Несколько поцелуев

VI

На другое утро я проснулся ранее обыкновенного. Солнце, узкими, косыми лучами пробиваясь кое-где сквозь занавески, разбудило меня. Я подошел к окну и слегка раздвинул драпри. Зеленый луг двора сверкал при утреннем свете яркой зеленью. Почти под самым моим окном собралась целая куча кур, и между ними стояла Варенька, в ситцевом сером платьице, в белом переднике, из которого она рассыпала курам ячмень. Я поспешил сдвинуть драпри и в незаметную со двора щелку любовался на эту сельскую идиллию. Варенька была свежа и хороша, как это чудное летнее утро. А когда она, рассыпав последние крошки, отряхнув передник и, беглым взглядом окинув куриное общество, задумчиво загляделась потом на видневшуюся между далекими ржаными полями змейку дороги -- что-то неземное было в ее наивно-серьезном выражении лица. Постояв так с минуту, она повернулась и быстрыми шагами пошла к крыльцу дома.

Когда я, одевшись, вышел в столовую, самовар стоял на столе, чай был заварен, молоко, сливки, масло, булки, -- все было на своем месте; девочка прислуга по-вчерашнему торчала в передней; но Вареньки не было.

-- Где же Варвара Михайловна! -- спросил я.

-- Кушайте сами, -- отвечала девочка, очевидно, подготовленная к этому вопросу, -- они на скотном, у теляток.

Делать было нечего, я принялся за чаепитие один; но вся эта обстановка так располагала к "семейному настроению", что мне было немножко досадно на Вареньку, и я подумал: "Она, очевидно, намерена прятаться от меня. Упрямая девчонка!" В душе шевельнулось гадкое чувство сознания, что я некоторым образом представитель владельца усадьбы, -- быть может сам будущий ее владелец, -- что от меня зависит все благополучие этих отца и дочери. И от этой украдкой мелькнувшей в голове мысли мне стало еще досаднее, стало вдруг невыносимо скверно, я сам себе показался гадок и противен с своими рабовладельческими инстинктами; хорошее настроение духа было совершенно испорчено.

В дверях показался Лепорелло.

-- Сергей Платоныч, -- обратился он ко мне, -- приказчик спрашивает, прикажете ли лошадь закладывать?

-- Какой приказчик, какую лошадь! -- с досадой чуть не закричал я.

-- А он говорит, может быть вы поедете сенокос смотреть.

-- Никуда я, скажи, не поеду до возвращения управляющего из города. И ничего, скажи приказчику, мне от него не нужно.

-- Слушаю-с... А только что он говорит, сенокос начали, вся деревня... бабы... девки...

-- Пошел к черту! -- совсем озлился я.

Лепорелло стушевался.

Мне стало скучно, стало досадно на всех. Мне чего-то недоставало, но чего именно, я не мог бы дать себе отчета, хотя понимал, что виновницей моего скверного настроения была она Варенька.

Я нервно ёрзал на стуле, не находил места рукам. Наливая себе второй стакан, я опрокинул молочник, сливки разлились по столу и тонкой струйкой побежали на пол. Девочка выглянула из передней, ахнула и побежала за тряпкой, а в это время как раз вошла Варенька.

-- Ну, посмотрите, Варвара Михайловна, что я наделал, -- сказал я тоном провинившегося ребенка, -- зачем вы оставили меня одного пить чай?

-- Ну, это беда не большая, -- улыбаясь, ответила она.

Девочка в это время уже вытирала тряпкой следы моей оплошности, а мне с приходом Вареньки вернулось мое хорошее настроение.

-- Пойдете вы осматривать имение? -- спросила она меня.

-- Только в таком случае, если вы мне его будете показывать, -- шутливо ответил я.

-- Зачем? Я ничего не понимаю в этом. Тут есть приказчик Петров, он все знает, все может показать, а мое дело дома, хозяйство.

-- Ну, в таком случае я буду ждать возвращения вашего папа.

-- Как хотите, -- равнодушно произнесла она и потом спросила: -- Скажите, что вы любите к обеду?

-- Все, что вам будет угодно.

-- Да я не хочу, чтоб вы голодали. Вы и вчера ничего не ужинали.

-- Да право же я совсем не думаю об этом. Ради Бога, не делайте себе из-за меня лишних хлопот.

-- Ну, хорошо, как хотите.

-- Только об одном прошу, чтоб мне не обедать одному, а с вами, -- начал я немного робко.

-- Конечно, -- ответила Варенька совершенно просто.

-- Ну, вот и отлично. А теперь я думаю начать осмотр сада.

-- Вы найдете туда дорогу по вчерашнему пути? -- спросила Варенька.

-- А вы разве не пойдете? -- ответил я в свою очередь вопросом.

-- Зачем же мне идти?

-- А зачем же вы хотите оставить меня одного? За что вы так немилостивы ко мне? -- сказал я тоном, невольно вызывавшим на сожаление.

Она немного смутилась и покраснела.

-- Вовсе нет, -- ответила она, -- но у меня есть дело в кухне.

-- Разве вы сами готовите?

-- Нет, но надо распорядиться.

-- В таком случае я подожду, пока вы распорядитесь, а все-таки мне приятнее ознакомиться с садом под вашим руководством.

-- Ну, уж если вы непременно хотите, -- сказала она, видимо не совсем довольная моей настойчивостью, -- то подождите меня у калитки в саду со двора, тут недалеко от крыльца. Я приду туда сейчас, только скажу кухарке, что нужно сделать.

Она ушла, а я отправился к указанному месту ждать.

Стоя у калитки и смотря на эти густые аллеи, на этот заглохший парк, я чувствовал, что сердце у меня билось, как будто я ждал тайного свидания, как будто я был юноша, в первый раз влюбленный платонической любовью.

Но вот Варенька показалась на дворе и направилась ко мне.