Ничего не исправить

ГЛАВА 8

М-мм, как прохладно вискам. И хорошо. Хорошо не только вискам, хорошо всей Алексе, ведь по её телу разливается благодать. Как будто… да ни с чем это не сравнить, разве только со счастьем! А почему она счастлива? Потому что потеряла сознание, как какая-нибудь впечатлительная барышня? А почему она потеряла сознание? Потому что увидела призрак. Призрак умершего отца Илинги. Илинга? Что с дочерью?! Мысли, так сразу и не понять, то ли скачут, как ополоумевшие блохи, то ли растекаются, как свежий мёд. Пора брать над ними контроль.

Алекса резко села. Головокружение вернулось. Ну да не до него сейчас, есть дела поважнее. Сначала нужно осмотреться. В центре комнаты суровой статуей возмездия возвышалась леди Элсинора с малышкой на руках. В самом углу старательно пытался слиться с панелями Кольдер. Рядом с диванчиком, с которого пыталась подняться, прежней ледяной глыбой стоял Легран. Тот, кто соблазнил и бросил Кейси. Тот, кто являлся отцом Илинги. Тот, кто подарил самый незабываемый в жизни танец. Живой и невредимый. Если только высшие не могут воскресать.

Тейдин исчез.

— Кто вы? Что вы здесь делаете? — голос Алексы охрип, язык едва повиновался, как будто она до этого молчала несколько лет. Может, и не самые уместные сейчас вопросы, но уж какие вырвались.

— Легран Вернот, — холодно представился этот, этот… гад он, вот кто он! Ведёт себя, как будто и не помнит Алексу. Или правда забыл? Сколько у этого красавчика было женщин после Кейси? — Позвольте узнать, что здесь происходит?

Что-оо?! Объявить себя умершим, исчезнуть надолго, а потом появиться неизвестно откуда, неизвестно зачем и неизвестно насколько, и вот так вот заявить: Позвольте узнать, что здесь происходит?! Да какое его дело?! Признаться, дело у него здесь было, и даже очень важное. Илинга. Нет, он не мог догадаться…

Пора брать себя в руки и отправляться в атаку.

— Позвольте узнать, а какое вам дело? — в тон ему поинтересовалась Алекса. Да, грубила. Но ведь заслужил!

Всегда такая правильная бабуля на этот раз не покачала укоризненно головой, а решительно кивнула, присоединяясь к вопросу.

— Оборотень может быть свободен, — надменно произнесла статуя.

— Да что вы себе позволяете… — начал Кольдер.

— Я сказал, свободен!

Входные двери открылись, и Кольдер, перебирая ногами, как плохая механическая игрушка, вышел наружу. Дверь за ним захлопнулась, звонко звякнула щеколда. На периферии сознания машинально отметилось, что не так уж и ослабли высшие в их мире, как рассказывал Тейдин. Оборотни — достаточно сильные существа, и управлять ими почти невозможно.

— А теперь можем и поговорить, — надменно сообщил незваный призрак прошлого.

— Думаете, нам есть, о чём разговаривать? — как же тяжело даются слова, когда одновременно так хочется наброситься на этого гада с кулаками и спрятать лицо у него на груди, шепча только одно слово: «Жив!»

Легран Вернот медленно поднял руку, расстегнул куртку, достал из внутреннего кармана какую-то бляху и показал её Алексе, а потом и леди Элсиноре.

— Детка, милая, возьми малышку, — попросила бабуля.

После того, как передала ребёнка, она подошла к мужчине и, почти выхватив у того бляху, принялась внимательно рассматривать. Рассмотрев, вернула вещь хозяину и, растерянно посмотрев на внучку, сообщила:

— Это он. Тот, кого Управление направило нам в помощь. В этом не может быть сомнений. Вещь, сделанную моим зятем, я не спутаю ни с какой другой.

— То есть, помощник не Кольдер?! — голос предательски сорвался на полувизг- полухрип. — Но как же так? Мы же…

Вот она, та мысль, что мелькнула в начале сегодняшнего разговора: если Кольдер сотрудничает с Тейдином, то вряд ли оборотень является представителем Управления. Мелькнула и сразу же исчезла, словно её прогнали.

— Предлагаю перейти в гостиную, — предложила бабуля, — а то как-то неудобно здесь гостей принимать.

Вот оно значит как, оборотня и инжела удобно, а этого — Алекса до сих пор не подобрала даону достойный эпитет, — этого неудобно.

Пройдя в жилую половину, женщины переглянулись и, словно по уговору, подошли к дивану, сели рядком и, подождав, пока Легран Вернот займёт указанное кресло, молчаливо воззрились на него.

— Что вы успели им выболтать? — не стал успокаивать их мужчина.

— Им? — бабуля, как старшая, решила взять разговор в свои руки.

— Именно им: отступнику и его пособнику.

— И кто из них, позвольте узнать, отступник, а кто пособник? — задала Алекса вопрос, ответ на который, в принципе, был известен.

Ледяная глыба изобразил усмешку. Ну да, что здесь может быть непонятного. Ладно, с Кольдером она разберётся после, никуда оборотень от неё не денется, сейчас же нужно узнать больше о Тейдине.

Свой следующий вопрос Алекса задать не успела. Похоже, гость решил, что спрашивает здесь он.

— Как к вам попал ребёнок даон?

То есть, отвести внимание от Илинги не удастся. Умеет это порождение Тьмы выводить из себя. Бежать. Хватать малышку и немедленно бежать, пока негодяй не догадался, чей это ребёнок. В какие жестокие игры играет Управление.

— Вы вроде бы взрослый мужчина, — словно сквозь слой ваты донёсся голос бабули, — а не знаете, откуда у женщин берутся дети. Что ж, позволю себе восполнить этот пробел. Моя внучка родила её. Родила от даона. Ещё будут столь же бесцеремонные вопросы?

— Будут, — кажется, Легран Вернот совсем не понял сарказма. Или не захотел понять. — Но прежде я скажу вам одну вещь. Даоны, впрочем, как и инжелы, — при упоминании последних он позволил себе слегка скривиться. Надо же, ещё одна эмоция! — никогда не оставляют своих детей. Даже полукровок! Нас мало, — ненадолго замявшись, всё же решил признаться. — И каждая новая жизнь для нас священна. При рождении ребёнка всегда должен присутствовать отец или кто-то из близких родственников. Это не прихоть. Именно в этот момент новорождённый получает Знания. Но и это не всё. Если женщина, разрешаясь от бремени, не соблюдает это условие, она умирает. Как я вижу, девочка ущербна…

— Да как вы смеете называть мою дочь ущербной! — если бы не Илинга на руках, Алекса вцепилась бы ногтями в лицо этой хладнокровной статуе. — Да она, она, она…

— Сядь, девочка, — тихо сказала бабуля. — Дай нашему гостю договорить.

Алекса села. И правда, что это она. Подумаешь, считает её дочь ущербной, не

соответствующей их высоким канонам. Да так даже лучше! Не будет тянуть к ней свои грязные лапы.

— Так вот, — как ни в чём ни бывало продолжил Легран Вернот, — без Знаний, полученных таким образом от предков, ребёнок считается ущербным. Это ещё одна причина, почему будущий отец никогда не бросит женщину, носящую его дитя. Помешать этому может только смерть. Отсюда озвучу свои выводы. Отца девочки скорее всего, нет в живых, иначе он обязательно присутствовал бы при родах, ведь мы, представители старших рас, хорошо чувствуем родство и почти сразу узнаём, что совокупившаяся с нами женщина понесла, — слова-то какие подбирает, такие же бездушные, как и он сам. — Значит, и мать мертва. И это не вы. Мать просто не могла выжить при родах. Я должен осмотреть девочку, чтобы узнать, какому роду она принадлежит.

— Не дам. Это моя дочь! — Алекса едва заставила шевелиться онемевшие губы.

— Девочке ничто не угрожает…

— Не отдам! — она что, плачет?

— Успокойтесь, леди Алекса, ребёнку передаётся ваше волнение. Давайте сделаем так. Пусть девочка остаётся у вас на руках, а я выскажу свои предположения. Думаю, они с достаточной долей вероятности окажутся верными.

Успокоиться. Да, нужно успокоиться, не стоит заставлять волноваться Илингу, и правда нервно завозившуюся у неё на руках. Алекса несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула. Кивнула, давая понять, что готова слушать.

— Итак, тот приснопамятный бал, — ну надо же, оказывается помнит! — Вы подвели ко мне свою подругу, — помнит и Кейси. Сложить один и один не составит никакого труда. — В тот вечер ваша подруга ушла с моим… — заминка вышла небольшой, но заметной, — знакомым, который через неделю погиб. Где сейчас находится ваша подруга, леди Алекса?

Ушла со знакомым? И тот самый знакомый, отец Илинги, погиб. То есть, Илинга не дочь Леграна?! Ну да, могла бы и раньше догадаться, ведь сказал же, что высшие каким-то образом чувствуют своих детей. Даже тех, которые ещё не родились. А если бы Илинга была его ребёнком, Кейси, её легкомысленная и самая лучшая подруга Кейси, осталась бы жива…

— По всем законам Илинга моя дочь! И я вам её не отдам. Вы не имеете на неё никаких прав. Да и зачем вам «ущербная»?

— Как она отнеслась к инжелу? — ещё один странный вопрос.

Странный ли? Пора отодвигать эмоции в сторону и начинать слушать. Слушать и думать.

— Это ещё ничего не значит!

Ну вот, не сама ли только что обещала себя начать думать прежде чем что-то сказать. Впрочем, на вопрос она ответила. Плохо отнеслась Илинга к инжелу.

— Само это не пройдёт. Нельзя просто так сказать: «Любите друг друга». Противостояние даонов и инжелов существует столько, сколько существуют сами инжелы и даоны. Может, даже и больше — столько, сколько существуют Свет и Тьма. Изменить этого не смог даже Первотворец. А может не захотел, — понизив голос, как будто какую-нибудь крамолу, сообщил Легран Вернот.

— Что вы предлагаете?

Первый раз за весь вечер Алекса решилась взглянуть мужчине в глаза. Да разве можно назвать это глазами? Глубокие тёмные омуты, в которых можно сгинуть навсегда.

— Мирно сосуществовать нужно учиться. В силу обстоятельств девочка и так лишилась части того, что ей положено по рождению. Если же её не научить жить в мире с представителями других рас, то, повзрослев, она станет опасной. Опасной для окружающих и самой себя.

— Вы говорите неправду!

Ну вот опять. Ведь понимает Алекса, что он прав, и всё равно противоречит. Так не нравится то, что он говорит.

— Будете проверять? — и опять глаза в глаза.

В голове поплыли картинки. Вот подросшая Илинга всё больше своевольничает, перестаёт слушать кого бы то ни было. И это при силе, которая превосходит силу представителей младших рас. Вот она бросается на улице на человека — нет, не на человека, на инжела — тот, как более сильный, с трудом, но сдерживает её. Сдерживает, не убивает. Отчаянный крик: «Мама!», и оба исчезают в яркой вспышке.

— Что это было? — как же много сегодня потрясений. Закончится ли когда-нибудь этот день?

— Наиболее вероятный сценарий развития событий, — пояснил мужчина. — Если ей всё же удастся когда-нибудь убить светлого, тогда её участь будет ещё печальнее.

Ну да, только сегодня об этом же говорил Тейдин. Рабство и полное лишение

силы.

На руках недовольно завозилась малышка. Пока просто маленький беспомощный ребёнок, требующий своей доли пищи и внимания. Как можно поверить, что это милое создание может превратиться в монстра?

— Илинге пора есть и спать, — сообщила Алекса, пытаясь подняться.

Как получилось, что она передала малышку протянувшему руки Леграну, а не прикрывшей глаза леди Элсиноре, не могла бы объяснить и сама. Бабуля задремала? Ну-ну. И это когда обсуждаются столь животрепещущие темы. Скажите это кому другому, а не той, кто изучила «нерафовую леди» достаточно хорошо. Впрочем, знание было взаимным. Бабушка уже давно всё поняла и принялась вести собственную партию. И ведь, как наверняка считала опытная интриганка со стажем, в интересах внучки и правнучки.

Как бы то ни было, Илинга с охотой пошла к чужому дяде, даже руки сама протянула. Широко улыбнулась своим беззубым ртом.

Прежде чем уйти за рожком с молоком, Алекса заставила даона поклясться, что тот не исчезнет вместе с ребёнком.

— Клянусь! Я не буду разлучать вас и ребёнка, — не совсем то, что требовала, но хотя бы так.

Подтверждая его слова, на протянутой вперёд ладони Леграна Вернота заклубился и растаял сгусток самой настоящей тьмы. Илинга счастливо засмеялась и попыталась поймать его клочки. Обиженно захныкала, когда сделать этого не удалось.

— И что мы капризничаем? — заворковал мужчина. — Смотри, что у меня есть.

На ладони опять возник небольшой тёмный шар. Только на этот раз не исчез, а

отрастил себе смешные толстенькие ручки и ножки, сверху обозначилась голова, на которой мигнули блестящие глаза-бусинки. Шарик подпрыгнул несколько раз, словно проверяя устойчивость своих конечностей, перекувырнулся, упал на спину и нелепо задрыгал ногами. Его заразительный смех перемешался со смехом малышки, жадно потянувшей руки к новой игрушке.

Надо же, а с ребёнком Легран Вернот совсем другой. Человечный? Но разве можно это слово отнести к даону? Но других-то слов, обозначающих это понятие, в человеческом языке нет.

Любоваться мужчиной, играющим с ребёнком, можно долго, но ребёнку пора есть и спать. Алекса вышла.