Нянь, или мужчину вызывали?

Глава 37 Резкое пробуждение

На следующее утро в половине девятого меня разбудила возня Питера и Дилана в гостиной. Я перевернулась и вспомнила, что Питер ушел из моей комнаты всего два часа назад. Мы не могли оторваться друг от друга всю ночь, словно парочка подростков, изголодавшихся друг по другу, пока не наступил рассвет, и он не перебрался в альков над гаражом. Удивительно, что он вообще мог стоять на ногах. У меня все тело было как лапша. Постель выглядела так, будто на ней дралась стая диких псов. Я приоткрыла дверь, чтобы услышать, о чем они говорят.

— В горах, где я вырос, я тебе, малец, покажу мастер-класс на своем новом сноуборде.

— Так нечестно! Я только прошлой весной катался на сноуборде, и то всего неделю! — Дилан наполовину хныкал, наполовину смеялся.

— А если повезет, мы прокатимся по-настоящему, на-на пау-вау.

— Что такое «на-на пау-вау»? — спросил Дилан. Питер наклонился к нему поближе.

— Расслабься, Дилан. Если ты собираешься кататься со мной, тебе придется изучить жаргон. Серф пау-вау — это когда катаешься по пушистому снегу. Такому, который за ночь нанесло; его много, и он свежий и рассыпчатый, и ощущение такое, будто скользишь по перьям. А когда у тебя пойдут удачные повороты, я тебе скажу: «Чумовая линия, доктор».

— А что такое «чумовая линия»?

— Хороший проезд по снегу.

— А почему «доктор»?

— Не знаю, так уж сноубордисты друг друга зовут.

— Ух, ты. Круто.

— И когда я закончу с тобой возиться, ты будешь крутить к летать по этим спускам не хуже меня.

— Ты, правда, так думаешь?

— Я не думаю, я знаю.

Мы провели всю субботу на склонах; мы с Питером были такие усталые, что удивительно, как нам удалось уцелеть, маневрируя между стволами деревьев. После обеда мы отвели детей на лыжные уроки, а сами опять отправились кататься. Мы безрассудно целовались на лыжном подъемнике; он обнимал меня за талию, выкрикивая указания и смеясь над моей неловкостью, пока я впервые осваивала могулы размером с автомобиль. Это было прекрасно, в том числе благодаря риску оказаться со сломанной шеей и разбитым сердцем.

В субботу вечером, когда дети крепко уснули, мы занялись любовью, и это было просто невероятно. Мы смеялись. Мы смотрели телевизор. Мы ели печенье и пили вино, а дотом снова любили друг друга телом и душой, пока у нас хватало сил.

Меня разбудил стук в переднюю дверь. Семь тридцать утра, воскресенье. Наверное, какая-то ошибка. Чья-то рука в перчатке с глухим стуком колотила в мою дверь. Я спрятала голову под подушку, надеясь, что урод, который к нам ломится, поймет, что ошибся. Но он не понял. Он продолжал стучать уже по окнам фасада.

— Черт! — Я вылезла из постели, накинула халат и осмотрела полупустые бокалы, пустую бутылку из-под вина и мою разбросанную по полу одежду. От меня пахло сексом. Я была разъярена и устала, и меня ужасно злило, что этот идиот ошибся домом. Я выглянула наружу сквозь одну из дверных панелей цветного стекла. О боже! Филип. Здесь, в Аспене.

Я побежала в комнату, убрала второй бокал в ванную и проверила, не забыл ли Питер свои трусы. Я даже встряхнула одеяло, но так и не убедилась в этом окончательно. Я смазала руки кремом, чтобы спрятать запах секса, шедший от всего моего тела — от рук, от губ. Умываться мне тоже было некогда, так что я мазнула лосьона на щеки. Впервые за десять лет нашего брака я провела две ночи подряд с другим мужчиной.

И когда я подумала об этом, то решила, что ни о чем не жалею и не чувствую себя виноватой. Я взяла себя в руки и открыла дверь.

— Привет, Филип.

— Привет, Джейми.

— Заходи.

Он чмокнул меня в щеку и зашел в гостиную, волоча за собой небольшую дорожную сумку на колесиках. Пальто Филип бросил на диван. Выглядел он ужасно: волосы торчали в разные стороны, как у Эйнштейна, и от него пахло самолетом.

— Ты как, Филип, хочешь кофе?

— Я четыре чашки уже выпил. Я всю ночь не спал. Сделал пересадку в Хьюстоне, проспал там в аэропорту Хилтон пять часов.

— Ты не взял свое лыжное снаряжение. С чего вдруг такая срочность?

Но я знала: он приехал меня умолять.

— Я не из-за нас приехал, — быстро сказал он. — В смысле, не мириться или что-нибудь в таком духе. У меня проблемы, Джейми.

Так вот почему он смахивал на героя из фильма «Беглец».

— Пойдем в спальню, нам надо поговорить наедине.

Я попробовала обдумать эту новость, хотя для столь раннего часа это было несколько чересчур. Ему, бедолаге, явно надо было чего-нибудь попить. Я открыла холодильник и потянулась к апельсиновому соку с надписью «Много мякоти» на коробке, но решила взять бутылку минеральной воды. Потом мы торопливо направились по коридору к моей спальне.

Сделав ему знак сесть в кресло у камина, я набросила на кровать покрывало, отчаянно надеясь, что из него не выпадут мужские трусы. Потом я заперла дверь и поставила стул так, чтобы сидеть лицом к мужу.

— Ну, хорошо. Рассказывай все по порядку.

— Я не могу тебе все рассказать. Я не хочу тебе все рассказывать, потому что хочу тебя защитить.

Я недоуменно вскинула руки.

— Филип, что у тебя за проблемы? Ты что, можешь попасть в тюрьму или тебе по рукам дадут? Ты можешь потерять работу и право на практику?

— Потенциально проблемы очень серьезные, но пока еще ничего толком не ясно.

— Ну, хорошо. — Я выпрямилась. — И ты не можешь мне сказать, в чем они заключаются?

— Не целиком.

— Ну, хорошо-о-о-о, так чего же ты от меня хочешь? Зачем ты приехал?

Он глубоко вздохнул и опустил глаза, явно стыдясь.

Наконец он поднял голову.

— Я хочу, чтобы ты кое-что забыла.

— Что именно?

— Кое-что.

— Это как-то связано с повесткой для Лори по поводу коммерческих секретов, насчет которой ты мне сказал, что это пустяки? Что, проблема оказалась крупнее?

Он кивнул.

— И с тем, что я засекла вас с Аланом в кабинете?

Он кивнул.

— И с тем, как ты позвонил с работы и попросил меня спрятать содержимое папки «Риджфилд»?

Он снова кивнул и негромко добавил:

— И если тебя вызовут давать показания…

— Филип, я же твоя жена. Они не могут меня вызвать, пока мы женаты.

И вдруг я поняла, к чему он клонит. Если я разведусь с ним и буду иметь причину для развода — его измену, — то меня могут и допросить. Или, точнее говоря, если я буду достаточно его ненавидеть, я могу все рассказать. Он боялся, что я сдам его.

— Ты хочешь, чтобы я забыла про бумаги в той папке?

Он наклонился ко мне и спросил:

— А ты их читала, прежде чем спрятать?

В его любопытстве явно ощущалось какое-то нехорошее возбуждение. Я откинулась назад.

— Я не собираюсь отвечать на этот вопрос.

В дверь тихонько постучали, и мне показалось, что меня сейчас вырвет. Я подошла и глянула в щелку. Слава богу, это был не Питер.

— Да, Иветта?

— Грейси хочет к вам в постель.

Иветта держала на руках сонную Грейси..

— Не сейчас, Иветта. — Я протянула руку и погладила Грейси по щеке. — Мама занята, пообнимайся пока с Иветтой. — Иветта улыбнулась и кивнула. Я закрыла дверь. Грейси завопила, как резаная, а через три минуты зарыдал и Майкл. Два вопящих ребенка означали, что Питер и Дилан могут вылезти из своего гнездышка в алькове над гаражом. Теперь я забеспокоилась, что Питер придет ко мне в комнату как раз в самый тяжелый момент.

Пятнадцать минут мы обсуждали детали. Повестку Филипа, повестку его помощницы Лори, его адвокатов, его работу, обвинения, последствия. Кажется, обвинение в краже промышленных секретов ему не грозило, но содержимое папки «Риджфилд» могло изменить ситуацию. Мне надо было что-то решать, и быстро.

Когда я снова отказалась обсуждать вопрос о содержимом папки, которую я предположительно спрятала, Филип встал и рубанул рукой по воздуху. При этом он нечаянно ударил по огромной лампе, которая упала на пол. Я услышала бегущие шаги в коридоре. А вот и красавчик нянь.

В дверь громко постучали.

— Все в порядке? — крикнул Питер.

— В порядке! — отозвалась я, не вставая со стула.

— Может, мне…

— Нет!

Он начал налегать на дверь, и хрупкие панели прогнулись от его напора. Он думал, я с ним играю.

— Да что с ним такое? — Филип подошел к двери и открыл ее. — Да?

— Я испугался, что Джейми пострадала.

— С ней все совершенно нормально.

Мне надо было что-то сказать. Я не могла оставить его наедине с его сомнениями. Но и подойти к нему я тоже не могла, хотя мне очень этого хотелось; поэтому я попыталась внести хоть какую-то ясность в ситуацию.

— Питер, как видишь, у Филипа срочное и неотложное дело. Все в порядке, честное слово. — И он закрыл дверь.

Мы с моим будущим бывшим мужем снова сели. Я была напряжена как струна.

— Да, Филип, у нас есть дела. Сразу несколько дел.

Он широко открыл глаза.

— По поводу твоей личной жизни. — Я постаралась выглядеть как можно более угрожающе.

Никакой реакции.

— Ты ведь в последние несколько месяцев встречался с некой молодой блондинкой?

— Не понимаю, какое это имеет отношение к нашей нынешней беседе.

— Филип, несколько минут назад я подумала о том, что поймала тебя в ловушку.

— Я так не считаю, но ты можешь думать как хочешь.

— Так что я хочу использовать выгоду своего положения, чтобы кое-что прояснить.

Он откашлялся.

— Не лги мне, Филип. Ты же не знаешь, не сделала ли я копию содержимого этих папок, прежде чем…

Он буквально подскочил, и впервые в жизни я подумала, что вот сейчас мужчина ударит меня. Ситуация становилась слишком запутанной. Мне и с одним разводом хватало проблем, а тут еще повестка и вчерашняя история с Питером.

— Упаси тебя боже, Филип, хоть когда-нибудь поднять на меня руку.

Он сел.

— Я бы не смог.

— У тебя, был такой вид, как будто ты готов это сделать. — Мои глаза наполнились слезами.

— Никогда. Ни за что. Ты должна это знать, Джейми. Извини, что я тебя напугал.

— Ладно. Давай не будем нагнетать обстановку. И если ты хочешь сохранить со мной хоть какие-то взаимоотношения, хотя бы дружеское партнерство в качестве родителей троих замечательных детей, тебе лучше говорить правду.

Он посмотрел на меня; злоба в его взгляде исчезла, по крайней мере, на настоящий момент. Я видела, что он чувствует себя виноватым. Он смягчился.

— Хорошо.

— Так кто та молодая блондинка, которую ты кусал за ухо в «Каприцио» две недели назад?

— Откуда ты про нее знаешь?

— Знаю. Слухи расходятся, как круги по воде.

Он пожал плечами.

— Ты два месяца как выставила меня из постели, а потом еще и выселила к родителям. Ты не говорила, что мне нельзя спать с другими женщинами.

— Ты прав, Филип. Я сказала, что не буду больше с тобой спать, но мне нужно знать, что с тобой происходит. Мне будет легче со всем этим справиться, если я буду знать, что ты говоришь мне правду. — Надеясь успокоиться, я старалась говорить с ним здраво и рассудительно.

Он вздохнул.

— Она юридический клерк. Ее зовут Сара Тобин, Она не очень умна, но ей нравится обо мне заботиться Ты ведь не особенно любила проводить со мной время.

— А Сюзанна знает про Сару?

— Сюзанна меня бросила в декабре, ты же знаешь. Она просто хотела пофлиртовать. Когда все зашло слишком далеко…

— По-моему, еще как далеко, Филип. Во всяком случае, ноги у нее почти до неба дотянулись.

— Это длилось всего неделю.

— А «Плаза атене»?

— Все в ту неделю. Я чувствовал себя одиноким в браке.

— Ну-ну, — саркастически протянула я.

— Ну-ну? Ты думаешь, что понимаешь мои мотивы лучше меня?

— Да, именно так.

— Правда? — отозвался он с не меньшим сарказмом. — Ну, давай послушаем. Это будет интересно.

— Хорошо, вот что я думаю — и это, кстати, вполне очевидно. Я думаю, что обладание этой женщиной в ее собственном доме давало тебе ощущение того, что ты обладаешь всеми ее шедеврами хотя бы на десять минут. Трахая ее, ты чувствовал себя богатым.

Молчание.

— Ты совершенно не права, — сказал он, наконец.

— Филип. Если ты не можешь быть честным со мной, будь хотя бы честным с собой. Я повторяю: трахая ее, ты чувствовал себя богатым. Не таким богатым, как мы, а таким, каким тебе всегда хотелось быть. Богатым в стиле «убрать шасси».

— Я даже не знаю, что на это ответить. — Ну и хорошо.

— Это была ошибка, просто ошибка. Я не негодяй. Выходить за меня замуж вовсе не было безумием с твоей стороны.

Я слышала, как в другой комнате шумят дети.

— Я знаю.

— Точно?

— Точно.

Наконец, он снова попробовал договориться со мной.

— Так ты читала ту папку или нет? Мне надо знать. Теперь мне нужна правда от тебя.

— Филип, этого я тебе не скажу.

Он встал и зашагал взад-вперед, дыша, как бык на корриде.

— Черт побери, Джейми! Ну, хорошо, ты меня ненавидишь за все, что я натворил. Я знаю, что со мной непросто. Но ради меня и ради детей ты должна меня прикрыть.

— Копии документов «Риджфилд» находятся в сейфе в банке.

— Ты что, шутишь? — Он хлопнул себя по бедру и неестественно засмеялся. — Скажи мне, что ты шутишь, Джейми! — Он снова зашагал по комнате.

— Я не шучу.

— Но зачем? Это просто безумие.

— Я решила, что так будет благоразумнее.

— Так ты читала их или нет?

— Неважно. — Он что, считал, что я повела себя как идиотка и не посмотрела их?

Он снова зашагал кругами по комнате.

— Ну ладно, так чего ты хочешь?

— Я хочу, чтобы ты нашел девушку, у которой единственной целью жизни будет забота о тебе. Такую, которую будет впечатлять твое происхождение, твоя жажда жизни, твой финансовый и профессиональный успех.

Вид у него был озадаченный, но в глазах вспыхнула надежда.

— И это все?

— Нет.

— Я так и думал. — Он снова сел.

— Я хочу кое-что изменить. Переехать в нижнюю часть Матхэттена.

— Ты с ума сошла? Да какой нормальный человек с деньгами станет жить в одном районе с ужасными фабриками, без швейцаров в домах…

— Филип, я не хочу больше жить в замкнутом мирке Парк-авеню, со всеми этими провинциальными богатыми семьями! И не хочу, чтобы наши дети там росли.

— Если ты собираешься критиковать то, как я…

— Я не про тебя. Это все вообще касается не тебя, а меня, моего счастья и благополучия наших детей. Я хочу жить в другом окружении, менее склонном судить людей.

— В Манхэттене ты не найдешь такого места, и в Бруклине тоже. Нет больших снобов, чем вся эта богема, которая считает себя такой крутой, что…

— Я хочу попробовать. Дилан еще два года будет ездить в свою школу, а потом сможет перевестись в седьмой класс в нижней части Манхэттена. А Грейси мы все равно записали в церковную школу Сент-Энтони. Тогда это казалось безумием, но теперь оказалось очень кстати.

— Замечательно! То есть ты еще с прошлой осени, когда мы рассылали заявки, готовилась переехать, а мне ничего не сказала?

— Тогда Сент-Энтони была запасным вариантом на случай, если Грейси не попадет в Пемброук. Так или иначе, я хочу, чтобы ты продал нашу большую квартиру и купил две поменьше, для меня и для себя. И я хочу, чтобы ты временно оплачивал все мои необходимые расходы; когда я найду работу, мы сможем вычислить обоснованный процент, который я смогу вносить в наш бюджет. Я передам тебе примерные расчеты, когда мы вернемся.

— Ты хоть представляешь, сколько это стоит — содержать две квартиры?

— Я знаю, Филип. Если не ошибаюсь, бюджетом и счетами в нашей семье занималась именно я, ты не забыл? Поэтому я точно знаю, что именно ты можешь себе позволить. И я не хочу, чтобы в это вмешивались юристы. Мне бы хотелось, чтобы нашим разводом занимался посредник, а не зубастый корпоративный юрист.

У меня даже мурашки побежали по телу от собственных слов, но когда я произнесла слово «развод», то почувствовала себя увереннее. А Филип даже не вздрогнул, услышав его. Не знаю, то ли дело было в его юридическом опыте, то ли он уже успел попрощаться с нашим прошлым…

Я продолжила.

— Это мое последнее и единственное предложение. Я хочу новую квартиру. Я хочу достаточное количество денег, чтобы платить по счетам за детей, — все равно этим я буду заниматься. И я хочу, чтобы ты оплачивал мои расходы, пока это будет необходимо. Я предлагаю тебе вариант дружественной совместной опеки, чтобы ты приходил и уходил, когда тебе вздумается. Я хочу, чтобы было как можно меньше напряжения. И я хочу, чтобы все это ты предоставил мне в обмен на…

— В обмен на что?

— На то, что я спрячу ключ от того сейфа.

— Джейми. Мне надо знать, где…

— Нет. Клянусь жизнью моих замечательных детей, что достану этот ключ, только если ты откажешься от моего предложения.

— Ну, пожа-алуйста, Джейми. Скажи мне, что именно ты знаешь?

— Я знаю, что ты мне дорог. Что я хочу, чтобы ты нашел кого-нибудь, кто тебе лучше подходит, кто сделает тебя счастливым. Я хочу, чтобы ты часто видел своих детей и чтобы у тебя были хорошие отношения с их матерью, А если ты вздумаешь мухлевать со мной по финансовым вопросам, помни, что у меня под рукой есть крайне опасная информация…

— Но ты же не станешь губить меня, ты же…

— Ты не знаешь, на что я способна. Зато ты знаешь, что эта информация у меня есть. И ты знаешь, что деньги для меня значат куда меньше, чем для тебя, несравнимо меньше. Так что если меня достаточно сильно рассердить…

— Ладно, ладно. Дай мне несколько дней на размышление. Дай мне все обдумать.

— Думай на здоровье, Филип. Но помни: никаких юристов.

— Могу я пообщаться с детьми?

— Конечно. Мне остаться или уйти?

— Лучше останься. На случай, если мне понадобится помощь.

— Я понимаю.

— У меня обратный рейс в половине второго.

Десять лет мы шли к этому разговору, и, наконец, он завершился. Но я не успела все обдумать, потому что пора было повидаться с Питером и успокоить его.

— Папа! — крикнула Грейси из гостиной. — А я умею на лыжах кататься! Ты на меня посмотришь?

Дилана это тоже интересовало.

— Ты покатаешься с нами, папа? Покатаешься?

— Дети, ничего не выйдет. Я не собирался кататься, когда ехал сюда.

Питер скрылся в своей маленькой спальне над гаражом. О чем он сейчас думает? Прошлой ночью я пообещала ему, что с Филипом теперь и правда все кончено, и через четыре часа Филип берет и приезжает к нам, как будто мы счастливая образцовая семья.

Дилан стремительно погружался в депрессию из-за того, что отец не хочет с ним кататься, и Филип чувствовал себя ужасно. Он посмотрел на меня так, как смотрел всегда, пока мы были женаты; его взгляд говорил: «Джейми, спаси меня. Сделай что-нибудь». Да уж, совместное воспитание детей во время развода будет настоящим кошмаром, это уже ясно. И тут лицо Филипа прояснилось.

— Питер! Питер! — крикнул он, повернувшись к лестнице. — Подойди сюда, пожалуйста!

О господи! А что Питер подумает теперь? Он спустился по лестнице в своих чудесных штанах цвета хаки.

— Сделай мне одолжение, будь так добр.

— Милый, не стоит сейчас просить о чем-то Питера. Он занят другими делами. Очень, очень занят. Иветта или я можем сделать все, что тебе нужно.

— Слушай, он же в доме, так? — рявкнул Филип, преисполненный уверенности в том, что управляет всеми и вся. Его это прямо-таки возбуждало. «Пусть парень поработает, ему это полезно!» Как я могла объяснить ему, что Питер просто приехал в гости?

— Питер, сделай одолжение, позвони в какую-нибудь из контор, где дают напрокат лыжное оборудование: лыжи, ботинки, палки, одежду, перчатки. Все, что полагается. Я хочу посмотреть, как дети катаются. И ты не против съездить со мной? Дадим миссис Уитфилд немного отдохнуть, и от меня заодно будет польза, пока я тут. Мы поднимемся все вместе, а когда мне пора будет уезжать, Дилан останется с тобой.

— Милый, — сказала я и тут же об этом пожалела. Питер бросил на меня резкий взгляд; мол, ты все еще зовешь этого типа «милый»? — Филип, перестань вести себя как главнокомандующий. Пожалуйста. Питер не собирается с нами кататься.

— Ма-а-ам! — воскликнул Дилан. — Ну, мам, Питер же только что к нам прилетел, ему обязательно нужно с нами еще хоть денек покататься!

— Я согласен с Диланом. Ты прав, сынок. Если Дилан хочет, чтобы Питер пошел с нами, пусть идет с нами! — Филип потрепал Дилана по макушке и со всей силы хлопнул Питера по спине, как будто они старые приятели.

— Отличная идея! — согласился Питер и ущипнул меня, спускаясь вниз.

Не успела я и глазом моргнуть, как оказалась на четверном подъемнике вместе с Питером, мужем и сыном. В голове у меня неотвязно крутилась мысль: «Сейчас у меня будет сердечный приступ!» Филип, сидя на противоположной от меня стороне, демонстрировал всем, своим видом решительность и бодрость. Именно так, по его мнению, и должен вести себя настоящий американец — взять себя в руки и идти вперед. Сидевший, рядом с ним Дилан был на седьмом небе от счастья. А Питер явно радовался тому, что теперь я буду стольким ему обязана. Пока Дилан и Филип планировали спуски на карте под скрип подъемника, я прошептала Питеру на ухо:

— Нет, ты меня точно ненавидишь. Я знаю, ты из-за Дилана согласился покататься, а не из-за меня. И я точно знаю, что ты сейчас думаешь — что раз я тебе обязана, ты меня вволю помучаешь. А я, между прочим, только что ему сказала, что мы разводимся. — Он продолжил смотреть вперед, но при этом украдкой потерся об меня плечом.

На вершине горы Питер опустился на колени, чтобы поговорить с Диланом.

— Давай, покажи папе, чему ты научился. Я обещал, что посмотрю, как ты делаешь этот спуск, доктор, но я останусь ненадолго — мне нужно уехать, чтобы повидаться с друзьями.

И Дилан пустился демонстрировать свои новые повороты. В результате Филип, Питер и я остались стоять на вершине спуска, глядя на то, как фигурка Дилана, удаляясь от нас, становится все меньше и меньше.

Филип спросил:

— Милая, ты с нами покатаешься или ты хочешь, чтобы Питер остался? — Я не могла поверить, что он все еще считает Питера прислугой.

— Питер же только что сказал, что он уезжает, — объяснила я. — Почему бы тебе не провести время с Диланом? А я пойду покатаюсь одна.

— Ты нужна, — ответил Филип. — Кто останется с Диланом, когда мне нужно будет уходить? И потом, я так устал, что мне за Диланом не угнаться.

— Ну, так позвони мне. Я возвращаюсь домой.

— Он прав. — Питер по какой-то совершенно непонятной мне причине соглашался с Филипом. Наверное, чтобы свести меня с ума. Или он обиделся, что мы с Филипом ведем себя как нормальная семья? — Поезжай с сыном и мужем. Дилан сегодня как заводной, он захочет кататься, пока подъемники не закроются. Я, может, зайду в понедельник, перед вашим отъездом. — Он посмотрел на меня непонятным взглядом поверх очков и уехал.

— Знаешь, Джейми, — произнес Филип, — это может показаться странным, но мне нравится этот парень. Сколько мы ему платим сейчас?