Никогда не было, но вот опять. Попал 3

Глава 15

Выплывшая на сцену певица впечатлила. Розовощёкая, рослая, одетая в пестрое платье с всякими прибамбасами и с какой-то рогатой штукой на голове она напоминала мне персонаж из детской сказки. Голос её звучал мощно, но мелодично. Что-то похожее я слышал в прошлой жизни. А ведь точно! Фрося Бурлакова с её «Вдоль по Питерской». Фильм такой был. Правда, название вспомнить не могу.

Песня, что пела, наряженная в псевдорусский сарафан эта монументальная дева, мне не понравилась, но голос хорош. Пожалуй, нужно ей спеть «Вдоль по Питерской». Слова-то я помню, а что не вспомню, Иванцов Павел Степанович допишет. Вот он рядом сидит с тетрадочкой и карандашиком в руке. Прямо «литературный редактор» при театре.

За спиной певицы четыре девки, также в псевдорусских нарядах какие-то достаточно унылые хороводы водят. Наверное русские пляски изображают, и сам Арнольдик там меж них мельтешит. В сапогах, в красной рубахе подпоясанной черным ремешком и в фуражке надетой набекрень. Ну, прямо первый парень на деревне. А впрочем, неплохо всё вместе смотрится. Не первый сорт конечно, но и не полный отстой.

Я видел, что державший у плеча скрипочку, Моня — Эммануель поморщился и покачал головой. Видимо певица, немного фальшивит и оскорбляет его тонкий музыкальный слух. А по мне так вполне прилично исполняет эта, как её там…. А вот — Марфа Кротова ей имя, подсмотрел я в тетрадке, что дала мне перед репетицией Сара-Серафима. Я карандашом, что по примеру господина Иванцова держал в руках, сделал пометку напротив фамилии исполнительницы. Написал «Вдоль по Питерской». Написав, внимательно осмотрел стоящую на сцене девицу. Хороша! Не знаю, войдет ли она в «горящую избу», но кой-какому коню шею свернуть может, а, поди ж ты, перед Михелем не устояла. Но эта проблема уже не только её, а ещё и любвеобильного Мишани.

Уже больше часа я сижу с тетрадочкой в руках и наблюдаю за своеобразным отчетом о своей работе, что демонстрирует мне Сара-Серафима. Встретили артисты меня не слишком уважительно. Лишь Иванцов приветливо со мной поздоровался и, улыбаясь, показал свою тетрадку. Видимо намекал на обещание выплатить ему по рублю за песню. Обещание свое я подтвердил, чем несказанно обрадовал старика.

Остальные члены труппы смотрели на меня с недоумением. А довольно высокий и стройный брюнет лет тридцати, оглядев меня с ног до головы, презрительно усмехнулся. «Арнольдик» догадался я. Учитель и постановщик танцев. То бишь «танценмейстер». Отвечать зеркально я ему не стал, а напротив приветливо ему улыбнулся. А чего? Мне не жалко, тем более, что Сара отозвалась о нем как о хорошем специалисте. Холодный прием, что устроили мне будущие звезды барнаульской эстрады, меня нисколько не смутил и даже изрядно позабавил. Видя это Сара-Серафима быстренько поставила всех на место, и мы с ней стали смотреть и слушать выступления.

Несмотря на то что, на мой взгляд, большинство номеров по исполнению недотягивали до уровня районной самодеятельности конца двадцатого века, поработала мадам хорошо. За довольно короткий срок ей удалось разыскать таланты и организовать их в некий эстрадный коллектив. А это, даже имея вполне приличное финансирование, очень и очень непросто. Лично я бы, пожалуй, с такой работой не справился. Блин! Потрясающая женщина. Вот она сидит по правую руку от меня и время от времени вопрошающе смотрит, как бы спрашивая мое мнение о номерах, с которыми, новоявленные артисты выступают. Я одобрительно киваю и помечаю в тетради немногочисленные замечания, которые хотел озвучить после смотра.

Сзади в метрах двух от нас устроились мои «мушкетеры», которых я взял с собой на концерт в качестве зрителей и охранников. О вчерашней драке с местными начинающими «рекетирами» я парням рассказал, и они были готовы немного размяться. Зря что ли тренируемся почти каждый день.

Я время от времени оглядывался на них, отслеживая воздействие эстрадного искусства на неокрепшие мозги. Судя по наблюдаемой реакции, зрелище парней впечатлило. «Это они ещё канкан не видели!» — подумал я. Раз пацанам нравится, то и остальным должно понравиться.

Я думаю, что в этом времени и в этом захолустье, в плане эстетического восприятия эстрадного искусства, даже вполне обеспеченные граждане не слишком далеко ушли от моих «мушкетеров». А значит пора выходить из подполья к живому зрителю и постараться слупить с того зрителя денежку. Ну и какую-никакую культуру понесём в обеспеченные массы. Один канкан должен сильно подвинуть местный бомонд в сторону европейской культуры и европейских же ценностей. Лишь бы местные попы и местное начальство не помешали. А то с них станет. Возьмут и запретят под каким либо предлогом. Надо у мадам этот вопрос провентилировать.

Между тем Марфа Кротова допела песню, неловко поклонилась и уплыла за некое подобие кулис. Убежали туда же и девки с Арнольдиком. На сцене стали готовиться к следующему номеру. Пользуясь передышкой, я осмотрел помещение. Если облагородить стены обоями, или хотя бы покрасить в какой-нибудь приятный цвет, настелить и отциклевать пол, повесить лампы, поставить столы со стульями и оборудовать сцену, то получится вполне приличный зал на сотню зрителей. Пожалуй, стоит этим заняться, но сначала надо поговорить с Сарой-Серфимой.

— Серафима Исааковна, я восхищен проделанной вами работой. Думаю, что недели через две можно выходить на публику.

— Почему через две недели? Можно и раньше концерт устроить.

— Можно конечно, но не нужно. Некоторые номера, на мой взгляд, сыроваты и стоит ещё немного порепетировать. Но главное надо зал обустроить и меньше чем за две недели сделать это не получится. И вот еще что. Как к этому концерту отнесется местная власть и местные церковные деятели?

Сара удивлённо на меня посмотрела, немного подумала и, улыбаясь, выдала:

— Полагаю, что особых проблем не будет. Начальству и самим скучно, а в церковь взнос сделаем. И потом, наши песни и танцы ни власть ни веру не подрывают. Да и знаю я их всех, а с их женами дружбу вожу. У нас ведь не столица, провинция глухая. С развлечениями тут плохо. Кроме домашнего хозяйства да сплетен женщинам тут и заняться — то нечем. Меня уже давно пытают, когда, мол, я покажу своих девок.

— Понятно. А с канканом как? С ним проблем у нас не будет? Все — таки не совсем пристойный танец.

При упоминании о канкане мадам откровенно расхохоталась:

— Всё хорошо с ним будет. Вон даже Арнольдик, хоть и обзывает девок «коровами деревенскими», под юбки им заглядывает, когда те ноги задирают, а про Михеля и говорить нечего. Чего они там разглядеть хотят непонятно. Ведь все девицы в панталонах выступают. Но смотрят. Даже вон господин Иванцов и тот не равнодушен, — смеясь указала она на литератора.

Тот добродушно, улыбаясь, ответил:

— Так я же какой-никакой мужчина. Как я могу пропустить такое представление. Уж больно задорно девицы визжат.

— Вот вам, Алексей, и ответ. Да мы не часто будем канкан показывать, чтоб не надоело.

— Ничего есть кой-какие идеи, как интерес подстегнуть, — усмехаясь, сказал я.

— И какие же? — всё еще веселясь, спросила любопытная мадам.

Идея-то у меня всего одна — пустить слушок, что на следующее выступление девицы выйдут без нижнего белья, то бишь без панталон. Уверен, что в этом случае аншлаг будет обеспечен. Но стоит ли говорить об этом мадам, тем более что господин Иванцов рядом уши греет. Нет, сейчас точно не стоит, будет еще время у нас побеседовать с Сарой-Серафимой в более интимной обстановке. Ну, по крайней мере, я на это надеюсь. Зря что ли я изображаю из себя очень крутого и опасного «плохиша». Но чтобы отвлечь мадам, спросил:

— Что это за номер готовят на сцене артисты? Чего там так такое ставят?

На сцене происходило, что-то несуразное. Несколько одетых в пышные платья девиц выволокли два щита и бестолково пытались их установить. Переодетый уже в черное, Арнольдик не менее бестолково командовал. Музыкальный номер готовят, догадался я. За ширмой будет прятаться Моня и наяривать на скрипочке. Арнольдик, похоже, будет изображать унылого парнишку в черном. А где весёлая разбитная девица? Девицу пока не видно.

— Готовят музыкальный номер «Свидание». Арнольд с Фроськой Метёлкиной исполнять будут, — подтвердила мою догадку мадам и внимательно посмотрела на меня.

Похоже Сара не может до конца поверить, что я и есть тот самый страшноватый и одновременно притягательный Бендер. Я ведь сегодня ни словом, ни жестом не намекнул на вчерашние поцелуи. Наоборот был предупредительно вежлив и деловит. Вот мадам и находится в неком раздрае чувств. Не знает, что от меня ожидать.

Сам же я с интересом смотрел, как на сцене разыгрывают сценку, которую я придумал два месяца назад, можно сказать, прямо на ходу. Моня с Арнольдом хорошо поработали над моей задумкой. Арнольдик со своей заунывной мелодией был уморительно печален. Выскочившая из-за кулис легко и ярко одетая девчонка, хоть и была, на мой взгляд, несколько полновата, но весёлая музыка и бодрый перестук каблуков, а главное задорное подпрыгивание в такт музыке вполне оформленных прелестей красотки, никого не оставят равнодушным.

Я оглянулся на пацанов, и чуть не расхохотался, глядя на их лица и горящие глаза. Похоже, номер моим парням хорошо зашёл и пышные формы Фроськи Метёлкиной им наверняка приснятся. Молодцы Моня с Арнольдиком! Хорошо оформили и исполнили номер. Пожалуй, можно поощрить.

А вот подготовку к номерам нужно скрыть от зрителей. Значит, нужен занавес и конферансье. Открыл тетрадку и записал, чтобы не забыть при разборе «полётов». Повернулся к мадам с намерением в очередной раз похвалить, но был вынужден отвлечься, на неожиданное вторжение.

Открытая пинком дверь с грохотом распахнулась, и в зал ввалились шестеро наглых и уверенных в себе молодцов. Пятеро, из которых троих я вчера немного приласкал тросточкой, держали в руках крепкие палки, а шестой, довольно пожилой на вид, шел впереди засунув руки в карманы распахнутого полушубка.

Никак Фома Хорьков с группой поддержки пожаловал. Ребятки учли прошлый провальный опыт, вооружились и жаждали поквитаться. Блин! Зря я не взял в этот раз Митьку. Будь Тор с нами, у этих ушлепков не было бы никаких шансов, а сейчас даже не знаю. Стоящие напротив ребятки были не хилые и злые, да и чуть постарше моих пацанов и их тупо больше. Ладно, не фиг мандражировать, мои «мушкетёры» тоже не подарок, а я так вообще «терминатор», попытался успокоить сам себя.

— Алярм! — негромко выдал парням команду, добавив. — Желтый!

Надо сказать, что тренируя пацанов я придумывал и отрабатывал с ними всякие ситуации и команды, не столько для будущих акций, сколько для того чтобы им было не скучно заниматься. Так команда «жёлтый» означала второй уровень опасности, при которой парням надлежало, прикрыв морды балаклавами, достать нунчаки, которыми мы худо-бедно научились действовать. Команда «красный» означала первый уровень опасности и на свет извлекались револьверы. Команда же «синий» призывала драться голыми руками. Кстати, позывные мы сменили. Архипку я обозвал Шварцем, а Платона Нечунаева по аналогии со Шварцем назвал Грином, Тоху решили не переименовывать. Плохо, что еще не привыкли к новым позывным.

Отдав команду и увидев что парни торопливо опускали на лица вязанные шапки с дырками для глаз, я встал и, постукивая тростью, сделал несколько шагов навстречу мужику в полушубке. Остановившись в пяти шагах, стал нагло и чуточку брезгливо осматривать его.

Какой-то дерганный и суетливый, он старался казаться спокойным и солидным, но получалось у него не очень. Он похож был на «шестёрку», который в отсутствии «пахана» корчил из себя «туза». Но то, что он держал правую руку в кармане полушубка, несколько напрягало. Похоже, револьверчик тискает. Лишь бы через карман стрелять не стал, а если вытащит, то пальнуть ему я не дам. Все таки я двигаюсь чуть быстрее, чем хроноаборигены.

Встретив мой взгляд, Фома остановился и, обернувшись, к своей команде, спросил, указывая на меня:

— Этот что ли?

Получив утвердительный ответ, он повернулся ко мне и начал, что-то угрожающе говорить. Я, не обращая внимания на его угрозы, скомандовал:

— Бей! — указав при этом, кого именно надо бить.

Но парни и без меня знали, кого следует успокоить. Быстро скользнув к пришельцам, они дружно замахали своими деревяшками на цепочках. Раздались шлепки, маты и стук выбитых из рук палок. Новоявленные бандиты совершенно не ожидали, что их без всяких разговоров будут банально и безжалостно бить, поэтому сопротивления почти не оказали. В результате этого стремительного «Sturm und Drang» или по русски «Бури и натиска», четверо ушлепков сидели на собственных пятках, а пятого, матерясь, охаживал по бокам Тоха. Он единственный получил палкой по спине и вымещал на обидчике свою злость.

— Отставить! — скомандовал я, внимательно следя за Фомой.

Тоха, ударив своего оппонента ещё раз, посадил его рядом с подельниками. Фома заторможено смотрел на внезапный разгром своего ополчения и явно не знал что делать. Наконец он опомнился и, матерясь, стал дергать из кармана револьвер. Тот, как это бывает у неопытных стрелков, не вытаскивался. Я шагнул к нему, одновременно выхватывая из тросточки свою недошпгу, но меня опередил Архипка, пнув мужика под коленку. Тот плюхнулся на задницу и от неожиданности пальнул прямо сквозь карман полушубка. Пуля обожгла мне бедро немого выше колена и улетела в сторону сцены, где раздался испуганный женский визг. Сделав ещё пару шагов, я приставил клинок к заросшему жидкой бороденкой подбородку и, глядя в испуганные мутноватые глазки, негромко сказал:

— Руку из кармана вынул! — и зло повторил. — Убрал клешню от волыны! Глаз выколю!

Побелев, тот суетливо вытащил руки и выставил ладони перед собой.

— Белый… Тьфу! Шварц проверь, — сказал я, не убирая клинка от бороденки испуганного мужика. — Сиди смирно. Дернешься — горло проткну.

Архипка быстренько обыскал оба кармана расстегнутого полушубка, вытащил из правого кармана револьвер, а из левого кастет. Револьвер подал мне, а кастет сунул себе в карман. Я осмотрел «пушку». Дешевенькая модель на шесть патронов и без самовзвода. Этот придурок держал в кармане взведённый револьвер! Как этот идиот себе-то ничего не отстрелил. Тут я вспомнил про пулю, что улетела в сторону сцены и похолодел, вдруг кого-то задело.

— Зафиксируй гада! — бросил я Архипке.

Подождал, когда тот набросит на шею мужику свои нунчаки. Держа обеими руками за деревяшки он прижал цепочку к горлу Фомы, не давая тому никакого шанса на сопротивление. Глядя как ловко и сноровисто действует Архипка немного ему позавидовал, сказав:

— Не задави утырка.

После чего повернулся и, оглядев артистов, Сару и Иванцова, спросил:

— Все целы?

— Никого не задело. Пуля у меня возле уха свистнула и в ширму попала, — возбужденно проговорил Моня — Эммануель.

После его слов все разом загомонили, переживая поздний испуг. Я, давая эмоциям артистов выплеснуться, положил в карман трофейный пистоль, поднял с пола тросточку-ножны, спрятал клинок и посмотрел на небольшую дырку в штанах.

— Вот гад! Штаны попортил, — пробормотал я и сунул палец в дырку от пули. Палец наткнулся на мокрую ткань кальсон. «Никак уписался с испугу» — мелькнула мрачновато — юморная мысль, но палец был вымазан в крови. Блин! Неуж — то ногу гад прострелил? Нога сразу заболела. Я осторожно подвигал ею, оперся на неё. Держит! Значит вскользь пуля прошла. И на этот раз повезло! А вот в следующий раз может и не повезти. Схлопочу свинцовую примочку в лобешник и пипец котенку. Избавится система от раздражающего фактора. Ладно! Не фиг предаваться рефлексии, пора закрывать балаган.

— Куртизанка — это стихия в цивилизованном облачении. Любая служанка может шлёпнуться на кровать и мужчины к ней прибегут. Источником подлинной власти является нечто более глубокое, чем красота. Клеопатра знала об этом. Феодосия, Аспазия — они могли соблазнить мужчину стоя в двадцати шагах, будучи одетыми с головы до пят.

— Как?

— Благодаря уму. Желание рождается в мозгу.

Диалог из кинофильма «Честная куртизанка».