Негламурное ток-шоу

24 сентября

— Надо было прочитать статью полностью! — у меня была истерика, я смеялась до слез, до икоты.

Следователь молча наполнил стакан водой и протянул его мне.

— Выпейте!

Я послушно пригубила.

— Простите, — я икнула, — что-то нашло.

Я, как обычно, давала показания в кабинете следователя по делу Вадима, когда Александр выложил на стол ту самую желтую газетку, которую я уже однажды читала в электричке.

— Вы это видели? — следователь ткнул пальцем в рубрику «Чудеса в решете».

— Мельком, я тогда не дочитала до конца, — я взяла газету в руки, прочла несколько строк и… начала смеяться. В заметке черным по белому было написано, что мультимиллионер Алексей Вахровцев оставил часть своего огромного состояния, а именно тридцать семь миллионов долларов своей любимой женщине и незаконнорожденному сыну и (или) его семье в России В СЛУЧАЕ, ЕСЛИ ОНИ ЗАЯВЯТ СВОИ ПРАВА НА НАСЛЕДСТВО В ТЕЧЕНИЕ ТРЕХ ЛЕТ СО ДНЯ ЕГО СМЕРТИ! А так как прошло уже четыре года, — сообщалось далее в газете, — то все деньги согласно завещанию Вахровцева остаются в фонде Вахровцева и пойдут на благотворительные цели.

— Теперь вы понимаете, почему фонд специально не прилагал никаких усилий по поиску родственников вашего деда? — Александр усмехнулся. — Мне жаль, но вы тоже не получите ни копейки. Наши представители уже связались с этим фондом в Германии, и они подтвердили мои опасения. Там сидят умные люди, они три года умалчивали все тонкости этого дела, следили за тем, чтобы не было публикаций в прессе. Насколько я знаю, им не удалось отследить только одну статью, попавшую в Интернет.

— Ее-то как раз и прочитал Радик, — я вздохнула. — Просто мистика!

— И заметьте, нигде, нигде не было сказано про то, что завещание имеет силу всего три года, пока эти три года не истекли.

— Ладно, — я махнула рукой, — не было таких денег и не надо. От них одни неприятности.

Александр улыбнулся:

— Я тоже так считаю.

— Александр, ну теперь, когда уже стало ясно, что все убийства совершили Радик и Вадим, я могу задать вам один вопрос? Это очень важно, — я замешкалась.

— Да, конечно.

— А это точно, что в убийстве обвиняют именно Радика и Вадима? — на всякий случай уточнила я.

— Точнее не бывает, — Александр нахмурился. — А в чем дело?

— Понимаете, ко мне в Москву приезжал Воробьев Олег и требовал у меня десять тысяч долларов.

Я замолчала, молчал и Александр.

— Ну, он утверждал, что я главная подозреваемая по делу об убийстве сестры и мужа.

— Вы поверили?

— Сначала нет, — я вздохнула. — Но потом Олег сказал мне, что у него есть свидетельские показания на меня… это водитель, который в день убийства Маши подвозил меня на дачу. Он раньше был нашим соседом, вот только имени его я не помню.

— Да? — Александр нахмурился. — В первый раз об этом слышу. Когда Ромашов вел эти дела, ничего подобного не было. Потом Воробьев взялся за убийства, но вы подозреваемой не были. Дело в том, что ваш муж был не просто задушен, у него были сломаны шейные позвонки, а такое усилие женщине не под силу. Я думаю, что Воробьев просто вас пугал. Вы вспомните, может быть, вы сами начали разговор про свидетеля? По крайней мере, в деле такого нет…

Я нахмурилась, силясь вспомнить.

— Да, точно, я его не дослушала и сама все рассказала. Идиотка! Но почему Олег пришел именно ко мне?

— А к кому он должен был прийти? У вас тогда была популярность и деньги, вы до смерти боялись скандала и публикаций в прессе. Да и история с изменой вашего мужа и сестры была вам не на руку. В принципе Воробьев рассчитал все правильно, даже не зная, что вы спрятали труп сестры, он, видимо, инстинктивно чувствовал, что вы чего-то не договариваете.

— А кто его убил? — я ухмыльнулась. — Представляете, я сначала решила, что его тоже убил Радик.

— Нет, они не имеют к Воробьеву никакого отношения. Воробьев шантажировал не одну вас, за что и поплатился. К сожалению, большего я рассказать не могу.

— А я и не хочу знать. Александр, я хочу все забыть как страшный сон.

— Ну, — мужчина улыбнулся. — Забыть пока не получится, все-таки вы — наш главный свидетель! До свидания!

— Как бы я хотела сказать вам «прощайте»! — я вздохнула.

Едва я вышла на улицу, как тут же позвонила Павлу на сотовый.

— Ты что, знал, что я банкрот?

— Естественно, еще позавчера, — Павел говорил сухо и отрывисто. — Что ты хотела?

— Поужинать, — пролепетала я, пораженная его тоном.

— Я перезвоню, — буркнул Павел. — Ну, пока!

— Пока! Я никогда не пойму этих мужчин!!! — с горечью воскликнула я и топнула ногой. — Просто ходячие ребусы.

И я пошла к станции метро, не зная, что мне сейчас делать: плакать или смеяться.

— Я только что потеряла тридцать семь миллионов долларов! — вслух произнесла я, чтобы почувствовать всю горечь утраты. Но не почувствовала и улыбнулась. — Подумать только, бешеные деньги… и могли бы быть моими.

Но в данный момент мои мысли больше занимал Павел, чем ускользнувшее наследство.

— Может, мне с ним поговорить откровенно? — рассуждала я вслух, спускаясь в метро. — Чего он хочет?

Я резко развернулась и подошла к другой платформе, я передумала ехать на работу, я прямо сейчас поеду к Павлу…

Меня даже не пустили внутрь здания, где располагалась нефтяная компания с громким именем. Секьюрити вежливо, но настойчиво попросили меня выйти за ворота и больше не мельтешить у них перед глазами. И я снова ощутила ту пропасть, которая разделяет нас с Пашей.

— Я у твоего офиса, — я позвонила ему на сотовый. Высоко задрав голову, я разглядывала монументальное строение, пытаясь вычислить, где находится кабинет господина Смирнова. — Выйди, пожалуйста, нам надо поговорить. Меня к тебе не пускают.

— Что, прямо сейчас? — Павел, судя по голосу, был не в восторге от моей затеи. — Я сейчас не могу!

— А когда сможешь? — я вздохнула.

— Не знаю, я потом перезвоню.

Я молча убрала сотовый в сумочку, повернулась и пошла прочь.

«Нет, у нас с ним никогда ничего не получится!».