Ночные бродяги

23

А у Нюха тоже не все было благополучно. К огню подошел один из полицейских. Нюх сидел у костра и смотрел на языки пламени, закутавшись в жабье платье. На нос он поглубже натянул капор. К счастью, жаба была довольно тучной, так что в ее наряде Нюху тесно не было. К тому же платье закрывало его от шеи до щиколоток, а там уж красовались грубые деревянные башмаки. Что же касается капора, то он сползал на нос, так что под ним никто не смог бы разглядеть ласочью мордочку Нюха. Оставалось надеяться, что полицейским не придет в голову рассматривать всех ежей слишком уж пристально.

В это мгновение в ночи раздались ужасающий гром, грохот, лязг и скрежет. Все, в том числе и сами полицейские, уставились в сторону, откуда доносились эти звуки. Из темноты к ним направлялось нечто. У чудовища был один ярко-желтый глаз и огромный темный хвост, который тянулся за ним наподобие шлейфа. Сзади рассыпались красные искры. Все инстинктивно придвинулись поближе к кибиткам и телегам, так казалось безопаснее.

— Что это? — взвизгнула какая-то ежиха. — Дракон?

По мере того как чудовище приближалось к лагерю, шум становился громче. Наконец монстр ворвался в лагерь ежей, разбрызгивая вокруг себя горячую воду и выпуская клубы пара. Во все стороны сыпались горящие угли и валил густой едкий дым. Перед испуганными зрителями оказалась слегка напоминающая велосипед машина на двух колесах. Под сиденьем виднелся маленький цилиндрический котел, в котором булькала и шипела вода. Повсюду торчали трубки разного диаметра и длины, из некоторых вываливался пепел, тотчас сжигая траву. В седле сидело создание, затянутое в одежду из черной кожи: высокие черные сапоги, черный кожаный шлем, куртка, очки и сверх того белый развевающийся шарф.

— Хо! — провозгласил водитель, отряхивая с себя листья. — Вот и я.

После этого он принялся нажимать на разные рычажки и рукоятки, проверять уровень жидкостей по непонятным приборам, что-то подкручивать и выключать. Наконец погас фонарь на руле, а из боков со щелчком выскочили две подпорки, которые позволили водителю спокойно сойти на землю, не уронив машину. Чудовищный механизм стоял, еще немного побулькивая и выпуская струйки пара, словно был готов снова ринуться вперед, как только его владелец дотронется до него. И вот таинственный незнакомец слез с седла и потянулся.

Затем он медленно обошел свою машину. Шел он при этом широко расставляя лапы, словно ехал по меньшей мере неделю и теперь никак не мог идти нормально. Чувствовалось, что он испытывает довольно сильную боль в том месте, которое пришлось поместить на седло.

— Что это? — храбро спросила одна из ежих, решительно подойдя к незнакомому механизму и обследуя его со всех сторон.

Водитель поднял очки на лоб, и стали видны светлые круги вокруг глаз — единственное место, которое не было испачкано пеплом и машинным маслом.

— Это, — с гордостью объявил он, — новый полицейский пароцикл, изобретенный лично для меня не кем иным, как Джо Улем. — Он похлопал ладонью по седлу, от которого поднимался легкий пар. — Немного жарковато сидеть — седло слишком уж близко к паровому котлу, — но как только я вернусь в город, сразу предложу несколько усовершенствований.

— Пароцикл! — с восхищением произнес полицейский. — А можно мне такой?

— Нет, — холодно ответил водитель. — Такой пароцикл предоставляется только шефу полиции, то есть мне.

Полицейские-горностаи тотчас вытянулись в струнку и сделались невероятно официальными и деятельными. Перед ними стоял сам начальник полиции — едва ли не самое главное лицо в стране. И он приехал на их участок! Может, они и были слегка неотесанными, но отнюдь не хотели казаться такими перед мордой начальства. Поэтому все они выпятили грудь, а некоторые даже подпрыгнули, думая, вероятно, что именно так и надо себя вести перед начальством.

Нюха сильно встревожило прибытие Вруна. Он поглубже натянул на себя жабий капор. Да, перед ним был Однолюб Врун собственной персоной — несколько запыленный и испачканный, с подпалинами на усах, но тем не менее это был именно он.

Нюх остался на месте, раздумывая над тем, что в таких обстоятельствах сбежать будет не так уж и сложно. Врун, несомненно, проехал большое расстояние и сильно устал. Глаза у горностая покраснели из-за дыма и копоти.

— Итак, — сказал Врун, любовно оглаживая свои кожаные штаны, — что же у нас тут происходит? Насколько я понял из послания, которое получил, вы разыскиваете трех ласок. Я этих мерзавцев знаю. Отъявленные плуты и преступники, скажу я вам. Особенно тот, которого зовут Остронюх Серебряк. Я хочу поймать его и посадить в тюрьму до конца дней. Он сгниет у меня там.

— Вы получили сообщение? — с изумлением спросил местный полицейский. — Но мы только-только сами узнали о том, что надо искать этих ласок.

— Телеграф! — победным тоном объявил Врун. — Еще одно изобретение. Мышиный код — точки и тире. Все, что нужно, — провод, который тянется от одного места до другого. Получая точки и тире, телеграфист переводит их в буквы, и вы получаете послание, отправленное из другого конца страны. Несколько секунд — и вам известно, что там происходит. Невероятно, не правда ли? Теперь преступники не сбегут от представителей закона — их везде настигнут предупрежденные через телеграф полицейские! Мы сможем пересекать горы, моря и океаны в поисках нарушителей. До них везде дотянется лапа закона.

Полицейские принялись бурно аплодировать.

— Ну а теперь, — спросил Врун, — вы уже осмотрели это место?

Он оглядел лагерь, полицейские тотчас энергично принялись обыскивать телеги и осматривать все вокруг, в том числе и кроличьи норы, безжалостно вытаскивая на свет их обитателей. Все это время Нюх сидел у костра и, притворяясь, что очень занят, помешивал ложкой не слишком аппетитно пахнущее варево. Наконец Врун заметил его.

— А это еще кто?

— Это? — переспросил еж. — О, эта жаба пришла к нам совсем недавно. — Нюх понимал, что еж пытается защитить своих, но и выдавать на расправу полиции незнакомого он тоже не хочет. Поэтому еж притворился, что ничего не знает. — Это — жаба-прачка. Насколько я понял, она жила где-то в долине, а к нам пришла, чтобы спросить, не надо ли что-нибудь постирать. Но я сказал, что мы все делаем сами. Ну, мы предложили ей немного супа. Мне показалось, что она голодна.

— Хм-м-м, — промычал. Врун. — Слушай, жаба. Ты видела тут в округе бродячих ласок?

Нюх еще ниже наклонил голову, так что его мордочка оказалась полностью скрыта от шефа полиции.

— Нет, сэр, — проквакал он. — Никаких ласок, сэр. А что они сделали?

— Сделали? — воскликнул Врун. Нюх почти зримо представлял, как закрутились колесики в мозгу шефа полиции, когда тот подыскивал подходящий предлог, для того чтобы арестовать ни в чем не повинных ласок. — Сделали? Они… Они совершили убийство! Вот что они сделали! А их главарь, Остронюх Серебряк, он… он… Он убил принца острова Статтленд и спрятал где-то его тело. — Казалось, Врун и сам доволен своей неожиданной выдумкой. Он яростно закивал, подтверждая собственные слова.

Нюх же почувствовал, как к его лицу приливает кровь, — это чудовищное обвинение привело его в ярость.

— Я… я слышала про Остронюха Серебряка, — заявил переодетый Нюх. — Как-то не похоже, чтобы он решил вдруг совершить подобное преступление. Насколько я знаю, он, наоборот, помогает полиции расследовать преступления.

— Иногда животные сходят с ума и заболевают бешенством, — тихо и немного злорадно сообщил Врун. — Ты лягушка, и тебе этого не понять, но порой на ласок — и даже на горностаев — находит затмение, кровь приливает к голове и они начинают бросаться на всех и вся. Так что порой мы забываем о том, что мы — цивилизованные существа, и снова превращаемся в яростных берсерков, какими были когда-то наши дикие предки…

— Жаба, — пробормотал Нюх, — я жаба, а не лягушка.

— Встань, когда говоришь с представителем закона, — приказал сержант-полицейский. — Тебя что, никто не учил, как надо себя вести?

Нюх встал, по-прежнему не поднимая головы.

— Хм-м? Значит, жаба? — переспросил Врун. — А ты что же, носишь меховые носки?

Нюх посмотрел вниз и с ужасом убедился, что платье жабы оказалось слишком коротким и из-под него действительно торчит его лапа. Понимая, что его инкогнито раскрыто, ласка вскинул голову.

— А теперь проверим, хорошо ли вы умеете управляться с этой машиной! — крикнул он и стремглав помчался к деревьям.

Врун тут же ринулся за ним. Он мгновенно нацепил очки и, уверенно нажав на всякие нужные рычажки, прыгнул в седло. Пароцикл взревел, выплюнул целый сноп искр и понесся. В баке булькала и кипела вода, колеса врывались в мягкую землю, обдавая бегущих следом полицейских грязью. Если бы под слоем грязи кто-то смог разглядеть выражения их морд, он сразу бы понял, что они полны решимости во что бы то ни стало захватить мерзавца, осмелившегося появиться на вверенной им территории.

А Врун, который до этого долго и упорно тренировался и поэтому чувствовал себя в седле пароцикла вполне уверенно, легко петлял между деревьями, приближаясь к беглецу. Что и говорить, он вполне освоился с новой машиной и теперь выжимал из двигателя все, на что тот был способен.

Нюх понял, что его единственный шанс — река. Если он успеет добраться до моста — он спасен, мост не выдержит веса пароцикла. Поэтому ласка во весь дух несся к воде. Он уже выскочил из-под деревьев и теперь бежал по лугу.

Врун тоже выехал из лесу и мчался за беглецом, за пароциклом шлейфом летели искры. В лунном свете колеса глянцевито поблескивали, он — весь в черном — восседал на машине, которая казалась настоящим демоном — выходцем из подземного мира!

Нюх задыхаясь бежал по лугу — что и говорить, бегать он не привык. К тому же ему ужасно мешало платье: оборки хлопали на ветру, а широкая юбка раздувалась за спиной наподобие паруса, затрудняя движение. В тяжелые деревянные башмаки набились мелкие камешки и песок, и они больно кололи лапы. А огромный капор свалился за спину и теперь бился там, как парашют, тоже не слишком помогая бежать.

— Я поймаю тебя! — взревел Врун — ему погоня за преступником, пусть даже мнимым, очень нравилась. — Я загоню тебя, как крысу! И можешь не мечтать о суде! Держать ласку в тюрьме стоит денег, так что я просто-напросто раздавлю тебя, как букашку, и окажу тем самым обществу неоценимую услугу.

На лугу стоял небольшой столбик, указывавший на границу владений. Врун пронесся мимо него, даже не заметив, однако его длинный белый шарф зацепился за этот указатель, и через мгновение Врун вылетел из седла и грузно приземлился на спину, пропахав в каменистой почве глубокую борозду. Потом он тяжело сел, в недоумении тряся головой.

Пароцикл промчался мимо Нюха уже без водителя, а затем драгоценная машина на полной скорости понеслась в реку.

Колеса прогрохотали по камням, потом раздался всплеск. Послышался свист пара, шипение, и еще через мгновение воздух сотряс страшный взрыв — это взорвался паровой котел. Взрыв был настолько силен, что и Нюха, и Вруна окатило водой вперемешку с песком и водорослями, поднятыми со дна.

— Мой пароцикл! — завопил Врун. — Мэр меня убьет!

— Искренне на это надеюсь, — сообщил Нюх, пятясь к мосту. — И рассчитываю, что он вычтет его стоимость из вашего жалованья.

Разъяренный Врун сорвал с шеи злополучный шарф, через секунду он уже стоял на лапах. Полицейские наконец сумели нагнать своего шефа и его жертву. Нюх побежал к мосту — до него оставалось совсем немного. Впрочем, похоже, он опоздал — с одной стороны на него несся Врун, а с другой — местные полицейские. Ласка оказался зажат в клещи. У него не оставалось никакого выхода, кроме как прыгнуть через перила в воду.

Не колеблясь ни секунды, он это и сделал. Но, как ни странно, в воду он не упал. Вместо этого он приземлился на что-то мягкое. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы сообразить, что он угодил на баржу с мусором. Река тут текла быстро, и течение вскоре унесло его от преследователей. Прежде чем баржа свернула за излучину, он увидел Вруна, который, глядя вслед беглецу, в ярости сорвал с себя очки и швырнул в реку, только что отобравшую у него жертву.