Новая Империя

Глава 21

Неприятная встреча. Справедливость. Приговор.

В камере сидел мальчик, которого я прекрасно помню. Он отправился с нами вместе с Фуюми, маленькой девочкой, цветок которой помог мне попасть в шахту ядерноголовых. У меня были весьма неприятные впечатления от этого ребёнка. Но что он сделал, раз угодил в тюрьму?

— Касай, что ты натворил? — спросил я у паренька. Он же посмотрел на меня, словно волчонок. В его глазах была злость и желание напасть. Вот уж чем я подобное заслужил? Наверное, это благодарность за свободу.

— Ничего, — хмыкнул он и отвернулся, однако мне не нравились те эманации энергии смерти, которые витали вокруг него. Однако печати убийцы на нём не было.

— Воровство, нападение на граждан, сопротивление Гарнизону, сквернословие, — начала перечислять Мэльва, за что получила злобный взгляд от маленького хулигана. Впрочем, перечисленное сложно назвать простым хулиганством, это уже проступки и преступления. — Мне бы, конечно, хотелось отсечь ему пальцы за оскорбления, доставшиеся мне от него, однако я не судья, и не могу так поступить без приказа. Поэтому, ваша светлость, позвольте наказать мелкого преступника.

— Пожалуй, не стоит, — покачал я головой. Как же вовремя удалось договориться с богиней справедливости. Выписывать приговоры детям я пока не готов, даже если меня этот Касай сильно раздражает. Впрочем, я заметил, как с облегчением выдохнул этот мальчишка. — Зачем ты пошел на преступления?

— Есть хотелось, и не только мне, — нехотя ответил он.

— Разве ты сейчас не с остальными людьми из шахты? — удивился я, ведь полагал, что за ними присмотрят взрослые, которые шли вместе с нами в Халаэлению.

— У многих появились свои семьи, так что сироты стали никому не нужны, а работы мне найти не удалось. Многие сейчас разгребают завалы, где нужна сила, которой нет у… — тут он скривился, но всё же продолжил, — ребенка. Какому-либо ремеслу я не обучен. В ученики же пока никто не берёт, так как у самих много проблем. У всех слишком много дел, чтобы замечать нас. Поэтому пришлось отбирать еду у тех, у кого она была. Стражам сопротивлялся, потому что не хотел попасться. Я-то ещё сильный и могу что-то добыть, но Фуюми на такое не способна. — Он посмотрел на меня прищуренным взглядом, одновременно боровшись с собой, чтобы не заплакать и чтобы попросить о помощи. — Помоги хотя бы ей.

— Много таких сирот, как вы? — спросил я, немного изменив своё мнение о мальчишке.

— Не очень, — покачал он головой. — Человек десять, где-то. И ещё орк, правда, она ещё совсем мелкая, но дерется так, как мальчишка, эта зубастая, зеленомордая коза.

Теперь пришлось задуматься мне. Я совсем не подумал, что в городе есть те, кто нуждается в помощи больше всего. Как-то у меня вообще из головы вылетело, что в Халаэлении есть сироты. А ведь помимо тех, кто пришёл со мной из шахты, тут наверняка остались те, чьи родители погибли или стали бездушными из-за скверны. И не нападают на людей они только по тем причинам, что еды им нужно куда меньше. Элси и Руона тоже были слишком заняты восстановлением самого города по моему поручению, так что о сиротах просто некому было вспомнить. М-де, не очень хороший из меня правитель, и на малый опыт правления это не спишешь, тут не хватило внимания к деталям.

— Свой приговор услышишь вечером, — сказал я и прикрыл глаза. Да, цветок Фуюми до сих пор затмевает остальные маячки.

— Так вы поможете? — робко спросил Касай.

— Помогу, — ответил я и перешёл к яркому свету поближе.

Я оказался в полуразрушенном доме, до которого пока не добрались каменщики. Среди домов северного района ещё оставалось немало развалин, особенно много их было ближе к крепостной стене. Я огляделся по сторонам и заметил Фуюми, которая спала под упавшей перегородкой. Девочка выглядела плохо. Она больше была похожа на скелета, обтянутого кожей, может я и преувеличиваю, но не сказать, чтобы очень сильно. Аккуратно подняв её лианами, я взял также её цветок, который стоял так, чтобы стекающая с проломов в крыше вода капала на него, после чего вернулся в замок.

Самому присмотреть за ребёнком для меня было проблематично в данный момент, да и не очень-то я умею заботиться о детях. Так, кто из девчонок может уделить время девочке? Разве что Нари или Катта. Хм… судя по тому, что я чувствую, они сейчас как раз были вместе и разговаривали с бароном Гральдом.

— Алексей, что с этой девочкой? — спросила Нари и сразу же активировала исцеляющее заклинание.

— Я её помню, она шла с нами в Халаэлению, и с ней ещё такой угрюмый мальчик был, — сказала Катта. — И, кажется, девочка очень давно ничего не ела.

— Мне бы хотелось, чтобы вы присмотрели за ней, — сказал я. — Отвлекитесь немного от остальных дел. Гральд, вы сможете организовать что-то вроде школы?

— Школы как у магов? — переспросил управляющий замком.

И только тут я понял, что про обычные школы в королевствах я вообще не слышал. Я прикрыл глаза и потер виски. Работы предстоит намного больше, чем можно себе представить.

— Тогда немного не так, начнем с проблемы. В городе есть сироты, до которых сейчас никому нет дела. Нам нужно им помочь. Общее число детей неизвестно, но рассчитывать стоит на значительную цифру, — сказал я. — Необходимо помещение, где дети могли бы разместиться.

— Ни о чем не беспокойся, мы о ней позаботимся, — заверила меня Нари и взяла девочку на руки.

— Я на вас рассчитываю, — улыбнулся я и направился к Гинерту. Давно надо было выяснить, что это за цветок такой.

Алхимик был в лаборатории и изучал какие-то зелья, которые ему отдавала Мгла. Ещё одна загадка, о которой мне очень хотелось узнать. Но с ней разберусь потом, сперва цветок.

— Гинерт, — позвал я дедушку Нарилны, но он был так поглощен своей работой, что Мгле пришлось потрясти его немного.

— Что такое?

— Ты знаешь, что это за растение? — спросил я, так как мне Система отказалась выдавать подробную информацию. Как только я показал цветок Фуюми, у Гинерта округлились глаза, и он впал в ступор, не в силах отвести взгляда от этого необычного растения.

— Где ты его взял? — тихо прошептал он, будто опасался, что цветок исчезнет, будь его голос чуть громче.

— Он принадлежит одной девочке, которая была ещё в шахте ядерноголовых, — ответил я.

— Это путеводный свет, сияющий во мраке, — ответил алхимик. — У нас его называют Люнэбрия. И это не просто цветок. Это частица души хоши, малочисленной расы проживающей далеко на северо-востоке отсюда, в Стране Падающих Звёзд. Моя мать была родом оттуда.

А вот это интересно. Не ожидал, что цветок окажется настолько необычным, да и кое-что еще узнал о Гинерте.

— Цветок вырастает к двадцати годам, забирая себе крохотную частицу души своего создателя. У матери была Люнэбрия, которая росла в красивой фарфоровой вазе. Однако она была больше. Её полупрозрачные лепестки сверкали в темноте, подобно бриллиантам. Говорят, что другие хоши могли видеть друг друга на огромных расстояниях благодаря этим цветам, однако я не знаю, так ли это на самом деле. Несмотря на то, что я лишь наполовину принадлежу этой расе, я не способен увидеть путеводный свет этих цветов, — подробнее рассказал Гинерт, немного удивив меня.

На карте, далеко в темной области, появились золотые буквы названия страны Нагаребоши. Она была восточнее родины Феллы, и наверняка там тоже холодно. Надо как-нибудь посетить те земли, но потом. Сейчас просто нет на это времени. Однако у меня был вопрос: почему свечение вижу я? О леших Гинерт не сказал ни слова. Стоит подумать над этим, прежде чем обсуждать.

— Цветок матери сожгли бандиты, — сказал алхимик. — С тех пор я таких цветов не видел, а в Хоши сложно что-то искать без приглашения. Если соберешься как-нибудь там побывать, то всё сразу поймешь. Ты не будешь против, если я поговорю с этой девочкой. Скорее всего, она мало что знает, но даже крохи информации об этих цветах и стране хоши для меня бесценны.

— Конечно, только пусть она сначала поправится, — ответил я. — Всё же ей необходим отдых и пища.

— У меня есть несколько зелий для лечения последствий длительного голода, — сказал Гинерт и получил от Мглы пузырёк с розовой жидкостью. — А вот как раз он.

— Хорошо, тогда направляйся к Нари, она сейчас в комнате отдыха вместе с Каттой. Расскажи им об этой стране и цветке. Мне же нужно заняться другими делами, — сказал я и перенесся к себе в кабинет.

Слишком много для пары часов после пробуждения. Если день так начался, то страшно представить, что на меня свалится дальше. Меня выбила из колеи информация о детях. Я как-то совсем не подумал о них, однако у меня уже были идеи, как им помочь. Итак, у меня впереди несколько масштабных праздников, разборка с культистами герцогства Фельм, глава которого почему-то не обращала внимания на то, что творится на её землях. Да, Совесть, я знаю, что я поступал точно также, не надо мне об этом напоминать. Ах да, ещё мне нужно будет узнать о результатах разведки у Геллурии через неделю, наладить связи с Карибальдом и подготовиться к битве с кланами. Цезию и Клавдию от меня еще достанется. Помимо этого есть еще ряд важных заданий, но они от меня никуда не денутся. Теперь же нужно подготовить всё к суду.

К моему большому удивлению оставшаяся часть дня прошла гладко, и меня почти никто не тревожил, наоборот барон Гральд подготовил всё для предстоящего мероприятия, и жителям города было рассказано о суде. Также я поговорил с Родгардом, главой Гарнизона, так что солдаты в скором времени приведут всех сирот, которых помогут отыскать призраки. Касель позаботилась о том, чтобы они не показывались детям. Я понимаю, что они и так уже многое пережили, так что призраки их вряд ли напугают, но лучше перестраховаться.

Люди уже собрались на площади, так что мне пора. Тут нельзя было обойтись без пафоса, чтобы привлечь внимание всех собравшихся, так что я сразу же воззвал к богине:

— О, та, кто решает людские судьбы; та, кто видит души смертных насквозь; та, кто беспощадна к тварям, чьи души поглотил Мрак и та, кто милостива к смертным. Явись же на мой зов, Фарнесия, воплощение справедливости, — однако я хотел сделать ещё кое-что, поэтому сразу же добавил. — Несмотря на суровые наказания, необходимо помнить о чувстве, что способно предотвращать войны и кровопролитие, способно заставить души трепетать и даёт надежду. Я говорю о милосердии. Услышь меня, прекрасная Калатэя, и даруй нам своё милосердие, — сказал я, после чего яркие вспышки появились позади меня, ослепив собравшихся людей. Шоу явно пришлось по душе народу, особенно когда я ощутил море самых разных эмоций, среди которых преобладало удивление и некоторый страх.

— О, смертный, чья душа чиста, словно свет утренней звезды, я услышала твой зов, — решила подыграть мне богиня справедливости, заставив теперь удивиться меня, ведь я совсем не думал, что она вообще может шутить. Ясно, ей просто хотелось увидеть, мою реакцию. — И я помогу тебе.

— Ты столь же милосерден к разумным, сколько милосердна к ним я, о, воззвавший к небесам. Я почту за честь помочь тебе, — Калатэя, словно дворянка, поклонилась, слегка приподняв свою мантию. Люди после этого охнули.

Ничего себе! Всего пара фраз привела людей в восторг, заставив их внимательно сконцентрироваться на мне и богинях. Ох, сестры, не ожидал, что они могут так хорошо управлять настроением людей. Логика же считала, что богини точно также думают обо мне, и, судя по их лицам, моя русоволосая любительница изумрудных одеяний была права. Что ж, пора переходить к следующей части.

— Долгое время я не был занят восстановлением города и решением многочисленных вопросов нашей безопасности, наводил порядки в герцогстве и устанавливал дипломатические связи с другими королевствами, рассчитывая на тех, кто прошёл через очень сложный путь. Однако среди доблестных жителей Халаэлении сумевших побороть Скверну, марионетку темных богов и тяготы рабства, оказались те, кто не оценил наших усилий по восстановлению порядка, справедливости и хорошей жизни. И тут уже не имеет разницы, каково ваше происхождение, — после моих слов на постамент вывели орка, убившего несколько человек. — Я отдал всё тем, кто пошел за мной, но кому-то этого показалось мало, и они решили отнять жизни у тех, кто страдал ничуть не меньше их. Я считаю, что подобное заслуживает самого жестокого наказания, — я посмотрел на орка так, что на его коричневатом лбу выступили капельки пота. Такую тварь я бы выпотрошил лично, но сегодня я обещал оставить решение за Фарнесией.

— На его счету пять жизней, три из которых он забрал уже довольно давно, а после прятался от возмездия среди рабов. Это существо не оценило проявленное милосердие, оказанное ему, как рабу, и продолжил отнимать жизни вновь, неся с собой горе и страдания. Наказание ему… — Фарнесия приподняла весы, на одной чаще которых была светлая песчинка, а на другой формировался чёрный шар, заставивший склониться чашу весов в свою сторону. В какой-то момент чаша достигла уровня ладони богини. — Смерть.

После слов Фарнесии орк вспыхнул ярко-жёлтым пламенем и заорал так, что страшно стало даже мне. Он упал на колени, продолжая гореть, но никак не желал умирать.

— Даже Смерть не хочет принимать твою душу, — прекрасный лик богини скривился от отвращения. Орк посмотрел в сторону Калатэи молчаливо стоящей рядом с сестрой.

— Ты не заслуживаешь милосердия, — сказала она.

Орк горел ещё минут десять, прежде чем превратиться в пепел. Неслабый такой приговор, но, на мой взгляд, справедливый, ведь погибших людей не вернуть, а этого орка уже вряд ли исправить, раз он сам отнял жизни у других, испытывая наслаждение. При этом я видел только две смерти на его счету, что показывает, что мои навыки развиты в недостаточной мере.

Богиня справедливости раз за разом выносила смертные приговоры, заставив меня поволноваться, да ещё и Калатэя не желала проявлять милосердие к приговоренным. Один за другим преступники сгорали в пламени, тонули в воде или задыхались в безвоздушном пространстве, появлявшимся вокруг них. Это были особенно страшные и кровавые приговоры, но я бы не сказал, что они их не заслужили. Просто Фарнесия даже не сомневалась в своих решениях, словно работала бухгалтером в офисе и просто подсчитывала расходы и прибыль, а не решала судьбы людей. Впрочем, она не так уж далеко ушла от вспомнившейся мне профессии, ведь её представители тоже в каком-то смысле решали чужие судьбы.

— Я…никого не убивала, — дрожащим голосом сказала женщина, которую принесли Касель и Сильви. На культистку явно произвела впечатление череда приговоров от Фарнесии.

— Всё верно, — согласилась богиня, обрадовав женщину, однако четырёхрукая защитница справедливости быстро исправила это. — Только твои действия привели к трём десяткам смертей.

После этих слов женщина попросту упала на колени.

— Я не могла им помешать, иначе бы заняла их место, — тихо сказала она.

— Вот только это не помешало тебе обманывать людей, забирать их ценности, прикрываясь несуществующим Богом, а после планировала сбежать, оставив их на произвол судьбы. По-твоему это справедливо? — спросила богиня. И вот откуда она всё это узнала? Чёрный шар несколько превзошел белый, заставив свою чашу склониться ниже.

— Но за тобой есть и хорошие поступки, — вдруг сказала Калатэя. — Восемнадцать детей ты всё же спасла от культистов, — после этих слов белый шар вернул равновесие.

— Необычная судьба, — слегка склонила голову Фарнесия. — Но у меня есть для тебя достойный приговор. — Эти слова заставили женщину сжать кулаки от напряжения и страха. — Ты будешь достойна прощения, если спасешь ещё двенадцать жизней. Когда сделаешь это, то исправишь не только свою судьбу, но и судьбы многих других людей. Ты свободна.

Женщина просто не могла поверить в то, что смерть прошла мимо неё, лишь слезы текли из её глаз. Стражи из Гарнизона помогли ей спуститься вниз, где её сразу же обняла дочь. Люди на площади явно были рады такому исходу. Однако разговоры среди них стихли, когда рядом с богиней появился следующий преступник. Вот только смотрел он на неё не исподлобья, как смотрел на меня, а поистине восхищённым и чуть ли не влюбленным взглядом. Похоже, он был поражен необычной красотой богини, и его ничуть не смущали четыре руки и то, что часть её лица была скрыта маской.

— Несмотря на юный возраст за тобой числится немало плохих дел. Предательство, унижения тех, кто был слабее, издевательства над другими, воровство, попытки убийства, вина в смерти двадцати человек, включая собственную мать, — от таких слов охнули некоторые женщины. — Пусть руки твои не пропитаны кровью, но твоя вина неоспорима. Именно твои решения привели к этим смертям.

— Я не считаю, что ты сможешь вырасти достойным человеком, — Калатэя посмотрела на него холодным взглядом. — И моё милосердие тебе ни к чему.

— Но я считаю, что у тебя ещё есть шанс, — весы в руках богини колебались, никак не желая останавливаться. Интересно, что это значит? — Весы Судьбы не могут прийти к решению из-за изменчивости твоего пути. Тогда поступим так, — девушка отпустила свой меч, который всё это время держала в одной из рук, и он так и остался висеть в воздухе. — Если сможешь поднять мой клинок, то это послужит доказательством твоего прощения, а если нет, то ты получишь своё наказание. Хочешь ли ты испытать свою судьбу?

— Хочу, — незамедлительно ответил Касай, подошёл к парящему божественному мечу и схватил его за рукоять левой рукой, после чего дернул изо всех сил, однако, клинок даже не тронулся с места. Мальчик явно заволновался, ведь он не смог разжать свою руку.

— Ты не справился, так прими же своё наказание, — спокойно сказала богиня, после чего Касай закричал от боли.

Рука мальчика расплавилась, словно металл, и вспыхнула ярко-жёлтым пламенем, заставив паренька упасть. Пламя быстро исчезло, оставив после себя лишь обрубок с торчащими костями.

— Ты обязан спасти два десятка жизней, только тогда ты обретешь покой и прощение. Если сможешь добиться этого, то твоя судьба сильно изменится, а уж в какую сторону, будет зависеть только от тебя, — богиня посмотрела на всех людей и сказала. — Я всегда была справедлива, но не всегда со мной соглашались. Есть ли те, кто считает мои решения неправильными? — спросила она, но никто не решился что-либо сказать богине. — Я не причиню вам вреда, — добавила она, но и после этих слов, люди молча стояли, отводя взгляды от четырёхрукой богини. — Тогда на этом мы закончим суд. Будьте справедливы, — сказала богиня и исчезла во вспышке света.

Калатэя явно что-то хотела сказать, но всё же промолчала, исчезнув вслед за сестрой. А я же с облегчением вздохнул. Всё же в этот раз Фарнесия разошлась, учитывая, какую мощь выпустила наружу. Однако я ничуть не пожалел, что призвал её.