идет буквально на секунды! Рядом жахнуло. До меня долетели ошметки. Гранаты в ход пошли. Мужики гадин рвут. Тех, что остались еще. Некогда им... Ну, а мне — пора! Надо этого гада разносить. Пока путь к нему свободен!

Поморщившись и подавив тошнотный позыв, я поспешил к спруту. Осталось только как можно тщательнее прицелиться! Хотелось вмазать ему прямо в ухо, что виднелось сбоку его уродливой головы. Или чо это у него там! Выглядело это, словно дыра, которая вела прямо в глубину черепа. Я что было сил, помелся прямо на насыпь. Еще пара секунд... До твари оставались считанные метры... Вот оно! Я упал на живот, чтобы минимизировать свой силуэт и не получить осколками. Поймав в прицел ту самую дыромаху, я решительно нажал на рычаг спуска РПГ... Жахнуло! Нет, я не видел, как граната ударила чудовище в голову, и не видел, как его голова разлетелась на куски, и тулово с громким шлепком опало на дорогу и замерло бесформенной, дохлой тушей. Я попал! Но перед глазами, была лишь белая пелена. И боль. Резкая, жгучая и нестерпимая. Затем все погрузилось в темноту...