Обещай мне эту ночь

Глава 17

Июль 1798 г.

Джеймс стоял у поручней на палубе корабля — его обычное место за последние две недели, — охваченный неописуемым волнением. Теперь, когда впереди показался лондонский порт, он сгорал от нетерпения. Вдыхая солоноватый морской воздух, он упивался зрелищем сурового, затянутого облаками истинно английского неба.

— Трудно поверить, что мы почти на месте. Кажется, будто я не был дома целую вечность, — произнес мужской голос рядом с ним.

Джеймс обернулся и приветливо кивнул Дэвису. Они оба были ранены в заливе Абукир и подружились за время долгого пребывания в госпитале в Неаполе. Несмотря на разницу в положении — Дэвис был младшим сыном сельского викария, — они были одного возраста и так хорошо поладили, что Джеймс предложил парню место в своем имении, вместо того чтобы вернуться во флот. Дэвис с радостью согласился и, не имея четкого представления о своих обязанностях, решил, что прежде всего будет теперь заботиться о Джеймсе всеми доступными ему способами.

— Я уехал в марте, а теперь уже, ноябрь, — рассеянно заметил Джеймс. Его выздоровление в Неаполе протекало мучительно медленно. Но доктора не уставали повторять ему, что он чудом выжил. Если бы пуля в плече прошла чуть ниже или та, что в боку, на пару дюймов выше, его уже нельзя было бы спасти.

А теперь плечо у него потеряло подвижность и часто чертовски болело, но это была ничтожна, плата за выздоровление. Божьей милостью ему был дан второй шанс в жизни. На этот раз он решил использовать его правильно. Если, конечно, Изабелла простит его. Но это вряд ли. Вспоминая кровожадные игры, которые так нравились ей в детстве, Джеймс предположил, что его маленькая проказница жена убьет его, как только увидит.

— Вы думаете, графиня очень рассердится? — спросил Дэвис.

— Я думаю, «очень рассердится» — слабо сказано. Когда я представляю себе прием, который скорее всего мне будет оказан, я почти завидую Этану и его холостяцкой жизни на «Тезее».

— На самом деле вы так не думаете, — упрекнул его Дэвис.

Он был прав. Джеймс ничуть не завидовал Этану. Дни его скитаний закончились. Он хотел только одного: встретиться с Изабеллой, извиниться за то, что оставил ее, сказать ей, как сильно он ее любит, как восхищается ею. «Скоро, — говорил он себе. — Скоро».

Но два дня спустя, когда карета наконец остановилась перед лондонским особняком Данстонов, Джеймс, к своему разочарованию, обнаружил, что дверной молоток на двери отсутствует, а в доме остался только основной персонал.

— Леди Данстон последнее время жила здесь? — спросил он одного из оставшихся лакеев, стараясь говорить небрежным тоном.

— Леди Данстон? — переспросил слуга, явно удивленный вопросом. — Она ни разу не появлялась здесь, насколько мне известно.

Джеймс нахмурился. Где же его жена? Наверняка она не поселилась в Шеффилд-Парке. Тот дом был мраморным мавзолеем. И теперь, когда она вышла замуж, она не могла оставаться в Уэстон-Мэноре. Или могла? Зачем ей это, если у нее есть Данстон-Хаус, с которым она может делать все, что пожелает?

— Просто какая-то бессмыслица, — тихо сказал он Дэвису, в гневе оттого, что Изабелла не дожидалась его в Лондоне, хотя у него не было никаких оснований предполагать, что она будет там.

Кроме того, что он был тяжело ранен.

Хотя ему говорили, что новости о битве достигли берегов Англии только в первую неделю октября, теперь уже наступил ноябрь. Наверняка адмиралтейство отправило извещение… Она должна была знать. Джеймс был уверен, что Иззи пришла в ярость, обнаружив, что он пошел во флот. Но ведь он был тяжело ранен, черт побери. Разве не должна была женщина, заявившая, что будет всегда его любить, приехать в Лондон, чтобы заботиться о нем, ухаживать за ним? Не то чтобы ему очень уж хотелось заботы и ухода, но… Джеймс нахмурился.

— Э-э… поздравляю вас с женитьбой, милорд, — промямлил лакей и поспешно удалился.

Поскольку в доме не оказалось кухарки, Джеймс предоставил Дэвису самому позаботиться о себе и отправился обедать в свой клуб. Плечо сильно его беспокоило, что еще больше испортило ему настроение, поэтому он заказал отдельный кабинет, чтобы не наткнуться случайно на кого-нибудь из знакомых. Он не забыл, что когда последний раз был здесь, это закончилось тем, что он оказался во флоте.

Промучившись без сна всю ночь, Джеймс подумал, что у него нет другого выхода, кроме как отправиться в Шеффилд-Парк. Однако сначала он решил пометить своего поверенного. Он рассудил, что сможет также проверить, не случилось ли чего за время его отсутствия, хотя был полностью уверен, что все в порядке.

— Милорд, как я вижу, вы живы и в полном здравии, — сказал адвокат, сопровождая Джеймса в свой к кабинет. Однако по его тону, в котором явно проскользнуло неодобрение, Джеймс заподозрил, что тот предпочел бы видеть его избитым и окровавленным — по меньшей мере. И что бы это значило, хотелось бы ему знать? Похоже, этот человек просто забыл, кто платит ему такие бешеные деньги.

— Благодарю вас, мистер Марбли, — ответил Джеймс. — Надеюсь, за время моего Отсутствия не возникало никаких осложнений?

Поверенный откинулся в кресле и, соединив пальцы рук, изучающе разглядывал Джеймса.

— Это зависит… — наконец начал он.

— От чего? — воскликнул Джеймс, чувствуя себя неловко под его пристальным взглядом.

— Ну, полагаю, это зависит от того, расцениваете ли вы ситуацию с леди Данстон как осложнение или нет.

При упоминании о жене Джеймс вскочил с кресла как ошпаренный. Картины одна другой ужаснее вспыхивали у него в мозгу, заставляя сердце бешено колотиться.

— О Боже мой, что случилось? С ней все в порядке? Где она? — выкрикивал он как безумный.

— Успокойтесь, милорд. С ее сиятельством все хорошо… или, вернее, настолько хорошо, насколько возможно, учитывая обстоятельства.

— Обстоятельства?

— Ваш отъезд, милорд, — произнес поверенный с упреком. — Леди Данстон связалась со мной вскоре после того, как вы уехали. Она хотела знать, где вы находитесь. Она была очень раздосадована, когда я отказался сообщить ей эти сведения.

Джеймс еле сдержал улыбку. Изабелла терпеть не могла, когда ей противоречили, и совершенно не выносила, когда что-нибудь от нее скрывали. Вероятно, она очень разозлилась и закатила истерику. Однако веселость его угасла, когда мистер Марбли продолжил свой рассказ:

— Затем леди Данстон потребовала, чтобы я навестил ее в Шотландии.

— В Шотландии? Какого дьявола она там делает? Охотничий домик — неподходящее место для леди.

— Ее сиятельство проживает с леди Шелдон в замке Хейл.

— Мне очень жаль, что вам причинили столько хлопот, мистер Марбли. Нет смысла утомлять вас подробным изложением всех этих событий, просто повторите мне, что вы ей уже сказали.

Поверенный неловко поежился.

— Вы можете повторить, что вы написали ей в своем письме?

— Милорд, мне стыдно признаться, но вашей жене удалось искусно переиграть меня. Оказавшись перед выбором раскрыть ваше местопребывание или позволить вашей жене отправиться на Ямайку, я…

— На Ямайку?

— Ее сиятельство твердо вознамерилась отыскать вас и решила начать свои поиски с плантаций, — со вздохом ответил адвокат.

Джеймс не знал, плакать ему или смеяться. Как ни забавно было представить себе свою хрупкую малышку жену терроризирующей поверенного, признание мистера Марбли означало, что Изабелла уже несколько месяцев знала, что он служил во флоте. И месяц за месяцем ее ярость возрастала. Проклятие, проклятие и еще раз проклятие! Джеймс рассчитывал, что радость при известии, что он жив, перевесит обиду из-за его предательства. Он как-то упустил из виду тот момент, что чисто формальная уловка — он ведь пошел не в армию, а во флот — предстанет в конечном итоге перед судом Изабеллы.

— Мне жаль, но я вынужден сообщить, милорд, — сухо сказал поверенный, — что ваша жена без восторга встретила эту новость.

Джеймс горько рассмеялся:

— Да уж, я и не предполагал, что ей это понравится.

— Не думаю, что будет преувеличением сказать, что она была подавлена.

— Довольно, мистер Марбли! — воскликнул Джеймс, поднимая руки в знак капитуляции. — Я отлично сознаю все свои ошибки и упущения как мужа. Но я сделаю все от меня зависящее, чтобы искупить свою вину перед женой. — Джеймс не испытал ни малейшего удовлетворения, увидев, как у поверенного отвисла челюсть.

— Должен признаться, милорд, я понятия не имел, что вы так сильно ее любите.

— Если быть честным, мистер Марбли, я сам этого не знал. Но встреча со смертью заставляет человека заглянуть в самые глубокие тайники своей души, вынуждая признать некоторые истины, которые он прежде отрицал из страха.

— Мне кажется, вы не осознали своего истинного призвания, милорд, — сказал мистер Марбли. — С таким даром речи вам следовало стать поэтом или политиком.

— Когда-нибудь, возможно. А сейчас меня занимает только моя жена.

— Тогда поезжайте к ней, — посоветовал поверенный, поднявшись на ноги и пожав Джеймсу руку. — Желаю удачи! — крикнул он ему вслед, когда Джеймс выходил из комнаты.

«Дай Бог, чтобы повезло». Хотя ни один мужчина не произносит этих слов вслух, они витают в воздухе, эхом отдаваясь в голове каждого мужчины, потому что в конце концов каждый задумывается, не слишком ли поздно.

С каждой милей, приближавшей Джеймса к замку Хейл, энтузиазм его угасал, постепенно сменяясь страхом. Как ни страстно хотел он увидеть Изабеллу, он все больше сомневался в успехе своего грандиозного плана — объявить ей о своей любви и этим привести ее в восторг. У него возникло предчувствие, что она может оказаться невосприимчивой. Затем его осенила ужасная мысль: а что, если она вообще не пожелает его увидеть? Учитывая все, что произошло между ними, он не удивился бы, обнаружив свой портрет рядом с парадной дверью леди Шелдон вместе с дворецким, получившим приказ стрелять в упор, как только он появится. Да какой там дворецкий! Его супруга сама пожелает выполнить эту почетную обязанность!

Почти осязаемо представив себе Изабеллу, нацелившую пистолет прямо в его черное сердце, потрясенный Джеймс решил, что определенно требуется искупительное жертвоприношение — что-нибудь, чтобы его по крайней мере хотя бы впустили в дом. «Цветы!» — подумал он. Женщины обычно любят получать цветы. Довольный своей сообразительностью, Джеймс попросил Дэвиса, правившего лошадьми, остановиться в Хаддингтоне, главном городе графства Ист-Лотиан. Он хорошо знал этот город, потому что часто останавливался там по пути к своему охотничьему домику, располагавшемуся дальше к северу. Поскольку уже миновал полдень, Джеймс решил, что они могут к тому же провести здесь ночь. Насколько он помнил, отель «Георг» славился превосходной кухней и богатыми погребами, не говоря уже о просторных удобных номерах. Без сомнения, он заслужил последнюю трапезу осужденного.

Как только они остановились перед гостиницей, к ним подбежал маленький мальчик справиться о новоприбывших. Парнишка уважительно взирал на пару гнедых, когда Джеймс вылез из кареты: Он улыбнулся, когда этот очаровательный маленький проказник; которому было не больше шести или семи лет, с благоговением погладив ближайшую лошадь, сказал:

— Да, чудные лошадки. Настоящие красавицы. «Паренек явно знает толк в лошадях», — одобрительно подумал Джеймс. Он бездумно протянул руку и взъерошил волосы малыша, с удивлением осознав, насколько естественным показался ему этот жест.

— Спасибо… э-э?

— Рори, ваше сиятельство.

— Отлично. Спасибо тебе, Рори. Эту симпатичную леди зовут Люси, — сказал он, коснувшись ладонью одной из лошадей, — а это Адель. И они обе любят яблоки. Я знаю, что сейчас у тебя есть дела но когда ты закончишь, надеюсь, ты не откажешься помочь моему кучеру присмотреть за ними?

Рори расплылся в улыбке и энергично закивал. «Жаль, — подумал Джеймс, — что не всем так же легко доставить радость». Он помахал рукой сияющему мальчику, побежавшему к парадной двери, и рассеянно наблюдал за тем, как Дэвис уводит лошадей в конюшню. Уже не в первый раз он спрашивал себя, как его угораздило напиться до такой степени, чтобы назвать своих гнедых кобыл именами прежних любовниц. Джеймс усмехнулся, подумав о том, сколько яблок способны съесть Люси и Адель, столь же избалованные, как и их тезки. Они будут очень довольны. Идя по главной улице, Джеймс посмеивался про себя, гадая, любят ли яблоки Изабелла и леди Шелдон.

Он довольно быстро обнаружил цветочную лавку и распорядился, чтобы на следующее утро в гостиницу доставили два роскошных букета. Для Изабеллы он заказал девять белых роз — по одной на каждый месяц, когда они были женаты, — окруженных четырнадцатью желтыми розами — по одной на каждый год, что они были знакомы. На каждый благословенный год, что она привнесла свет в его жизнь. Проклятие, похоже, он становится сентиментальным болваном.

Выполнив свою задачу, Джеймс неспешно пошел дальше, разглядывая витрины лавок и развлекаясь тем, что представлял себе Изабеллу то в этом платье, то вон в той шляпке. Он подумал, что ему повезло в том смысле, что в витринах не принято выставлять нижнее белье. У него не было женщины со времени той предсвадебной ночи с Изабеллой, и вид женских чулок или кружевной сорочки мог бы довести его до предела. Подобное направление мыслей заставило его испытать неловкость как морального, так и в значительно большей степени физического свойства, поэтому Джеймс заставил себя вернуться к менее возбуждающему, зато более вероятному образу своей жены, угрожающей его пристрелить.

Конечно, если ее тетушка не сделает этого прежде. Если у леди Шелдон стремление защитить племянницу столь же сильно, как у ее сестры, он был бы в большей безопасности, сражаясь с французами на море. Проходя мимо лавки, торгующей игрушками; Джеймс остановился, пораженный внезапной мыслью. У леди Шелдон был ребенок — девочка, насколько он помнил, — и Изабелла, как и ее тетя, наверняка обрадуется, если он привезет какую-нибудь игрушку или куклу для малышки в подарок.

Конечно, собственный ребенок обрадовал бы Иззи значительно больше. Она обещала ему, что у них не будет детей, если он не захочет. Было так соблазнительно просто принять эту жертву, но ведь это было бы несправедливо. Ей предначертано было стать матерью. Он все еще боялся этого — на самом деле испытывал смертельный ужас, — особенно теперь, когда понял, как сильно ее любит.

Рана, оставленная в его душе трагической утратой матери и сестры, постоянно напоминала ему, какой опасности подвергаются женщины, давая жизнь детям. И как он ни старался, так и не смог избавиться от этого наваждения. Ночные кошмары продолжали мучить его, вырываясь из потаенных глубин его сознания, заставляя просыпаться в холодном поту, с лихорадочно колотящимся сердцем.

Однако ради нее он постарается. Как сказала его жена, брак строится на компромиссах. Джеймс надеялся, что с помощью Изабеллы сможет одолеть демонов, отравлявших его юность. Вместе им удастся справиться со всеми грядущими трудностями и призраками прошлого. И здесь, конечно же, следует принять во внимание процесс зачатия ребенка. В предвкушении Джеймс потер ладони. Это будет наслаждением для него — и для нее. Уж об этом он позаботится. Джеймс ухмыльнулся. Это будет самым большим наслаждением в его жизни.

Когда он вошел в лавку, женщина, сидевшая за прилавком, с трудом поднялась на ноги, поскольку была беременна. Джеймс попробовал протестовать, но она остановила его:

— Не волнуйтесь. Мне полезно немного постоять. Чем могу помочь?

— Мне нужно купить куклу, — небрежно сказал Джеймс, стараясь не показать, как он смущен тем, что вынужден делать вид, будто покупка куклы для мужчины его возраста самое обычное дело.

— А какую куклу вы хотите купить? — Хозяйка лавки ободряюще улыбнулась Джеймсу.

Какую?

— Э-э, ну, какую-нибудь подороже. Видите ли, это подарок, — поспешил он добавить.

Женщина достала куклу в придворном наряде с белыми страусовыми перьями и прочими украшениями и протянула ее Джеймсу. Он представления не имел, что следует проверять, но Иззи и леди Шелдон, без сомнения, знали. Джеймс не смог обнаружить ни единого изъяна и вынужден был признать, что игрушка выполнена мастерски.

— Да. Хорошо. Прекрасно, сказал он, кивая.

Лавочница даже не потрудилась спросить, не хочет ли он узнать цену. Учитывая, что он попросил самую дорогую куклу, она поняла, что у него имеются деньги, чтобы себе это позволить. Вернувшись за прилавок, она спросила:

— Хотите, чтобы я ее завернула?

Джеймс на мгновение представил себя шествующим по главной улице Хаддингтона с куклой под мышкой и поспешно ответил:

— Да, пожалуйста. — Он предпочел бы оказаться в аду, чем быть застигнутым на улице с куклой в руках.

Пока хозяйка заворачивала куклу в ткань и коричневую бумагу, Джеймс разглядывал остальные предметы на прилавке. Он взял маленькую деревянную лошадку, которую решил подарить мальчику в гостинице, и тут его глаза остановились на крошечном одеяльце, явно предназначенном для младенца или маленького ребенка, сотканном из самой тончайшей шерсти, которую только можно было себе представить. Оно было бледно-розового цвета, украшено искусно сделанными розочками из лент и отделано по краям тончайшими брюссельскими кружевами. В его воображении сразу возник образ девочки с чудесными волосами Изабеллы и ее аквамариновыми глазами, завернутой в это чудо рукодельного искусства.

Он явно сошел с ума. Это женщинам положено мечтать о детях. Мужчины не должны предаваться фантазиям. А если уж до этого дошло, то мечтают Они о чем-нибудь более подходящем для мужчин, о еде, например, или об охоте, или о сексе. «Нет!» — спохватился он, когда его тело мгновенно отреагировало на последнюю мысль. Не стоит предаваться подобным мечтам, когда его брюки только-только перестали быть ему тесны.

Хозяйка лавки заметила, что он разглядывает одеяльце, и улыбнулась, похлопав себя по округлившемуся животу.

— Надеюсь, у меня будет девочка. Каллум, мой муж, хочет мальчика. Но это в порядке вещей, я думаю. Я принесла одеяльце сюда, потому что Каллум выходит из себя, когда видит его дома. Продолжает настаивать, что будет s мальчик. По тому, как ребенок толкается последнее время, я начинаю думать, что он, возможно, прав.

Женщина нахмурилась, явно расстроенная тем, что муж берет над ней верх, и Джеймс невольно рассмеялся. Он пробежался пальцем по краю одеяльца. Оно оказалось необычайно мягким, как он и предполагал. И хотя это могло подпортить ему репутацию безукоризненного воплощения мужественности, Джеймс решил, что должен во что бы то ни стало получить его. Но все же в нем оставалось еще многое от повесы, заставлявшее его стесняться своего желания приобрести детскую вещь.

— Оно изумительно, — пробормотал он. — Могу я узнать, где вы его купили?

— Купила? — Женщина рассмеялась. — Господи помилуй! Это просто способ занять чем-то руки, когда нет покупателей.

Джеймс заметно расстроился. Детское одеяльце было бы отличным подарком для Изабеллы. Цветы — это хорошо, но подарок для их будущего ребенка сразу показал бы ей, как сильно он изменился. Как он старается стать мужем, которого она заслуживает. Но у него еще есть время. Цветы — это только начало.

— Не сомневаюсь, что вы очень заняты, — сказал он. — И все же не могли бы вы принять заказ на точно такое же одеяльце? Я хорошо заплачу.

— Ох, как мне приятно видеть мужчину, радующегося тому, что станет отцом. Если оно вам так нравится, вы можете его взять.

— О, я не могу забрать его у вас, — возразил он. — И кроме того, я не…

Джеймс чуть было не сказал, что не собирается стать отцом. Но если учесть, что как только он получит Изабеллу в постель, то не выпустит ее оттуда по меньшей мере месяц… А значит, ребенок, вероятнее всего, появится в следующем году. Желудок его свело жестоким спазмом, пока он пытался отогнать видение гроба, опускаемого в могилу. Этого не случится, убеждал он себя, надеясь, что на этот раз ему удастся в это поверить. Джеймс судорожно сглотнул. Когда придет время его жене рожать, он позаботится о том, чтобы лучший лондонский акушер… нет, целая команда лучших акушеров Англии стояла возле ее постели. Но все же… Джеймс постарался отогнать страшные мысли и вместо этого сосредоточиться на словах, которые произносила хозяйка.

— Ох, Каллум будет счастлив увидеть, что его больше нет. А я легко могу сделать еще одно. Кроме того, я понимаю, что это звучит глупо, но мне кажется, что вы непременно должны получить его. Позвольте, я заверну его для вас… и игрушечную лошадку тоже, да?

— О да. В «Георге» есть один мальчик, которому очень понравились мои лошади. Он помогает моему человеку заботиться о них, и принести ему небольшой подарок — это меньшее, что я могу сделать.

Хозяйка лавки изучающе посмотрела на него, и Джеймс неожиданно ощутил, будто ее теплые карие глаза проникли прямо ему в душу до самых ее глубин.

— У вас доброе сердце, милорд, — тихо произнесла она. — Вашей жене очень повезло.

Джеймс рассмеялся, собрал пакеты и заплатил женщине в несколько раз больше, чем она запросила.

— Сомневаюсь, что она согласится с вами, но от всей души благодарю. Что касается моего сердца… — Он собрался с мыслями, затем тихо сказал: — Я над этим работаю.