Несколько поцелуев

XII

Я жил в Шуманихе уже другую неделю. Мы осмотрели с Михаилом Петровичем все имение, обсудили все хозяйственные вопросы, пересмотрели все чертежи предполагаемых построек, и я, кажется, совершенно серьезно подумывал купить Шуманиху. По крайней мере, под этим предлогом я желал продлить еще мое пребывание здесь, чтоб лучше обдумать это дело.

А уезжать мне не хотелось. Каждый день сближал меня с Варей все более и более. Все закоулки сада были мне теперь известны, везде мы побывали там вместе с Варей. Мы уже два раза любовались закатом солнца, и только я все еще не мог решиться встать так рано, чтоб увидать восход. Я предложил было лучше провести всю ночь до рассвета в беседке на холме, но Варя на это только сдвинула бровки. Разумеется, с приездом Михаила Петровича нам немалую часть времени приходилось быть втроем; но приходилось оставаться нередко и наедине с Варей: Михаил Петрович, желая показать предо мной свое усердие и хлопоты по управлению имением, то и дело уезжал в поля, в лес, если не сидел за проверкой счетов. Часто эти деловые его поездки совмещались с прогулками, в которых старик заставлял меня принимать участие, и тогда с нами ездила и Варя. Так, иногда Михаил Петрович уезжал в поле, а оттуда на мельницу, а мы с Варей спускались к мельнице на лодке, вниз по реке, с тем, чтоб возвратиться вместе со стариком в экипаже. На то, что я оставался с его дочерью один, Михаил Петрович и не думал обращать внимания: его всегдашним убеждением было, что она сама должна знать, что ей нужно делать.

И о чем только мы ни говорили с Варей! Оказалось, что она не только перечитала почти всю библиотеку Шуманихи, но и была достаточно знакома с новейшей литературой, добывая новые книги и журналы в уезде у знакомых. Она заставляла меня не только петь оперные арии и романсы, но и декламировать стихи, которых я знал довольно много наизусть, тем более, что тогда и сам еще грешил стихами. Разумеется, слово "любовь" и "любить" звучали резкой, доминирующей нотой во всех наших разговорах. Все это не могло пройти бесследно. Чувствовалось, что наша "дружба" переходит во что-то другое. Варя, конечно, не хотела сознаться себе в этом и не уклонялась от прогулок вдвоем, от свиданий, от разговоров на темы о любви. Она как-то беспечно отдавалась течению обстоятельств и должно быть была вполне убеждена, что мы играем в самую невинную дружбу, что она вот какой молодец: сделала ручным того самого зверя, которого все считают опасным, и безбоязненно гуляет с ним одна и поздно вечером. Но, дитя, она и не замечала, что лихорадка любви уже обвеяла ее своим жгучим дыханием и что горячий поцелуй, который бросит ее в жар и холод, уже носится в воздухе.