Ночные бродяги

6

После клуба наши друзья отправились к Нюху на Хлебную улицу, дом 7. Там Нюх попросил Брионию, чтобы она расспросила жителей площади Кейксэндл, не появлялся ли у них в последнее время какой-нибудь лемминг.

— Может, он решил поселиться где-нибудь там, — добавил Нюх.

— Хорошо, — кивнула Бриония. — А ты чем займешься?

— А мне надо серьезно подумать над угрозой Баламута, — отозвался ласка, вытаскивая из карманов записную книжку и ручку и выкладывая их на стол. — Не могу же я просто не обращать на него внимания. К тому же у нас появилось два помощника и я хочу показать им, как проводятся расследования.

— Хорошо, встретимся позже. Около полудня, годится? — спросила Бриония.

— Отлично.

Как только она ушла, Нюх переоделся. Обычно его наряд отличался элегантностью, но сейчас, похоже, он решил ничем не походить на следящего за собой состоятельного горожанина, каким его знали соседи. Он решительно натянул на себя старые брюки, поношенный жилет и видавший виды пиджак. Завершая наряд, он водрузил себе на голову грязную кепку и объявил, что готов. Вспомнив об оставленных на столе блокноте и ручке, он запихнул их в карман — на то же самое место, которое они занимали в его обычном пиджаке. Затем он достал из ящика письменного стола и положил в карман лупу прекрасного качества.

Из этого же ящика он извлек три фонаря.

— Для чего все это? — с недоумением спросил Грязнуля. — Старая одежда? Фонари? Нам, наверное, тоже надо переодеться?

— Тебе не стоит, Грязнуля.

Грязнуля усмехнулся:

— Ну что ж, до того как пойти в фонарщики, я работал мусорщиком. На свалке, кстати, можно найти самые невероятные и полезные вещи. Но к чему нам увеличительное стекло?

— Узнаешь позже.

Плакса тем временем оглядел себя с головы до пят и обидчиво спросил:

— По-твоему, я тоже одет в такое старье, как Грязнуля?

— Ну, до него тебе далеко. Однако на обложку модного журнала в такой шапке ты тоже не попадешь.

Чувство юмора у Плаксы было развито гораздо хуже, чем у Грязнули, и он сердито нахмурился:

— Куда мы собираемся? Ты так и не сказал.

— Погляди себе под ноги.

— В подвал? — снова нахмурился Плакса.

— Еще ниже, — усмехнулся Нюх.

Плакса посчитал эту игру в вопросы и ответы ниже своего достоинства и, раздраженно фыркнув, отвернулся. А вот Грязнуля широко раскрыл глаза.

— Неужели мы собираемся к центру земли? — в восторге завопил он. — Вот это да! Горностай лорд Мудрый писал об этом. В его рассказе трое отважных путешественников отправились к центру земли и нашли там странных созданий, которые жили глубоко под землей с незапамятных времен. Верно?

— Увы, — признался Нюх, которому тоже наскучила игра в вопросы и ответы, — мы спустимся только на несколько метров, не глубже. Словом, нам предстоит посетить городскую канализацию.

— Канализацию?! — в ужасе завопил Плакса, вытаращив глаза. — Но там же пауки!

Грязнуля усмехнулся и подтолкнул приятеля локтем:

— Всегда притворяется, будто трусит, хотя на самом деле только и мечтает о каких-нибудь авантюрах!

— Прекрасно! — воскликнул Нюх, подхватывая свою трость-шпагу и устремляясь к выходу. — Пойдемте!

Они вышли на улицу. К слову сказать, дрожащий Плакса шел последним, не то надеясь улизнуть, не то полагая, что его спутники одумаются и не полезут в канализацию. Вскоре они добрались до первого канализационного люка. Его отверстие было закрыто огромной чугунной крышкой, такой тяжелой, что они едва подняли ее втроем. Прохожие-горностаи посматривали на них без особого любопытства, принимая за рабочих. То и дело рядом проносились запряженные мышами экипажи.

Плакса, которому страшно не хотелось спускаться, не столько помогал, сколько мешал товарищам. Но наконец путь вниз был открыт, и Нюх первым нырнул в темный колодец и начал спускаться по узкой металлической лестнице, прикрепленной к стене. Следом за ним Грязнуля запихнул Плаксу, сопроводив толчок напутственной речью: «Прекрати дрожать и быстренько лезь!» Наконец спустился и сам Грязнуля, предварительно задвинув над головой крышку, чтобы в колодец не свалился какой-нибудь случайный прохожий.

Внизу ласки зажгли фонари. То, что увидел Плакса, никоим образом не уменьшило его страхов — на стене туннеля красовалась следующая надпись: «Добро пожаловать в королевство крыс! Скоро мы встретимся!»

— Крысы? Какие еще крысы? И они собираются встретиться с нами? Наверняка они хотят нас сожрать! Они разрежут нас на кусочки и зажарят, — горестно стонал Плакса. — По-моему, нам пора возвращаться!

Но товарищи не обращали внимания на его горестный монолог. Нюх пошел вперед по дорожке вдоль водостока, преспокойно беседуя с Грязнулей.

— Помнишь, ты говорил о лорде Мудром?

— Ну да. Он писал интересные истории.

— Нет, это предыдущий лорд Мудрый. А нынешний занимается коллекционированием. Он ездит в другие страны, чтобы собирать морские ракушки, бабочек, жуков — словом все, что только существует в природе. Таких называют натуралистами.

— Как интересно, — отозвался Грязнуля.

— Тебе все интересно, — вскипел Плакса, ему было обидно, что никто не обращает внимания на его страдания.

— Он даже собрал коллекцию совиных перьев.

— Зачем это?

— Он считает, что они очень красивы.

— Ну надо же. Кто бы мог подумать, — задумчиво пробормотал Грязнуля.

— Хватит рассуждать о совах и прочих гадостях! — раздраженно заявил Плакса.

— А мы говорим о совиных перьях, а не о совах.

— Это одно и то же! — Плакса сердито потряс фонарем, и по стенам тотчас метнулись тени. — Мы спустились сюда, бродим по темным туннелям, и неизвестно, что нас тут поджидает. Может, здесь в каждом углу сидит враг, который только и думает, как бы нас слопать. А вы болтаете о всяких гадостях! Всем известно, что крысы — ничуть не лучше сов.

— Да что ты так трусишь, — спокойно отозвался Грязнуля, и его слова эхом отразились от стен туннеля. — Никто тебя не укусит.

В это мгновение впереди показались какие-то темные фигуры с факелами в лапах. Плакса пискнул от страха, оглянулся, чтобы бежать обратно к спасительному люку, но позади тоже появились тени, они закрыли путь к отступлению, Обе группы — одна сзади, другая спереди — приближались к ласкам. Нюх стоял, спокойно держа в лапе фонарь. Грязнуля приготовился защищать своего нового друга и работодателя, а Плакса потихоньку придумывал речь о том, что он попал сюда совершенно случайно и сию же минуту готов убраться восвояси.

Когда обе группы приблизились, ласки увидели, что их окружили крысы.

Эти создания были одеты весьма необычно, если не сказать странно. На них были яркие обтягивающие панталоны с бантами на лодыжках, рубашки с кружевными манжетами и жабо. Казалось, они сошли со страниц какой-то старинной книги. Двести или триста лет назад ласки одевались примерно так же, но с тех пор одежда сильно изменилась.

— Доброго дня, благородные кавалеры, — сказал крыс, стоящий во главе этой странной компании. — Чем мы обязаны удовольствию видеть вас? Много времени утекло с тех пор, как мы в последний раз сидели за столом с вашими соплеменниками, и давно уже не получаем известий из верхнего мира. Там все меняется, но мы почти ничего не знаем об этих изменениях.

Все это звучало просто невероятно. Крысы были давними, если не сказать исконными врагами ласок и прочих наземных обитателей. Вообще-то давным-давно у крыс был свой язык — скрипучий и резкий, и его никто не понимал. Единственным исключением был Тростяник — древний колдун, который подчинил себе крыс и повел их войной на Поднебесное королевство. А здешние крысы говорили так, словно были предками самого Плакса. Их речь украшали цветистые обороты, старомодные слова, и к тому же едва ли не каждая фраза сопровождалась поклоном.

— Это не моя идея, — пробормотал Плакса. — Эти двое заставили меня прийти сюда.

Грязнуля удивленно щелкнул зубами и обратился к предводителю крыс:

— Не обращайте внимания. Это он у нас так шутит.

— Мы бы хотели поговорить с кем-нибудь из ваших предводителей, — прервал его объяснения Нюх. — Вы не могли бы проводить нас?

— С превеликим удовольствием, — отозвался крыс. — Если вы соблаговолите последовать за нами, мы покажем вам дорогу.

И крысы повели их по подземельям. В какой-то момент Плакса подумал, не стоит ли попробовать вырваться на свободу, но тут же понял, что это совершенно невозможно — со всех сторон его окружали отвратительные крысы. И наверняка они настигли бы его в два прыжка. Так что наш храбрец счел за лучшее идти следом за Грязнулей и Нюхом, по крайней мере до тех пор, пока не представится реальная возможность дать деру. Может, им и кажется, что крысы настроены дружелюбно, но он-то не даст себя убаюкать всеми этими реверансами и комплиментами. Крысы есть крысы. И ничего хорошего от них ожидать не приходится.

Однако возможности для побега ему так и не предоставили. В конце концов их привели в небольшую комнатку возле главного водостока. При взгляде на нее у Плаксы по коже пробежали мурашки. Видя его недоумение и испуг, крысы пояснили, что раньше это был склеп, который провалился в водосток.

— Наши старшины сейчас встречаются именно здесь, — сказал крыс, — подальше от главного канализационного канала. Тут, конечно, темновато и сыро, но это не страшно.

— Склеп? — Плакса внимательнее осмотрел стены и заметил то, что ускользнуло от первого взгляда, — полуразрушенные колонны, ниши и лепнину. — И вас такое не смущает?

— Бывает, — сказал крыс, приблизившись, чтобы никто больше не услышал его. — Порой я вижу тут привидения. Они бродят и стонут так, словно хотят выбраться отсюда. Одно из них — Крысиный Король — появляется по ночам. Говорят, его убил его родной брат, влив ему в ухо яд, пока тот спал. И вот теперь злодейски умерщвленный король бродит по коридорам и звенит мечом, он жаждет отомстить за свою смерть. Он все время говорит только одно: «Месть, месть, месть!»

— Три раза «месть»! — ужаснулся Плакса. — Это очень много. Надеюсь, на такое преступление его брата подвигли не три ласки?

— Никто доподлинно не знает, кто стоял за этим убийством.

Плакса приготовился к тому, что их немедленно казнят за убийство какого-то древнего короля. А то, что их и на свете-то не было, когда этого короля убили, никого волновать не будет. Крысы могут просто-напросто сказать: «Пускай и не вы, но кто-то из ваших предков. А грехи отцов падают на их детей».

— Нас убьют, — пробормотал он сам себе. — Нас убьют во имя справедливости.

— Что ты говоришь? — переспросил его крыс. — Увы, мой слух уже не тот, что прежде. Я стал хуже слышать из-за постоянного грохота повозок над головой. Видишь ли, стук колес по мостовой все время раздается в подземных ходах и мы глохнем от этого шума.

— Я сказал «справедливость», — повторил Плакса.

— Ах, это. Да, все мы хотим справедливости, совершенно верно!

А наверху шайка леммингов окружила одного из самых известных в городе художников. Он, горностай по имени Карлису, рисовал гербы на каретах, принадлежащих богатым дворянам. Едва ли не все гербы были нарисованы его кистью. Рядом с Карлису стояла Свелтлана. Она тоже узнала, что на карете, которая в неизвестном направлении увезла принца, были нарисованы крокетные биты. И она хотела знать больше.

— Сперва отрежьте ему нос, — скомандовала она одному из своих подручных, когда горностай забился в их лапах. — А потом уши.

Тут же появился острый нож. Карлису заверещал:

— Пожалуйста… пожалуйста, не трогайте меня. Пойдемте… пойдемте в мою мастерскую, и я покажу вам книги с рисунками гербов. Только, пожалуйста, не отрезайте мне нос. Будьте милосердны, джисс!

Свелтлана прищурилась. В ее глазах не было видно никаких признаков милосердия. Эти глаза казались ледяными, и, очевидно, с тем же спокойствием, с каким она приказала отрезать нос и уши несчастному горностаю, она бы перерезала ему горло собственнолапно.

— Так у тебя есть книги с рисунками? И с именами тех, кому принадлежат эти гербы?

— Да-да, — испуганно закивал Карлису. — Даже с приложением — списком рыцарей, которые получили гербы совсем недавно. После того как зачитали почетный список, все они пришли ко мне в мастерскую. И я все записываю, особенно если клиенты просят меня придумать им герб. Пойдемте. Там много бит и теннисных ракеток. Даже футбольные мячи есть. Вы можете найти там все, что вам нужно…

— Полагаю, ты понимаешь, что, если солгал, я убью тебя и брошу в реку. А там крабы тебя сожрут и даже «спасибо» тебе не скажут!

Карлису посмотрел ей в глаза и убедился, что это правда. Он понимал, что, даже если он расскажет и покажет абсолютно все, никто не может поручиться за то, что его все-таки оставят в живых. Он решил пока подождать, а потом бежать при первой же возможности.