Неожиданно мать!

Девятнадцатая. Обнаженные люди

— А где Нина и Олег? — спросила Мотя.

Она демонстративно рылась в спальне, которую Роман ей выделил до этого, прекрасно при этом понимая, что ничего не найдет.

— На шашлыках, как и девяносто процентов населения страны, — пожал плечами Роман.

Ему казалось весьма комичным, что Мотя до сих пор ломает комедию.

А еще было интересно чего именно она добивается?

В его квартире крайне сложно было что-то потерять.

Вся мебель была спроектирована очень удачно и не имела лишних углов или «карманов». Мелочь не скатывалась в зазоры, ничего не падало «за шкафы». Пыль не могла скопиться на верхних полках. Любой оставленный не на своем месте предмет был сразу виден, для всего в квартире было свое место.

Таким образом, история про кошелек казалась смешной.

В «спальне Моти», были только кровать (которая не имела ножек и под нее ничего нельзя было уронить), комод (без ножек и с пустыми ящиками) и… все.

Никаких шкафов, тумбочек, столиков, диванчиков.

Простая гостевая комната без лишних деталей интерьера.

Все белое, все простое.

— Как в психбольнице, — пробормотала Мотя.

— Ну что? Где твой кошелек?

— Кажется, нету, — вздохнула она.

— Кажется, ты обманщица.

— Кажется, я забыла его в отеле, — сквозь зубы прошипела Мотя и снова покраснела.

Ее щеки тут же покрылись пунцовыми пятнами. Она отвернулась и вышла из комнаты.

— Ну, возможно.

Роман был жесток. И Моте это было непонятно.

Она привыкла, что все знают, что происходит и подыгрывают друг другу. Никто не говорит в лоб девушке, что она просто нашла повод, чтобы прийти. Никто не указывает ей, что она неуместно хорошо выглядит. В ее мире это все было нонсенсом. Совершенно невероятным исходом событий.

Все и всегда было просто! Капелька флирта и дальше ситуация развивалась сама собой. Все начинали играть в известную игру, идти на уступки, недоговаривать, переигрывать, как актеры в хорошо поставленном спектакле. Ни о какой честности речи не шло.

«Да, я хочу, чтобы ты за меня заплатил!»

«Да, я бы хотел, чтобы ты сейчас поехала ко мне и мы не будем пить кофе!»

«Да, я не такая, но для тебя сделаю исключение!»

«Да, я понимаю, что ты не такая, но уже вижу, что ты согласна и ничего особенного в этом нет!»

Все это происходило естественно и никто этого вслух не произносил, а Роман почему-то так не играл. От этого становилось неуютно и почему-то щеки заливал румянец.

Моте казалось, что она маленькая глупая девочка, которая спряталась за прозрачным тюлем, а взрослые все равно ее нашли. Моте казалось, что она совершенно перед ним обнажена и беззащитна.

— А… Сережа?

— Что Сережа?

— Он… только с вами? Кто вам помогает? Когда все решится? Он же с вами?

— Много вопросов.

— Могу я к нему…

— Иди… хотя нет. Я его принесу.

И Роман пошел наверх, а Мотя поплелась на кухню.

Ей, как жене Синей Бороды, было интересно, что там такого особенного в спальне Романа, и в то же время ей почему-то казалось, что ответ ее разочарует. Ну что там? Очередная белая комната, где хранится сотня белых рубашек и серых худи?

Роман и правда снова был в сером худи и джинсах, опять весь домашний и помятый.

Мотя обернулась, услышав его шаги, и перевела дух при виде спящего Сереги.

Роман держал ребенка неловко, но достаточно крепко. Прижимал к себе слишком низко, так что лицо Сереги утыкалось в его грудь, хотелось его чуть поднять. Тогда, этот маленький человек, с удобством устроился бы щекой на плече Романа, но Мотя не решилась ничего исправлять. Она протянула руки, а Роман покачал головой.

— От тебя духами несет за километр. Ты уверена, что это безопасно для младенца?

— Ой… — она растерянно поморщилась. — А что тогда делать?

— Смотреть и не трогать?

— Блин, я…

— Хотела распушить хвост? — спросил Роман и так лукаво улыбнулся, что Мотя стушевалась окончательно.

Чувство наготы настолько усилилось, что она вся окаменела не в силах что-то сказать.

— Ты можешь не делать… этого?

— Чего? — он оскалился.

— Не говорить такие странные вещи?

— Нет.

— Почему?

— Не знаю. Люблю честность.

— Ты не был со мной честен при нашей первой встрече!

— Почему?

— Я спросила ты ли отец!

— А я не отец.

— Я спросила… знаешь ли ты…

— Нет. Ты спросила не я ли это. Это не я.

— Ррр! — Мотя так и сделала. Прорычала. И топнула ногой.

Ее неистово бесил этот диалог, потому что к Роману было не подступиться. Отвратительно прав как ни посмотри, но при этом человеки-то так себя не ведут! Ну вот чисто по-человечьи это же неправильно!

Ну не бывает таких логичных баранов.

— Почему ты… такой!?

— Я не понимаю твоего вопроса. А ты думала, что я другой? Почему? Ты знала меня раньше? Или кто-то сказал, что…

— Да как ты вообще женился с таким характером?

— А почему нет? Это мешает…

— Да блин! Хватит!

— Что именно?

— А-р-р-р! Ты как робот! Честное слово!

— А что плохого в роботах?

— Ничего! Все! Мне надоело говорить, — Мотя помассировала виски, облокотилась о столешницу и выдохнула.

— Так… соберись, — шепнула она.

— Ты сумасшедшая, — констатировал Роман.

— Ы-ы-ы, — прокряхтел Серега и проснулся.

И тут же уверенность Романа рассыпалась, как плохо слепленный песчаный замок. Он отстранил от себя ребенка и с опаской на него покосился.

— Давайте, я…

Мотя сделала было к Сереге шаг, а он взял и чихнул.

Очень вероятно, что ему просто что-то в нос попало или его нужно было прочистить от банальных корочек, но Роман тут же покачал головой.

— Еще анафилактического шока нам тут не хватало. Или топай в душ… хотя нет! Какой, к черту душ? Просто говори, что делать!?

— А вы как… вы давно?..

— Я не знаю. Олег ушел часов в шесть утра. Он сменил этому подгузник и оставил банку со смесью. Я развел по инструкции, покормил и все. Сергей уснул. И вот проснулся.

— Так. Нужно его переодеть. Я сделаю смесь, а вы меняйте подгузник.

— Я?

— Ну я могу, но…

— Ладно! Ладно… Так. Мы сейчас все сделаем.

— Вы точно не преувеличиваете!? Ну духи и духи! Глупость же.

— Не глупость. Давай, руководи. Это же просто, да?

— Ну… когда я делала это в первый раз…

— Это было не сложно. Ну тогда в машине?

— К счастью да. Пустой подгузник — это не сложно.

— Хорошо, что пус…

С характерным звуком и напряженным «ы-ы-ы-ы», Сергей Романович организовал полный подгузник, а Роман и Мотя переглянулись.

— Жо-па… — выдохнула Мотя. — Когда я столкнулась с этим впервые, я затопила гостиницу…

— Так. Я докторскую защитил. И сколотил целую компанию. Я не должен споткнуться на одном подгузнике! — серьезно, глядя Моте в глаза, произнес Роман.

— Давайте просто сделаем это, — кивнула она.

В этот момент, Моте впервые показалось, что не она одна, а они оба обнажены. И оба беззащитны.