Нелюдим

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Мельком

1988 год

— Ну же, Гэррет! За что ты так со мной?

— Что случилось? — спросила Сара, заглядывая в ванную.

— Он обгадил новый подгузник, пока я его менял! Он это специально. Не может быть, чтобы он собирался сходить как раз в тот момент, когда я стал менять подгузник.

— Думаешь? Он какает восемьдесят пять тысяч раз на дню. Почему один из них не может наступить, когда ты меняешь подгузник?

Тоби отшатнулся.

— Как же воняет! Может, у него какая-нибудь проблема с пищеварением или вроде того? Как-то необычно.

— Ты ведешь себя так, словно твои фекалии пахнут розами.

— Я не говорю, что мои какахи не воняют. Я говорю, что его какахи пахнут хуже.

Зайди сюда. Подойди ближе.

— Нет, мне и тут хорошо.

— Такое чувство, что они сейчас раковину разъедят. Настолько они мерзкие. Я думаю, это детское питание специально разработано правительством, чтобы люди больше не заводили детей.

— Это не сработало. Я беременна.

Тоби замер.

— Что?

— Шучу.

— Я сейчас в тебя это брошу.

— Тогда я ухожу. Я горжусь тобой. Ты хороший папочка, потому что смело встретился лицом к лицу с угрозой вонючих каках.

— Помнишь, когда-то давным-давно мы разговаривали с тобой о других вещах. Я смутно припоминаю, что существовали разговоры, не связанные с содержимым подгузников.

— Не понимаю, о чем ты. Извини.

— Так, это сложно для понимания, но нам надо попробовать.

Тоби держал перед собой огромную сумку вяленой говядины. Оуэн принюхался и потянулся к ней.

— Нет, нет, еще рано. Сегодня мы будем обсуждать тему «нормирования вкусняшек». Я точно не появлюсь здесь как минимум неделю и хочу, чтобы у тебя были всякие вкусности, пока меня нет, поэтому тебе нужно научиться не есть всю сумку за один присест. Я разложу по кусочку говядины в разных местах, а когда ты почувствуешь, что хочешь угоститься, возьми один и получай удовольствие. Если ты их все умнешь разом, то несколько дней будешь без вкусняшек. Как думаешь, справишься?

Урок по нормированию вкусняшек потерпел фиаско.

— Тоби! Кто бы мог подумать!

— Мистер Зак! Здравствуйте! Наслаждаетесь пенсией?

— Я в жизни так много не работал. Джэнет заставила меня отремонтировать весь дом, ведь теперь я лентяйничаю и не работаю, чтобы прокормиться. — Мистер Зак проворковал что-то Гэррету на руках Сары. — Ухты, какой милашка.

— Вы так сказали, словно удивились, — проговорила Сара, расплываясь в улыбке.

— Нечему тут удивляться! Ну, Тоби, я все еще высматриваю тебя в газетах!

— Ага, я все еще работаю над этим.

— Как называлась та, куда ты попал? «Коктейль»?

— «Блендер». Она разорилась.

— Ты получил свои десять баксов?

— Пять. Нет, не получил.

— Продолжай работать над этим. Пусть молодняк понервничает. А когда станешь известным, сможешь насладиться славой и устроить любимой жене и любимому сыну роскошную жизнь.

— У нас и так все хорошо, — сказала Сара с улыбкой. — У него все замечательно в газете, а я начала продавать песни.

— Песни? Вы поете?

— Я их пишу.

— Замечательно! Я слышал что-нибудь?

— Вы слушаете народную музыку?

— Нет, точно нет, но начну. Слушайте, думаю, ваш сынишка собирается срыгнуть, так что вынужден распрощаться, но рад был с вами поболтать.

Гэррета стошнило прямо на блузку Сары.

Лэрри и Ник не появлялись. Тоби много о них думал, но в прошедшем времени.

— Так... да, да, вот так, — твердила Сара, пока Тоби проникал в нее. — О да, это прекрасно... прямо сюда... о да, прямо сюда... не останавливайся... о боже, я сейчас кончу... если только малыш не заплачет, я кончу!..

«Уважаемый мистер Флоррен...»

Тоби скомкал отказ и бросил его в стену.

— Одна «р», мудила!

Оуэн лежал на полу. Его шерсть пропиталась потом, а глаза потускнели.

— Ты думаешь, это... Ну не знаю, грипп или что-то вроде? — спросил Тоби. — Может, ты загрипповал? Не знаю, что и делать, Оуэн. Ветеринара же не позовешь. Тебе очень плохо?

Да.

— Тебя не рвало?

Нет.

— Я позвоню и выясню, что нужно делать. Не знаю, кому позвоню. Я просто... не знаю... просто узнаю, что бы они сделали с гориллой с твоими симптомами.

Останься.

— Останусь, но ненадолго. Ты знаешь, что мне нужно вернуться. Ты же не умрешь, да? Если ты всерьез заболел, я останусь и постараюсь что-то сделать, но ты вроде не настолько плохо выглядишь.

Тоби мутило, хоть он и пытался это скрыть. Сколько живут лесные монстры? У Оуэна было много седых волос, но и у Тоби тоже, а он планировал пожить еще как минимум полвека. Не мог же Оуэн умирать.

— Как плохо ты себя чувствуешь, от одного до десяти?

Плохо.

— Я знаю. Скажи цифру.

Плохо.

Тоби вздохнул.

— Хорошо, я побуду с тобой.

— Где ты был?

— Потерял счет времени.

— Как можно потерять счет времени на улице? Там же стемнело!

— Я зашел дальше, чем планировал, а когда стемнело, повернул назад. А в чем проблема?

— Я волновалась — вот в чем проблема! Мне не нравится, что ты днем шастаешь по лесу, а уж ночью и подавно. А что, если бы с тобой что-то случилось?

— Но ведь не случилось.

— Знаю. Но что будет с Гэрретом, если все же случится?

— Ты напишешь хит о своей утрате и сделаешь его богатым.

— Ты что, пошутил сейчас?

— Нет... в смысле, да, но не подумал. Ты совершенно права. Я задумался и не следил за временем. Обещаю, что такого больше не будет.

— Я просто испугалась, понимаешь?

— Понимаю.

— Из-за тебя у меня была куча проблем, — сказал Тоби Оуэну. — Надеюсь, тебе лучше.

Да.

— Угадай, что должно происходить каждый месяц и не произошло?..

— Ну хорошо, а как насчет Тоби, если мальчик, и Сара, если девочка?

— Не-а, — сказала Сара. — Не люблю, когда в одном доме два человека с одинаковыми именами. Для мальчика это, наверное, нормально — его можно называть «младшим», но как называть девочку с именем, как у мамы?

— Можно называть ее по второму имени.

— Тогда почему бы не сделать второе имя первым?

— Ты права.

— Как насчет Оуэна, если мальчик?

— Нет.

— Почему нет?

— Над ним будут смеяться. Будут говорить, что он занимается «оуэнизмом» под одеялом.

— Уверена, что не будут.

— Извини, но Оуэн под запретом.

— Майкл?

— Может быть.

— Ханна, если девочка?

— Ты знаешь кого-нибудь по имени Ханна?

— Нет, мне просто имя нравится.

— Мне тоже. Запомним его.

— Понимаешь, Гэррет, когда мамочка носит малыша в животике, она иногда действует очень странно, и лучше всего дать ей то, что она просит. Папочкам это помогает оставаться в живых.

— Девочка! — доложил Тоби.

Оуэн улыбнулся.

— Надеюсь, все в этом доме, включая мамочек и сыночков, готовы, потому что пришло время... беспощадной щекотки! Р-р-р-р!

— Давай возьмем одного? — спросил Гэррет, разглядывая в зоомагазине сидящих в клетках щенков.

— Возьмем, когда тебе исполнится шесть лет, — ответил Тоби.

— Это очень долго!

— Это ты сейчас так говоришь. Время быстро пройдет.

— Смотрите-ка, что нам в ящик сегодня положили! — сообщила Сара, размахивая конвертом.

Тоби взял у нее письмо.

— Ух ты. Я не думал, что их еще отправляют. Тут даже адрес старый указан.

— Открывай.

— Что это, папа? — Гэррет положил пластиковую фигурку пришельца с щупальцами и поспешил присоединиться к общей суматохе.

— Ничего. Это всего лишь папина разрушенная мечта.

— Не говори так при нем, — сказала Сара.

— Да шучу я.

— Но он-то об этом не знает.

Тоби разорвал конверт и передал письмо Гэррету.

— Хочешь прочитать?

Гэррет с радостью схватил письмо. Он посмотрел на слова и нахмурился.

— Прочитай вслух, — попросила Сара.

— «Мы... с... со-жа-ле-ни-ем...»

Тоби вздохнул.

— Пусть лучше Доктора Сьюза почитает.

— Угадай, кто сегодня получил золотую звезду? — спросил Тоби Оуэна.

Оуэн потянулся к рисунку, но Тоби спрятал его за спину.

— Если ты порвешь его, Сара меня убьет. Я просто хочу тебе его показать. Смотри. Неплохо, а?

Да.

— Ты же это не просто так говоришь, да? Я, конечно, предвзято отношусь, но знаешь, я был на дне открытых дверей и видел на стене, что нарисовали другие дети, — какую-то хрень. Посмотри на эту руку. Скольких шестилеток, рисующих костяшки на пальцах, ты знаешь? От меня талант к нему передаться не мог, так что не знаю, где он его взял, но этот парень — чертов Рембрандт. Золотая звезда. Вот так-то!

Он снова спрятал рисунок за спину.

— Нет, серьезно, Оуэн, тебе нельзя к нему прикасаться. Но впечатляет, да? Это же не только у меня в голове? Мне нужно, чтобы ты высказал непредвзятое мнение, потому что мы с Сарой писаемся от восторга по этому поводу. Конечно, он надул в штаны во время перерыва, но, когда у тебя колоссальный талант, ты не всегда можешь контролировать свой мочевой пузырь.

— Ой.

— Только «ой», и все?

— Ты меня застала врасплох, вот и все. То, как ты это сказала. Без предисловий.

— Как говорят в газетном бизнесе, не уходи от темы.

Сара едва не подпрыгивала от возбуждения.

Новость, признаться, была превосходная. Детское телешоу хотело взять ее в штат, чтобы она еженедельно писала новые песни. Невероятная возможность. Она могла превратиться из официантки с несколькими песнями, изредка появляющимися на местной радиостанции, в композитора на постоянной основе.

— Но это же в Чикаго.

— Ну да.

— Мне придется уволиться с работы.

— Да, придется. Ноты ее особенно и не любишь. И никогда не любил.

— Нам придется Гэррета из школы выдергивать.

— Да, будет ходить в чикагскую школу.

— Ему придется заводить новых друзей.

— Ему шесть. Он еще не завел дружбу на всю жизнь. — Сара уставилась на него в недоумении. — Почему тебя волнует вся эта фигня?

— Я просто не хочу переезжать.

— Почему? Что тебя держит в Ориндж-Лиф?

— Я тут прожил всю свою жизнь.

— И?..

— А этого недостаточно?

— Конечно, недостаточно! У меня мечта сбывается. Я понимаю, что платят не так уж и много, но я же смогу писать песни за деньги. Вместо того, чтобы подавать людям кетчуп и дополнительные салфетки. Я думала, ты захочешь тут же вытащить чемоданы из гаража и начать упаковываться.

— А я не хочу.

Она посмотрела на него с такой болью, что Тоби захотелось упасть на пол и выцарапать глаза от ненависти к себе.

— Ты завидуешь? — тихо спросила она.

— Нет.

— Тогда почему?

— У меня там не будет работы.

— Найдешь. Это не довод. Мы же не в Антарктиду переезжаем, а в Чикаго. Это через два штата.

— Я не могу уехать из Ориндж-Лиф. Это мой дом.

— Твой дом с Гэрретом, Ханной и мной, где бы мы ни были.

— Мы не уедем.

Они молчали некоторое время, а затем ее плечи задрожали и слезы покатились по ее лицу.

— Ты в самом деле хочешь меня этого лишить?

Тоби не смог ничего ответить.

Она позвонила и отклонила предложение.