Некролог

ГЛАВА 25. МНОГОЛИКИЙ ХОЗЯИН

Варя прислушивалась к болоту и к себе, пыталась заснуть, но темные мысли кружили у нее в голове:

- Все вызывает чувство внутренней вибрации, тревоги, неподвластной разуму. - В ней вновь заговорили разные люди.

- Я ничего не знаю об этом месте, не знаю, на что оно способно. Ничего не знаю о себе, а следовало бы. Его шепот сводит меня с ума, а эта травка?

- Он хочет тебя усыпить? - поинтересовался у нее кто-то третий.

- Вурд говорил, что мы здесь надолго, - ответила сама себе Варя.

- И самое страшное, что все вокруг, несмотря на внешнюю бледность и скудность, на самом деле густо заселено нашими потаенными желаниями и кошмарами, - раздался голос второго собеседника.

- Они ищут способ ухватиться за нас, найти единственное связующее нас воедино звено. Тень хочет вечно следовать за своим создателем, вечно паразитировать на нем, принося все новые и новые страдания. Обезличивая своего носителя, губя его, - зазвучал панический голос у нее в голове. - Тень, как того требует закон мироздания, возвращается на свое болото, теряя единственную нить, ведущую ее к жизни. Это бесконечный сосуд, не оставляющий не малейшей надежды, страждущим. Мы одушевили наброски, сделанные в порыве чувств.

- Человек, осознавая, что впереди его всенепременно ждет вечность, начинает строить планы на «вечную жизнь», - томно забормотал другой голос. - Но вечность она совсем другая, расходитесь, ребята!

- Нам все время врали? - воскликнул третий.

- Точнее, мы сами оплошали, наверное, до того, как мы начали не пойми о чем думать, невесть что воображать, Вселенная не была к нам агрессивно настроена. - Бормотание продолжилось. - Пока наше серое вещество не начало приносить свои блага, пока первый человек не отрыл свой грязный рот и впервые не заговорил, существовало то самое Спасение, в которое мы теперь так хотим верить.

- Нам нужны были эти новые горизонты! - не унимался третий голос.

- Желание заглянуть за угол, уводило нас все дальше и дальше от доступного первобытному человеку счастья, которым он наполнял свою загробную жизнь. - Собеседник отстаивал свою позицию, а Варя его внимательно слушала. - В его спасении было все просто, при жизни ему нужно было оставить репродуктивное потомство, а после уйти в безопасное место и умереть, так, чтобы, не обременять своих соплеменников. В тот момент он нуждался только в спокойствии, которое в условиях дикой природы всегда оставалось для него вне досягаемости. Но человек в какой-то определенный момент с увеличением опыта и багажа накопленных знаний и открытий стал придумывать правила, следуя которым он обеспечивал себе право на Спасение. Чтобы не приходилось самому выбирать для себя испытания, чтобы, не быть предвзятым, решено было выбрать духовного наставника, который мог бы упорядочить правила игры и растолковать их несведущим простолюдинам. На все времена жрицы обеспечили себе верховенство власти над последователями, адептами, которые, кстати, никогда не были в дефиците.

- Я проговариваю про себя какую-то искаженную теорию классовой борьбы, теорию развития человека, и все потому, что просто не хочу думать о себе, - Варя вмешалась в разговор.

- Вскоре человеку разумному стало мало простой идеи спокойного пребывания в небытие, - голос продолжил, не обращая на нее никакого внимания. - Ведь один человек уже заметил, что у второго, внешне на него похожего, но совершенно другого, появилось в руках нечто блестящее. И подумал человек: «Хорошо бы мне тоже такую штуку заиметь. Прикольно будет, умерев, попасть в комнату с такими стенами, пусть там вообще все будет сиять!» Полагаю, что уже позже какой-то абстрактный фараон набрал полные легкие воздуха и решительно выдохнул, подняв указующий перст, он велел своим слугам закопать его со всеми любимыми прибамбасами и цацками, а еще и проводить его на Суд с полагающимися ему танцами и жертвами. Жена также могла ему там пригодиться.

Варя на миг открыла глаза и, осмотревшись по сторонам, усмехнулась. Она живо представила себе, как царствующая особа размещает среди ухабов свою умывальницу, ловко прихваченную с собою с того света. Супруга за такую выходку будет пилить его еще целую вечность. Но больше всего, как подумала Варя, ему будет не хватать былого чувство целостности. В груди на месте сердца, запрятанного в одну из погребальных урн, образуется пустота. Туловище превратиться в барабан.

- Вся идея посмертного спокойствия начала рушиться в людском сознании в момент, когда он задумался о противном исходе. В какой-то части эта мысль служила инструментом возмездия за понесенные обиды и потери, доставленные одному мыслящему существу другим таким же. - Голос стал нарастать и звучать жестче. - Мысль о неизбежности наказания, вызываемая чувством беспомощного гнева, желанием мстить, приводила к неизбежному воображению инструментов пыток и мук, которые ждут обидчика в загробном мире. Самое страшное, что все эти муки ада придуманы некогда невинными жертвами, не станет же злодей сам свою казнь вершить.

- Не говори зла, не думай зла. Оно материально, Его войско ждет новых пополнений, - напомнил о себе третий голос.

- Людская беда в том, что нам не дано останавливать свои мысли, мы не можем прекратить думать даже на долю секунды. Мы - участники программы по расширению Вселенной, реализуем вложенный ею в нас потенциал, оправдываем ее надежды. И чем больше знаний нам передает прошлое поколение, тем меньше мы тратим времени на то, что уже открыто и изучено, мы это начинаем применять и совершенствовать. Мы никогда не будем стоять на месте, если продолжим вкратце пересказывать ранее сделанные открытия и теории своим потомкам.

Первые христиане, пропагандируя свою веру, реализовали гениальный план по заманиванию в свою общину все новых и новых приспешников. Стоило язычникам, к тому моменту уже крепко проштрафившимся перед своим Пантеоном богов, услышать о предложенном однозначном спасении, как они быстро усвоили для себя учения Христа. Чтобы, обеспечить контроль и мир, конечно, этих варваров стоило постепенно учить уважению и недопустимости насилия в обществе, все больше походившем на тоталитарное государство. В таком государстве власть правителя была неоспорима, так как давалась ему Богом, у него было право распоряжаться душами и чувствами людей.

- Средневековье. Сколько чудовищ зародилось именно в это время, - задумчиво произнесла Варя.

- Стоит только представить, что в те годы муки ада становили единственным людским кошмаром. Теперь человеку не было гарантировано Спасение, напротив, отныне каждый был обречен на мучения, каждый заранее грешен и в чем-то повинен. В вину ставилось само привычное существование, появление в этом мире, свидетельствовало о неизбежном мучении. Правила ужесточались по мере того, как духовники, обезумившие от своих учений, постарались сделать все возможное, чтобы уничтожить в человеке все человеческое.

Нет, все же стоит только представить, какие существа населили эти земли после того, как лжепророки зачитали перед публикой список грехов, а также список последующих за их свершением мук. А какие страшные образы рождались в головах у жертв, подвергнутых инквизицией пыткам, сожжению. Ведь, уходя в неизвестность, ощущая невероятную боль, они могли представить, что дальше может быть только хуже. Эти ребята вычитали в Библии строки про одержимость бесами, пораскинув мозгами, они пришли к удивительному для себя выводу, что это же неиссякаемый способ запугивать паству. Они цокали языками и возмущались тому, что раньше этому не придали значения. С этого момента легион Тьмы получил лаз, ведущий прямо к человеку.

Какие варианты кар, способы пытки мог вообразить разум человека, некогда добровольно отказавшегося от неотъемлемых людских радостей. Он, живя в затворничестве, стесняя себя в реализации потребностей, заводился от мысли о том, что женщина, уличенная в соитии с Дьяволом, будет предана огню, а прежде проведет несколько дней в темнице, оставаясь при этом абсолютно голой. Да-да, абсолютно голой, если вы понимаете, о чем я. Муки, ожидающие испорченную девицу после смерти, должны быть соразмерны с ее грехом и схожи с ним по своей природе.

Варя вновь открыла глаза, она не знала, сколько времени прошло, но ничего вокруг не успело измениться. Трубка была так плотно забита, что от нее все еще шел густой дым. Девушка крепко затянулась, понимая, что таким образом она выпускает свои мысли из-под контроля. Она немного успокоилась, подумав о том, что Вурд не стал бы подвергать ее опасности, передавая ей покурить. Вскоре она погрузилась в состояние похожее на сон, но все еще оставалась начеку, могла в любой момент открыть глаза.

Покойница не отдыхала, ее разум оставался подвижным, а тело потрясывало от измороси, оседавшей на одежде. За закрытыми веками она продолжала видеть то, что находилось впереди нее, и думать она могла лишь об этом бескрайнем тумане.

Путники пробыли на том берегу почти сутки, все это время Варя спала, а Вурд медитировал. Солнце успело промелькнуть над их головами, рассеялся и вновь образовался туман, но все это осталось ими незамеченным. Болото вновь погрузилось во тьму, и Вурд открыл глаза, размял онемевшие руки. Ветер замер, воздух выглядел горячим, но таковым не являлся, напротив, он стремительно остывал. Во всем чувствовалось беспокойство, постепенно из омута восставали тени, которые вели себя как-то необычно и достаточно осознано.

В их бесформенных силуэтах проявлялся некий отличающих их образ: у некоторых проявились черты лица прежнего носителя, предметы их одеяний, другие не выпускали из рук драгоценные им предметы. Одна из теней оставалась неподвижной, поэтому с легкостью можно было рассмотреть пистолет, который она держала у своего виска. Теперь они представляли собой меньшую угрозу, так как, увидев то, что их связывает с жизнью, путники могли догадаться, что каждая из них ищет в своей жертве, что может быть послужить для нее зацепкой.

Варя старалась рассмотреть как можно больше деталей, ей хотелось разгадать, какие именно воспоминания могут храниться в этих подающих признаки разума погребальных урнах. Их образы становились отчетливей, вскоре они напоминали актеров немого кино. Но они совершенно не взаимодействовали друг с другом, каждая из них была сама по себе и, быть может, даже не ведала о существовании себе подобных.

Остров тоже изменился, каждая травинка отряхнулась от влаги и поднялась дыбом. К его берегу прибило трухлявый плот, собранный из тончайших веток. В метре от девушки прошла призрачная бомжиха, опираясь на свои костыли, она ковыляла, как тучная птица. Ее интересовали пищевые и прочие отходы, ей хотелось хотя бы еще разик, одним глазком взглянуть на мусорный бак, ведь он некогда был источником ее жизненных сил. Таким огрызкам от человека еще при жизни хотелось оказаться в подобном месте, им не нужны были другие люди, сами себе они тоже не нужны. Она подошла к трухлявой софе и попыталась сдвинуть ее с места, но ее деревянная ножка сломалось, и попрошайка, чертыхаясь, пошла в сторону берега и растворилась в тумане.

Старый пень оставался на месте, но поверх него проявился призрачный контур ветвистой ивы. Ее листья касались воды, но никак не тревожили ее гладь. Варя подняла голову и ужаснулась увиденному: на могучих ветвях раскачивались трупы висельников. Каждый из них был тенью, неспособной высвободиться из петли. И все эти воспоминания в количестве тринадцати штук принадлежали женщинам, их многослойные юбки, как зонтики, кружили у девушки над головой. У самых корней ивы лежала дамская туфелька.

Вурд оставался неподвижным, смотрел прямо перед собой, сложив руки в молитве, Его губы едва заметно шевелись:

- Ну, же не бойтесь. - Демон улыбнулся. - Вам же интересно, кто и зачем пожаловал на ваше болото?

В небе раздался птичий крик, и туман, как по волшебству, исчез: на противоположной стороне болота на серо-зеленном берегу в камышах стояли две тощие цапли, которые вмиг перевоплотились в двух полуобнаженных девиц. Рассмотреть их лица было невозможно, их скрывала рябь, они были смазаны, черты их губ и глаз постоянно менялись. У них были длинные руки и ноги, плечи, ключицы и ребра торчали наружу, проступая через мертвецки бледную, покрытую мурашками кожу. Их грудь скрывали черно-зеленые волосы, прилипшие к телу и стелящиеся позади них по мокрому берегу. На поясе у них их были повязки из оборванной черной ткани.

- Сестрицы, вы, должно быть, не первый день на болотах, - Вурд заговорил с ними первым. - А потому знаете, что не всякий путник последует за вами в пучину болот, кто-то может, напротив, самих вас увести за собою в погибель.

- Кто это? - шепнула Варя.

- Нимфы, кикиморы, как тебе будет угодно. - Вурд поднес указательный палец к губам и велел Варе помалкивать. - Они невинные, но озлобленные на весь мир девы, не нашедшие себе покоя, но все еще ищущие путь к нему через эти болота.

- А зачем ты говоришь с ними? - Варя поняла, что совершила ошибку, задав Ему еще один вопрос, и решила уйти на другую часть островка, чтобы вновь не встревать в их разговор.

Как только Варя отошла от Демона на расстояние примерно пятнадцати шагов, нимфы, вновь обратившись цаплями, перебрались к Нему на берег. Покойница старалась скрыть свое недовольство, а потому прислонилась спиною к пню и села на его корни, отвернув голову в сторону ничем не примечательной топи. Но она продолжила прислушиваться к их разговору.

- Найдите мне его и приведите сюда. - Вурд говорил грозно и сердито. - Если он осмелится не повиноваться моей воле, проигнорирует мое требование, то напомните ему о том, что его драгоценная жемчужинка все еще со мной и по-прежнему принадлежит мне.

Нимфы застрекотали, как саранча, и принялись спорить между собой, после Вурд, видимо, поняв, что они Его не понимают, продолжил разговор с ними на неизвестном Варе языке, зато им владели таинственные духи болот. Когда Демон договорил, они обратились птицами и разлетелись по разным сторонам. Он не стал подзывать к себе Варю или же подходить к ней - она Ему наскучила, а внутри у Него все противилось близости с ней. Он уже сотню раз пожалел о том, что девушка с Его же подачи питает на Его счет какие-то глубокие надежды, и слепо желает быть рядом с Ним, невзирая на всю опасность, подстерегающую ее на пути. И Варя чувствовала это. На ее глаза навернулись слезы, и она была не в силах их сдержать. Засыпая, положив голову на мшистые корни пня, последнее, что она видела, это то, как над ней нависла худющая тень и коснулась ее лба.

Покойница встрепенулась, резко распахнула глаза, но была уже не на болотах, а в Городе 1303. Варя стояла посреди спальной комнаты с высокими, длинными окнами, с видом на небоскребы и мерцающие огни большого города, охваченного восстанием. Она бросила взгляд вправо и увидела, что на подоконнике сидит Аня Цвигун, облаченная в длинное красное шелковое кимоно. Она собрала под себя ноги и, кажется, совсем не заметила Вариного присутствия. Покойница сделала пару шагов, и наступила на подарочную упаковку от цветов и ленты, зашуршавшие у нее под ногами. Аня повернула в ее сторону голову и посмотрела на нее белыми, незрячими глазами:

- Дорогой мой, Долгожданный! - Она бросилась к Варе навстречу, но резко остановилась. - Это не Ты! Кто здесь?

- Ты кого-то ждешь? - гневно спросила Варя.

- А-а-а! Это ты! - Никогда раньше она не выглядела такой самодовольной и надменной. - Он предупреждал меня о том, что ты вернешься, чтобы все испортить, чтобы помешать мне! Но это все принадлежит мне одной!

- И что же тебе принадлежит? - Варе захотелось ее удушить.

- Этот величественный город! Все его сады, скверы и улочки - все, что вокруг нас, скоро станет моим. Осталось только завершить пару штрихов. И ты не имеешь права претендовать на мой трон, самозванка!

- О каких садах идет речь? - удивленно спросила Варя.

- А ты выгляни в окно! И ты сама увидишь, как ветви тополей рвутся к небу, как прекрасны яблоневые цветы, уже осыпающиеся на тропинки бульваров.

Варя подошла к окну, но все, что она увидела - это была разруха, апокалипсис. Дома были охвачены пламенем, витрины магазинов выбиты, на улицах толпились мертвецы, вооруженные бейсбольными битами и кусками арматуры, то и дело во тьме дворов мелькали искры пулеметной очереди. Ни о каких садах не могло идти и речи, кругом серость и небо, затянутое кровавыми облаками, висящими прямо на уровне окон Аниной квартиры.

- Ты что, не знаешь, что происходит на улице? - спросила ее Варя.

- Революция, я, полагаю, - Аня коварно ухмыльнулась. - Меня же надо как-то привести к власти, не может же Дева Света сама ввязаться в кровопролитие и разжечь гражданскую войну.

- Ты уже в него ввязалась! И кто сказал тебе, что в твоем царстве есть сады и прочие красоты?

- Вурджел. - Анино лицо озарилось светом, и она потеребила свое кольцо с бесконечностью, надетое на безымянный палец. - Он единственный, Кто ничего от меня здесь не требует, а только оберегает советом и дает мне надежду на новую жизнь, которая становится для меня все более реальной и значимой.

- Так это Он говорит тебе, что за окном все прекрасно! Небось, рассказывает о голубом небе над головой, о теплых летних вечерах, которые так приятно встречать в квартирке с видом на парк.

- Кому-то приходится говорить мне о том, что меня окружает и где я нахожусь.

- Да, кому-то, но не Ему. - Варя потупила взгляд. - И, видимо, это придется сделать мне.

- Не надо! - Аня попыталась ее оставить. - Я не поверю ни единому твоему слову. А если ты собираешься сделать это мне назло, то знай, что в тебе говорит ненасытная и неуемная ревность, ты не можешь смириться с тем, что Ему нужна я, а не ты.

- О-о-о, нет! Ему нужна именно я, а вот ты лишь служишь Ему для достижения какой-то вторичной, не столь значимой цели, что, может быть, и лучше, чем отдать Ему всю себя целиком.

- Я и так отдаю Ему всю себя без остатка. И мне нельзя забывать о своей цели, о служении Ему. - Аня указала Варе на дверь. - Скоро сюда должны прийти.

- Кто? - Варя сложила руки на груди и грозно посмотрела новоиспеченной королеве в глаза.

- Твой приятель. - Аня попыталась вытолкнуть ее за дверь, но соперница была сильнее ее, еще к тому же зрячая.

- Сигма?

Аня кивнула головой ей в ответ и на мгновение замерла - прислушалась: кто-то постучал в дверь и медленно отворил ее, пройдя в темный холл.

- Должно быть, гость уже пришел!

- Ты и с ним спишь? - Варя пришла в ярость и схватила ее рукой за глотку, сдавив ее.

- Нет-нет, в этом ты можешь мне поверить! - едва шептала Аня. - Он отверг меня, предпочтя получить от Него другое вознаграждение, за помощь с моим восхождением на трон.

- Какое еще вознаграждение?

- Поставь меня. - У Ани покраснели щеки, и лопнули мелкие сосуды в выцветших глазах. - Я покажу тебе. Скорее же!

Варя разжала руку, и Аня повалилась на пол, слегка ударившись коленями о мягкую медвежью шкуру, застилающую крепкий, отполированный паркет. Она поспешила к своей кровати с тяжелым балдахином из черного бархата с шелковой вышивкой в виде серебряных роз и драконов. Аня сдернула с нее покрывало с оборкой из шкур горностаев и указала рукой на матрас: к нему вели кожаные, блестящие на свету ремни, крепящиеся к кованым ножкам и изголовью кровати, продолжения Варя не видела, а потому поспешила подойти поближе. Аня в этом время кинулась в будуар встречать Сигму.

На кровати, связанная ремнями, с заткнутым кляпом ртом лежала Нина. На ней были легкие одежки из шелка, которые можно было снять в одно касание руки. К ее соскам крепились зажимы, цепями связанные с вибратором, вставленным ей в промежность. Нина попыталась закричать и начала дергаться из стороны в сторону, но не сдвинулась с матраса ни на дюйм. Варя услышала приближающиеся шаги и спряталась за штору. Она видела, как Аня мельком осмотрела комнату и пригласила Сигму войти, сама сразу же удалилась, не желая наблюдать дальнейшее насилие. У Вари не было выбора, только если закрыть глаза, но любопытство не позволяло ей этого сделать. Через неплотно задернутые шторы она видела, как Сигма вытащил у Нины изо рта кляп и склонился над ней, смакуя ее вопли и душераздирающий стон.

- Тише-тише, милый Ангел, не кричи. - Он улыбался, Варя чувствовала это. - Для всех наступает час расплаты и время, когда все непорочное и чистое становится скверным и наскучившим. Важен только момент, когда мы еще здесь, а не то, что было в прошлом или будет впредь.

Нина залепетала тоненьким голоском:

- Оставь меня! Ты не вправе мною распоряжаться.

- Я не вправе, да. Но я знаю того, кто вправе. И Демон дал мне то свое согласие - Он подарил мне тебя. - Сигма глубоко вздохнул. - Понимаешь, боль ценится человеком только в момент ее нанесения или же в тот момент, когда он сам ее испытывает. Воспоминания о телесной боли смутные, нечеткие, ее невозможно пережить вновь, просто вспомнив о ней. Другое дело душевная боль - вот она имеет свойство возвращаться к тебе вновь и вновь, и порою кажется, что день ото дня она ощущается все сильнее и глубже, чем в день, когда ты впервые испытал ее на себе.

Нина закричала сильнее, должно быть, Сигма сжал ее соски, после раздался шлепок и визг, наемник ударил ее ладонью по лицу. Он заткнул ей рот и принялся ощупывать, снимая с нее одежду, Варя не видела происходящего - балдахин закрывал ей обзор. Она закрыла глаза, чтобы лучше представить себе то, что Сигма делал с Ниной, но, как только она это сделала, звуки сразу же стихли, а сама она уже вернулась на болота.

Вурд не заметил в ней ничего странного, Он несколько раз открывал глаза, чтобы посмотреть на нее, но Ему казалось, что Его спутница просто глубоко заснула. Ему изначально показалось излишним вдаваться в подробности того, о чем Варя может думать, что она на самом деле чувствует и видит перед собой. Демон понимал, что недооценивает ее, но не придавал этому никакого значения, потому что всегда бы оставался в тысячи раз сильнее ее, и ей так или иначе было не по силам причинить Ему вред или помешать осуществлению Его планов.

Покойница встала на ноги и потянулась во весь рост, разминая затекшие и обледеневшие ноги и руки. Она сделала парочку наклонов с прогибом, ожидая, что Демон обратит на нее внимание или поманит ее к Себе, но этого не произошло. Он смотрел на нее с прежней холодностью и с долькой омерзения, которое Он периодически испытывал к женщинам, особенно к красивым и тщеславным.

На болотах поднялся шквалистый ветер, камыши и осока заходили ходуном, шурша друг о дружку, как лезвия кухонных ножей. Туман собрался вокруг островка, и к нему опять вернулись две цапли, которые так и не приняли людской облик, а спрятались у коряг, торчащих из ила. Тина начала пузыриться, словно болото закипало, а после вода одной волной отошла от берега, и все затихло.

- Запомни, существо, призванное мною к нам на помощь, помогать нам вовсе не собирается. - Вурд как можно скорее хотел ввести Варю в курс дела. - Он не мифический лодочник, не древний бог. Он один из одичавших путников, бежавших из Города 1303 сотни лет тому назад. Старик приспособился к здешнему существованию и стал тем, кого зовут Многоликим хозяином болот. Ему известны кратчайшие пути, а также способы выгодного для него взаимодействия с местной фауной и силами, царствующими по всей округе. Он напрочь рехнулся, но не потерял привычки торговаться за положенное ему вознаграждение.

- Ты с ним виделся раньше? - Варя не сводила взгляда с усилившихся волн.

- К сожалению, да. Я немало времени провел с ним наедине, когда вынужден был в своем изгнании искать новую обитель. Но ему кажется, что мы знакомы дольше.

В абсолютной тишине отчетливо зазвучало пение птиц, Варя могла поклясться, что слышала канареек. Вся вода болота так же стремительно обрушилась на берег, как и отступила от него. Вдалеке появились огни, приближающиеся все ближе и ближе к островку. Огней было много, они оранжевыми шарами покачивались в фиолетовом облаке пара.

- Знаешь, я давно хотела Тебе сказать, когда Ты еще в первый раз заговорил про плату. - Варя нервно улыбнулась. - Я на мели. У меня совершенно нет денег, даже двух монет не найду. Ты сможешь заплатить за меня?

- Не переживай, деньги его совершенно не интересуют.

- А чем нам придется платить?

- Я даже не представляю, что мы можем ему предложить взамен. Пусть сам назовет свою цену.

Варя ахнула, когда увидела, на чем паромщик прибыл к берегу. Он управлял конструкцией, которую невозможно было назвать лодкой, это был необработанный ствол старинного дуба, чудесным образом держащийся на плаву. Ветви, служившие опорой его кроны, высохли и частично сломались, но все равно высоко выступали над водой. От сучка к сучку были натянуты рыболовные сети, до отказа набитые всяким добром, некоторые такие импровизированные хранилища провисали под собственной тяжестью и волочились по воде, собирая ряску. Всюду, где это было возможно, были развешаны масляные и керосиновые лампы, свет которых Варя видела еще издалека.

К корням дерева крепился плот, на нем были выставлены деревянные поддоны с пустыми птичьими клетками. В дальней части плота стояла высокая клетка с широкими металлическими прутьями - в заточении находились три ворона. По центру плота, собрав под себя лапы и прижав к туловищу кожистые крылья, спал диковинный зверь. Размером он был с дикую кошку, покрыт коротким и густым, как у выдры, мехом, а хвост у него был длинный с пушистой кисточкой на конце. Существо сквозь сон следило за происходящим, но на странников никак не реагировало.

Посреди ствола дуба, держа в руках длинное весло, стоял высокий немощный старик, укутанный, словно в кокон, в сырые лохмотья. У него были длинные седые волосы, спутавшиеся в колтуны, цеплявшиеся за ветки и сети. Он стоял босиком на грубой коре, местами покрытой мхом. Его ступни выглядели омерзительно, а на шее болталось ожерелье из человеческих костей и зубов. Он поднял свое лицо, его глаза, как у филина, излучали оранжевое свечение.

Вурд не сводил с него взгляда, но в Нем самом чувствовалась жестокость и злоба, которую ранее Варя не замечала. Ей было страшно находиться с Ним рядом. Он казался ей совершенно незнакомым. Вурд заговорил первым, Его голос звучал громко и эхом разносился по болотам, но Варя не понимала ни слова. Паромщик ответил Ему, не открывая рта, его голос зазвучал прямо у Вари в голове:

- Зачем ты, мерзкое отродье ада, снова взываешь ко мне?

- Я ищу путь в Город 1303, - ответил ему Вурд на понятном Варе языке.

- Путь туда не близок, но мне хорошо известен. - Старик ухмылялся. - Можешь ли ты, изгнанник, мучитель рода людского, предложить мне что-то взамен? А? Ничего! Ведь все, что побывало в твоих руках, осквернено, ты можешь дать мне лишь проклятья и боль, а их у меня сполна. - Он рассмеялся.

Вурд продолжил общаться с ним на своем языке, Варя не знала, о чем они между собой договорились, но путникам было предложено подняться на борт. Они разместились позади старца, рядом с корнями дуба, а пушистый зверь пробудился и подошел обнюхать их.

- Не бойся, Шайн, - тихо произнес Демон. - Перед тобой ворлак - довольно крупный хищный зверь, обитающий на болотах. Он питается птицами и мелкими млекопитающими, но на человека не нападает. Этот приручен, как собака.

Покойница положила руку на спину ворлаку, а он прижался к ней, согревая ее и успокаивая. Они отплыли от берега, и птицы снова запели на все голоса, хотя в клетках сидели только вороны. Волосы старца засветились, в них, как и в трещинах коры, появились крули. Варя взглянула на воду и сразу же отвела взгляд: в омуте скрывалось множество существ, тянувших руки к стволу дерева. Где-то поблизости горели торфяники, и едкий дым резал Варе глаза. Она полностью закрыла свое лицо мантией, старалась даже не смотреть по сторонам.

Мне не к чему взывать, ничто не придет мне на помощь. Я - рассудок, потерявший бренное тело. Не существует никаких закономерностей, с утра я могу случайным образом проснуться в другой одежде, говорить на другом языке, но все это не изменит сущности небытия.