Негламурное ток-шоу

14 января

Телекомпания «Родник» располагалась на окраине города, в старом доме, в полупокосившемся помещении. Вахтер на входе, дедушка в форменной фуражке и старые стулья у двери.

Без десяти восемь в фирменных брючках и легкой розовой блузке от Givenchy я была на месте. Раздевшись в коридоре и повесив на руку дубленку и шапку, я прошла в комнату. Хмурая женщина провела меня в один из трех кабинетов и предложила подождать менеджера. Я огляделась — три обшарпанных стола — и, выбрав тот, что у окна, села на скрипучий стул.

Высокая, полная женщина с ультракороткой стрижкой, бордовой помадой и маленькими щелочками-глазами пришла в пятнадцать минут девятого.

— Вы кто? — спросила она, одергивая на мощной груди цветастую кофточку с рюшами.

— Я? — я глупо улыбнулась и растерялась. — Я ж Буркова, Лиза. Вы мне вчера звонили…

— А-а-а, — протянула дамочка, бросая массивную сумку на стол. — Это не я звонила, это Марина.

Я вздрогнула, меня просто преследовало это имя.

— Марина? — я растерялась еще больше.

— Ну да! — женщина рассматривала меня в упор. — Это ваша соведущая, программа рассчитана на двух ведущих.

— Да? А мне сказали… — замямлила я.

— Так, я, Татьяна, — она протянула пухлую руку с бордовым маникюром и массивными кольцами с рубинами на пальчиках-сосисках. — Я менеджер, я буду решать, подходите вы нам или нет. Насколько я понимаю, опыт работы у вас минимальный.

— Почему? — я обиделась. — Я долго вела ток-шоу.

— Где это можно вести ток-шоу у нас в городе? — презрительно хмыкнула Татьяна.

— Я вела его в Москве, — я растерянно улыбнулась.

— Да? — Татьяна постоянно мельтешила перед моими глазами. — Ну и что? Вас, как я понимаю, турнули? Вы больше нигде не работаете и вас можно дергать на нашу передачу когда угодно. Да?

Мои щеки залил румянец. От такого хамства я растерялась.

— Да, — я встала.

— Пройдите к окну! — приказала Татьяна. — Сейчас придет Марина, ваша соведущая, мы вас посмотрим вместе.

Марина, худая, смуглая брюнетка неопределенного возраста, зашла в комнату, мельком кивнув мне, и встала напротив камеры. Пожилой оператор начала съемку.

— Это надо говорить в камеру! — Марина протянула мне листок с текстом.

— Начали! — Татьяна хлопнула в ладоши. — Стоп! Боже! Мариночка, ты же ниже ее на две головы! Придется тебе встать на каблуки, вы совершенно не смотритесь вместе.

— Я? — Марина поправила старый серый джемпер и джинсы. — Я? Я сроду на каблуках не хожу, да у меня ноги болят.

В комнату подтягивались все новые и новые люди. Все с интересом меня разглядывали.

— Купишь туфли на каблуках! — крикнула какая-то женщина в дверях.

— Да я что, сдурела? — Марина громко хмыкнула. — Не люблю я на каблуках ходить!

— Ладно! — махнула рукой Татьяна и подошла к оператору. — Но вы вместе не смотритесь. Ладно, — повторила она, — давайте текст.

Я взглянула на бумажку и бегло прочла про себя: «Я с радостью взглянула на румяных хрюшек с упитанными румяными боками и подумала: “Да, здесь им хорошо живется!”»

— Это читать? — переспросила я, поднимая глаза на Марину. Брюнетка кивнула.

— Да, я это набросала сегодня утром.

— Начали! — Татьяна махнула рукой.

— Я с радостью взглянула на румяных хрюшек с упитанными румяными боками, — произнесла я эту белиберду, смотря в камеру.

— Стоп! — Татьяна прошла в центр комнаты. Народу прибавилось, казалось, что вся телекомпания «Родник» собралась сейчас здесь. — Значит, так, вы, — она ткнула в меня пальцем, — у вас ужасные шипящие, вы картавите, что ли? И не надо говорить текст прямо в камеру, это верх непрофессионализма.

Я растерянно улыбнулась.

— Мариночка, — обреченно вздохнула Татьяна, — Говори теперь ты.

Марина прочла прямо с листка, споткнувшись пару раз.

— Ну, я не знаю, — Татьяна села на стол. — Может, Дину попробовать? Она с Мариночкой лучше вместе смотрится. Тоже блондинка. Позовите Дину!

Кто-то в дверях бросился за Диной, я села за стол и принялась молча наблюдать за происходящим.

В комнату ввели растрепанную полную женщину с обесцвеченными волосами.

— Диночка, бедная, сразу с улицы и под камеру! — Татьяна обняла женщину. — Ты только не волнуйся, попробуй вместе с Мариночкой, милая!

Дина растерянно улыбнулась.

— Ну, я не знаю, я так волнуюсь!

— Диночка, а ты расслабься! — наперебой начали советовать сослуживцы. — Красавица ты наша.

Дина расчесала волосы и встала перед камерой. Она была ниже Марины на голову.

— Вот, вот! — радостно протрубила Татьяна. — Это совсем другое дело! Диночка, ты просто прелесть. Какие глаза, какая кожа и совсем без макияжа! — менеджер ехидно взглянул в мою сторону. — Мариночка, а ты классно выглядишь, эта кофта классно смотрится!

— Да! Да! — закивали все присутствующие.

— Румяные бока… — пробормотала Дина и закрыла лицо руками. — Нет, я волнуюсь! Я не могу!

— Успокойся, лапочка! — Татьяна подошла и обняла женщину. — Сейчас все переснимем.

— Кстати, — менеджер, наконец, вспомнила и про меня. — Вы говорите слишком тихо, словно котенок пищит. И не смотрите, ради бога, все время в камеру. Мой сын пяти лет так стихи рассказывает. Надо же иногда отводить глаза в сторону. Вы прям как ведущий Руслан Котов, его шоу «Танцы на небе», наверное, смотрели? Он тоже постоянно смотрит в камеру, а еще Москва. Верх непрофессионализма, у нас такого быть не может! Диночка, давай еще раз!

Все смолкли, камера заработала.

Дина, краснея и обливаясь потом, вымучила фразу до конца. Марина бойко, словно механическая кукла, отчеканила свой текст. Потом они обнялись.

— Все! Отлично! — Татьяна хмыкнула. — Дина, ты принята на программу. Умница, лапушка. Ну, а с вами… — я подошла к двери. — Бывает, так уж получилось. До свидания!

— До свидания! — пробормотала я и вышла на улицу. Пошел снег, я подставила разгоряченное лицо под мохнатые снежинки. — Здравствуй, родной город!

Наконец до меня дошло, что показательное выступление закончено. Не долго думая, я завернула в ближайшее кафе, чтобы «выпить с горя».

— Кофе с коньяком! — попросила я девушку и обвела глазами присутствующих. Было еще слишком рано, и кафе пустовало. За соседним столиком, к величайшему своему удивлению, я обнаружила Костю, «последнего романтика». Он сидел с полной брюнеткой и держал ее за руки.

— Одиночество я ощущаю как пустоту в руках, — услышала я его голос. — Как будто звезды проходят сквозь мои пальцы…

Я не выдержала и рассмеялась, наверное, неприлично громко, потому что Костя и его спутница обернулись и уставились прямо на меня.

— Простите! — я покраснела.

— Лиза?

— Нет, вы ошиблись! — еще одну беседу про геморрой мне было не пережить. Я вскочила с места, оставив на столе недопитый кофе, и выбежала из кафе.