Невидимое зло

16

Швейцарцы в Цюрихе отреагировали на наступление лета: мужчины на Парадплац были в рубашках с пиджаками в руках, а женщины впервые в этом году надели легкие платья. Лучи солнца, проникавшие сквозь витринное стекло кондитерской, грели желтоватое осунувшееся лицо Андриса Виссера. Он потягивал кофе и наблюдал за голубыми трамваями, сновавшими по путям, за которыми возвышались массивные серые каменные строения, в которых размещались штаб-квартиры крупных швейцарских банков. В этом городе не было сверкающих небоскребов: здесь властвовали осторожность и осмотрительность. Он приземлился всего полтора часа назад после долгого полета из Йоханнесбурга, и приступы кашля не позволили ему сомкнуть глаз. Он старался изо всех сил кашлять как можно меньше, чтобы не тревожить других пассажиров бизнес-класса, но по их лицам утром понял, что преуспеть в этом ему не удалось.

Он снова закашлялся.

— С вами все в порядке, Андрис? — спросил его сидевший рядом Дэрк дю Туа, заканчивая доедать свое пирожное. Дэрк, мужчина лет сорока, крепкого телосложения, с рыжей шевелюрой, зачесанной назад, как принято у банкиров, был очень толковым банкиром, возглавлявшим «Юнайтед фармерс бэнк» — третий по величине банк Южной Африки. Его отец, Мартин, покинул пост председателя банка пять лет назад, и никто не расценил назначение его сына главой банка как проявление семейственности. Как, впрочем, и принятие его в члены «Лагербонда» в возрасте тридцати лет и то, что недавно он занял пост казначея вместо своего отца. Учитывая размеры активов «Лагербонда», управление ими требовало большой ответственности, и дю Туа справлялся с этими обязанностями просто великолепно.

Виссер снова закашлялся и покачал головой.

— Кашель курильщика. Мой врач убедил меня бросить курить. Надеюсь, скоро пройдет. Увидим.

Доктор действительно убедил его бросить курить, когда при осмотре в начале недели сообщил ему о раке легких. На следующей неделе он должен был сдать анализы и пройти дополнительное обследование, но в своем диагнозе доктор не сомневался. Рак легких был тяжелым случаем. Шансы на выживание очень низкие, усиленная химио- и радиотерапия, сильные боли. Виссер все еще никак не мог осознать масштаба этого известия. Он никому об этом не говорил, даже жене, и уж тем более — другим членам «Лагербонда». Его мысли постоянно возвращались к неизбежной смерти, к тому, как прожить оставшиеся несколько месяцев и найти в себе силы справиться с болью. Он еще не пришел к окончательным выводам, но начинал понимать, что важная часть оставшейся жизни будет посвящена «Лагербонду».

Он потрогал сморщенный бицепс, на который прилепил в туалете аэропорта никотиновый пластырь. Без сигареты решать возникшие проблемы было особенно трудно, тем более сидя на солнце с чашкой кофе. Может, стоит снова вернуться к двум с половиной пачкам в день — и будь что будет!

На лице дю Туа, смотревшего на своего коллегу, была написана тревога. Виссер заставил себя улыбнуться. Он всегда считал дю Туа хорошим парнем. Не исключено, что, когда его не станет, тот займет его пост председателя. Это было бы только на пользу. «Лагербондом» должны руководить люди нового поколения, а не динозавры времен апартеида. Африканеры не смогут выжить как нация, если захотят вернуть славные времена Фервурда[27] и Форстера.[28]

— Дэрк, ты знаешь, что после смерти Йена и Давида у нас освободились вакансии для двух новых членов. — Генерал Йоханнес Лессинг возглавлял военное вторжение в Анголу в 1987 году и недавно скончался в возрасте восьмидесяти одного года. Давид Раукс занимал высокий пост в министерстве иностранных дел. Как и многие другие члены «Лагербонда», они входили в состав Государственного совета безопасности, который координировал контрреволюционную деятельность в 1980-е годы. Состав «Лагербонда» был ограничен двадцатью четырьмя членами: когда умирал один, на его место выбирался другой.

— Я думал, что у Фредди Стенкампа есть кандидат.

— Да, есть. Пауль Стрейдом. Он разумный человек, с хорошими связями, и мы примем его на следующей неделе, но речь сейчас о второй вакансии. Нет ли у тебя кого на примете? Человека… смотрящего в будущее, за тридцать и с хорошей перспективой роста?

Дю Туа кивнул:

— Понимаю. Я подумаю.

Виссер улыбнулся:

— Хорошо. Я беспокоюсь. Я хочу сохранить «Лагербонд» в неприкосновенности, чтобы он мог влиять на Южную Африку и в далеком будущем. Если мы уступим и начнем финансировать безумцев типа Юджина Террбланша с его псевдосвастикой и нацистским приветствием или тех, кто хочет развязать третью бурскую войну, мы попросту обречены. Вопрос не в деньгах — их-то хватит надолго, но о нас станет известно, мы окажемся дискредитированы и, возможно, даже уничтожены. Но если мы направим свои средства на продвижение тех, кто не будет нам вредить, и дискредитацию тех, кто станет, наши усилия увенчаются успехом. Нация буров продолжит жить в Африке, где и должна.

— Однако теперь-то мы уже не совершим глупостей, подобных старым, верно? — спросил дю Туа.

— Пока я жив — нет, — заверил Виссер. — Но как бы хорошо я ни относился к Фредди и ни ценил за изворотливость, его взгляды на мир устарели. Он хотел бы жить в африканерской стране, причем не важно где: в Свободном государстве, Перте или Аргентине — небольшой полоске земли в Южном полушарии, где можно отгородиться от остального мира забором и провозгласить вечную власть белых. Но это не реальная, а очень опасная мечта. Я прав, Дэрк?

Дю Туа согласно кивнул:

— Мы можем выиграть у черных сражение, но в войне неизбежно проиграем: их больше нас в восемь раз.

— До сих пор нам все удавалось неплохо, — заметил Виссер. — Уже прошло двенадцать лет, как сменилась власть, а о нас по-прежнему никому не известно. Но бдительность мы терять не можем: средства должны направляться на управление и влияние. Вот почему операция «Дроммедарис» так важна. И сегодня она вступает в фазу, которая является кульминацией всех моих усилий на посту председателя «Лагербонда».

— Раз уж об этом зашла речь, — сказал дю Туа, взглянув на часы, — пора повидаться с человеком насчет денег для покупки газеты.

— Позволь, я буду вытирать.

— Да ради Бога!

Энн взяла кухонное полотенце и принялась вытирать тарелки, вымытые после завтрака. Сейчас уже наступило субботнее утро, а она вместе с семьей приехала вчера вечером. Они все не спеша позавтракали, а потом Уильям повез детей в бассейн в Ханстэнтоне.

— Я не знал, что Уильям тоже приедет, — сказал Кальдер. — Я, конечно, рад, но по твоему сообщению я понял, что ты собиралась приехать одна вместе с детьми.

— Так сначала и было, — ответила Энн. — Уильям сказал, что будет работать все выходные. Я разозлилась, решила взять детей и поехать к тебе. Ты сам знаешь, как они любят сюда приезжать, а мне хотелось сменить обстановку. Но надо отдать должное Уильяму — он все понял правильно, поручил работу партнеру и сказал, что тоже поедет. Я не могла ему отказать.

— Я этому рад, — сказал Кальдер. — У тебя все в порядке? — Сестра выглядела усталой. Морщинки на ее лице стали заметнее.

Она вздохнула и провела рукой по коротким черным волосам.

— Не знаю. Наверное, нет, но, с другой стороны, чего еще ждать при двух детях и муже, который работает как заведенный все время? В мире полно других супружеских пар, живущих точно так же, а то и хуже. Работай я сама, это вообще был бы сплошной кошмар.

— А ты не жалеешь, что бросила работу?

— Если честно, то да. Но у меня не было выбора. Другие женщины, более собранные, наверное, смогли бы потянуть, но ты же знаешь меня. У нас и так постоянный хаос, Уильяму это совсем не нравится.

— Но ты же умела быть организованной, когда работала адвокатом!

— Наверное, — улыбнулась Энн. — Хотя, если честно, не так, чтобы очень хорошо. Помощник судьи меня просто ненавидел. Я всегда не успевала к началу и опаздывала. — Она яростно терла кофейную чашку. — Не знаю. Все утрясется. Я рада, что он выбрался с нами на выходные. Пока мы в состоянии совершать ради друг друга такие поступки, мы справимся.

— От отца есть новости?

— Я разговаривала с ним в четверг. Нет, он не упоминал, что только что вернулся со скачек.

— Извини. Ты же знаешь, что я волнуюсь.

— Да. Но больше мы сделать ничего не можем. Однако о миссис Палмер он говорил снова.

— Миссис Палмер? Не она ли преподавала в средней школе?

— И все еще преподает. Ее муж умер пару лет назад. Мне вдруг пришло в голову, что он слишком часто о ней говорит.

— Ты же не думаешь… — Кальдер взглянул на сестру.

Она хитро улыбнулась и пожала плечами.

— Это было бы удивительно, — заметил Кальдер.

— Удивительно — еще мягко сказано, — согласилась Энн. — Но пока это только наши домыслы. Поживем — увидим.

— Ну да! — Кальдеру никогда не приходило в голову, что их отец может снова жениться. Его жена умерла почти двадцать лет назад, и, хотя его регулярно приглашали в гости в качестве свободного мужчины, он никогда не давал повода усомниться в том, что не собирался ничего менять в своей жизни. Но кто сказал, что так будет вечно? В Келсо он был известным доктором, блеск в его глазах и приятная улыбка привлекали многих.

— А как дела у Тодда ван Зейла?

— Боюсь, без изменений. Все еще в коме.

— Его жена вернулась в Штаты? Я думала, она остановилась у тебя.

— Она еще здесь, в Норфолке. Переехала в гостиницу. Так всем удобнее, — ответил Кальдер.

— Надеюсь, это не из-за нашего приезда?

— Конечно, нет. Когда она поняла, что это надолго, то решила пожить там, где чувствует себя свободнее.

Кальдеру хотелось поделиться с сестрой неприятностями с Ким и Сэнди, но он не мог себя заставить признаться в том, что произошло. Его сестра могла понять и простить многое, но не все. Он сам не мог простить себе случившегося. Если бы только можно было скрыть все это от самого себя!

Он отвез Ким на стоянку у больницы, и всю дорогу они оба молчали. Он переложил ее вещи из своего багажника в ее машину, и она поехала в деревню, а он остался ждать Донну.

Наконец она появилась на арендованной машине и припарковалась так, чтобы видеть вход в больницу. Кальдер направился к ее машине и тихо, но категорично попросил ее уехать и вернуться обратно в Штаты. Сначала она спорила, потом умоляла и, наконец, залилась слезами, однако Кальдер проявил твердость. Он сказал, что Ким может потребовать от персонала больницы, чтобы ей запретили навещать Тодда. Потом он взял у нее номер телефона и пообещал позвонить, если положение Тодда станет лучше или хуже. Кальдер с удивлением почувствовал, что его отношение к Донне смягчилось. Как он мог ее осуждать после того, что они с Ким сами сделали?

— Не могу себе представить, что бы я чувствовала, случись такое с Уильямом, — продолжала Энн. — Наверное, Ким сама не своя. Тебе удалось что-нибудь узнать о смерти матери Тодда?

— Пока нет, — ответил Кальдер. — Но мы не сдаемся.

— А жаль.

— Чего?

— Что вы не сдаетесь.

— Почему?

— Потому что это может быть опасным.

— Мы всего лишь задаем вопросы.

Энн хмыкнула:

— Ты говорил то же самое в прошлый раз, и тебя чуть не убили. Если у ван Зейлов действительно есть враги, то они должны быть могущественными, и от них лучше держаться подальше.

— Приятно сознавать, что у меня есть младшая сестренка, которая за мной приглядывает.

Энн скомкала полотенце и запустила ему в лицо.

— Кому-то же надо!

Кальдер схватил другое полотенце и тоже запустил им в Энн. Она прижала его к стене и подняла колено к его паху.

— А это уже нечестный прием! — возмутился Кальдер. — Я помню, что тебе за это уже доставалось!

— Только потому, что ты побежал жаловаться маме. Ябеда!

— Эй, посмотри! — Кальдер выскользнул, бросился к раковине и закрыл кран с горячей водой, которая уже начала переливаться через край.

Они закончили мыть посуду в дружеском молчании, а потом Энн принялась открывать дверцы шкафа для посуды.

— Что ты ищешь? — поинтересовался Кальдер.

— Масло. Сахар. Яйца. Муку с разрыхлителем. Клюквенный сок. Феба намерена приготовить тебе пирог, когда вернется.

— Клюквенный сок?

— Да. Но Феба клянется, что от этого вкус становится лучше.

— Понятно. У нас есть яйца, сахар и немного масла. Думаю, что недостаточно. Клюквенного сока и муки нет. Но в деревне есть магазин, где это должно быть.

Энн закрыла дверцы.

— Я поеду и посмотрю. Черт! На машине уехал Уильям.

— Ты можешь взять мою, — предложил Кальдер.

— Что? Твою «мазерати»? — У Энн загорелись глаза.

— Конечно, — подтвердил Кальдер.

— А как быть со страховкой?

Кальдер пожал плечами:

— Это всего лишь до магазина и обратно. Просто будь осторожна с педалью газа. Машина довольно шустрая.

— Я буду осторожна, — заверила Энн с ухмылкой.

Кальдер бросил ей ключи, а Энн схватила сумку, висевшую на спинке стула, и направилась к двери.

Кальдер убрал со стола посуду, оставшуюся после завтрака. Можно ли было доверить ей поехать на «мазерати»? И что может случиться по дороге в Ханхем-Стейт?

Он услышал, как открылась дверца машины, припаркованной возле кухни с этой стороны дома.

Наступила тишина.

И вдруг прогремел взрыв такой силы, что вылетели окна. Кальдер решил, что настал конец света.

В этот самый момент полковник Кобус Молман пристегивался к креслу на борту самолета — пилот объявил, что через десять минут их самолет совершит посадку в амстердамском аэропорту Шипхол.