Ночные бродяги

19

Толпа жаждала крови. Как известно, возбужденные и взбудораженные животные никогда не прислушиваются к голосу разума и не хотят, чтобы им что-либо объясняли. А землеройка подстрекал их, заставляя забыть о том, что всегда следует выслушать и противоположную сторону. Толпа видела трех ласок на велосипедах, и все решили, что машины украдены (хотя, как мы отлично знаем, дело было совсем не так). Ну а коль скоро неизвестные украли велосипеды, они запросто могут и что-нибудь другое стащить, а то и похуже что-нибудь учинить! Итак, было ясно, что эти ласки — отъявленные мерзавцы, воры, убийцы и грабители.

— Бейте их! — вопил тем временем землеройка из самой середины толпы. — Забейте их до смерти, прежде чем они успеют придумать какие-нибудь оправдания!

— Они ничем не могут оправдаться! — крикнул в ответ толстый горностай, владелец велосипедного магазина. — Мы поймали их с поличным. И вместо того чтобы идти в полицию, их надо бросить в пруд. Если они утонут — значит, невиновны, а если всплывут — виноваты. Вот и все.

Остальные животные дружно поддержали это предложение.

Нюх оглядел толпу сузившимися глазами.

— Ничего хорошего не привидится. Нет смысла пытаться им что-либо растолковать. Они все равно ничего не услышат и не хотят услышать. Так что давайте-ка убираться отсюда поживей!

Его товарищей не надо было убеждать в этом. Они стремительно развернули велосипеды и помчались прочь. Толпа завопила и рванула за ними. Не меньше тридцати зверей пустились в погоню за Нюхом. Он вращал педали с такой скоростью, что казалось, будто у него не две задние лапы, а по меньшей мере десяток. А по дороге за ним неслась толпа животных с красными от ярости глазами. К счастью, на дороге не было рытвин, и Нюху удалось благополучно ускользнуть от преследователей. Они отставали один за другим, пока наконец не остался один землеройка.

Тогда Нюх остановился и слез с велосипеда. Затем он вышел на середину дороги и стал ждать.

— Эй! — заорал землеройка, приближаясь. — Вот сейчас-то мы тебе и зададим жару, наглый вор!

— Мы? — ехидно переспросил Нюх.

Землеройка, пыхтя и отдуваясь, оглянулся и обнаружил, что остался один.

— Ладно, — сказал он. — Я тебе задам!

И он кинулся к Нюху, норовя пнуть его в живот. Но ласка быстро отскочил и сильно дернул землеройку за ухо, когда тот по инерции пролетал мимо. Землеройка взревел и попытался повторить атаку, но Нюх невозмутимо отступил в сторону, а землеройка снова промахнулся. То же самое произошло еще и еще раз. Как землеройка ни старался, как он ни хотел пнуть, лягнуть или укусить своего противника, все его атаки оканчивались ничем — Нюх неизменно ускользал от его зубов и когтей. Он прекрасно усвоил тактику Грязнули и теперь успешно применял ее на практике.

— Как ты это делаешь? — испуганно спросил землеройка.

— В свое время я брал уроки у лучшего боксера Поднебесного. Думаю, тебе бы тоже не помешало у него поучиться. Ты слишком неуклюжий и совершенно не умеешь сохранять равновесие. Я мог бы справиться с тобой одной лапой — легкое движение, и ты уже валяешься в грязи. Только в этом нет никакого артистизма.

Землеройке ничего не оставалось, как согласиться и поскорее убраться восвояси. Но прежде чем уйти, он крикнул через плечо:

— Вы помешали нашему набегу. Уверен, что за вами пошлют полицию. Так что тебе нигде не спрятаться, ласка. Ты кончишь свои дни в тюремной камере, а я приду туда, чтобы посмотреть, как ты мучаешься. Запомни мои слова. Вся банда Огрибакета узнает, кто оказался причиной ее бегства. И все они будут тебя искать, а когда найдут, они сдерут с тебя шкуру и бросят крысам. Они отрежут твой хвост и сделают из него метелку. Они отгрызут тебе уши…

Землеройка продолжал выкрикивать угрозы, пока его голос не затих вдалеке, и ветер приносил лишь неразборчивые звуки.

Делать было нечего: Нюх, понимая, что у него нет иного выбора, снова уселся в седло и поехал в направлении Туманного. Город был далеко, и ласка понимал, что сумеет добраться до него не раньше чем через три-четыре дня. Фонарь на руле его велосипеда погас, но при свете луны он видел дорогу. Через два часа он решил, что удалился от Воющих Холмов на достаточное расстояние и теперь может немного передохнуть.

Как раз неподалеку располагался небольшой постоялый двор, где на ночь останавливались путешественники и почтальоны, которые развозили письма и редкие в здешних местах газеты. Нюх прислонил велосипед к стене и подошел к двери, из-за которой доносились смех, звяканье кружек и веселые выкрики. Ласка открыл дверь и тотчас ощутил восхитительный запах жареного мяса. Желудок у него немедленно заурчал. Оставалось надеяться, что его друзья тоже оторвались от преследователей и сумели найти ночлег.

Нюх шагнул за порог и оказался в зале, набитом веселящимися постояльцами.

И в то же мгновение стало тихо. Все головы повернулись к нему, все посетители замерли, уставившись на чужака. Еще минуту все молчали, не в силах поверить в такую удачу.

Нюх тоже застыл на месте. Веселившиеся постояльцы оказались не кем иным, как бандой землероек. Из толпы вылетел дротик и, пролетев через весь зал, поразил лампу над головой Нюха.

Землеройка, который метнул дротик, уставился на чужака.

— Хватайте его! — прорычал он.

— Не давайте ему сбежать! — завопил другой, вскакивая из-за стола.

Землеройки метнули еще два или три дротика, но, к счастью, они не попали в ласку, а вонзились в толстые бревна рядом с дверью.

Нюх выскочил из зала и, бросив велосипед, побежал к густому лесу, который рос прямо перед постоялым двором.

Землеройки ринулись за ним. Однако в лесу было темно и страшно. Пьяные землеройки тут же потеряли ласку из виду. К тому же они то и дело натыкались на ветки и корни. Через несколько минут крики ярости и проклятия сменились воплями страха и боли.

— Помогите! Я заблудился!

— Ай! Где же он?

— Не знаю, но я провалился в кроличью нору и не могу выбраться.

— Кто там? Это ты, Филлипут?

— Дай пройти, тупица! Ты меня поймал, а вовсе не его!

— Мне плохо!

— Ты слишком много съел, Смакер. Зачем тебе потребовалось сожрать целый пирог?

— Да отстань ты со своими упреками! Не выбрасывать же пирог, раз вы его не стали есть!

— У меня в мех набились колючки!

— А я никак не могу выбраться!

Нюх осторожно отполз в сторону. Он нашел тропинку скорее благодаря удаче, нежели особому умению ориентироваться. Ветки хлестали его по голове и хватали за полы пиджака, но, к счастью, никто его не преследовал. Единственное, о чем он думал, это о том, сколько еще несчастий свалится на его голову. Он быстро выбился из сил, что было неудивительно. Он жил в городе, а умение раскрывать преступления и разрешать разные тайны здесь не могло ему помочь. Лес не слишком дружелюбен к тому, чьи предки поселились в городе много поколений назад. В свое время прапрадед Нюха пытался уговорить ласок вернуться жить в леса, но оказалось, что ласки слишком привыкли жить в уютных домах и спать в теплых и мягких постелях.

Нюх подумал, что было бы неплохо найти какое-нибудь дерево с дуплом, свернуться в этом дупле в клубочек и поспать. Но все подходящие деревья были полны холодной дождевой воды и спать в таком дупле для того, кто привык к мягкой постели, не представлялось возможным. Нюх попытался забраться в кроличью нору, но оказалось, что она уже занята, и постоялец в самых грубых выражениях посоветовал ласке убираться и искать ночлег в каком-нибудь другом месте.

Это было ужасно. Он, Нюх, вынужден бродить по лесу, когда ему совершенно необходимо быть в Туманном и искать принца. Нюх чувствовал, что над принцем нависла серьезная опасность, и опасностью этой была Свелтлана. Нужно найти его, прежде чем она доберется до наследника престола.

То и дело раздавалось уханье сов и филинов. Впрочем, совы-то как раз не ухали, а пронзительно кричали, предупреждая о своем приближении. Нюх знал, что обычно эти птицы питаются падалью, но и на живую ласку они вполне могут напасть. Повсюду валялись совиные перья, и он подумал, что лорд Мудрый был бы просто счастлив оказаться в этом лесу днем — его коллекция тут же пополнилась бы множеством новых экземпляров.

Наконец совершенно измученный Нюх увидел огни лагеря и ярко раскрашенные фургоны. Вокруг костров сидели существа, о которых он прежде только слышал, но никогда не встречал.

— Заблудился, да? — спросил один из них, подойдя к едва стоящему на лапах ласке. — Вокруг шеи у него был повязан яркий красный платок в белый горошек. — И что же нам с тобой делать?

Незнакомец, заговоривший с лаской, был ежом. Его соплеменники продолжали сидеть у костров, с любопытством поглядывая на Нюха. Среди животных ежи были странниками, как цыгане у людей. Их частенько обвиняли в воровстве и прочих грехах, но, по правде сказать, среди них воров было не больше, чем среди прочих обитателей Поднебесного. Просто из-за кочевого образа жизни, который они вели, оседлые жители посматривали на них с недоверием и называли бродягами.

— Прошу прощения за неожиданное вторжение, — откашлявшись, начал он. — Но я уже на лапах не стою от усталости.

— Проходи к огню, — тотчас предложила упитанная ежиха, которая помешивала в котле ложкой какое-то варево. — Чувствуй себя как дома.

— Прежде чем я присоединюсь к вам, — сказал ласка, — а, честно говоря, мне ужасно хочется это сделать, должен признаться, что за мной гонится полиция. И еще по лесу бродит шайка землероек, которые тоже меня ищут. Так что, боюсь, мое появление может принести вам немалые неприятности.

— Ничего, — спокойно заявила ежиха. — Нас подобные пустяки мало волнуют. Тем более если ты на самом деле ничего плохого не делал. Ну иди же садись к костру. Ночь-то вон какая холодная. Поешь лучше супа, чтобы не простудиться. Я только что его сварила. Хороший суп — из жуков. Только когда будешь есть, крылышки и лапки выплевывай в миску — они жесткие. Ну а мусор после себя мы оставлять не хотим.

— Спасибо, спасибо. Я с удовольствием сяду к огню, но, если вы не возражаете, есть не буду — я не голоден.

И Нюх устроился на большом бревне возле костра рядом с ярко одетыми ежихами, которые с любопытством рассматривали незнакомца.

— По виду ласка из городских, — сказала одна, как будто Нюх был глухим или не понимал ни слова из того, что она говорит. — Вон как одежду-то изорвал.

— Ничего-ничего, — снова заговорила старая ежиха. Она засунула ложку в карман своего передника и продолжила: — Я и сама поняла, что из городских. Ты, наверное, не ешь такого супа. Может, хочешь каши?

— Благодарю вас, — с чувством произнес Нюх — живот у него подводило от голода. Потом он обернулся к молоденьким ежихам и сказал: — Да, я из города. И моя одежда совсем не предназначена для того, чтобы бродить в ней по лесу. Если бы у вас нашлось что-нибудь подходящее, я бы с удовольствием переоделся.

— Оденем тебя, не беспокойся, — заговорила другая ежиха. — Это одежда жабы, она некоторое время путешествовала с нами, но потом померла — старая уже была. Но она все время мылась, так что одежки чистые.

— Вот и прекрасно. Думаю, там можно прорезать дырку для моего хвоста?

— По-моему, там и без того достаточно дырок. Жаба-то была не из богатых.

Ему принесли жабий наряд. Он напялил на себя платье и передник, нацепил старую шляпку и всунул лапы в стоптанные башмаки. Одежда действительно была не новая, но тем не менее оказалась вполне чистой и даже пахла мылом.

Переодевшись, он успокоился. Правда, ежих ужасно развеселил его вид. Ласка в костюме жабы — такое нечасто увидишь! Но Нюха это не волновало. Он спокойно ел кашу, когда из лесу вышли несколько горностаев с фонарями.

— Полиция! — выкрикнул один из них. — Оставайтесь на местах, пока мы не обыщем лагерь.

Ежиха, сидевшая возле Нюха, быстренько ухватила его городскую одежду и бросила в костер. Та тотчас занялась пламенем.